Очевидно, что мыслить город как целостный объект достаточно сложная задача, хотя этимология слова город, указывает на некую целостность, огороженную, от - гороженную, за - гороженную от иного. И если в исходном значении, город (Urbas, Burg, Wick или Weich, Stadt. City, Cite), - «Слово это издревле обозначало поселение, искусственно укрепленное оградою или валом и рвом для защиты от неприятельских нападений» [1, с. 21], то в современном контексте, целостность города, т.е. его границы, можно очертить, только построив его понятие. Несмотря на то, что на сегодня нет строгого понятия «город», в том числе и в социальной науке, именно в такой форме социальной организации народорасселения происходят процессы, зачастую определяющие и задающие закономерности развития и функционирования не только страны, но и мира. На сегодня город, как доминирующий образ урбанизированного уклада современной жизни, задаёт характеристики современного общества, траектории его изменения и проблемы. Это связанно не только с постоянным ростом городского населения, по разным источникам на сегодня оно составляет примерно 70 – 80% от всего населения земли, но и с тем, что в городах концентрация и столкновение разнообразных форм жизни является источником естественных инициатив, порождающих уклад жизни, связанный с производством знаний, в отличие от сельского уклада, где уклад жизни связан с природными циклами.
Современная, практическая задача понимания города состоит в создании современной теории, обеспечивающей конфигурирование полипредметной сферы, отвечающей за рациональное жизнеобустройство территорий. Отсутствие такой теории остро ощущается при обсуждении вопросов муниципализации и формирования структур местного самоуправления. Это можно проследить на примере дискуссий по проблеме формирования градостроительной стратегии России. Так, в статье «По каким принципам развивать города и поселения» начальник Управления архитектуры Госстроя России Э. Шевченко, анализируя ситуацию, отмечает: « … в профессиональных кругах муссируются вопросы о необходимости разработки проекта «Генеральной схемы расселения на территории Российской Федерации» и «Национальной градостроительной доктрины России», однако ни на одном из совещаний не удалось не то что достигнуть консолидированного мнения специалистов – градостроителей, но хотя бы сблизить позиции даже по типу документа» [14]. Эта ситуация неопределенности и отсутствия базовых понятий является характеристикой переходного периода. Перехода от экономических экспериментов к последовательным реформам, поиску принципов и концепций. При этом происходит смена представлений, от собственных возможностей от патерналистских ожиданий к принятию ответственности на себя, осознания, в том числе, и возможностей процессов муниципализации. Возникают новые формы социальной кооперации, растет численность общественных организаций, решающих непростые проблемы человеческого общежития без помощи государства. Неравнодушие и сопереживание, как непреложные ценности нашей культуры, порождают новые общественные "связки", инициативы и начинания. И именно эти процессы реальней всего ощущаются в пространстве города, где плотность населения, связанная сопричастностью к некому доступному общему, сохраняемому теплом других людей, задают эту целостность, хотя ни категориально, ни понятийно, в строгом смысле этих форм, нет описаний такой социальной организованности. Предпосылкой для создания теории города является опыт инициатив городских сообществ по самостоятельному формированию необходимых представлений и механизмов его управления. Теоретическое оформление этого опыта может/должно осуществляться представителями научных сообществ, прежде всего учеными городского университета и учебных заведений города, активное участие которых обеспечивается публичной ответственностью за свои разработки, их практической направленностью на решения актуальных городских проблем.
В сборнике «Понятие о городе» [9] представлены результаты работ по проблемам управления городским развитием, а также попытки теоретического обобщения и культуротехнического конструирования схем и понятий. Авторами этого сборника утверждается, что «город - один из удивительных феноменов человеческой мысли и деятельности – может выступать в качестве естественного источника инициатив, проектов, идей, обеспечивающих затем развертывание корпуса наших знаний, постановку новых проблем, движущих человеческий интеллект» [9, с.75 - 78].
В. Никитин, один из соавторов этого сборника, фиксирует проблему понимания города, которая заключается в возможности соорганизовывать две формы представлений о городе: одно из них предполагает понимание города как технического устройства форм городской жизни, другое – как фокуса создания социокультурных инициатив и интеллектуальных движений и программ.
Но кому и зачем нужны сегодня смыслы, понятия, определения, теории ГОРОДА? Философствующим, размышляющим, думающим специалистам, для которых осмысленность деятельности невозможна без этих сущностей? Возможно ли обойтись без этих понятий и определений тем, кто осуществляет управление такими сложными объектами как города? Ведь эффективность и осмысленность управления во многом зависит от понимания объекта, его: процессов, структуры, связей, функций, характеристик материала наполнения. Понятия и определения - это то, что имманентно содержит в себе необходимые составляющие.
