«Самопознание русского человека исчисляется отрицательными величинами. Внутри себя он видит неизменно прямо противоположное самому себе, и об этом другом он слагает поэмы». (В. Ерофеев)


В отличие от «феномена» - редкого, необычного, выдающегося явления, «феноменология» - это, по определению «Словаря иностранных слов», - учение о путях развития сознания, о духовных сущностях.

Мне хотелось бы в нескольких публикациях, начиная с данной статьи, показать, как в самых невинных на первый взгляд атрибутах современной жизни (песнях, анекдотах, поговорках, моде, диетах и прочее) скрыто глубокое противоречие. Под маской обыденности и тривиальности прячется часто нечто необычное, странное, парадоксальное, феноменальное. Причем, такие разрозненные, одиночные, штучные вроде бы «феномены», наблюдаемые нами в современной реальности, обязательно складываются в чудесный пазл национальной идеи, пронизанный железной закономерностью национального сознания и ментальных предпочтений...

Сомнительная задача

Несколько лет назад при подготовке учебника «Русский язык как иностранный» в раздел «Русская культура» я включил такую задачу:

«Что удивляет иностранцев, живущих в России, в поведении русских? И наоборот, тысячи русских, живущих за границей, никак не могут отвыкнуть от него, увозят с собой мучительную любовь к нему. Привычка эта обусловлена глубокими национальными традициями, даже влияет на психику русских. Известны случаи болезни русских солдат, лишенных привычного предмета. О чем же идет речь?»

Следовало выбрать из данных ответов:
А) водка
Б) матерное слово
В) русская баня
Г) черный хлеб

Правильным ответом следовало считать – черный хлеб, но мои ученики почти не обращали на него внимания, а больше склонялись к любимой русскими водочке, другие настойчиво выбирали русскую баню. Очень часто мне не хватало аргументов доказать справедливость сей сомнительной задачки – пришлось ее выкинуть. Но теперь, по прошествии времени, многих лет разлуки с покинутой страной, я все чаще думаю, что выбрать следовало бы мне совсем другой ответ: матерное слово, блатная феня, ненормативные выражения, которые и являются наиболее ярким национальным символом русского человека. То, что отличает русского от иностранца, без чего русская психика просто надломится. А уж никак не черный хлебушек или сладкая водочка, так пришедшиеся по вкусу русским. Как вывод отсюда – самой понятной и характерной чертой русских скорей всего назовут беззаветную привязанность к крепкому словцу.

Слово на три буквы

Другое.

Вот начинаю новый курс русского языка для израильтян. Как правило, записываются люди, которые тем или иным боком связаны с русскими: то ли имеют друзей, то ли гуляют с русскими девочками, то ли сохранили память об истлевших корнях, то ли надеются на успешный бизнес, но в любом варианте выбор сделан не из любви к русскому языку, а из практических соображений. Однако не это главное. Обращаю внимание на другое: каждый, кто пришел изучать русский, имеет за душой несколько с трудом выученных слов и выражений, которые тут же тебе и выложит. Странно лишь, как правило, что это матерные выражения. Вряд ли, придя изучать английский или испанский, мы первым делом огорошим учителя матерным словом по-английски, А вот по-русски – нормальное явление. Перефразируя известный слоган, следовало бы откровенно съязвить: «Русский ребенок ходить, пить, курить и ругаться матом начинает одновременно». И сомневаться не стоит, что самые первые слова и впечатления, первые вздохи и восклицания украшены матерными словечками. Попробуйте научить ребенка лишь одной букве Х, как непроизвольно замрете, уловив понимающую ухмылку.

Ну вот, занимаемся мы год – другой русским, подучили с горем пополам кое-какие ходовые выражения, ведем легкие светские диалоги между собой, читаем простые учебные тексты, а меня преследует постоянное неодолимое чувство, будто мы играемся. Не говорим по-русски, а манерно и жеманно выражаемся. Не поймет нас русский человек, враз смекнет, что говорит с иностранцем. Чего же не хватает для подлинности? Чему я не научил? И только сейчас понял: мату. Похабная грязная феня не просто дополняет или оттеняет какие-то смысловые акценты, она делает блюдо съедобным. Жаргонизмы и нецензурная брань – это и есть соль и перец, и приправа, и засаленная упаковка русского языка. Без нее мы не чувствуем ни вкуса, ни запаха, ни сладости, ни удовольствия. Иностранец же, пытающийся говорить по-русски, но не окрашивающий свою речь ненормативными перлами, так и останется чужаком, говорящим на птичьем, сухом, мертвом языке. Вовремя сказанное крепкое словцо – это те мягкие обертона, которые окрашивают музыку русской речи, делают ее вменяемой и привычной русскому уху. Но в то же время липкая зараза мата пачкает или попросту перечеркивает любые проявления высокого человеческого духа, особенно у молодых, не выработавших защиты организмов: любви, жалости, благородства, человеколюбия.

