Ростов-на-Дону не был для Рахманинова городом, как-то повлиявшим на его судьбу – или городом, вдохновившим на те или иные творческие замыслы. Но всё же Сергей Васильевич не мог не испытывать к нему тёплых чувств: здесь он всегда встречал тёплый приём у публики, здесь жили близкие его сердцу люди. Возможно, Рахманинова привлекал сам Ростов, привлекали его жители. Мариэтта Шагинян приводила в своих записках забавный эпизод. В 1915 году – может, шутливо, может, полусерьёзно – Сергей Васильевич, вспомнив один из рассказов Чехова, признавался: «Удивительный глаз у писателя, «ведь он своих «красавиц» нашёл именно в этих краях, кажется, где-то в Донской области... И ведь это верно, я всё время в Ростове оглядываюсь на девушек».

Ростов, когда его впервые посетил Рахманинов, уже повидал многих знаменитостей. Культурная жизнь дореволюционного Ростова вообще отличалась насыщенностью: оперные постановки, симфонические концерты, выступления прославленных певцов и музыкантов не были для ростовчан редкостью. Сейчас эти имена звучат как легенда: Танеев, Аренский, Скрябин, Нежданова, Собинова, Шаляпин, Барсова, Ауэр, Кубелик... В 1896 году в городе было организовано Отделение Императорского Русского музыкального общества, которое постоянно проводило «музыкальные собрания» с участием местных музыкантов и гастролёров, о чём ежедневно извещала газета «Приазовский край», преподносившая наиболее полную информацию о всевозможных музыкальных событиях города. Одна только осень 1911 года даёт прекрасное представление о пестроте театральных программ. Высокую марку держал созданный в 1907 году вместительный театр Машонкина (иногда писали – Большой Театр Машонкина, или Машонкиной): в объявлениях встречаются и Санкт-Петербургская опера Циммермана, и певица Настя Полякова, и Ансамбль комической оперы и оперетты, и концерт еврейской народной музыки, а перед самым приездом Рахманинова театр порадовал публику двумя концертами Иосифа Гофмана, посвящёнными памяти Ференца Листа (25, 28 октября) и единственным выступлением Надежды Плевицкой (7 ноября). В театре миниатюр «Chat Noir» бесконечно ставили оперетту; «Французский театр» приглашал увидеть на своих экранах «грандиозные», «роскошные» программы с оркестром; Драматический театр устраивал бенефисы местных артистов, спектакли русского классического репертуара, гастроли Н.Ф. Панина, имитатора Вяльцевой, Плевицкой и Тамары; Императорское музыкальное училище объявляло о двух концертах пианиста Иосифа Левина; в Нахичеванском городском театре регулярно выступал ансамбль комической оперы и оперетты С. Крылова и М. Мартова и проходили бенефисы; наконец, строкой помельче, заявлял о себе и Художественный театр... О концерте Сергея Рахманинова «Приазовский край» известил заблаговременно, 12 октября 1911 года:
«Ростовский на Дону Театр. В среду, 9 ноября 1911 г., состоится концерт пианиста-композитора С.В. Рахманинова. Билеты продаются в музыкальном магазине н-ков Л.Адлер с 8-3 час. дня и от 5-8 час. Вечера».

В город приезжал уже знаменитый композитор, пианист, которому не было равных... После он побывает в Ростове ещё четыре раза, и неизменно его будет ждать тёплый, «бурный», как было принято писать в газетах того времени, приём; здесь он встретит друзей; каждый приезд станет маленьким событием. Кто знает – может быть, в своих зарубежных скитаниях Сергей Васильевич с тёплым чувством и вспомнит несколько раз южный город. Пусть «ростовские страницы» Рахманинова и не представляют большого значения для его биографии – они, тем не менее, дополняют его облик, облик человека и музыканта; дополняют настолько, что он становится нам ещё ближе... Сейчас дорога любая деталь, любое свидетельство о пребывании Рахманинова в Ростове-на-Дону, недаром прежняя «южная провинция» нынче по праву считается рахманиновским городом, недаром проводятся здесь рахманиновские фестивали, рахманиновские конференции; а с апреля 1993 года имя композитора носит консерватория – бывший Музыкально-педагогический институт.

