К глупым полн он благодати.
К умным беспощадно строг,
Бог всего, что есть некстати,
Вот он, вот он русский бог.
П.А. Вяземский

Недавно вечерком что-то взгрустнулось-занеможилось. Забрел на некий ничем не примечательный сайт - как увидел родную кириллицу, так скупая слезинка по щеке покатилась, знакомые интонации сердце ворохнули. И подумалось: какой же русский не любит к литературе приобщиться; пьеску сочинить, стишок замыслить иль прозой побаловаться? Какой же жанр литературный, - вяло думалось мне, - в пору придется тем, кто себя любителем великой русской литературы числит?
Может то будет былинный сказ иль жалобная девичья песня? Искренняя молитва, в глубине русского сердца хранимая, или героический эпос, гордостью ее наполняющий? Разве не люб сему почитателю мемуар откровенный, из самой глубины, из нутра идущий, коим еще князь Курбский баловался; сама Екатерина Вторая прожекты составляла, в котором огненный протопоп Аввакум яростно двуперстием помахивая, злостных гонителей истинной церкви разоблачал.
А может то благородная беллетристика будет или суровая новелла? Или едкая сатира, в духе пронзительного Салтыкова - Щедрина? Лирическая проза, высокая поэзия? Сладкозвучная, классически многословная поэма или блатной городской романс? Современный фельетон или документальный очерк?
Угадывай – не угадывай, но угадать все равно невозможно.

Подобного рода речевые акты американские ученые называют по-разному. Остин, например, именует их перформативами, то есть актами, осуществляющими действия с помощью слов. Видно, не простые то слова, если побуждают людей к активным социальным действиям. Другой американский специалист называет их проще – директивами. Великий и могучий еще более лаконичен - приказ. Да, это он – чистый и точный, мудрый и прямой – приказ и есть тот единственный и неповторимый жанр, каким власть разговаривает с русской литературой вообще, со школьной литературой в частности.
Во фронт построить послушных учителей, пусть грудь четвертого человека зорко глазами ищут, ног под собой от страха не чуя; а кругом реют штандарты и знамена, горят на солнце золотые аксельбанты, высокие генеральские шапки небо застилают; гарцует высокое начальство и с высоты строго вещает:
«В основе содержания стандарта - русская классическая литература, идейно-художественное богатство которой отражает своеобразие национальной культуры, содействует формированию у учащихся ценностных ориентиров, прививает любовь к чтению, содействует развитию художественного вкуса».
Очнулся от наваждения: сижу перед экраном и читаю удивительный документ, который одним махом меня отбросил в прошлое: «Федеральный базисный учебный план для образовательных учреждений Российской федерации». План спущен с самого верха для обязательного изучения учебного предмета «Литература», в котором все-все учителю прописано, точки над прочими «и» расставлены, осталось только услышать знакомое: «Есть!»
Сколько воды утекло, сколько правительств поменялось, какие только новые горизонты перед школой нарисовались и в тумане рассеялись, - ан, жив курилка: министерство просвещения все также бдит на страже, активно реагирует, четко планирует каждый шаг учителя. Не моги! Шаг влево, шаг вправо – и ты уволен!
Я хоть из той же забитой и запуганной учительской стаи, из тех же «застойных» 70-х годов, но все же осмелюсь голос подать. Нет-нет, о возражении не говорю, просто хочу, чтобы выслушена была и другая сторона.