Так что, придется теперь специально вводить раздел матерных выражений в курсы иностранных языков?!

В таком случае признаемся вслух, что сегодня русский язык засорен до крайности мусором грязных слов. Но откуда взялась эта напасть?

Немного из истории русского мата

Обратившись к истории, давайте посмотрим, как там протекал процесс русского сквернословия. Может быть, широкое проникновение мата во все поры русской жизни – это веяние нового времени? Ясно, что сито времени, цензуры, религии, культурных установок очистило от словесной грязи многие тексты, но все же что-то и осталось. Покопавшись в хрониках древнерусской литературы, старых былинах и народных песнях, нельзя не наткнуться на них, хотя ученые и неохотно пишут о таком предмете.

Вот полюбуйтесь, что пишет Виктор Ерофеев о народных сказках, которые он называет заветными: «Заветная сказка широко пользуется матом, для определения половых органов и действий своих персонажей, а также для их характеристики; она ругается «по-соромски», то есть использует мат метафорически...»

Использование матерных выражений в классической русской литературе носит все же, заметим, локальный характер, хотя и здесь любители смогут сыскать похабные перлы и зрелые «клубнички», ведь как-никак писатель отражает действительность, и ему не уйти от мощной народной стихии «соромского языка». Подлинный исследователь народного быта оказывается в двусмысленном положении: если он опустится до уличной брани, так точно характеризующей речь его персонажей, он потеряет в художественности; но если он выбросит мат совсем, он лишит произведение жизненных соков, достоверности и правдоподобия.

Что хочется отметить, мат – не столько наркотик и болезнетворный микроб, сколько атмосфера, окружение, невидимый эфир, аура, в которую погружено русское сознание. Причем, эта аура имеет способность постоянно меняться, принимая разные формы и очертания.

Так, в одном случае она прикинется революционным лозунгом. Кнутом, булыжником, которым пролетарий ударит по хрупкому зданию культуры. Неужели непонятно, что и сама революция, и Гражданская война были не только борьбой классов, но и войной языков: грязный поток натуральных исконно народных выражений поглотил культурную утонченную речь интеллигентов.

Русский мат и политика

В другом варианте прилюдная брань становится гражданским протестом, звонкой пощечиной, которой интеллигенция отвешивает официозу и оболваниванию. Не случайно многие интеллигентные люди в период застоя, в годы засилия цензуры, когда даже нормального «секса в России не было», припали к народным истокам и выучились так виртуозно ругаться, отпускать такие многоэтажные матерные проклятья, что получили полное признание у простого русского мужика.

Но подлинный бум, лавинообразный взрыв любимая народная привычка получила сегодня, когда Россия приоткрыла дверцу демократии. Вместе со свободой и другими ее атрибутами вырвались наружу низменные, долго сдерживаемые инстинкты: массовая истерическая привязанность к мату, сильному слову, грязному анекдоту, который мы наблюдаем. Матерятся со вкусом и просто так все от мала до велика на бескрайних просторах страны; в популярных литературных текстах тиражируется весь набор нецезурной брани уголовника, отсидевшего на нарах не один год и заматеревшего в бандитской фене; похабно откровенничают, не сохраняя ничего святого, в русском Интернете и живых журналах подавляющее большинство, бравируя и извращаясь кто как может. Никем не сдерживаемая мутная волна антикультуры катится и захлестывает все новые и новые поколения. На злую наркотическую иглу мата подсаживается каждый, кто хоть раз попробовал его. И ядовитый микроб нечисти так глубоко проник в народный организм, так пропитал его ядом бессмыслицы и позора, что уже никем не замечается. Многие даже находят в этом занятии некое удовольствие: вот выматерюсь – станет полегче.

Крепкое слово – это возможность перенести сильную боль или разочарование в жизни.

Сильное выражение – это признак крутизны и бывалости.

Матерный сленг – это знак принадлежности к избранной публике.

