4.12.87

Прежде всего о времени. Подходит к концу 1987-й. Второй год перестройки, ломки плесности и помпезности, застоя и культа должности, разгула бюрократии, застолий, заседаний, больших речей. Второй год гласности и демократии.

Порой удивляешься, как это смогли ужиться вместе застой и гигантомания. Казалось, чтобы быть высоко, нельзя стоять на месте. На деле оказалось, что можно. Мы как-то незаметно стали больше заботиться о себе, а потом уже о других, о деле. "Я" стало выше "Мы", личное выше общественного. Перед тем как выступить, что-то сделать, принять решение, возникала мысль: "А не повредит ли это мне?", "А как я буду выглядеть?"; а уже потом, на заднем плане – другая мысль: "А нужно, полезно ли это обществу?" Карьера, достаток стали первоцелью. Это страшно. Наступил культ должности, да и сейчас он тоже далеко не изжит.

Но страшнее всего то, что произошла переоценка нравственных, духовных, наконец, политических ценностей. Днем с огнем не отыщешь коммунистов старой ленинской закалки – принципиальных, верных, преданных курсу партии, самоотверженных до самоотречения. А тех редких, которые встречаются, называют "странными", или просто "дураками", и стараются обходить их стороной. Не в моде они, не удобны, мешают жить легко. Всеобщее уважение в обществе снискали неработающие, но имеющие, могущие все достать (блатные, спекулянты), сидящие на "хороших" должностях. Не сказал бы, что сегодня в почете такие явления, как наркомания, проституция, но этим и не брезгуют, нет общественного осуждения в молодежной среде. Как-то постепенно выдвинулись вперед, утвердились в общественном сознании люди, не работающие над искоренением недостатков общества, а активно использующие их в своих целях.

Еще одна характерная деталь – пресса, телевидение, официальная печать на протяжении долгого времени занимались тем, что выдавали желаемое за действительное, всячески замалчивали нежелательное, нелицеприятное. Вот и получалось, что были как бы две жизни – та, что существовала в газетах, книгах, речах, отчетах, и та, что была на самом деле.

Второй год как всему этому объявлена борьба, к сожалению, во многих случаях пока что только объявлена.

5.12.87

А в комсомоле глухо. Что-то наметилось года полтора назад: все забегали, закричали, стали махать руками, напускали пару-дыму, а потом все стало постепенно угасать, оседать. Что будет дальше – трудно сказать, но сейчас каких-либо серьезных сдвигов я не вижу.

29 октября – День рождения комсомола. Все и всё должно сиять, искрить, петь, митинговать, шуметь... Праздник лучших представителей советской молодежи. Этот день можно и должно сделать праздничнее и краше, чем Первомай. А у нас? Глухо.

День машиностроителя празднуется во много раз интереснее и веселее. Плесенью покрыт комсомол, тяжелейший груз администрирования, и к этому в придачу финансовая несамостоятельность, отсутствие малейшего авторитета среди вышестоящих партийных, советских, административных органов.

Вчера был в райкоме комсомола. Тихо. Скучно. Все залезли в свои кабинеты и сидят "не высовываются". Единственное, зачем приходят туда комсомольцы, это: заплатить взносы, встать (сняться) на (с) учет(а), вступить в комсомол.

Я вижу это здание как центр вселенной молодежи. Народу должно быть там не меньше, чем по вечерам на дискотеке.

6.12.87

Сегодня ровно 4 месяца (6 августа) как служу в Советской Армии. Военно-строительный отряд № ХХХ, г. Тольятти.

В 24 года без 9 дней начал служить в армии, хоть и в чине лейтенанта, тем не менее, служить приходится. У лейтенантов тоже своя лямка.

Службу, кажется, начинаешь постигать, и чем дальше постигаешь, тем все четче проявляется безрадостное чувство, что зря теряешь время. Обидно. Живем-то один раз, а два года в двадцать с небольшим – ох как много значат.

С первых дней бросилось в глаза принципиальное отличие от гражданской жизни. Я бы сказал так: все, что на "гражданке" белое, здесь черное, а что черное – здесь белое.

Отношение офицеров между собой – элементарно подлое. Они постоянно боятся друг друга. Страх на почве – как бы кто кого не "продал", не "заложил". Ярко выражен карьеризм, погоня за должностью. Предел мечтаний – дослужиться до полковника. Чтоб генералом стать – здесь никто не помышляет, ибо мелки они все, нет здесь настоящих военных.