Сегодня нет устоявшегося понятия города, несмотря на большой объем публикаций на эту тему, но такие мыслители как Платон, М. Вебер, Л.А. Велихов и многие другие, касавшиеся этой темы, создали необходимые основания, не потерявшие своей актуальности и сегодня. Отсутствие же устоявшегося понятия «города» указывает лишь только на то, что это «живой», динамический объект, подверженный влияниям времени, постоянно усложняется, наполняется новыми смыслами. В этой ситуации в качестве необходимых представлений о городе для практического применения могут быть использованы те, которые создаются в формах содержательного обсуждения, рефлексии опыта по решению задач обеспечения жизнедеятельности города. Но поскольку городские управленцы мало уделяют внимания поиску новых смыслов и представлений, то эту задачу может взять на себя «место», где есть достаточная концентрация специалистов, работающих с новыми смыслами, таким местом может служить образовательное учреждение, университет. Но только такой университет, который позиционирует себя в городском пространстве, беря на себя ответственность за его будущее, за формирование необходимых представлений. Такие представления конструируются в содержательных дискуссиях между представителями различных сфер городской жизнедеятельности, учеными из соответствующих предметных областей, и молодежи, заинтересованной в своем будущем. Размышление и осмысление опыта участия в этих работах и дискуссиях по теме «Город», поиск методов и способов конфигурации, получаемых при этом смыслов, являются основанием этого текста [10].

Пространство смыслов города

На какую высоту надо подняться, чтобы увидеть и понять в целостности то место, где ты живешь, и как с этой высоты разглядеть свое «место» в нем? Увидеть и понять осмысленность жизни в этом месте, оценить свои возможности и ограничения его изменения в соответствии с замыслами. Наша мысль вечно бродит в далеких и близких, прошлых и нынешних мирах, но есть такой «мир» где воплощение мысли в виде творений рук человеческих позволяет «отследить» и даже иногда понять странствия мысли. И именно к таким творениям относится город, удивительный феномен человеческого бытия, искусственно созданный человеком, в отличие от деревни, созданной богом. На планете города являются доминирующей формой народорасселения. В городе все искусственно, даже природа - трава, деревья, воздух, вода, подчинена воле человека, формирующего неповторимый образ, дух места. Однако известно, что города, как и люди, стареют и умирают, разве что только Рим – единственный город в мире, который заслужил своеобразный почетный титул Вечного Города. Рим устоял перед всеми превратностями судьбы, а сам факт его существования давно стал восприниматься как символ вечной творческой энергии Человека. Энергия людей, воплощенная в камне городов, в застывшей музыке архитектурных памятников живет, пока живет дух. Но где, в каких знаках фиксируется дух, эта чувственная практика человека? В текстах, мифах, легендах, событиях, традициях, изучение которых иногда позволяет выделить этот чувственный опыт. Но это лишь часть того, что позволяет построить описание состоявшегося прошлого города, соотнести эти описания с артефактами и зафиксировать противоречия, поскольку именно сущностные характеристики города фиксируются на основе исследования противоречий чувственного и рационального опыта. Или, как это понимали в античной философии, через «эйдос», то, что дано в мышлении и, вместе с тем, видимо. Но наша задача состоит в том, чтобы построение такого образа, ценностного само по себе, позволяло нам строить свою деятельность так, чтобы, оперируя с этим образом сохранять, не разрушая ценностное и состоявшееся при создании нового, иного. Решение задачи по построению рабочего образа города во многом зависит от того, в каких системах координат исследуется его морфология, какие методологические принципы кладутся в основание его описания.
В основе описаний народорасселения используют социальные характеристики: социальное пространство, плотность населения, демография, взаимосвязи, организации. Принимая тот факт, что доминирующей формой народорасселения являются города, можно предположить, что именно координаты социального пространства, в которых строится образ города, являются базовыми, в том числе и для понимания объемлющего его пространства. Что такое рост социального пространства? Эволюцию, качественные изменения, прогресс возможно рассматривать только при расположении этих процессов на шкале времени. Очевидно, что оценкой может служить уровень сложности представлений и понимания его устройства. Понятие социального пространства, введенное Пьером Бурдье, одним из наиболее ярких представителей современной социологии, определяется как абстракция, употребляемая для размещения и выделения социальных объектов, их взаимодействия и описания социальной действительности. В критике его работ и его положений [2], социальное пространство рассматривается как «невидимая реальность, которую нельзя ни показать, ни потрогать пальцами, но которая организует практики и представления агентов» [17].
Широко используемые в специальной литературе дефиниции о социальном пространстве рассматривают его как устоявшееся представление, но, тем не менее, это представление является предметом дискуссий, указывающих на проблемную область, в научной среде социологов и философов. Уровень и состояние дискуссии по этой проблеме критически оценивается в работе А. Филиппова [13], в которой он анализирует пути и подходы к построению теории социального пространства, необходимость которого обусловлена практической необходимостью для понимания социальных процессов. В этой работе приводится достаточно подробный анализ трудов многих авторов, которые осуществляли попытки построения универсальных понятий социального пространства. Основываясь на выводах и утверждении автора об отсутствии разработанной теории социального пространства в современной социологии. Наша задача, состоящая в поиске оснований для описания такого сложного социального объекта как город, усложняется. Социальное пространство необходимо нам для позиционирования города и обоснования его характеристик как социального объекта, но смыслы, являющиеся материалом для построения образа города, порождаются не только социальными характеристиками. Для выделения иных смыслов, необходимых для построения целостности представления, будем использовать другие представления пространства, привлекая иные смыслы, по крайней мере, ориентируясь на то, как интерпретирует понятие пространства И. Канта, М. Мамардашвили: «Пространство является всеобщим, всеохватывающим отношением и в той мере не является частью никакого другого целого» [7, с. 9]. То есть такие представления, которые позволяют выражать существование вещей, полагая при этом, что вещь - это относительно самостоятельный фрагмент определенной реальности. Поскольку можно говорить о разных реальностях, то задача различения и точности употребления их характеристик во многом упрощается, если использовать предикат к слову «пространство», например, географическое пространство города, физическое и т.д. Распространенное в практической деятельности представление о пространстве города во многом предопределено предметностью экономической географии, но это так же далеко не достаточное условие для фиксации необходимых смыслов при поиске ответов на вопрос – в чем смысл города.