I. Ноябрь 1911 года

После октябрьских гастролей по Англии Рахманинов отправился в концертную поездку по России. Одно выступление планировалось в Ростове. Но не только ради концерта собирался Рахманинов в этот город. Сергею Васильевичу, исполнявшему в то время обязанность помощника Президента Императорского Русского Музыкального общества (ИРМО) княгини Елены Георгиевны Саксон-Альтенбургской, предстояло разбирать конфликт между директором городского музыкального училища Пресманом и дирекцией ростовского отделения РМО.
Русское музыкальное общество (вскоре получившее статус Императорского) было создано в 1859 году в Петербурге по инициативе Антона Григорьевича Рубинштейна с целью способствовать развитию музыкальной культуры в России. Отделения РМО открылись более чем в двадцати городах. Пост президента РМО поочерёдно занимали княгиня Елена Павловна принцесса Вюртембергская, Великий князь Константин Николаевич, сын его Константин Константинович (известный также как поэт К. Р.), наконец, княгиня Саксон-Альтенбургская, которая и пригласила Сергея Васильевича занять вакантную должность вице-президента Общества по музыкальной части, что было, конечно, для Рахманинова честью. С 1910 по 1912 годы Рахманинов занимался, в частности, инспектированием музыкальных училищ, где, по его словам, ему «часто приходилось вступать в разногласия с местным начальством, главным образом, с Советами попечителей музыкальных училищ». Советы состояли в основном из богатых купцов, входивших в состав городских властей, и других местных магнатов. Но конфликт в Ростовском училище был не обычным: его «героем» являлся директор училища, друг Рахманинова Пресман.
Уроженец Ростова, Матвей Леонтьевич до сих пор упоминается лишь в связи с биографией Рахманинова. Основатель ростовского музыкального училища (впоследствии консерватория), педагог, музыкант, организатор всевозможных концертов в дореволюционном Ростове, Пресман почти забыт на своей малой родине...

Матвей Прейсман (так звучала тогда его фамилия) родился 22 октября 1870 года; здесь же, в Ростове, он окончил гимназию, а учиться игре на фортепьяно начал во Владикавказе, где жила его семья. В 1883 году в сопровождении отца Матвей Леонтьевич приехал в Москву, поступил в консерваторию и поселился у Николая Сергеевича Зверева. Известный в Москве педагог по классу фортепьяно, профессор Зверев брал к себе малоимущих учеников на полный пансион. Среди таких учеников был и Сергей Рахманинов, с которым Мотя, как называл Пресмана Зверев, сдружился и скоро, во время отдыха в Симеизе, куда они выехали вместе со своим наставником, «получил в подарок от приятеля музыкальную пьесу, сыгранную им “без свидетелей” на рояле». Продолжал Пресман обучение в классе Василия Ильича Сафонова. Окончив консерваторию в 1891 году с серебряной медалью, Пресман осенью отправился в Тифлис к родителям; познакомившись с директором училища при РМО композитором М.М. Ипполитовым-Ивановым, который предложил Матвею Леонтьевичу в нём преподавать, остался там на год, после чего решил отложить преподавание и продолжить образование за границей.
В 1895 году, после стажировки в Германии, Пресман вернулся в Ростов и поселился в доме на Большой Садовой (на месте его дома, разрушенного во время войны, ныне кинотеатр «Буревестник»), и здесь, в Ростове, пожалуй, начался самый главный период жизни Матвея Леонтьевича. Через год по инициативе Пресмана в городе открылись отделение РМО и Музыкальные классы, с 1900 года получившие статус Музыкального училища. Культурная жизнь Ростова оживилась несравненно. Стараниями ростовского отделения РМО, то есть, другими словами, стараниями Пресмана – в городе едва ли не каждый день проводились «музыкальные собрания» с участием именитых гастролёров и местных педагогов; бывало, музыкальное училище отваживалось и на оперные постановки. «Человек с задатками гениального пианиста, лауреат, профессор, признанный и оценённый его современниками – Рахманиновым, Сафоновым, Глазуновым и Аренским, – в самую светлую пору своей жизни и развития музыкальной деятельности вдруг отказался от своей артистической карьеры, и свой талант принёс на алтарь высокого кумира – идеи общественного воспитания», – так было сказано в статье, посвящённой 25-летию музыкальной деятельности Матвея Леонтьевича (газета «Приазовский край» за 13 октября 1913 года).

Будучи в течение 16 лет директором училища, Пресман вёл класс фортепьяно, преподавал теорию; кроме того, руководил хором и созданным им симфоническим оркестром при ростовском отделении РМО, состоявшим из преподавателей и учащихся.
Выступая в симфонических и камерных концертах как дирижёр и солист, Пресман не забывал и Рахманинова. 2 февраля 1902 года впервые в Ростове М.Л. Пресманом и М.С. Высоцкой была исполнена сюита для двух фортепьяно №2 ор.17. («Милый друг, от души благодарю тебя за твою ревностную пропаганду моих сочинений», – писал вскоре после этого автор сюиты Пресману). 16 февраля, также впервые в городе, М.Л. Пресман и П.П. Фёдоров исполнили сонату для фортепиано и виолончели g-moll op.19. 1 апреля 1902 года в Асмоловском театре учащиеся поставили оперу «Алеко» (по просьбе Пресмана Рахманинов выслал ему из Москвы нотный материал).
Итак, в 1911 году ростовская публика наконец могла увидеть и услышать самого Рахманинова. А Рахманинов – впервые увидеть Ростов – и встретиться со своим другом…
«Толстосумы, пытавшиеся вмешиваться в руководимое им дело» – вот кто возмущал Пресмана, по его собственным словам. Имелся в виду инспектор и педагог нахичеванского отделения ростовского музыкального училища М.Д. Шоломович, использовавший своё положение в корыстных целях. Требование наложить на него взыскание местная дирекция РМО оставила без внимания; тогда Пресман пожаловался в Главную дирекцию. Дело приняло серьёзный оборот, и Сергей Васильевич обратился к Елене Георгиевне с просьбой самолично разобраться в конфликте.