Отношение к младшим по званию, по должности – свинское. Четко работает принцип: "Прав не тот, кто прав, а тот, у кого больше прав". Старший начальник, как правило, безапелляционен в своем мнении, упрям как осел, самодур. По отношению к солдатам часто имеют место случаи прямого морального издевательства, унижения человеческого достоинства. Интеллектуальный уровень офицерского состава чрезвычайно низок. 99 % офицеров службу (т.е. свою работу) ненавидят, среди солдат и сержантов этот процент = 100. Среди офицеров по отношению к старшим по должности явно просматривается желание угодить, понравиться, выслужиться. Отношения с подчиненными только на уровне приказов, окриков, назиданий. Редчайший случай у кого-нибудь из офицеров – просьба.

Если я скажу, что для солдата казарма – это дом, я назову осла бегемотом. Особенно тяжело молодым солдатам. Врезались в память слова Александра Аниканова: "По мне лучше 3 года на "химии", чем 2 года здесь, в армии". Парню 22 года, 3 года "химии" за кражу, здоровяк, отслужил 5 месяцев.

Военно-строительный отряд представляет огромный интерес прежде всего из-за контингента пацанов, призванных туда на службу. Дети пьяниц и министров, умнейшие пацаны и полные дебилы, трудяги, рабочие парни и те, кто до армии трудился, когда ложку ко рту поднимал. Ярко выражены национализм (120 человек – 21 национал), дедовщина. Наркоманы, карманники, жулики, хулиганы, бабники, онанисты, дураки. Сама жизнь. Здесь увидишь все то, о чем не прочтешь ни в одной книге. Самые немыслимые выходки, самые фантастические судьбы. Человеческая комедия.

Как-то сидели в канцелярии с ротными прапорщиками. Как всегда делать было нечего, ждали очередное построение. Обмолвился: "Демобилизуюсь, обязательно напишу книгу об армии, о том, что здесь происходит. Голую правду напишу". Я всегда так говорил, и когда был студентом, и когда ездил в стройотряд, когда работал в комсомоле.

Прапорщики народ наивный – поверили: "Да ты что, сумасшедший, затаскают ведь, вторым Солженицыным будешь, быстро в Америку сбежишь вместе со своей книгой".

У солдат бытует поговорка, когда они сталкиваются с армейской дуростью, дебилизмом: "Все это называется служба".

7.12.87

Четыре месяца прошло с начала службы, а единственное, чему здесь научился – это более-менее шары катать в бильярде. И все. Четыре месяца прошли впустую. Я ничего для себя не взял, не почерпнул, ничему не научился. Вспоминаю, как начинал работать в институте, в комсомоле. Там за 4 месяца я познал и научился столькому, что другим для этого понадобились бы годы. Прежде всего там учился работать, управлять людьми. Здесь же, кажется, идет обратный процесс.

9.12.87

Сегодня два солдата из 4-й роты бежали, ушли в "самоход", Леонов и Дранович. Два дебила, иначе их никак больше не назовешь, ибо все эти побеги бессмысленны. Со дня побега ты становишься преступником, человеком вне закона. Если вернешься сам или тебя найдут в течение трех первых суток, то отделаешься дисциплинарным взысканием, если в бегах более трех суток – тюрьма, дисбат.

Месяца два назад Дранович уже бегал. Его нашли тогда на четвертые сутки дома. Пожалели, спасли от суда. Не понял. Теперь, мне кажется, никто спасать уже не собирается.

Бездумность в поступках характерна для большой части военных-строителей. Причин здесь несколько. Это и то, что служат в военно-строительных частях молодые люди со всевозможными отклонениями в здоровье, как физическими, так и умственными. Это и то, что очень много националов из самых разных окраин нашей страны. Когда на них смотришь, первое, что приходит в голову, это – спустились с гор, слезли с дерева, вышли наружу из пещеры. Крайне низкий интеллектуальный и образовательный уровень. Все таланты, зачатки умственных способностей подавлялись в них с самого раннего детства, подавлялись прежде всего той средой, в которой росли, воспитывались. Да что националы – а сколько русских дебилов.