Пространство поиска смыслов города значительно расширяется, если обратиться к таким сущностям, как: миф, деятельность, природа, техника. Рассматривая эти сущности в виде самостоятельных пространств, то есть. выделяя в них всеобщее для обозначаемых вещей, как это описывает в своей работе «Антропология города… или о судьбах философии урбанизма в России» А. Смирнов, полагая город как субъект развития. «Мир мифа порождается практикой подражания образцу, который сотворен во Время Оно. Мир деятельности порожден практикой проектирования и осуществления трансцендентального сдвига. Мир Природы порождается практикой объективирования и полагания мира как объекта, в виде карты исследования и описания свойств этого мира. Мир Техники порождается практикой организации и инженерного устройства среды» [11]. При этом, слово «мир», А. Смирнов использует в своем анализе синонимично со словом «пространство». Данное различение на четыре мира (пространства), сделанное автором, позволяет ему сформулировать иной, в отличие от существующих подходов в исследовании природы российского урбанизма, подход. Если большинство авторов, исследуя процессы российской урбанизации, основываются на сравнительном анализе существующих разработок западных ученых, например, таких как труды М. Вебера, теоретические разработки «Чикагской школы»…., то в работе А. Смирнова, рассматривается подход, основанный на поиске иных оснований, построенный на анализе иной эмпирии. По крайней мере, предлагаемая им схема смены циклов при становлении города, построенная на этой эмпирии, позволяет поставить вопрос « Что же такое российский город?». И может ли город в принципе быть той культурной формой, которая адекватна российскому этносу и российской культуре?»[11]. Эта интересная работа, как и другие оригинальные исследования городской темы, основанные на разных подходах, позволяют еще раз акцентировать то, что выбор того или иного подхода в исследовании города позволяет проблематизировать существующие и устоявшиеся представления. В рамках же исходного вопроса, поставленного в нашей работе «В чем смысл города?», ответ на который нам необходим для построения не только рабочего образа, но и механизмов осмысленных социальных изменений, предложенный А. Смирновым подход является достаточно продуктивным, но требующим нахождения своего места во всеобщих характеристиках (всеохватывающих отношениях) социального пространства. Но возможны ли такие характеристики, возможна ли формализация таких характеристик, использование которых позволит удерживать смыслы города, на основе которых формируется образ, позволяющий осуществлять осмысленные социальные изменения?
Многие авторы, исследующие город часто используют характеристики физического пространства, которое, в свою очередь, представлено территорией, его природно-климатическим и географическим расположением, инфраструктурами и физическими объектами. Работы, в которых используются развитые представления физического пространства, построенные на основе эмпирических исследований во взаимодействии с социальным пространством, определяют сложность решения нашей задачи по выделению собственно городских смыслов, материалом которых являются такие сущности как: замыслы, идеи, проекты, программы, но именно они определяют уровень и объем поставленных проблем и задач, поиск методов и способов решения этих задач, а успешность их решения, в том или ином городском сообществе, являются показателям его развитости.