«Я вынес впечатление, что дело это довольно вопиющее, – писал Рахманинов княгине. – ... Лично я считаю Пресмана честнейшим человеком, высокоспособным педагогом и любящим своё дело до самозабвения. Только при таком человеке и понятен рост училища и образцовая постановка там преподавания».
Рахманинова на вокзал Пресман встречать не пошёл, чтобы не возбуждать толков о «неофициальности» их отношений. С документами по конфликту Сергей Васильевич ознакомился в гостинице, там же долго беседовал сначала с председателем местной дирекции, потом – с самим Матвеем Леонтьевичем. После музыкального вечера в училище по требованию Рахманинова устроили заседание дирекции. О дальнейшем вспоминал Пресман:
«В присутствии дирекции он едва протянул мне руку (дирекция прекрасно знала о нашей с Рахманиновым близкой связи с детских лет), а обращаясь ко мне с вопросами, избегал местоимения «ты», стараясь говорить в третьем лице. Только тогда, когда всё дело было им самым детальным образом разобрано, суровые черты лица Рахманинова сгладились, он ласково и любовно посмотрел на меня и сказал:
– А теперь поведи меня к себе и угости стаканом чаю.
С дирекцией простился холодно...»

Сергей Васильевич в письме к А.Д. Оболенскому на следующий день сообщал: «К моему великому огорчению должен сказать, что мне не удалось ничего ровно сделать. Я встретил такую озлобленность и с той и с другой стороны (не ко мне, а к делу), что моё намерение найти какие-нибудь точки соглашения, примирения, о чём я заговорил на вечернем заседании, не встретило никакого сочувствия». Местная дирекция заявила: если Главная возьмёт сторону Пресмана, решив их уволить – то они не уйдут «без судебного разбирательства».
«У двух сторон, – продолжал в письме Рахманинов, – дело перешло уже на личности... Но если бы меня спросили, кем бы я всё-таки, ради дела, пожертвовал, то я бы ответил Дирекциею...»
Предоставив окончательное решение этого конфликта ростовской дирекции, Елена Георгиевна тем самым предопределила победу последней, заявив Пресману в официальном письме, что дальнейшая служба его в отделении невозможна. «Действуйте по Вашему усмотрению», – телеграфировала Пресману Саксон-Альтенбургская. «Поступай, как знаешь», – телеграфировал другу Сергей Васильевич, подавший в знак протеста против невмешательства Главной дирекции в ростовский конфликт заявление об увольнении от занимаемой должности... (По версии С.А. Сатиной, Сергей Васильевич подал в отставку по причине разногласий с губернатором, настаивавшим на смещении Пресмана из-за того, что тот был евреем).
Как сообщал «Приазовский край» от 8 мая 1912 года, конфликт «окончился финалом маловероятным с точки зрения обычной человеческой логики – Пресман уволен, Рахманинов вышел из Главной дирекции».

В 1913 году Пресман переехал в Саратов, где стал профессором консерватории, но вскоре снова вернулся в Ростов, где возглавил частную консерваторию, в которую проводился приём по классу пения, скрипки, виолончели, теории и сценического искусства. Позже консерватория получила название Донской. В начале 20-х годов Матвей Леонтьевич навсегда покинул Ростов; сначала он был профессором Бакинской консерватории, а после – директором Московского музыкального училища имени Ипполитова-Иванова. Умер Пресман в Москве в ноябре 1941 года и похоронен на Востряковском кладбище.
...На следующий день после заседания Дирекции, 9 ноября, «Приазовский край» поместил объявление:
«Ростовский нД. Театр. Драматический ансамбль. Дирекция О.П. Зарайской и Н.И. Собольщикова-Самарина. Сегодня, 9 ноября. Концерт С.В. Рахманинова, пианиста-композитора. Программа состоит исключительно из собственных произведений».

На 3-й странице газеты поместили большой портрет Рахманинова и короткую заметку в свойственном тому времени торжественно-приподнятом духе:
«Сегодня в Ростовском театре состоится концерт известного композитора и пианиста С.В. Рахманинова. Концерт этот представляет исключительный интерес. По единодушным отзывам прессы, у г. Рахманинова обаяние авторского исполнения великолепно, так как талантливый композитор является и выдающимся пианистом. Кроме того, имя Рахманинова среди широких слоёв публики в настоящее время самое популярное из современных русских композиторов. Из трёх китов, на которых теперь держится русская музыка – А.К. Глазунов, А.Н. Скрябин и С.В. Рахманинов, – С.В. Рахманинов лучше известен публике по прелестным фортепьянным и вокальным произведениям, которые очень часто фигурируют в концертах.
С.В. Рахманинов посещает нас в первый раз».
Зал театра был заполнен до отказа В концерте Рахманинов исполнил Сонату N1 d-moll ор.28, Элегию, Прелюдию, Мелодию, «Полишинель» (ор.3), «Баркароллу», «Юмореску» (ор.10) и пять прелюдий из ор.23. В городе свершилось ещё одно крупное событие.