Когда вижу физиономию дебильного рядового Левинка, я обычно говорю: "Папа Левинок хряпнул грамм 700 самогонки, лег на маму Левинок, тоже перед этим хряпнувшую грамм 700... и получился военный-строитель Левинок". В общем, на эту рожу без смеха не взглянешь. Это кадр из серии "Нарочно не придумаешь". А он не один такой.

10.12.87

Примеров массового дебилизма военных-строителей очень много.

Рядовой Коханов, закончил 10 классов советской школы г. Донецка, откуда и был призван в армию.

Маленькая история про него.

Подходит ко мне как-то на производстве рядовой Лаворосланов (кумык, 29 лет, высшее гуманитарное образование, до призыва работал директором одного из баров г. Волгограда) и начинает привычные разглагольствования на тему "Зачем мучиться учить дебилов военных-строителей, все равно ничему не научишь". Я имел неосторожность вступить в полемику. Чтобы доказать свое, Лаворосланов подзывает к нам находящегося невдалеке Коханова и спрашивает на полном серьезе: "Слушай, Коханов, знаешь, о чем мы тут с товарищем лейтенантом думаем. Вот если бы такое чудо непредвиденное случилось, и можно было бы руководителем страны поставить Ульянова или Ленина, ты бы за кого голосовал?"

Коханов призадумался и довольный оттого, что с ним советуются по таким серьезным вопросам, глубокомысленно изрек:

– За Ленина, конечно.

Я опешил от неожиданности:

– Да ты что, Коханов, а чем же тебе Ульянов не нравится, чем он хуже?

– Нет, Ленин лучше, я за Ленина.

– Коханов, подумай, может все-таки Ульянова лучше, а? – не сдавался я. – А если все-таки Ленина, то чем он лучше Ульянова?

Коханов опять задумался и потом, вдруг широко заулыбавшись, заявил:

– Да это одно и то же, да?

У меня от сердца аж отлегло, хотел было уже его похвалить: "Ну наконец-то, разобрался". Но тут в разговор неожиданно вступает Лаворосланов.

– Да ты что, Коханов, дурак, что ли? Ленин и Ульянов – одно и то же?! Ну, ты даешь! – физиономия Лаворосланова выражала абсолютно серьезно возмущение.

– Да? – переспросил Коханов. – Ну, тогда, конечно, Ленин.

11.12.87

Капитан Сероштанов рассказал следующее.

В его роте отделение военных-строителей работает в краеведческом музее. Какая-то строительная организация закрывает им минимальные рублей пять по тарифу, а они занимаются тем, что перетаскивают экспонаты в музее, меняют экспозиции, делают мелкие ремонтные работы, снег долбят у входа, то есть помогают старушкам-служительницам культа в их далеко не военно-строительном труде.

Подводит как-то служительница культа военного-строителя таджика к скульптуре древнего человека с дубиной в руке и, показав на белый гипсовый постамент, объясняет, что тот обшаркался и необходимо его покрасить. Вручает ему литровую банку с белой краской и уходит. Через полчаса военный-строитель приходит к ней и заявляет:

– Кончилась краска, еще немного надо.

Служительница культа, занятая своими делами, пробурчала:

– Да ты что, пьешь ее что ли? Экономнее надо. Иди, там из бочки отлей еще.

Еще через полчаса таджик пришел и доложил, что работу сделал.

Старушка пошла проверять.

Еще через минуту ее взору предстала выкрашенная вместе с постаментом в белый цвет статуя древнего человека с дубиной. А рядом стоял военный-строитель, в отличие от статуи наполовину измазанный в краске и крайне довольный от проделанной работы.

Старушке стало плохо.

В настоящее время эта статуя стоит в коридоре у кабинета директора как экспонат, который выкидывать нельзя, но и выставлять тоже нельзя, как памятник военно-строительного дебилизма. В этом же коридоре, рядом с белой статуей древнего человека с дубиной в руке стоит прекрасный стол ручной работы старых мастеров, из каких-то ценных пород дерева. Сбоку на крышке у него красуется вырезанная ножом надпись "ДМБ-87". Второй памятник военно-строительного дебилизма. Вернее сказать, это памятники вандализма.

12.12.87

На кровати военного-строителя висит надпись:

"Дед. Не кантовать. При пожаре выносить в первую очередь".

13.12.87

В настоящее время нахожусь в войсковом приемнике, или так называемом "карантине", на должности замполита.

Прибыло всего три партии.