Ценностные основания смыслов города

Природа социального пространства обусловлена существующими представлениями о мире вещей, мире идей, мире человеческих отношений (социальных связей) и смыслах, которые формируются по отношению к общезначимым ценностям. Контекст рассматриваемых ценностей задается функциями и знаками культуры, такими как: правила, образцы, эталоны, традиции, уклады, мифы, модели поведения, законы, церемонии, ритуалы, символы, знания, идеи, обычаи. Это же относится и к той или иной локализации человеческого сообщества в социальном пространстве, которая может быть охарактеризована через ценности, которые доминируют и существуют в представлениях о них. Философская мысль, исследуя природу общества, его ценностей в разные времена, фиксировала разные ценностные доминанты. В платоновском «Государстве» объяснение общества строится на основе его теории идей. Августин рассматривает обустройство общества «Града земного», через «Град небесный». Новое время, Т. Гоббс и Дж. Локк – рассматривают договорную концепцию государства. Позитивисты О. Конт, Г. Спенсер, ориентируясь на научное знание – формируют социологию, науку об обществе. Феноменологи - Э. Гуссерль, М. Шелер, Б. Щюц, фиксируют ценности этического, эстетического, религиозного плана, то есть то, что объединяет людей в общество. Г. Гадамер, как герменевт, утверждает что ценность, объединяющая людей, – понимание, и осуществление на этой основе общего дела. Ю. Хабермас, К.-О. Апель – сторонники коммуникативного разума, рассматривают общество как коммуникативно-дискурсивное целое, которое возможно лишь там, где торжествует открытость, демократичность, критичность, стремление к достижению согласия, консенсуса. Марксовская идея общества, то есть то, что объединяет людей общественный труд, критикуется оппонентами, утверждающими, что труд приобретает социальное качество лишь благодаря тому, что в нем представлены ценности. Все это позволяет заключить, что объяснение общественного устройства происходит через поиск и обоснование ценностных ориентиров, долгоживучесть которых и их смыслы меняются во времени. И если природные явления описываются учеными и обобщаются в виде законов природы, то социальные явления интерпретируются исследователями на основе выделенных и описанных ценностей. Именно интерпретации, которыми оперируют социологи относительно ценностей, задают разнообразие представлений об устройстве объектов социального пространства. Для понимания той или иной локализации народорасселения, характеристик их упорядоченности, необходимо, прежде всего, выделять ценности, которые являются значимыми для этой структуры, поскольку именно ценность придаёт структурированность, упорядоченность общественному целому. Различие общностей, мест расселения, различных общественных структур при схожести основных ценностей формируется из анализа конфигурации типов общественных связей и отношений которые сегодня фиксируются в различных предметностях, таких как: экономические, политические, социальные, этнические, правовые, эстетические, этические, религиозные. Любой из этих перечисленных аспектов может играть определяющую роль, в зависимости от обстоятельств, т.е. из того, что принято в качестве ценностей для того, кто фиксирует эти обстоятельства и оценивает их. В свою очередь, критическое отношение, как к собственным, так и исследуемым ценностям формируется по мере накопления практического опыта и принятия высшей на сегодня ценности ответственности. Ответственность как ценность можно рассматривать, если ориентироваться на нравственный концепт деятельности, выражаемый словами М. Мамардашвили: «Действовать без понижения уровня развитости. То есть, если уже известен уровень развитости и решение некого класса вопросов, то непрофессионально и «бесхозно» делать нечто хуже того, что делалось прежде. Если известна теоретическая возможность решения, ее нужно использовать, если это не «целлулоидная» возможность из очередного «проектного инкубатора», а «человеческий опыт».
Таким образом, сегодня для описания некого социального объекта в социальном пространстве необходимым и исходным условием является постановка задачи по рефлексии существующих ценностей и соотнесения их с ценностью ответственности. Это необходимое условие при постановке задачи формирования механизмов социальных изменений. И оно выполнимо, если в практике работ задана философская позиция, позволяющая оперировать миром ценностей. Однако, ценностные основания подвержены влияниям обстоятельств, в виде вызовов угроз как внешних, так и внутренних, которые по разному интерпретируются в публичном пространстве и которые оцениваются как не зависящие от собственных возможностей. Или, как это подчеркивается у Н. Лумана: «Жизненный мир в своем статусе горизонта не актуализированных возможностей всегда остается предосознанным. Поэтому рост эффективности социального порядка возможен лишь в виде умножения формулируемых и не формулируемых, проблематизированных и не проблематизированных смысловых предпосылок социального общения» [6, с. 111].

Итак, та или иная организованность в социальном пространстве будь то: государство, регион, община, город, деревня, имеющая устоявшиеся характеристики может различаться по ценностным основаниям, полагая при этом что, устоявшиеся организованности сохраняются благодаря воспроизводству базовых ценностей и тем как они интерпретируются под влиянием внешних и внутренних вызовов и угроз. А социальная действительность, которая организует практики и представления агентов по Бурдье, образует пространство, в котором объекты проявляются, прежде всего, через интерпретации ценностей. Право интерпретаций, их статуирование в социуме принадлежит власти, власти в Лумановском смысле. «Власть того, кто ею обладает, усиливается, если она может выбирать большее количество разнообразных решений для ее реализации» [6, с. 111], то есть, власть для сохранения своей позиции в социуме, должна интерпретировать ценности, задавая этим поле и ограничения возможных решений для своих агентов.

Подходы к построению метода описания города

Признаки города, отличающие его от других типов поселений, формулируются в работе В.Глазычева [4]. Его, Глазычева, утверждение, что городов, соответствующих этим признакам, не так и много. Всё зависит от небольшой прослойки людей (2.5% от общего числа населения) способной осознать необходимость Города. Задача состоит в том, чтобы выделить эту категорию людей, что само по себе не тривиальная задача, и сорганизовать их на идее значимости Города. В сравнительно-исторических исследованиях М. Вебера, посвященных городу, можно проследить мысль о том, что город - это то, что складывается во времени, формируя в себе характерные признаки, отличающие его от других типов поселений [3]. Эти процессы не имеют однозначных и устойчивых характеристик, поскольку мы «видим» их из разных позиций. Взгляд М. Вебера с позиции эмпирического социолога на исторические процессы формирования города не дает универсальных законов и четких теоретических понятий, а демонстрирует только то, что город - это, прежде всего, творение «рук человеческих», которое можно изучать, исследовать, наслаждаться, ненавидеть, только после его предъявления. Работа М. Вебера о городе - это ретроспективный взгляд на то, что, по его заключению, доминировало в истории, определяло цивилизацию. «Он ищет повторяющиеся черты в своеобразных исторических явлениях, ищет общее в индивидуальном, но в первом случае его больше занимает анализ индивидуального, во втором – нахождение общих черт различных индивидуальных процессов» [3, с. 647]. Основу своего исследования города М. Вебер строит на оценке отношений потребителя и производителя, следуя Марксовской традиции, выделяя одним из первых признаков города, наличие «рынка», «не спорадического, а регулярного товарообмена внутри поселения в качестве существенной составной части дохода и удовлетворения потребностей населения» [3, с. 310]. Но далее он различает и обосновывает следующий признак города - его политико-административное понятие, в смысле которого и появляется описание территории и как следствие возникновение субъекта городского права. Используя в своих работах метод сочетания сравнительно – исторического с идеально–типическим при исследовании города, М. Вебер берет не «город вообще», а в контексте всего общественного строя конкретной эпохи. Исследования М. Вебера позволяют, проследить путь цивилизации, которая складывалась и проявлялась в истории возникновения и развития городов. В контексте наших исследований, работы М. Вебера являются аргументом, доказывающим значение города как точки роста всего социального пространства.