II . Октябрь 1913 года

Первым Рахманинова встречал Таганрог. «Сегодня, в среду, 30 октября 1913 года в зале «Аполло», концертный зал в городском саду, – сообщала пресса, – состоится только один день концерт знаменит. пианиста-композитора С.В. Рахманинова. Начало в 8 1/2 час. Оставшиеся билеты продаются в музыкальном и нотном магазине А.И. Краснер. Билеты с 6 часов в кассе зала «Аполло». Кроме того, поместили и биографию музыканта. Об этом концерте двумя днями позже под рубрикой «Таганрог» за подписью «Эспэ» писал «Приазовский край»:

«Концерт Рахманинова.
30 октября, в городском концертном зале состоялся концерт пианиста-композитора С.В. Рахманинова. Программа концерта была составлена исключительно из произведений концертанта. В неё вошли: Sonate №2, Elegie, Preludie, Melodie, Polichinelle, Barcarolle, Humoresque и шесть прелюдий.
Что можно сказать нового о творчестве выдающегося художника, имя которого давно по достоинству оценено европейской критикой. Творчество С.В.Рахманинова-композитора и пианиста, – глубоко интеллектуально и проникнуто ярким индивидуализмом.
Исключительной красоты и чистейшей отделки музыкальный prononce, великолепная техника и исчерпывающая глубина мысли. Каждая музыкальная фраза – художественно-одухотворённая мысль, результат логического, строго прочувствованного мышления. Полтора часа аудитория находилась во власти обаятельных звуков. Каждый исполненный артистом номер вызывал бурю восторгов, превратившихся по окончании концерта в сплошную овацию.
К сожалению, зал был далеко не полон».
Рецензия в местной прессе была написана в более чувствительных тонах:
«В концертном зале «Аполло» 30 октября состоялся концерт известного композитора-пианиста С.В.Рахманинова.
Концертант был встречен дружными аплодисментами.
Исполнение своих произведений артистом-композитором было так художественно, ажурно и ясно, что подобная передача и толкование у других артистов быть не может.
Такую красоту исполнения может дать только С.В. Рахманинов.
Его исполнение – высшее проявление искусства. Каждая нота – будь она длинна или едва уловима – имела свой определённый смысл и значение. Каждая нота западала в глубины души и заставляла всё чувствовать и переживать...
Люди с развитым музыкальным чутьём были С.В. Рахманиновым положительно загипнотизированы.
После последней ноты программа и на bis концертной польки маститому композитору была устроена овация.
На концерте был почти весь таганрогский музыкальный мирок, – за исключением учащейся молодёжи, которой не были доступны цены.
Как грустно, что так редко Таганрогу приходится принимать в своих стенах таких желательных и дорогих гостей – как Сергей Васильевич Рахманинов».

31 октября и в «Приазовском крае» появилось объявление о концерте Рахманинова, назначенном на 9 часов вечера в том же Драматическом театре.
«Чрезвычайно интересная программа из собственных сочинений концертанта, – писала газета днём позже. – Поистине С. Рахманинов, это удивительный в своём роде художник, стяжавший себе славу композитора, пианиста-виртуоза и дирижёра.
С. Рахманинов с замечательно красивым звуком передаёт свои произведения. Пианиста встречали и провожали шумными овациями. Подробный отчёт завтра».
Но обещанного не последовало; видимо, сочли помещённую информацию достаточной, тем более что Рахманинов повторил программу своего осеннего концерта 1911 года – только вместо Первой сонаты исполнил Вторую. Об этом концерте информировали «Донские областные ведомости» – газета Новочеркасска, города, где Рахманинов дал следующий концерт.

«1-го ноября, в зале городского клуба состоялся единственный концерт композитора С.В. Рахманинова, составленный исключительно из его собственных произведений.
С.В. Рахманинов вышел из Московской школы – учеником известного русского классика-контрапунктиста профессора С.И. Танеева, и ещё тогда оказал необычайное пианистическое дарование; теперь он занимает одно из первых мест специально в фортепьянной литературе. (Широкой публике известен своими очаровательными романсами).
Кроме известных уже нам пьес, мы имели возможность ознакомиться ещё и с последней его сонатой и прелюдиями – и тем более мы благодарны за этот концерт.

Новая соната (№2, b-molle, Opus 36) – это грандиозная импровизация, подёрнутая лёгкой дымкой тончайшего субъективизма. Из прелюдий действительной жемчужиной является всё более и более пленяющая gis moll II op.32).
Говорить об исполнении – значило бы нагромождать без конца все известные нам похвалы.
Публики, послушать концерт в несравненном авторском исполнении, сошлось очень много. Остаётся только пожалеть всех, почему-либо не попавших на этот, единственный в нашем городе, концерт.
Гарри».
В то время в Новочеркасске работали Городской зимний театр, представлявший «Русскую драму В.И. Бабенко», и частный театр, в котором несколько месяцев подряд проходили «цирковые представления А.В. Лапиадо, греческого гладиатора» («Эллинский цирк»)…