Первая – из Красноярского края. 18 человек, из них один – ненец, остальные – русские. В целом ребята толковые. Уже раздали их по ротам. У рядового Таушева на второй день карантина начались выделения. Отрядная медицина определила – триппер. За два дня до призыва, прощаясь с гражданской жизнью, переспал с 26-летней женщиной, которую видел в первый раз в жизни.

Вторая партия из Киргизии. Состав: 1 киргиз, 2 украинца, 3 русских, 19 немцев. Всего 25 человек. 21 из них верующие, баптисты. Сегодня их раздали в роты. Двое отказываются принимать присягу.

Третья партия из Тувинской АССР – 5 человек. Типичные монголы. На русском языке разговаривает один. Он у нас за переводчика. Один из них даже читать по-русски не умеет. Стоит мычит, пыжится, издает какие-то гортанные звуки, а слова ни одного сказать не может. А все они окончили советскую среднюю школу.

14.12.87

В субботу я был ответственным ночью в своей роте и в карантине. Ночь вроде бы прошла нормально. Сегодня узнаю у Вечканова информацию, что той ночью Алиев и Аннакурбанов притащили в роту двух девиц и всю ночь с ними забавлялись. Дежурным по роте стоял младший сержант Худиев. Промолчал, даже жестом не намекнул, когда я ночью приходил в роту. Либо такая же сволочь, либо его запугали, подмяли.

Вчера выловили беглых Драновича и Леонова. Драновичу это точно светит тюрьма, а у Леонова есть шанс оказаться в дурдоме. Выловили их в Тольятти. Бедняги уже начали бичевать. Денег нет, кушать нечего, одеты были в какие-то гражданские обноски, которые выменяли у гражданских на сапоги и бушлаты. Еще бы день-два, и они пошли бы на кражу, взлом, грабеж... Были уже на грани.

С сегодняшнего дня вопрос стоит так: "Надо переходить обратно в роту. Федоркин в госпитале, Вечканов 17-го за пополнением. Остаемся я, старшина да вечно ворчащий больной Красницкий. Если ночевки в роте не отменят, нам придется туго".

16.12.87

Вспомнился один характерный эпизод службы. В клубе показывают двухсерийный фильм "Маршал Жуков". Честно говоря, давно хотел посмотреть этот фильм, но не получалось. Личность Жукова меня всегда привлекала и привлекает.

Фильм оказался художественно-публицистическим, почти полностью сделанный из документальных кадров. Подавляющему большинству военных-строителей он оказался совершенно не интересен. Начались сморкания, шатания, бурчания в зале. Вскоре все это перешло в тишину, 90 % зрителей спало. Лишь некоторые, самые ретивые все рвались выскользнуть на улицу. Их действия всячески пресекал сидевший на выходе старший лейтенант Олейчук, пропагандист отряда.

Олейчук поудобнее усаживался в кресло, голова его постепенно опускалась, губы оттопыривались, и он начинал мерно посапывать. Дремоту его нарушал очередной строитель-военный, пытавшийся пробраться в темноте к двери. Олейчук резко вскидывал голову и вопил на весь зал: "Ну куда ты прешь? Куда лезешь?.. Чего?.. Плохо стало? Ничего, потерпишь. Ну что за народ, ничего им не интересно! Даже такой фильм не интересен!?"

После этого он опять поудобнее усаживался в кресле, голова постепенно начинала опускаться вниз... и так до очередного военного-строителя.

А фильм действительно был интересный, я бы больше сказал – полезный.

23.12.87

У комбата есть очень интересная поговорка: "Солдата не надо жалеть, солдата надо беречь". По его словам, это из "Науки побеждать" Суворова. С каждым днем все больше и больше убеждаюсь в правильности этих слов. Как только солдата или сержанта пожалеешь, что-нибудь позволишь, немного приблизишь к себе, так он сразу садится на шею, начинает наглеть. Откуда это? Нет никакого элементарного чувства дистанции. Мальчишество, бескультурье? Но все это учит работать, учит правильно строить взаимоотношения между людьми.

Всегда вспоминаю, будучи секретарем комитета ВЛКСМ, мои взаимоотношения с ректором В.И. Столбовым. Какие бы не были у нас отношения, в каком бы он ни был настроении, где бы мы ни находились, я всегда помнил, что он ректор, профессор, доктор наук, он – Столбов, а я – Вавилин, мне лишь двадцать с небольшим, – секретарь комитета ВЛКСМ. Панибратства себе не позволяли, ни я, ни Ю. Овчинников, ни Степан Ракицкий. Мы старались вести себя порядочно. Как получалось – это уже другое дело. Может быть, поэтому у нас с ректором были нормальные деловые отношения.