Удивительно то, что факт существования города есть, а строго (научного) описания нет. Это позволяет зафиксировать идею того, что феномен города - это сложноорганизованный «объект», который невозможно описать в категории «объекта», то есть эмпирически, и который требует иного подхода в его описании, например процессного подхода. Но, опять-таки, процессный подход не дает исчерпывающих характеристик исследуемого объекта, поскольку его эмпирические характеристики физического состояния обуславливают возможности проистекающих процессов. Исторический взгляд на процессы «городской действительности» указывает на то, что это «живой» объект, снимающий в себе состояние, уровень развития общества, подверженный изменениям естественных и искусственных процессов. То есть то, что можно исследовать как закономерности, и то, что формируется волей и уровнем представлений людей, населяющих город. При этом необходимо зафиксировать, что рассматривая исследуемый объект - город как часть целого (социального пространства), мы снимаем характеристики присущие целостности, а исследуя его как элемент, мы фиксируем отличительные характеристики отличающие его от целого. Эта двойственность подхода к объекту необходима для понимания и оценки города в социальном пространстве, возможности его ассимиляции или экспансии по отношению к процессам социальной среды. Но основной акцент в исследовании города делается на его характеристиках как самостоятельного элемента. Этому акценту способствует устоявшаяся форма народорасселения, даже имеющая имя собственное.
Искусственный характер города, его структурная сложность и динамичность, необходимость прогнозирования его развития ставит сложный вопрос для позиционирования исследователя. Непосредственная включенность в проектирующую группу, взаимодействующую с динамично меняющимися функционирующими структурами, требует постоянного отслеживания и переконфигурирования складывающихся отношений, постоянного внесения изменений в зафиксированный образ исследуемого объекта.
Нами высказывается гипотеза, что город, как одна их форм социальной организованности. экзимплифицирует в себе все социальное пространство окружающего мира. Это допущение, ограниченности социального пространства организованностью города, диффициентно по отношению к внешнему пространству, но воздействия и влияния его, в этом случае, необходимо фиксировать в виде следов и «разорванных» связей с окружающим миром. При этом мы фиксируем, что такие организованности как регион, государство, мир имеют своих активных агентов в социальном пространстве города и их влияние на процессы городского социального пространства взаимообусловлены и отражаются в характеристиках этих процессов. Эти идеальные допущения необходимы нам для исследования обоснований значения города в качестве активного агента всего социального пространства, задающего его изменения и траектории развития.
Это то, что должно быть учтено при выборе позиции исследователя. осуществляющего внешний взгляд относительно исследуемого объекта (социальное пространство города), где рамками для исследователя являются характеристики целого (социальной среды объемлющей целостность города). Отсутствие устоявшихся характеристик объемлющей рамки, предполагает их формализацию на основе существующих теоретических представлений.
Это позволяет нам взять такой социальный объект, как город, в качестве исследуемого объекта. Выбор этого объекта обусловлен, прежде всего, тем, что город, являясь элементом социального пространства, позволяет исследовать и зафиксировать в своих структуре и связях как динамику изменений социальных процессов, происходящих внутри объекта, так и их взаимообусловленность с внешними воздействиями. «Простейшая единица» социального пространства – «индивидуальное место», идентифицируется описанием отношений и связей в группе, коллективе, институте. Эти и другие социальные организованности, объединенные в территориальной целостности города, создают неповторимое сочетание, обозначаемое его собственным именем. На сегодня город, как доминирующий образ, урбанизированного уклада современной жизни, задаёт характеристики современного общества, траектории его изменения и проблемы.