Во-первых, поражает тон. Все в приказном порядке, осталось только доложить об исполнении. Категоричность, безаппеляционность, отсутствие гибкости, апломб, невозможность выбора – неужели это единственный способ общения со школьным учителем? Он лишь безропотно должен подчиниться стальной воле начальства и не нюхавшего пыльного воздуха классной комнаты, не воспитавшего ни одного ученика по своим же идейным программам.
Во-вторых, что еще более удивляет, - содержание базисного плана.
Давайте внимательно посмотрим на план, сориентируемся на местности.
Простирается сей обширный документ-монумент на длину многих школьных лет, затягивая в свой широкий круг сотни имен. Цитирую программу, заранее извиняясь – список не для слабонервных:
«Недоросль» Фонвизина; "Горе от ума" Грибоедова; трагедия «Борис Годунов» Пушкина, романы "Евгений Онегин", "Капитанская дочка"; поэмы "Песня про царя Ивана Васильевича..." и "Мцыри", роман "Герой нашего времени" Лермонтова; "Ревизор" и "Мертвые души" Гоголя; Тургенева «Отцы и дети», Достоевского «Преступление и наказание» - и так далее, по бесконечному списку.
Альтернативно представлены романы Булгакова: “Мастер и Маргарита” или “Белая гвардия”, включены также в виде обзорного изучения: «Что делать?» Чернышевского, Салтыкова-Щедрина "История одного города", «Мы» Замятина, Пастернака «Доктор Живаго».

План включает и мощный список зарубежной литературы с предоставлением права выбора произведений: «Божественную комедию» Данте, роман «Дон Кихот» Сервантеса, «Фауст» Гете; сонеты и трагедии Шекспира, сказку Сент-Экзюпери «Маленький принц». Произведения Шиллера, Байрона, Мериме, Э. По, О. Генри, Д. Лондона и др. - учитель выбирает по своему усмотрению.
В отличие от прежних лет в стандарт включены произведения Радищева, А.К. Толстого, Гаршина, Зощенко, Мандельштама, Паустовского, Заболоцкого, Грина, Рубцова, Шукшина, Айтматова, Астафьева, Казакова, Распутина, Цветаевой, Шаламова.
Таким образом, в основной список вошли такие произведения:
- свыше 10 классических романов, которые следует прорабатывать текстуально;
- 6 серьезных романов, которые требуют обзорного изучения;
- свыше 20 имен современных русских писателей и поэтов (обзорное изучение);
- 8 больших поэм и десятки лирических стихотворений (текстуальный анализ);
- 5 пьес – текстуальный анализ;
- десятки рассказов;
- свыше 10 произведений зарубежной литературы – обзорное изучение.
Опять же лишь в основном списке фигурирует свыше 20 великих имен: поэтов, писателей, драматургов, критиков. То есть каждому из них следует отвести учебное время на изучение биографии, исторической обстановки, литературного окружения, особенностей творчества.
План предусматривает также обобщающие темы, например: «Поэты пушкинской поры», «Драматургия второй половины ХХ века», «Литература последнего десятилетия»...
Неужели вам ничего не напоминает сей пространный список?

Навскидку припомним несколько имен, которые потерялись в новом списке: «Мать» Горького, историческое произведение «Малая земля» Брежнева, «Поднятая целина» Шолохова, «Как закалялась сталь» Николая Островского.
Много лет автору этих строк пришлось проработать в обычной советской школе. Не будем вспоминать ни злым, ни добрым словам те, канувшие в Лету «застойные времена», не будем плакаться на «бесцельно прожитые годы», скажем только: да, они были и намертво врезались в память.
Боже мой, чего только от нас не требовали, к чему только не призывали на уроках отечественной литературы!? Как же, как же: «Поэт в России больше, чем поэт», – талдычили мы; «Сердце отдаю людям!»; «Правда – вот бог свободного человека!»; «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!»; «Человек – это звучит гордо!»; «Буря, скоро грянет буря!».
Сколько ещё восклицательных знаков осталось в запасе!
Теперь взгляните трезвым и хмурым глазом на неумирающий пафос, оцените торжественность момента: разве изменилось хоть что-то по сравнению с советским списком двадцатилетней давности, разве поубавилось восклицательных знаков.
«Сделан особый акцент на задачи духовно-нравственного и эстетического воспитания учащихся средствами предмета, существенно обновлен перечень писательских имен и изучаемых литературных произведений».
Так-то, товарищи, средствами предмета и воспитывайте молодое да глупое поколение; существенно обновляйте писательские имена, если хватит на то у вас сил и терпения.