25.12.87

Написал про Левинка и в голову полезли примеры военно-строительного дебилизма.

Есть такой рядовой Чекашкин. Призван откуда-то из Европейской части СССР, закончил 10 классов советской средней школы, добродушная физиономия, несколько суетлив.

На политзанятии я даю под диктовку определение, что такое воинская дисциплина.

Воинская дисциплина есть неукоснительное соблюдение и выполнение всех требований Уставов Вооруженных Сил СССР, советских Законов...

Дочитав до конца определение, я говорю:

– А в скобках внизу допишите: "Знать как "Отче наш". Поняли?! Ночью вас поднимут и спросят: "Что такое воинская дисциплина?" – и вы должны четко ответить. Все поняли?!

В ответ послышался каламбур.

– Все. Так точно. Понятно...

И я с довольной физиономией хотел было уже дальше продолжить занятие, как взгляд мой ненароком упал на тетрадь рядового Чекашкина. Там под красиво написанным определением воинской дисциплины в скобках красовалась надпись: "Знать как "Отче наш". Он не шутил, в отличие от меня.

Или еще случай. Старшина утром подзывает к себе рядового Язбердыева и говорит ему:

– Ну-ка, сбегай в столовую, принеси кипяточку в чайнике, – а сам в это время, рассматривая себя в зеркале, почесывал колючую щетину на бороде.

Язбердыев исчезает и минут через пять является, неся в руках чайник, до краев наполненный чаем.

– Язбердыев, я же тебе кипятку сказал принести, ты понял? Кипятку, а не чаю. Как же я бриться чаем буду, а? Ты бы еще хлеб с маслом принес, черт раздери. Ну-ка, беги быстрей обратно и тащи мне кипятку, понял?

– Понял, – ответил Язбердыев и снова исчез.

Еще через пять минут он опять стоял перед старшиной, держа в одной руке чайник с чаем, а в другой тарелку, на которой аккуратно лежали хлеб, масло, сахар.

Увидев его, старшина рухнул на свой стул и согнулся, тихо вздрагивая, как будто у него начались колики в животе.

Кисиль (наш старшина) рассказывал, что, будучи дежурным по столовой, послал рядового Молдаканова в посудомойку работать. Тот усердно взялся за работу. Через некоторое время старшине показалось, что тот очень долго там возится. Он позвал Молдаканова. На что последний ответил, что еще не все вымыл. Старшина, неудовлетворенный медлительностью подчиненного, пошел проверять его работу.

Взору старшины предстала груда вымытых ложек и вилок, аккуратно составленные чистые стаканы, рядами стояли начищенные чайники и рядовой Молдаканов, усердно домывающий мослы, опрометчиво сваленные сюда кухонными работниками.

(…)

2.01.88

Послушал концерт рок-группы "Черный кофе", играющей в стиле хеви-металл. Они в свое время гастролировали (месяц назад) у нас в городе.

Как сказал Володя Бабаев, побывавший на их концерте, – "Музыка для козлов". Одна лишь композиция заслуживает внимания – о русской старине, церквях... а остальное – козлиные вопли под грохот тяжелых инструментов.

Сегодня суббота. Приказали проводить политзанятия. Полный идиотизм. Тема, как всегда, особо актуальная: "Надежно стоять на страже созидательного труда советского народа". И это для военных-строителей. Какие они к черту защитники Родины.

Дали команду вывесить на политзанятиях политические карты мира с отмеченными на них странами СЭВ, странами-участницами военно-политического блока НАТО. То есть для военного-строителя по написанным названиям требуется всего лишь найти эти страны на карте. Я не сделал такие карты. Получил по заслугам, как советский офицер, не претворяющий перестройку в жизнь.

Любимые, особо часто применяемые слова у военных-строителей узбекской, таджикской, азербайджанской национальностей: "Клянусь, правда!", "Правду говорю", "Я честный человек!", "Серьезно, не обманываю". Эти слова они, как правило, употребляют тогда, когда откровенно "вешают лапшу на уши".

(…)

10.01.88

Лангин отказался принимать присягу. Командование посмотрело на это сквозь пальцы. Появилась мысль разобраться в этом основательно.