Деятельностный аспект в выборе метода описания города

Для формирования метода исследования обозначенного объекта необходимо зафиксировать то, что социология, изучая взаимосвязи различных социальных явлений и общие закономерности социального поведения людей, позволяет увидеть и другое измерение «места» человека, в виде характеристик, относящихся к сферам деятельности. Однако, эти характеристики и измерения человеческого места, как из предметности социологии, так и из других научных предметов, не дают достаточных знаний для постижения оснований того, что определяет границы целостности и возможности этого места, поскольку в нем присутствует человеческое, выраженное положением Ф. Ницше:
« … человеческое - слишком человеческое». «Мы погружены в непосредственную человечность и часто не способны разорвать связь понимания. Мы как бы компенсируем взаимным пониманием и человеческим обогревом неразвитость нашей социальной гражданской жизни.… И вот это-то существование, которое цепляясь за теплоту взаимного человеческого обогрева, продолжает дальше в бесконечность именно ту жизнь, какая есть в надежде,… это и есть человеческое, о котором Ницше и любой другой философ сказал бы, что это первое, что мешает человеку мыслить, отгораживая его… от своего, реального положения в мире и своего предназначения, призвания» [7, с. 9]. Это состояние немыслия, «аморфности существования в современном мире предполагает построение сложной артикуляции опосредований и формализаций социальной и гражданской жизни и наличие у людей культуры (если под ней понимать реальный навык и способность, силу практиковать сложность и разнообразие)» [7, с. 10]. Практикование сложности и разнообразия относится не только к сфере научных исследований и описания закономерностей, но и к деятельности мышления, проектирования, продуктами которой являются новые объекты, предметы, вещи, сущности, которые в момент их предъявления акультурны, т.е. не имеющие норм в культуре существующего социума для своего описания. Но проектная деятельность - это то, что задает изменения наших представлений и возможностей в виде образов, схем, реализация которых определяет сдвижки, и новообразования вещного мира, которые являются следами, отпечатками нашего мышления на материале природы. В этой связи практичность проектной деятельности, мышления состоит в задании возможного уровня сложности и разнообразия наших представлений, знаний обеспечивающих соответствие времени, сомаштабность современному миру. Идеализации, абстракции, онтологии, особые умственные сущности NOUMENA, по Канту, продукты нашего мышления, существование которых «не только допустимо, но и неизбежно» [5, с. 99]. Или, развивая идеи практического существования продуктов мышления и анализируя возникающие при этом проблемы, Г.П. Щедровицкий фиксирует: «До сих пор мышление и понимание рассматривались, как правило, изолированно, а чаще всего даже в разных предметах: понимание - преимущественно в психологии, а мышление – в философии и логике, и поэтому не было нужды разграничивать и связывать их в рамках какого – то единого объектного представления. Когда же эту задачу поставили, то оказалось, что те немногое процессы и явления, которые могли бы выступить в роли связующей системы, - процессы общения и кооперации людей в деятельности - принадлежат к третьей научной дисциплине, социологии. Это обстоятельство долгое время практически исключало всякую возможность использовать представления об этих процессах и явления в качестве естественного конфигуратора для объяснения связей и взаимоотношений между мышлением и пониманием» [15, с. 481].
Отсюда можно заключить, что опосредование общественной жизни через предметность социологии которая задает нам возможность построения одной, из множественности проекций исследуемого объекта, является необходимым, но не достаточным условием для понимания возможностей города. Обращение к методологическому мышлению, которое изложено в трудах Г.П. Щедровицкого, позволяет работать как бы над устоявшимися границами научных предметностей, различая мышление и понимание по их «продуктовому выходу». Следуя методологической традиции, по Г.П. Щедровицкому, и его категориальному аппарату, основываясь, прежде всего, на категории система, опираясь на разработанные в этой традиции представления, относясь к идеям ведущих социологов и философов, рассмотрим возможности существования социального пространства на основе выделения и введения, необходимых для нашего исследования, его сущностей и характеристик [15, с. 155 - 281].
     Социологические методы анализа и исследования эмпирического материала являются исходным условием для понимания и описания процессов общения и кооперации людей в деятельности. Усложнение описания социального пространства и его «мест» обусловлено тем, что необходимо учитывать материал, в виде «продуктов» мышления и деятельности, который влияет на характеристики эмпирического материала. Так, описание социального пространства в методологической категории «система» предусматривает выделение и формализацию таких его онтологических сущностей как: структуры, функции, связи, процессы, морфология, материал. Системное рассмотрение объекта, коим мы представляем социальное пространство города, позволяет нам заимствовать сформулированный Г.В. Гегелем принцип, который, следуя за И.Т. Фихте, при изучении систем такого рода, высказал, что целое тождественно своей небольшой части. Опираясь на этот высказанный принцип, Г.