III. Октябрь 1915 года

«Осенью 1915 года в Ростовской-на-Дону газете «Приазовский край», читавшейся и в Нахичевани-на-Дону – маленьком городке, который сейчас присоединён к Ростову и составляет один из его районов (Пролетарский), –появилось извещение: Сергей Васильевич даёт в Ростове 20 октября фортепьянный концерт из произведений Скрябина», – вспоминала Мариэтта Шагинян, одна из немногих людей, кому Рахманинов поверял сокровенные мысли и чувства... С Нахичеванью у Шагинян были связаны несколько лет жизни: сюда она часто наезжала к своей многочисленной родне, здесь подолгу жила, и жизнь ей «казалась там узко-приспособленной, монотонной, мелконациональной и, как масло с водой, совсем не слившейся с жизнью большого русского мира с Ростовом по соседству».
В Нахичевани в 1902–1903 годах Шагинян училась в Екатерининской гимназии, которая находилась на Софийской площади (ныне школа №13 на площади Свободы); после революции 1905 года сотрудничала с газетой «Приазовский край» (материалы туда Шагинян продолжала посылать и живя в Москве). В 1915 году Мариэтта Сергеевна снова приехала в Ростов, где с сестрой и матерью жила до ноября 1920 года в доме №4–6 на 24-й линии (дом перестроен; адрес тот же). За этот период она написала девять пьес (получивших одобрение А.А. Блока), выпустила третий том рассказов, третье издание второго сборника её стихов «Orientalia», детская книжка «Повесть о двух сёстрах и о волшебной стране Мерце», курсы «Введение в эстетику» и «Искусство сцены»; кроме того, вместе с мужем составила и перевела сборник армянских сказок – и работала над романом «Своя судьба» (полностью опубликованном после революции). В Донской консерватории вела курсы лекций по эстетике и теории искусства, читала лекции и в организованной её сестрой Магдалиной художественной школе имени Врубеля, где преподавали известные художники Мартирос Сарьян и Евгений Лансере; а в 1920 году по заданию Донского отдела профобразования возглавила первую советскую прядильно-ткацкую школу...
Интересное было время, насыщенное, напряжённое; было чем гордиться: её портрет писал сам Сарьян, романс ей посвятил Глиэр; и, пожалуй, особенно памятными были встречи с С.В. Рахманиновым.
12 февраля, из Москвы в Петербург, отправила Шагинян своё первое письмо Рахманинову. «И в чужом городе, с утра до вечера занятой, окружённой множеством людей, Рахманинов, видимо, почувствовал волну нежности, пробившуюся к нему из Москвы, от московской молодёжи, потому что сразу же ответил на письмо, – с готовностью беседовать, с удивительной добротой и всегда присущим ему лёгким, мягким юмором», – вспоминала Шагинян. Письмо своё она подписала нотой Re. Рахманинов так и обращался к ней всегда – Rе, «милая Re»... Уже во втором письме Рахманинов попросил Rе подобрать тексты к романсам («не более 8–12, максимум 6 строф»). Сколько прекрасных романсов появилось благодаря её помощи! «В моих оценках его личного вкуса сыграла немалую роль его поэтическая, с моей точки зрения, малограмотность», – отмечала Шагинян; и сокрушённо продолжала: «Трудно сейчас поверить, как я болезненно ощутила эту «малограмотность», когда он написал вместо стиха или строки – «строфа». Чтоб было в стихотворении не более шестнадцати строф! Господи боже, да это комплекс целой поэмы, 16х4=64 строки (или стиха) для одного романса!.. Мне кажется, вот это моё зазнайство... прибавляло мне самоуверенности в деловой части дружбы». «Деловая часть» компенсировалась доверительностью, душевностью, лиризмом, «который пробивается, словно цветочный запах, сквозь строки его обычного текста». «Так началась наша переписка, и такой с её начала и до конца была наша дружба», – писала Мариэтта Сергеевна. Когда переписка и «живое» общение пошли на убыль? «Всё лето 1916 года я писала роман «Своя судьба», а летом 1917 года вышла замуж за Якова Самсоновича Хачатрянца», – признавалась Шагинян. До Рахманинова ли было?.. Последняя встреча – в Кисловодске, в июле 1917 года... «Я, как всегда, нападала на него, говорила, что уезжать сейчас из России – значит оторваться, потерять своё место в мире. Он слушал меня, как всегда, терпеливо и с добротой, но, я уже чувствовала – далёкий от моих слов, чужой. Больше я его никогда не видала».
Первая же встреча произошла в Москве в начале декабря 1912 года, – не прошло и года после начала переписки. Могла ли тогда Мариэтта Сергеевна предположить, что через три года Сергей Васильевич посетит её домик в Нахичевани?
Потрясённый ранней смертью А.Н. Скрябина, Рахманинов подготовил концертную программу памяти любимого многими композитора. Его музыка, долгое время Рахманинову чуждая, в исполнении «знаменитого пианиста-виртуоза» впервые зазвучала в Ростове, в зале торговой школы, 20 октября 1915 года (в Ростов Рахманинов приехал за день до концерта и долго репетировал).