Конституция СССР:

Ст. 52. Гражданам СССР гарантируется свобода совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается.

Церковь в СССР отделена от государства и школа – от церкви.

Ст. 59. Осуществление прав и свобод неотделимо от исполнения гражданином своих обязанностей...

Ст. 62...Защита социалистического Отечества есть священный долг каждого гражданина СССР...

Ст. 63. Воинская служба в рядах Вооруженных Сил СССР – почетная обязанность советских граждан.

В одном из законов, входящих в свод "Советское военное законодательство", принятом на основании Конституции СССР, дается понятие воинской службы. Здесь говорится, что призыву подлежат все граждане СССР мужского пола, достигшие 18 лет, говорится о тех, кто имеет право на отсрочку, кто не подлежит призыву и т.д. И под пунктом 5 там записано буквально следующее:

"Все военнослужащие Вооруженных Сил СССР принимают Военную присягу на верность Родине – Союзу Советских Социалистических Республик".

То есть Лангин, баптист по вероисповеданию, имеет "полное право исповедовать любую религию". Он это право использует. Но нельзя жить, используя только права, гарантированные Конституцией СССР, надо выполнять и обязанности гражданина страны, в которой живешь. Ибо, пользуясь лишь правами, не выполняя возложенных на нас обязанностей, мы превратимся в неких царьков-самодуров, которым все положено, а государство превратится в анархию.

Так вот, обязанность служить в Вооруженных Силах СССР Лангин выполнять не желает. Вернее, служить-то он согласен, но не принимая присяги. Не принявший присягу солдат не является военнослужащим. Он отказывается присягать Родине, то есть служить ей, а за это полагается по нашему законодательству от 2 до 7 лет.

Почему некоторые баптисты отказываются принимать присягу?

По двум причинам:

1. В военной присяге есть слова "Я клянусь..." А в Библии сказано: "Не клянись".

2. Приняв присягу, надо выполнять все приказы командиров, а значит, возможно, стрелять в людей. А в Библии сказано: "Не убий".

По первому пункту проблема решается просто, путем элементарного обмана. Верующим разрешается во время чтения присяги заменить слово "Клянусь" на "Торжественно обещаю". Многие из них на это соглашаются и "Торжественно обещают...". Но весь фокус в том, что подписывают-то потом они нормальный текст присяги со словами "Клянусь...".

Со вторым пунктом все обстоит гораздо сложнее. Здесь ничего не помогает.

– Если начнется война, как же ты Родину будешь защищать? – спрашивают у них.

– Не знаю, но стрелять в людей не буду, – типичный ответ в таком случае.

А один вообще заявил:

– Я буду молиться.

Молитвами он Советский Союз собрался защищать. Я не выдержал тогда.

– Подонок. Если бы мы молитвами Родину защищали, давно бы уже были в рабстве или с 1917, иди с 1941 года, и ты, если бы вообще родился, давно уже гнил бы на каменоломнях, а вместо этого – право на труд, бесплатное образование и лечение, право на жилье, неприкосновенность личности... и т.д., в том числе и право исповедовать любую религию.

Все эти права были завоеваны кровью.

– Чтобы мы так жили, на то была Господня воля, – ответил он невозмутимо.

Я постепенно прихожу к выводу, что в догматическом восприятии некоторых заветов Библии этими, еще сопливыми пацанами виноваты, прежде всего, общины, в которые они входят, руководители этих общин. То есть в этих общинах, находящихся на территории нашего государства и функционирующих с разрешения государства, ведется антигосударственная пропаганда, направленная на подрыв существующего социалистического строя, выражающаяся в отказе молодых членов общины мужского пола служить в рядах Вооруженных Сил СССР.

И еще, для любого человека одним из святых в жизни понятий является Родина. Чего не скажешь о баптистах.

На вопросы: "Для чего живешь? Какая цель у тебя в жизни? Чего достигнуть хочешь?" – следует ответ: "Попасть в рай".

Как заявил баптист Герман:

– Мне все равно, где жить – в СССР, в Германии, в США, все равно, чем заниматься, лишь бы жизнь моя не расходилась с Библией. Я хочу попасть в рай. Точно так же думает и Лангин.

У баптистов полностью атрофированы чувства Родины, Отчизны, долга. Одна только цель, одно святое слово – рай.