Что еще можно сказать об этом грандиозном бюрократическом проекте-утопии? Как научно или психологически объяснить методологическую составляющую?
Я бы выдвинул несколько версий, из которых читатель выберет самую заветную:
1. Создатели сего опуса явно страдают гигантоманией, громоздя и воздвигая виртуальные пирамиды, ворочая сотнями имен и названий, стараясь охватить все мировые культуры, добавляя все новые и новые имена. Не понимая элементарного: «Нельзя объять необъятное». В таком случае их место в лечебнице.
2. Создатели просто увлечены игрой в имена и темы, им нравится самоё звучание и сочетание несопоставимых писательских личностей: Шаламова и Шолохова, Цветаевой и Некрасова, А.К. Толстого и Л. Н. Толстого, О. Генри и Данте... или же они находят своеобразное удовлетворение своей начитанности (посмотрите, сколько я еще знаю). Тогда они явно проигрывают по сравнению с составителями учебников для высшей школы.
3. Чиновники, создавшие списки, не рассчитывают на то, что кто-то их прочитает, что найдется такой простодушный учитель, который примет их всерьез – тогда они просто не соответствуют своей должности, создавая «потемкинские деревни».
4. В крови этих примерных служащих горит спортивный азарт; они явно замахнулись на рекордный показатель в книге Гиннеса, выдвинув самый длинный список изучаемых имен, - тогда они первопроходцы на ниве просвещения.
5. В кругу составителей нет единства, идет внутренняя борьба разных течений и направлений; поэтому список раздут. Чтобы не обижать левых, – в список внесены Радищев, Чернышевский, Шолохов. Одолевают правые - пожалуйста, разбавим: Булгаков, Цветаева, Замятин, Мандельштам, Пастернак. Вклиниваются почвенники –националисты, славянофилы: здесь и Солженицын, и Астафьев, и Распутин, и ... Конечно, есть и точка зрения западников: европейская литература и прочие более мелкие и незаметные ручейки. В таком случае составители спутали думскую трибуну со школьной партой.
6. Методисты–составители выполняют социальный заказ по промыванию мозгов молодого поколения, потому что и непосвещенному в высокую политику понятно: если все прописанные тексты заложить в умы подрастающего поколения, они еще очень долго не смогут разобраться в политике и адекватно реагировать на современность. Тогда их действия незаконны.
В любом случае, при любом раскладе – проигрывает школа.

Для полноты картины сравним грандиозный учебный проект по литературе в России с другими скромными планами по литературе в иных странах.
Тогда и только тогда можно в полном масштабе оценить программу по русской литературе, когда чуточку оглянитесь по сторонам, посмотрев разные программы, только тогда можно оценить глобальный ее охват.
Для сравнения мы взяли одну частную американскую школу гуманитарного профиля. Такого понятия, как общий федеральный план для всех школ Америки не то, что не существует, его в принципе не может быть. Есть рекомендации по отдельным штатам, но во главе угла все же самостоятельный выбор каждой школы. Отбросим в сторону такие мелочи, как приказной порядок, забудем вообще про все громкие приказы, обратимся непосредственно к программе.
Почему мы взяли программу дорогой частной школы в престижном городе Сан–Франциско? В другом случае просто не с чем было бы сравнивать. Согласитесь, нельзя же нам сравнивать захолустную общеобразовательную американскую школу, скажем, штата Нью-Джерси, с гордым двуглавым российским орлом, осеняющим среднюю школу Тьмутаракановки! Невозможно было бы ощутить всю силу русского национального образования. Ведь если список изученной литературы в какой-нибудь безымянной средней школе среднерусского городка в два раза длиннее списка самой дорогой частной школы, - то, о чем это говорит? Правильно, нечего сравнивать, и так все понятно!