Разве случайно возникло целое лингво-психологическое направление, изучающее феномен русского мата и воздействие оного на русскую психику. Оформлены и изданы большими тиражами многочисленные словари и пособия по русскому мату. Они востребованы и рейтинг их никогда не падает. Неиссякаемый интерес русской публики подхвачен и широко разрекламирован, коммерчески весьма успешен. Читай публика от мала до велика, набирайся уму – разуму, совершенствуй свой словарь.

Жаргон в семье языков

Только в сопоставлении с другими языками и нравами русские могут увидеть, как далеко они отклонились от культурного стандарта.

Давайте сравним.

Вот мы видим некий крутой американский боевик. Герои его, зверски накаченные и грубые парни, сидящие в грязной тюрьме, сплошь в татуировках, принимающие наркоту и бьющие в глаз по любому поводу, - так вот эти супермены начинают говорить между собой. Конечно, их лаконичный английский несколько отличается от диломатического языка выступлений с трибуны ООН или с профессорской кафедры, но в то же время особым разнообразием и живостью материала не отмечен. Его неоткуда брать. Ну, скажет от души бедолага «фак», а дальше-то что?

В моем любимом идише, конечно же, присутствует некоторое количество матерных слов. Но вглядитесь в них: это или знакомые нам русские выражения, перенятые и перелицованные евреями, или выражения неприличные, не произносимые в культурном обществе или в семье, но по сути не имеющие тех страшных и разрушительных коннотаций и обжигающего смысла, которым пропитаны русские ругательства. Они мягки и ироничны, они смешны и печальны, они употребляются редко и лишь в мужской компании. Тебя вовсе не поймут и сделают замечание, если ты, говоря на идиш, вдруг двинешь крепкое матерное слово. Тем более такая ситуация невозможна в разговоре со старшими.

В иврите, как и в любом другом языке, также присутствует ряд непечатных слов и выражений, также слышна уличная брань, также существует прослойка людей, пачкающих свой рот словесным ядом. Но таких выражений крайне мало, в основном, заимствования из арабского и русского языков и особо разойтись невозможно, потому игра идет на слишком узком поле. Просто выбирать не из чего. Услышать же брань в публичном месте, в телевизионной или радиопрограмме можно крайне редко.

- А как же часто используемая калька с русского знакомого выражения «Ебена мать», - спросите вы? Очевидно, что она в иврите несет совсем другую смысловую нагрузку.

Культурная революция

Но особенно поразила меня программа «Культурная революция», которую ведет Михаил Швыдкой. Как раз обсуждалась тема русского мата. Как всегда были изложены две точки зрения: в одной русский мат, очищенный и облагороженный в устах потомственного интеллигента, нашел оправдание и поддержку. Его оппонент резко выступил против, приведя свои аргументы.

Всё как всегда, - что же тут удивительного?

Дело в реакции слушателей. Единогласно, с пеной у рта публика встала на защиту русского матерного слова. Какие спичи и дифирамбы пели ему профессора и журналисты, какие глубокие потаенные смыслы открывали они в «соромском языке»!

Восторгу не было предела, в завершение разговора убеленный сединами ученый–лингвист в порыве откровения сказал такие проникновенные слова: «Как доказано наукой, русский мат лишен сакрального смысла, а потому вполне легитимен».

Что в переводе на обычный разговорный звучит так: мат не наделен глубоким религиозным подтекстом и зашифрованным скрытым смыслом, он не имеет связей с темными силами магии, волшебства или наговора, следовательно, может быть использован в нашей речи. Эк, куда хватил, молодчина! Да если бы мат сохранил свой сакральный смысл, которым он, безусловно, когда-то обладал в древности, с его помощью русские давно поубивали бы друг друга или превратили в инвалидов, или закляли бы так, что и ругаться больше было бы некому.

Почему-то вспомнился Чехов и его меланхоличная повесть «Ионыч». Переиначив чудесную фразу Антона Павловича скажу: что если самые образованные и талантливые люди столицы так высказываются о мате, то что говорить о глубинке России.

В заключение хочу высказать метафизическую гипотезу.

Некое высшее существо, тот, имя которого нельзя произносить всуе, почему-то решил испытать избранные нации. Он вмонтировал, встроил в программы их развития разрушительные микробы, несущие смерть и гибель нации. Эти ядовитые микробы, разлагающие механизм прогресса – бранные слова. У одних наций прививка прошла легко, они переболели ею и живут себе дальше. У других – вызвала жестокие болезни, которым нет конца. Мат, в конечном итоге, это не просто мешающий нам жить мусорный спам, а коварный микроб, троянский конь в программе нашего компьютера, который выводит из строя всю жизненную систему.



___________________________
© Бендерский Яков Михайлович