Рая библейского у нас в стране нет. Пусть проваливают на все четыре стороны, пусть где-нибудь в Штатах мечтают и живут для рая.

Появилась мысль обо всем этом написать в райком партии, на территории которого находится община Лангина. Пусть принимают какие-то меры либо разгоняют, либо наставляют на путь истинный. А для пущей верности копию в "Комсомольскую правду" или даже в ЦК партии. Это нельзя так просто оставлять, это ненормальное явление.

11.01.88

Позавчера был в наряде по части. Первый наряд за последние два месяца (в карантине в наряд не ставят). Тяжелый получился наряд, и потому что с непривычки, и потому что, прежде всего, наряд с субботы на воскресенье. Отбой в субботу на час позже, в ротах по 1-2 офицера, прапорщика, зато все солдаты находятся в части.

Один случай произошел. Около часа ночи с КПП позвонили – прибыл прапорщик из Новокуйбышевска, привез арестованных. Пошел встречать.

Оказывается: во вновь прибывший в распоряжение управления отряд, раздислоцированный в Новокуйбышевске, поехала комиссия в составе начальника управления, подполковника Топчиева, зам. начальника, подполковника Казакова и кучкой более мелких офицеров. Один из итогов проверки – поэтапное препровождение на местную гауптвахту солдат, осужденных, как правило, за малейшие нарушения дисциплины на 5, а то и на 7 суток ареста.

Частенько эти два начальника делают вояж и нашему отряду, благо он находится в каких-то 200 метрах от управления. Результат обхода всегда один – массовые аресты. Был случай, когда в 3-й роте сразу 9 человек посадили.

За что сажают на 5-7 суток:

– дежурный не подал команду, не доложил,

– дневальный отсутствовал на тумбочке,

– солдат сидел (лежал) на кровати,

– не вовремя встали на подъеме,

– не вышли (опоздали) на физзарядку и т.д.

Большая редкость, если они посетили роту и никого не посадили. Это стало показателем порядка в роте.

14.01.88

В ЦК КПСС состоялась встреча с руководителями средств массовой информации, идеологических учреждений и творческих союзов. Лозунг встречи: "Демократизация – суть перестройки, суть социализма".

Выступил с речью М.С. Горбачев: "Мы в основном закончили первый этап перестройки, и начинается второй... Мы разработали концепцию перестройки, приняли наиболее важные, крупные решения... Мы прояснили, что надо делать и как надо делать".

Второй этап более длительный, тяжелый – этап претворения в жизнь принятых решений.

По первому этапу: сначала политика, проводимая М.С. Горбачевым, получала поддержку у подавляющего большинства населения страны. В него поверили, пошли за ним. Сейчас обстановка несколько изменилась. Появилось много людей, недовольных некоторыми аспектами проводимой политики, а есть и откровенные противники некоторых "решений" перестройки.

Недовольство, "непонимание" в народе существовали всегда, при любом политическом деятеле, но дело в том, что недовольство ходом перестройки высказывают не только обыватели, но и члены ЦК партии, причем – неслыханное дело – вслух, громогласно (Ельцин Б.Н. на Октябрьском пленуме ЦК КПСС).

Отрадно, что Горбачев не скрывает это: "Нас нередко критикуют: одни – справа, другие – слева. Последние говорят, что перестройка остановилась, призывают к более решительным мерам, к перетряске кадров и тому подобному. Это в частности проявилось и на Октябрьском пленуме ЦК...

...С правой стороны раздаются голоса чуть ли не о "подрыве основ" социализма".

Я в чем-то поддерживаю позицию критиков слева, так как:

1. Наиболее важные крупные решения не меняют сути происходящего в стране. Нет каких-либо серьезных поворотов в области идеологии, культуры, образования, кадровой политики, военном деле. За экономику взялись и, кажется, неплохо.

2. Нельзя переделать руководителя 50-70-летнего. Получается – до 50 лет был один, а после вдруг резко стал другой. Перестроился – это все равно, что переродился. В старческом возрасте люди вообще тяжелы на подъем, на какие-либо перемены в жизненном укладе.

А критики справа несут какую-то чушь. Хотя, конечно, нельзя особо развязывать руки кооперативам, нужно контролировать, контролировать и контролировать. Главное, чтобы предприимчивость отдельных граждан не превратилась в предпринимательство.