В «Приазовском крае» приведена программа концерта: Вторая, Пятая Сонаты, «Сатаническая поэма», Фантазия ор.28, 10 прелюдий и несколько этюдов. Перед окончанием концерта кто-то из зала крикнул: «Своё!» Рахманинов твёрдо ответил: «Скрябина!» – и продолжил играть скрябинские этюды...
«Индивидуальности этих замечательных композиторов и артистов были настолько различны, что многие почитатели Скрябина не сочувствовали показу его фортепьянных сочинений даже в трактовке ещё большего пианиста, каков был Рахманинов!» – вспоминал Гнесин, присутствовавший на этом концерте, в письме к ростовскому журналисту Соломону Гурвичу. К сожалению, в своих воспоминаниях о Ростове, где Михаил Фабианович прожил с осени 1914 по конец 1921 года, он не упомянул ни об этом концерте, ни о ростовских встречах с Сергеем Васильевичем...
За день до концерта, 19 октября, Рахманинов вместе с профессорами эвакуированной в Ростов в 1915 году Киевской консерватории присутствовал на концерте учащихся музыкального училища (о подобном случае, происшедшем годом раньше в Киеве, рассказывал директор этой консерватории в 1915–1920 годах композитор Р.М. Глиэр: «Не люблю я этого», – мягко ответил Рахманинов на предложение выйти на встречу с учениками и педагогами. Пришлось убедить его, что это необходимо «ради искусства»).
На концерте была и Мариэтта Сергеевна с сестрой. После в артистической – договорились, что завтра в шесть Сергей Васильевич приезжает в Нахичевань, в гости. Можно себе представить волнение Мариэтты Сергеевны, Магдалины Сергеевны, матери их – Пепронэ Яковлевны... 21 октября, в условленный час, Сергей Васильевич приехал на трамвае в Нахичевань; его ожидали прибранный флигелёк, традиционные армянские блюда, радушные хозяева – и соседи, едва успевшие выглянуть из окон своих домов, из калиток своих, на знаменитость: может, раз в жизни такое бывает...

Встреча продлилась часа полтора: нужно было уезжать в Баку и Тифлис. «Был так хорош, мил и весел, каким я его давно уже не видела», – записала в дневнике Шагинян. Говорил Сергей Васильевич о Скрябине, сетовал на то, что критики отмечают его, Рахманинова, как пианиста, а не как композитора... Обещал, что разговор, более неторопливый, более серьёзный, ещё впереди... На том и проводила его Мариэтта Сергеевна к трамваю, надеясь на скорое письмо – или на встречу: через месяц Сергей Васильевич должен был выступить в Ростове ещё раз, на обратном пути в Москву.

IV. Ноябрь 1915 года

«Сегодня, 7 ноября, в зале Торговой школы состоится концерт известного пианиста-композитора С.В. Рахманинова. В концерте принимают участие П. Ильченко (скрипка) и А. Стернад (виолончель). Будут исполнены: Виолончельная соната, Элегическое трио (памяти великого художника) и ряд фортепьянных произведений», – сообщал «Приазовский край». Билеты разошлись в течение нескольких часов.
Несколько слов об упомянутых музыкантах. Пётр Петрович Ильченко, выпускник Московской консерватории, «золотой» медалист, в 1908 году в составе квартета Московского отделения Русского музыкального общества играл в Ясной Поляне для Льва Николаевича Толстого (квартеты Бетховена, Моцарта и Глазунова); два года спустя его пригласил для совместных гастролей Шаляпин, а после – Танеев; величайшая честь! В 1913 году по предложению Рахманинова Ильченко исполнял с ним «Элегическое трио» – партию виолончели вёл виртуоз Альфред Эдмундович Глен. Об Алоизе Стернаде мне пока известно лишь то, что он впоследствии стал профессором Парижской консерватории.

Рахманинов приехал за два дня до концерта – рассчитывая порепетировать с Ильченко и Стернадом, преподававшими в музыкальном училище. И конечно, встретиться с Мариэттой Шагинян.
На сей раз гость не спешил, беседа была долгой... Он рассказывал о своём детстве, о своей родне, поведал о «секретной» мечте – играть Шопена. Как-то неожиданно речь зашла о смерти; признался, что при мысли о ней чувствует страх... Как раз в это время Пепронэ Яковлевна принесла из кухни любимые им фисташки, поджаренные в соли. Сергей Васильевич незаметно увлёкся ими – и вдруг опомнился: «за фисташками страх смерти куда-то улетучился...». Фисташки на следующий день были переданы ему на вокзале как ... «средство против страха смерти»...
Рецензия на концерт 7 ноября, на котором, помимо программы, Рахманинов исполнил на бис также «Сирень» и «Полишинель», была написана в обычном хвалебном «газетном» духе и завершалась словами: «Концерт прошёл при переполненном зале и закончился шумными, восторженными овациями». Ныне принято верить оценкам более взвешенным, более сдержанным. Однако когда речь идёт о Рахманинове – казённые слова журналиста не кажутся преувеличением...
«Обычно Рахманинов, приезжая в Ростов, останавливался у меня», – вспоминал Николай Авьерино, живший в то время при музыкальном училище. Более подробных сведений о встречах в Ростове Рахманинова с тогдашним директором РМО нет; но известно, что дружба с Авьерино сопровождала Рахманинова всю жизнь.
Фамилия Авьерино известна в Таганроге с начала XIX века, когда греческий купец Герасим Авьерино построил на городской Торговой (ныне Октябрьской) площади торговые лавки и водочный завод у балки Малая Черепаха; его дочь и внучка стали жёнами богатейших людей города – Ильи Алфераки и Марка Комнено-Варваци (последний, бывший одно время предводителем дворянства Ростовского уезда, известен благотворительной деятельностью). Представители рода Авьерино активно занимались коммерцией; до сих пор сохранились несколько принадлежавших им зданий. Дед Николая Константиновича, канцелярист, коллежский регистратор, писал духовную музыку и дирижировал хором при городской греческой церкви; отец был скрипачом городского симфонического оркестра; дом Авьерино часто посещали гости – известные музыканты-гастролёры. В такой «концертной» атмосфере и рос мальчик, с ранних лет освоивший скрипку. Благодаря занятиям с чешским дирижёром и скрипачом Вячеславом Суком, жившем в Таганроге с 1886 по 1889 годы, Николай достиг таких успехов, что его отметил сам Чайковский.
Пётр Ильич трижды – в 1886, 1888 и 1890 годах – приезжал в Таганрог к брату, морскому офицеру Ипполиту Ильичу, который в то время снимал особняк вдовы Сарандино на Греческой улице. В марте 1888 года Чайковский слушал игру Авьерино. Впоследствии об этом писал Ипполит Ильич: «Я просил (брата) на этот раз принять действительно достойных глубокоуважаемых граждан города Таганрога, истых музыкантов В. Сука, М.С. Маврокордато и К.Н. Авьерино с сыном пятнадцати лет, талантливым скрипачом. Отрок этот по совету брата поступил в Московскую консерваторию. В настоящее время он солидный скрипач».