Так вот, данная американская школа выделяет пять часов в неделю на изучение английской литературы. Систематическое изучение ее начинается с девятого по двенадцатый класс. Нет строгого набора изучаемых авторов (год от года меняется список авторов). Нет строгого исторического принципа изложения материала. Такого понятия, как обзорное изучение произведений не существует. Нет отдельных уроков на анализ общеразговорных историко-литературных и биографических тем. Идет целенаправленный разбор текстов. Программа включает следующих авторов и такие жанры:
- пьесы Шекспира «Гамлет» и «Буря»; одна пьеса Шоу;
- романы: Хаксли «Прекрасный новый мир», Оруэлла «1984», Мэри Шелли «Франкенштейн», Шарлотту Бронте «Бушующие высоты», по роману Стивенсона и Дж. Ноулза, «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда, Фитцжеральда «Великий Гетсби», Дорис Лессинг «Пятый ребенок».
Обязательно из списка дается два романа на летний семестр.
- Рассказы и повести Сэллинджера, Н. Адамс;
- не английских авторов (по одному в год): к примеру, «На западном фронте без перемен» Ремарка, «Кандид» Вольтера.
- поэзию: поэму Колриджа, поэму Байрона, сонаты Шекспира.
Чтобы не утомлять читателя, я не привел весь список произведений. Просто отметим, что на год для полного изучения дается 2 – 3 романа, одна пьеса, один сборник рассказов, одна подборка стихов.

Я понимаю, что мне никогда не удастся убедить твердолобых методистов, публикующих такие размашистые федеральные планы, кажется, мне не удастся поколебать и рядового родителя, искренне убежденного, что такой план по плечу его талантливому чаду. Тем более, когда речь идет о великой русской литературе, которую странно было бы сравнить с неизвестно откуда взявшимися английскими авторами. Ну, никакого сравнения!
Если проигрывает американская школа, то было бы безнравственно сравнивать русские программы по литературе с израильскими. Здесь и часов поменьше, и авторы пожиже. Принципы, положенные в основу израильских программ, основаны на изучении отдельных жанров, а не отдельных авторов. Задача, поставленная перед учителями: общее знакомство с произведениями мировой культуры. В неделю отводится 2-3 часа на изучение литературы. Никаких биографий, исторических данных, общих тем - это считается прерогативой истории. Иногда учитель позволяет себе пару слов о писателе, но в программе этого нет.

В израильской школе все сориентировано на выпускные экзамены, к которым усердно и целенаправленно готовят долгие годы. Причем, экзамены сдаются не обязательно в конце двенадцатого выпускного класса, могут быть отдельные экзамены в десятом или одиннадцатом классе, если курс пройден. Что же требуется подготовить на экзамен?
Так, раздел «Поэзия»: 6–8 стихотворений по выбору. Сюда включены и классические еврейские поэты средневековья, и поэты девятнадцатого века, и современные израильские имена поэты: Ибн Гвироль, Иуда Халеви, Двора Барон, Бялик, Рахель, Лея Гольдберг, Далия Рабикович, Натан Зах ...
По этому списку учитель выбирает тех авторов, которые ему ближе. На экзамене же предлагается весь ряд поэтов, ученик выбирает того, кого они учили.
Раздел «Повести и рассказы»: предлагается два переводных рассказа, 7-8 израильских авторов. По выбору учителя, где Шай Агнон и Штемберг соседствует с Чеховым и Мопассаном.
Раздел «Романы»: всего на экзамен два романа – один переводной, один ивритский. Вы можете выбрать или роман Савьон Либрехт, или Амоса Оза, или Голдинга «Повелитель мух», или Достоевского «Преступление и наказание».
Раздел «Драмы»: два произведения по выбору - «Антигона» Софокла, «Гамлет» Шекспира, «Дети тени» Бенциона Томера...
Ни за что не позволил бы себе так утомлять читателя, приводить огромные, чуть ли не расстрельные списки авторов, если бы не убоялся упреков в голословном огульном отрицании, нападок на национальные святыни, незнания обстановки и пр.
Защищен только знающий.

И когда снова в свободный вечерок взгрустнется тебе, занеможится, не стоит забредать на ничем не примечательные сайты, не стоит пускать горькие слезинки. Потому что теперь даже самому большому любителю русской словесности, даже самому последнему эмигранту, умирающему от ностальгии по матушке Руси, будет ясно: никогда не изменится отношение власти к литературе, никогда не изменит она своему заветному жанру – приказу!
_________________________
© Бендерский Яков Михайлович