Ну а демократия и гласность – явления крайне интересные. Какие только не встречаются выверты, перегибы, уродливые явления, когда люди сталкиваются с этими вопросами.

М.С. Горбачев сказал: "Мы за гласность без всяких оговорок, ограничений. Но за гласность в интересах социализма. Вот критерий".

Это о политической, исторической гласности. К тому же уж очень тяжело потрогать этот критерий "в интересах социализма". Кто определяет, где "интересы социализма" кончаются и начинаются сегодня. А завтра?

15.01.88

Как-то между делом задумался: "А в какую эпоху мы живем?"

Конституция 1977 года провозгласила, что в нашей стране построено развитое социалистическое общество. Все это я примерно усваивал в старших классах школы и на первом-втором курсах института.

В 1983 году мы стали сомневаться в некоторых факторах развитого социализма. Примеры: статья Ю.В. Андропова "60 лет СССР" (новая трактовка национального вопроса). Масса экономических и социальных проблем.

В какое-то время появились публикации, где промелькнула мысль, что вывод о построении в нашей стране развитого социалистического общества ошибочен. Но потом они прекратились. Над этим вопросом повисла пустота молчания. А все же, в какую эпоху мы живем? Судя по всему, все ждут мнения "оттуда, "сверху". А потом вся наша пресса сразу будет завалена размышлениями, глубокомысленными выводами по этому поводу. У всех сразу развяжутся языки, но в одном направлении. Если наверху скажут – это черное, все сразу бросятся доказывать, что это черное. Если наверху скажут – это белое, то все сразу, используя те же самые аргументы, быстро докажут, что это белое, да еще какое белое.

Принцип социализма: "От каждого по способностям, каждому по труду".

Что-то я не вижу, чтобы у нас соблюдалось и первое, и второе, особенно второе.

Так в каком мы общественном строе живем, если не соблюдаем первейший принцип социализма? На деле-то и не пахнет социализмом, а уж тем паче – развитым социализмом.

Мне все чаще кажется, что находимся мы где-то на одной из первых стадий построения социализма. С 1930 года в сущности мы никуда и не продвинулись, кроме индустриализации страны. А до 1930-го жили и продвигались вперед на ленинском теоретическом наследии построения социализма в нашей стране.

Ведь после Ленина теория ни на чету не продвинулась вперед, а если и двигалась, то скачками, порою уходя далеко в сторону, в итоге оставаясь на месте.

Нам нужны пути, то есть серьезная теоретическая база построения социализма и коммунизма.

17.01.88

Сегодня все кричат о перестройке, призывают всех перестроиться. Но почему сегодня об этом заговорили, а не тогда – лет 6 назад? О чем говорит история?

Ленин – имя, незыблемое в веках. Сталин в свое время не рискнул пошатнуть идеал Ленина. Он встал рядом.

Сталин – вначале ему было тяжело, нужно было поднимать страну. Утвердился. Встал на ноги. Кем он был в 1953 году? – Богом. Его любили, прислушивались к его вздоху и слову – ибо оно всегда было единственно правильным. А через год он оказался на свалке истории. Сталин стал плохим, преступником.

Хрущев – он вдохнул в народ заряд демократии, заряд химизации и подъема сельского хозяйства. Народ рукоплескал ему. А через 10 лет – рядом со Сталиным, на свалке.

Брежнев – экономический подъем, резкое улучшение благосостояния людей. Народ кричал: "Да здравствует Л.И. Брежнев – верный сын ленинской коммунистической партии, пламенный..."

Двадцать лет прошло, Брежнев – это застой, перегибы, культ должности и т.д. Стал плохим.

Андропов, Черненко – 1,5 и 1 год – слишком малый срок. Но Андропова народ любил, любит и уважает до сих пор.

Горбачев – перестройка, демократизация, гласность. Народ поддерживает и вторит.

А что будет через 10–15 или 20 лет? Опять обнаружатся какие-то перегибы, недогибы. И те, кто сегодня кричат: "Ура!" – завтра будут хаять, осуждать.

Народ – стадо, куда поведут, туда и идет.

Особенно обидно видеть, как перестраиваются 60–70-летние, пережившие и Сталина, и Хрущева, и Брежнева. И на вопрос: "Что ж вы раньше …?" – отвечают однозначно: "Тогда время было такое. Все кричали и все молчали». А сейчас время какое?

(дневник продолжается…)