Во время обучения в консерватории, в которую Николай Константинович поступил осенью 1889 года, он и подружился с Рахманиновым. Вообще, знакомства благодаря живому и весёлому характеру Авьерино заводил быстро. Консерваторию он окончил с серебряной медалью в 1894 году, а 8 декабря следующего года выступал в первом сольном концерте. Через год – на восемь лет – Авьерино уехал в провинцию и концертировал в Астрахани, Баку и Саратове; уделял время и педагогической работе. Скрипичным исполнительством и преподаванием по классу скрипки Авьерино занимался и по возвращении в Москву. Успевал много: принимал участие в организации концертов оркестра Сергея Кусевицкого в Москве, встречался с деятелями литературы и искусства...
С 1912 по 1920 год Авьерино – директор основанного Пресманом музыкального училища (с 1918 года – консерватория), где также и преподавал. Авьерино, достойный преемник Пресмана, всеми силами способствовал проведению концертов как заезжих знаменитостей (Шаляпин, Собинов и другие), так и воспитанников училища (консерватории). В своих воспоминаниях Авьерино правдоподобно рассказывает, как однажды во время его директорства Рахманинов приезжал в училище в качестве ревизора. Подтвердить данный факт архивными данными пока не удалось; полномочиями ревизора Рахманинов был наделён лишь с 1910 по 1912 год...
С приходом на Дон Красной армии Авьерино – недавний работник отделения пропаганды при Деникине – покинул родину. В 1923 году, сменив Константинополь на Афины, Афины – на Париж, Николай Константинович окончательно осел в США. Благодаря рекомендациям Рахманинова, Зилоти и Кусевицкого ему удалось через два года устроиться альтистом в Бостонский симфонический оркестр, в котором он проработал четырнадцать лет, после чего в течение года преподавал в Балтиморской консерватории. Согласно воспоминаниям Авьерино, они с Сергеем Васильевичем часто бывали друг у друга в гостях; Рахманинов приглашал Авьерино к себе в Нью-Йорк на дни рождения, на встречи Нового года; а также погостить на даче: под Парижем, под Дрезденом и под Люцерном (на виллу Сенар). «... В Америке, за последние двадцать лет жизни Рахманинова, мы постоянно с ним виделись почти до самой его кончины», – вспоминал Николай Константинович. В 1940 году Авьерино поселился в Нью-Йорке, где и скончался 13 мая 1950 года.
Его фамилия осталась в России не только в памяти знавших его людей. На родине «артистическую» семейную линию продолжил его сын от второго брака – «белый клоун» (то есть положительный персонаж цирковой клоунады) вместе с женой-наездницей, мать которой – Ольга Сур, тоже наездница, увековечена в рассказе Куприна.
Внук Николая Константиновича, иллюзионист Московского цирка Юрий Авьерино, в 1991 году вспоминал: «Когда я несколько лет назад приехал на гастроли в Саратов (в Саратове Авьерино с 1900 по 1904 год был профессором консерватории и вёл концертную деятельность. – Э. С.), за кулисы пришли две милые старушки и спросили, не родня ли я Николаю Константиновичу Авьерино, которого они хорошо помнят. Узнав, что я его внук, старушки растрогались и подарили мне старинный поблёкший от времени портрет моего деда»...

