С момента начала массовых рекрутских наборов в начале Северной войны перед руководством России встала проблема злоупотреблений при рекрутском наборе и тесно вязанные с ней проблемы бегства рекрутов и высокой смертности среди них при переброске вновь набранных солдат к их постоянному месту службы. Жертвы среди рекрутов могли исчисляться десятками человек из одной рекрутской партии. Однако злоупотребления и потери, которые понесла команда рекрутов прапорщика Д. Т. Зверева при переброске её из Москвы в Санкт–Петербург в самом конце войны весной 1721 г., выделяются даже на фоне обычных рекрутских безобразий в России того времени. Экстраординарный характер безобразий в рекрутской команде Д. Т. Зверева заставил вмешаться в это дело самого царя Петра I.

Команда рекрутов для русского Финляндского корпуса под командой неграмотного беспоместного прапорщика Д. Т. Зверева была отправлена из Москвы в Санкт–Петербург в апреле 1719 г. в составе четырёхсот рекрутов [1]. Согласно действовавшим в то время правилам, Московская губернская канцелярия не только назначила конвой для этой партии рекрутов, но и снабдила по действовавшим нормам командира конвоя жалованьем для рекрутов на весь срок переброски и необходимым провиантом (мукой, крупами и овсом для лошадей), а также подводами. Провиантом рекруты снабжались, так как купить его по дороге было трудно.
Получив этот рекрутный провиант, прапорщик ещё в Москве треть его продал через посредничество дьяков и подьячих Московской губернской канцелярии, которые и устроили эту коррупционную схему за процент от продажи. Жалованье рекрутам в дороге прапорщик тоже выдавал не полностью. Украденные таким образом деньги, по его словам, он пропил. Переброска происходила в весеннюю распутицу, сильно затянулась, значительно превысив обычный в то время срок переброски рекрутов из Москвы в Санкт–Петербург в три недели. Командир конвоя и конвой жестоко обращались с рекрутами. Их, например, из–за возможных побегов не выпускали со струга, на котором рекрутная команда плыла от Новгорода до Санкт–Петербурга, даже на стоянках. Даже если бы командир конвоя не украл такую значительную долю продовольствия для рекрутов, то при сильно затянувшемся марше его всё равно не хватило бы для нормального питания рекрутов. В результате из всей команды умер сто двадцать один рекрут, бежало двадцать шесть рекрутов, многие дошедшие до Санкт–Петербурга были сильно истощены, а часть умерших умерла уже в Санкт–Петербурге, потому что Зверев некоторое время не представил рекрутов Военной коллегии, пытаясь найти какую – то возможность оправдаться перед начальством.
Судя по сильному превышению числа умерших рекрутов над числом бежавших, в целом рекруты команды Зверева не были плохо настроены к своей будущей службе. Возможно, если бы рекруты меньше доверяли государству, то часть умерших сумела бы спасти свою жизнь бегством, тем более, что добровольно явившиеся из бегов рекруты в то время не наказывались, особенно если выяснялись невыносимые условия их содержания. Если беглых и умерших, а также оставленных дорогой больных рекрутов при переброске их в полки было не больше одной шестой, то в то время это считалось небольшой потерей.