П. Щедровицкий в своей работе развивает его: « Можно сказать, что подобные системы имеют как бы двойное существование: с одной стороны, есть сама эта система, а с другой - она как целое представлена в одной небольшой своей части. Эта небольшая часть одновременно представляет все целое и управляет этим целым» [16, с. 314]. В соответствии с обозначенной категорией «система» рассмотрим такую сущность как «место», человеческое место в социальном пространстве и структуру этих мест, такую часть, которая может претендовать на тождественность с целым. Человек, осуществляющий деятельность, преобразующий исходный материал в продукт, пользуется нормированными или уникальными средствами. Сама деятельность также может быть нормирована или рассматриваться как творческая, то есть технологически не нормированная. Таким образом, мы можем говорить о «месте», где осуществляется деятельность такими - то средствами и по такой - то технологии или «месте», где осуществляется творческая деятельность уникальными средствами. Но, и в том, и в другом случае необходимо рассматривать - является ли данное «место» элементом технологии или же это индивидуальная деятельность, не поддающаяся технологическому нормированию. При этом «место» в структуре мы рассматриваем через атрибутивные (предписанные) функциональные характеристики средств и технологических процедур, осуществляемых на этом «месте». Но, поскольку человек существо общественное, обусловленное связями и осуществляющий разные типы деятельности, то заполняя собой «место», он привносит в него иные характеристики и связи, отличные от предписанных технологией конкретному «месту». Таким образом, мы фиксируем то, что при описании «места» необходимо рассматривать его в самостоятельных подпространствах столько раз, сколько объемлющих систем деятельности замыкаются на нем. «То, что приносят с собою люди для осуществления деятельности, то, что выступает в ней в качестве средств зависит не столько от того какие именно преобразования должны быть осуществлены в этой деятельности сколько от того, какое место занимают эти части деятельности в системе целого, насколько индивиды ориентируются в этой системе целого, т.е., другими словами, как они представляют себе целостный смысл своей деятельности» [16, с. 5]. И в этом смысле, свобода человека как общественного существа невозможна вне общественного контекста, а это значит, что стремление его к свободе есть условие создания ситуации, при которой он, либо должен функционировать в соответствии с требованиями «места» и быть не свободным, либо, реализуя стремление к свободе, если такое наличествует у конкретного индивида, искать более совершенные средства собственной независимости. Это обстоятельство и определяет развитие, как отдельного человека, так и сообщества в целом, в котором стремящиеся к свободе субъекты индивидуально или взаимодействуя в кооперации с другими субъектами создают новые типы деятельности, которые со временем нормируются в культуре.
Следуя вышеизложенному, социальное пространство, рассматриваемое нами системно, можно представить, во - первых, в виде структуры мест, отнормированных в культуре, в виде институтов, организованностей, во – вторых, как сфер деятельности, осуществляемых в рассматриваемых местах, и, наконец, в виде кооперативных связей, сформированных сферами деятельности. Взаимодействие этих сфер создает ситуацию борьбы за доминирование в обществе, что приводит либо к консервированию состояния в обществе, либо к изменениям, качественная оценка которых возможна при введении координат социального исторического времени. Процессы, определяющие тенденции в социально - историческом времени, задаются взаимодействием страт, в которых позиционируются агенты (по П. Бурдье). Для выделения их идеальных характеристик и различения их от более сложных атрибутивных характеристик страт, введем представление «слоя», которое позволяет фиксировать наиболее обобщенные характеристики этих активностей. В конструируемом нами социальном пространстве города, для выделения активных агентов, способных осознать необходимость города, обозначим четыре слоя их позиционирования. Иерархически, по степени осознания необходимости города, к первому слою отнесем тех агентов, деятельность которых связана с мышлением, проектированием, программированием, оспособленных в конструировании онтологий, схематизации, осмыслении целостности. Второй слой - это активности, или те, кто позиционно или атрибутивно от занимаемого места в городском пространстве влияет или может влиять на изменения, например представители власти всех уровней (государственной, региональной, местной), представители крупного бизнеса, общественные деятели и т.п. Третий слой, это так называемые радикальные активности, подразделяемые в нашем случае на партнеров и конкурентов, их разделение обусловлено принадлежностью к той или иной идеологии, задаваемой агентами из второго слоя. Этот слой динамичен и подвержен смене позиций в зависимости от идеологизации. Четвертый слой – общественность, живущая в ценностях, обозначенных М. Мамардашвили: «…существование, которое цепляясь за теплоту взаимного человеческого обогрева, продолжает дальше в бесконечность именно ту жизнь, какая есть в надежде…». Такое расслоение социума особенно четко проявляется сегодня во время проведения очередных выборных компаний, что подтверждается из анализа их проведения и личного участия в них. Показательны в этой связи результаты выборных компаний, по которым можно судить об уровне развития социума, если сравнивать избирательную «активность общественности» в советские времена, времена перестройки и в наше время. Об уровне развитости социума можно судить по сформированному образу «избранника» во время компании и идентификации его с характеристиками одного из обозначенных слоев. Необходимо учитывать и то, что современная стратификация городского сообщества, задается, в том числе, и тем, насколько в нем развиты коммуникативные средства и профессионализм тех кто оперирует этим средствами. Ангажированность городских СМИ, проявляемая особенно во время выборных компаний, это, скорее всего, указание на отсутствие в городском социуме институализации «операторов» средствами коммуникации в виде профессионального сообщества, что также является показателем городской культуры. Состояние городской культуры, активность её институтов, также можно отнести к механизмам стратификации городского населения.

Заключение

Таким образом, феномен города представляет собой сосредоточие всех проблем социального познания. К его исследованию применимы, как онтологичские и эмпирические описания, так и тотальная проблематизация налично-данного мира. Целью методологического вопрошания является фиксация и интерпретация основополагающих, но не лежащих на поверхности параметров и спецификаций изучаемого феномена. Кроме того, «фокус» оргдеятельностной методологии позволяет обнаружить в феномене города предельные возможности многообразных способов смыслообразования социальности: от простейших фиксаций его в пространстве и времени до усмотрения города в контексте идеальных сущностей; от первичной рефлексии до размышлений о смысловых основах культуры.