V. Январь 1917 года

«26-е января 1917
Милая Re, только сегодня, с большим опозданием приехал в Ростов. Завтра утром выезжаю, чтобы больше сюда не возвращаться. Хочу Вас очень видеть, но к Вам попасть не могу. Может, Вы согласитесь ко мне прийти сегодня, перед концертом, в Музыкальное училище!? Мы будем одни, обещаю Вам. Так часов в 6½ веч. Можно будет посидеть часа полтора. Я буду играть, а Вы мне будете что-нибудь рассказывать! Хорошо? Посылаю Вам свои романсы.
Искренне Вам преданный С. Р.
Дайте ответ.»

Мариэтта Шагинян комментирует:

«Два часа мы с ним просидели у рояля, – я «рассказывала», а он упражнялся перед концертом. Мне было обидно, что шесть романсов на «мои», так любезно подготовленные для него тексты, он посвятил Кошиц, а он отшучивался на упрёки. Потом вместе поехали на концерт»...
Встреча была на квартире у Авьерино при музыкальном училище, а концерт состоялся здесь же, в училище. Рахманинов с «настоящим триумфом» (по выражению газеты «Ростовская речь» от 26 мая 1917 года) исполнил Сонату №2 ор.36, Вариации на тему Шопена ор.22,8 этюдов-картин ор.39 и ранние произведения, в том числе «Полишинель».
В августе 1949 года, после долгой разлуки, Мариэтта Сергеевна приехала в Ростов вместе с сестрой Магдалиной, дочерью Мирэль Яковлевной и внучкой Еленой встретиться со старыми друзьями. Гуляя по городу, она зашла и в здание Торговой школы на улице Максима Горького, бывшей Сенной (теперь – один из корпусов Ростовского государственного университета). «Мариэтта Сергеевна... посещала все концерты Рахманинова и даже помнила их программы», – писал хорошо её знавший старейший журналист Ростова Соломон Гурвич. «С тех пор минуло много лет, но я как сейчас вижу сейчас сидящим здесь за роялем Сергея Васильевича, слушаю его волшебное исполнение и овации», говорила Мариэтта Сергеевна сопровождавшему её Гурвичу...

Прошли года – и стали вспоминать о самой Шагинян... В 1983 году однофамилица Мариэтты Сергеевны, 84-летняя Сусанна Шагинян, рассказывала, что на квартире у Мариэтты Сергеевны регулярно собирался кружок музыкантов и певцов, учащихся консерватории, где музицировали все, в том числе и сама хозяйка. «Мариэтта Сергеевна могла часами слушать игру способных юных музыкантов», – это слова бывшего скрипача, однажды выступившего перед Рахманиновым с его «Вокализом», Серафима Георгиевича Терекова. В том же 1983 году 87-летняя Евпраксия Сергеевна Тикиджи-Хамбурьян, бывшая пианистка, свидетельствовала, что Шагинян требовательно относилась как к исполнению, так и к подбору репертуара: «Когда я однажды при Мариэтте Сергеевне запела, она мне заметила: «Брось ты эту цыганщину, пой романсы Рахманинова...»

...Следующий концерт ожидали в Таганроге. Пресса благодарного, неизбалованного знаменитостями города, всего лишь раз принимавшего великого пианиста, и на сей раз не поскупилась на высокие слова:
«Напоминаем нашим читателям, что сегодня, 27 января состоится концерт знаменитого пианиста и композитора Сергея Васильевича Рахманинова в городском концертном зале «Аполло». Пианист играет по приглашению И.Р.М.О.
Это приезд С. В. уже второй и с тех пор таганрогская публика слушала только местных пианистов, переигравших огромную массу фортепьянных произведений и, надо думать, основательно подготовивших и значительно развивавших наших слушателей в смысле способности распознавать как качество исполнителей, так и исполняемых произведений из необъятного фортепьянного репертуара. Благодаря высоким качествам наших местных виртуозов, нас в настоящее время может заинтересовать только исключительное явление в области фортепианной игры и композиции.
Таганрогская публика будет иметь слишком редкое, к сожалению, для нас счастье встретиться именно с исключительным явлением в области современного пианизма, ибо так играть свои вещи, как играет их Рахманинов – никто не может. С.В.Рахманинов – мировой пианист, если не ошибаемся, школы А. Рубинштейна и Ф. Листа при сверхисключительных природных данных.
Всё это даёт нам право рекомендовать послушать Рахманинова и учащимся и учащим и при том слушать со вниманием и с соблюдением абсолютной тишины в концертном зале во время исполнения.
Сегодня представляется случай многим восторгаться, но и многому научиться.
Диллетант»

Рахманинов «не любил, когда наступала концертная полоса его жизни, ... и главным для себя счастьем считал композиторскую работу», – писала Шагинян. Ни в Ростове, ни в Новочеркасске, ни в Таганроге Сергей Васильевич этого счастья не знал. Но и здесь он был творцом. Ибо «ни разу, ни в одном глухом городишке не позволил себе легко отнестись к своему исполнению и всё равно давал самое своё лучшее, самое первоклассное. Это всегда был Сергей Рахманинов, тот, кто и перед пустой залой, если он сел за рояль, должен создать, сотворить вещь, дать её абсолютно, сгореть в ней и быть после игры выжатым лимоном, бледным до серой испарины, исчерпанным до изнеможения, молча полулежащим в антракте».
_______________
© Сокольский Эмиль