Сведения о столь безобразном обращении с рекрутами дошли до царя – был назначен «фергер и кригс - рехт» (следствие и военный суд). Зверева пытали – дали девять ударов кнутом. Царь приговорил командира конвоя и его наиболее свирепого к рекрутам унтер – офицера Киндякова к смертной казни колесованием, которое и было приведено в исполнение 6 июля 1721 г. перед Московской губернской канцелярией. Прочих виновных из унтер - офицеров и солдат конвоя наказали шпиц – рутенами, батогами, каторгой и вечной службой профосом (полковым палачом).
Царь считал, что такие безобразия с командой Зверева произошли по трём причинам: первая - рекрутская команда была отправлена из Москвы в Санкт - Петербург в самое неподходящее время года – в весеннюю распутицу, второе - командование такой большой по численности рекрутской командой было вручено офицеру самого малого чина, да ещё и неграмотного, и третье - не был назначен в рекрутскую команду «комиссар», обычно следивший за правильным расходованием рекрутских денег и рекрутского продовольствия, а также ведший учёт.
В ходе следствия выяснилось участие в посредничестве в незаконной реализации части рекрутского провианта подьячего Поместного приказа Панова (Поместный приказ в этот период занимался рекрутчиной только в пределах Московской губернии). Однако, в качестве покровителя Панова выступил пользовавшийся тогда большим доверием царя глава Канцелярии рекрутного счёта (в документах называется также Потешным Двором) А. И. Ушаков. Под тем предлогом, что Панов необходим Канцелярии для выяснения подробностей рекрутных дел в 1711 – 1714 гг., когда подьячий служил в Рекрутном столе Поместного приказа, А. И. Ушаков не высылал его для допросов, пытки и наказания в Санкт – Петербург. В конце концов, чтобы добиться его явки у него было конфисковано имущество, арестованы жена и дети, а сам он был прислан в Санкт – Петербург в кандалах. Кроме него из служителей московской губернской канцелярии оказались замешанными в деле дьяк Киреев и подьячий Сибилёв. Канцелярия рекрутного счёта А. И. Ушакова препятствовала выдаче следствию подьячего Сибилёва тоже. Московская губерния рапортовала в Санкт – Петербург в Военную коллегию двумя доношениями от 4 апреля, 3 июня 1722 г. и 19 марта 1723 г., что не могут сначала найти Сибилёва, а потом и заставить начальника Канцелярии рекрутного счёта А. И Ушакова выслать его в Санкт – Петербург для следствия и суда.

Из мелких подробностей этого дела интересно одно из наказаний, назначенных царём – вечная служба полковым палачом («профосом», отсюда русское слово «прохвост») – чувствуется своеобразное остроумие великого реформатора в правовом творчестве.
Утверждение прапорщика Д. Т. Зверева, что он умудрился пропить полученные от продажи рекрутного провианта деньги, вызывают некоторое недоумение. Как правило, рекрутный провиант был очень скуден – немного крупы, сухари, мука, из которой пекли хлеб по дороге. Прапорщик «реализовал» треть хлеба на трёхнедельный паёк на четыреста человек, то есть примерно две тысячи семьсот ежедневных хлебных пайков. Даже если предположить, что рекрутам выдавали самый скудный паёк, грамм по восемьсот хлеба (по два фунта) в день, то получится, что прапорщик продал более двух тонн хлеба! А ведь Д. Т. Зверев украл у своих рекрутов ещё и часть их солдатского жалованья.
Злоупотребления конвоя при переброске рекрутов были явлением частым, начиная с массового набора в русскую армию в 1705 г. Однако, к концу Северной войны уровень коррупции чиновников и жестокости конвоиров достигли невиданного уровня. Судя по материалам следствия, действовал отработанный механизм, когда и назначение командира конвоя зависело от того, согласен ли он продать по дешёвке значительную часть рекрутного провианта. Расчёт был на то, что значительная доля рекрутов бежит дорогой и, таким образом, большой нехватки продовольствия для рекрутов не будет. Тяготы рекрутов команды Зверева могли бы хоть как – то быть оправданы длинным и неизвестным маршрутом. Однако, команда шла самым простым и известным путём – из старой столицы в новую. Корни коррупции при рекрутском наборе уходили на самый верх петровской администрации – сам А. И. Ушаков, влиятельный руководитель тайного сыска не только при Петре, но и вплоть до императрицы Елизаветы, препятствовал выдачи правосудию нескольких замешанных в деле подьячих. Если казнь Зверева и его подручного благодаря личному вмешательству царя свершилась быстро, то привлечение к ответственности коррумпированных гражданских чиновников затянулось минимум на два года, и даже точно неизвестно, были ли все виновные наказаны. Массовое бегство рекрутов, массовая смертность среди них и масштабная коррупция руководителей рекрутской системой – вот отличительные черты рекрутской системы комплектования русской армии в конце Северной войны, ярче всего проявившиеся в деле прапорщика Д. Т. Зверева.

Источник:

1.     Российский государственный военно – исторический архив. Ф. 2. Оп.1. Д. 9. Л. 890 – 1119; Ф. 2. Оп. 3. Д. 28. Л. 474 - 547.
___________________________
© Тихонов Вячеслав Анатольевич