На сегодня город, как доминирующий образ урбанизированного уклада современной жизни, задаёт характеристики современного общества, траектории его изменения и проблемы. Это связанно не только с постоянным ростом городского населения, но и с тем, что в городах концентрация и столкновение разнообразных форм жизни является источником естественных инициатив, порождающих уклад жизни, связанный с производством знаний в отличии от сельского уклада, где уклад жизни связан с природными циклами.
Необходимость образа города нужна тогда, когда решается задача его осмысленного обустройства, личностного самоопределения по отношению к его возможностям и ограничениям, особенно тогда, когда «образ города», как сложившаяся/складывающаяся объективная реальность, рассматривается как «точка роста» социального пространства, обладающая значительной потенцией.
Современная, практическая задача понимания города состоит в создании современной теории обеспечивающей конфигурирование полипредметной сферы, отвечающей за рациональное жизнеобустройство территорий, а ответственность за решение этой практической задачи должна быть делегирована системе образования (Так в результате семинарских обсуждений и осмыслений назначения и миссии формируемого Тольяттинского Государственного университета было принято, что именно городской университет должен стать «градообразующим фактором». В городе, где традиционно считалось, что градообразующим предприятием является автозавод, это амбициозное заявление было основано на том понимании, что основным ресурсом развития является человеческий капитал. А формирование этого капитала происходит в стенах учебных заведений. Безусловно, это заявление потребовало пересмотра учебного процесса и других вспомогательных функций по его обеспечению. Потребовалось создание собственной образовательной программы, разработки образовательных проектов, объединных темой «Практикоориентированное образование», создание экспериментальных площадок по отработке новых форм подготовки. Пересмотра оценок деятельности преподавателей, для стимуляции инновационной деятельности, ориентированной на выполнение объявленной миссии. – прим. автора), поскольку именно то, что воспроизводится и транслируется в ней, определяет устройство социума.


Литература и источники:

1.     Брокгауз, Ф. Энциклопедический словарь [Текст] / Ф. Брокгауз, И. Эфрон. – СПб., 1893. – Т. 11. – 940 с.
2.     Бурдье, П. Социоанализ [Текст] / П. Бурдье // Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. – М., Институт экспериментальной социологии, 2001. – 288 с.
3.      Вебер, М. Образ общества [Текст] / М. Вебер. – М.: Юрист, 1994. – 704 с. - (Лики культуры)
4.      Глазычев, В. Представление о городе [Электронный ресурс] / В. Глазычев. – Режим доступа: http: //www.uis.kiev.ua/discussion/goroda.html. - Загл. с экрана.
5.      Кант, И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки [Текст] / И. Кант. – М.: Прогресс – VIA, 1993. – 240 с.
6.      Луман, Н. Власть [Текст] / Н. Луман; пер. с нем. А. Антоновского. – М., 2001. – 250 с.
7.      Мамардашвили, М. Проблема человека в философии. О человеческом в человеке [Текст] / М. Мамардашвили; под общ. ред. И.Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1991. – 384 с.
8.     Никитин, В. К пониманию города [Текст] / В. Никитин; Международная академия бизнеса и банковского дела. – Тольятти. – 1995. – С. 75 - 78. – (Городские программы)
9.     Понятие о городе: сб. статей [Текст] / Международная академия бизнеса и банковского дела. – Тольятти. – 1995. – 139 с. – (Городские программы)
10.      Система городского стратегирования [Электронный ресурс] / Проектно-аналитический центр Тольяттинского государственного университета. – Режим доступа: http://edu.tltsu.ru/sites/site.php?s=125&m=981. – Загл. с экрана.
11.      Смирнов, С.А. Антропология города… или о судьбах философии урбанизма в России [Электронный ресурс] / С.А. Смирнов. – Режим доступа: http://anthropology.ru/ru/texts/smirseal/ancity_1.ht.... - Загл. с экрана.
12.     Тихонов, Е.П. Культура. Смысл. Опыт онтологического анализа [Текст]: автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. философск. наук / Е.П. Тихонов. – Томск, 1999. – 18 с.
13.     Филиппов, А. Социология пространства: общий замысел и классическая разработка проблемы [Текст] / А. Филиппов // Логос. – 2000. - № 2.
14.     Шевченко, Э. По каким принципам развивать города и поселения [Текст] / Э. Шевченко // Строительная газета. – 2003. - № 34.
15.      Щедровицкий, Г.П. Избранные труды [Текст] / Г.П. Щедровицкий. – М., 1995. – 800 с.
16.      Щедровицкий, Г.П. Начала системно-структурного исследования взаимоотношений в малых группах: курс лекций [Текст] / Г.П. Щедровицкий. – М., 1999. – Т. 3. – 352 с. – (Из архива Г.П. Щедровицкого)
17.     Boudieu P. Raisons pratique: Sur la Theorie de l action [Text] / P. Boudieu / - P.: Senil, 1994.

___________________________
© Волков Вячеслав Евгеньевич