Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
История
Человек, общество и государство: опыт взаимной детерминации на примере уездного города (1918-1919 гг.)
(№9 [207] 01.07.2010)
Автор: Ольга Морозова
Ольга Морозова
Начальные страницы советской истории в столицах и крупных городах тщательно выписываются историками. Но провинция не менее интересна, более того, именно с ней имеет генетическую связь последующая советская действительность. Воздействие центральной власти и ее уполномоченных там ощущалось, но оно не было настолько сильным, чтобы заглушать специфическую ответную реакцию мещанско-крестьянской среды. Материал, ставший основой данного исследования, относится к левобережным уездам Царицынской и Астраханской губерний.

Выявлено содержание процесса советизации в этом регионе. В зимние месяцы 1918 г. советская власть не ломала старую государственную машину, происходило практически переименование старых учреждений в советские. Местный поп становится сотрудником отдела записи актов гражданского состояния; прежние приставы и чиновники управ – членами исполкомов и заведуют отделами, вступают в партию и считают себя идейными коммунистами. Это было естественно, ведь ресурс людей, способных заниматься конторской работой был ограниченным. Судя по материалам Черноярского исполкома, почти все его члены были из «бывших», при этом у них не было никаких противоречий с прибывшими фронтовиками, которые также поучаствовали в распределении уездных «портфелей». Среди них было три бывших офицеров, а в соответствии с декретом СНК их «самых идейных и партийных» мобилизовали, что сильно ослабило исполком. Можно присоединиться к мнению комиссаров из центра, что эти люди оказались в советских учреждениях с провокаторскими целями или хотя бы с карьеристскими намерениями. Но в действительности можно принять существование двух других мотивов: меркантильные соображения (причастность к распределению продуктов, выделяемых губернской властью) и социальное влияние. Степень заинтересованности в этом была очень разной и зависела от размера получаемых полномочий.

Эта новая советская бюрократия служить ей была готова, но воевать за нее – нет. Объявленная в феврале 1919 г. мобилизация коммунистов не вызвала восторга в рядах уездных коммунистов. Как заявил предисполкома Царевского уезда П.И. Коростылев в отчетном докладе VIII уездному съезду советов: «Исполнительный комитет живо обозвался на мобилизацию, но к счастью она была отменена, иначе делу Советской власти в Царевском уезде был бы принесен большой вред».
Но зато на ущемление своих прав Реввоенсоветом Южно-Каспийского фронта Черноярский исполком дал бурную реакцию: «…Такое отношение к советским работникам не допустимо […] исполнительный комитет как орган Советской Республики до последней капли крови будет защищать и отстаивать свои права, которые будут отняты от него только перешагнувши его труп». Лозунг «Вся власть советам» понят на местах буквально. Себя местные исполкомы рассматривали как верховную власть в границах территориальных единиц. Любое посягательство на собственные полномочия вызывало приливы обид и ревности. Следователь из Царицына Мусинов, который неоднократно по поручению губернских властей расследовал сомнительные действия членов уездных исполкомов, в конце концов оказался в состоянии конфликта с Царевским исполкомом, который был им сознательно инспирирован, потому что таким образом они хотели «указать Царицыну на неправильность его вмешательства в гражданские дела Царевского уезда».

Как бы ни была местная власть мала и хлопотна, собственный статный статус оберегали и в собственных глазах. Например, когда Ленинский уездный ревком, самочинно отправившийся в эвакуацию, был по сути пойман военным командованием в 120 верстах от своего города и возвращен назад, то по пути домой в с. Житкур он принял участие в расстреле местной буржуазии, принимавшей участие в недавнем местном контрреволюционном выступлении. Очевидно, это был своеобразный акт восстановления себя в прежнем властном статусе. Расстрел – довольно редкая для этих уездов форма демонстрации полномочий; арест гораздо популярнее. В документах подчеркивается символическое значение арестов: «Этими арестами исполком также хотел провести линию, за которую не должен переступать партийный советский работник».
Важнейшем показателем зрелой власти является разделение ее ветвей. Соотношение исполнительной и законодательной власти, демонстрируемое практикой уездной жизни, демонстрирует торжество постоянно действующих структур над органами, работающими по созыву. Пункт регламента уездного съезда советов гласит: курить в зале заседаний запрещено всем кроме президиума. А там сидели докладчики – заведующие отделами уисполкома. Во время двухчасовых перерывов президиум ходил кушать в кулуары, а депутаты из волостей скудно питались за свой счет. Это так напоминало традиции работы земских органов пореформенного времени и известную картину Г. Мясоедова.

От распространенного в провинциальной среде представления о местных партийных ячейках веет неистребимой патриархальностью. В документах используют такие выражения как «роспуск царевской партии коммунистов-большевиков», «Капутиноярская партия коммунистов-большевиков», «Члены Пришибинской Партии». Глубокого понимания того, что коммунистическая партия имеет всероссийский характер, не было, это подтверждают не только используемые словарные обороты, но и конкретные случаи. Уездный комиссар продовольствия И.И. Рогозин в связи с роспуском ячейки в Цареве подал заявление о приеме в «Капутиноярскую партию коммунистов-большевиков», но капустиноярцы ему почему-то отказали. Теперь Рогозин считает себя не просто обиженным, но и беспартийным(!).
Отношение к центральной государственной власти отличается разнообразием. Отмечается любовь к высшей власти персонифицированной и абстрактной одновременно. Подтверждением этого являются выборы почетного президиума из вождей российской и мировой революции на собраниях и конференциях даже в глухой провинции.

В заключение было бы плодотворно реконструировать образ типичного провинциального советского работника.
1. Это человек для того времени образованный: образование уровня земского двухклассного училища (4-5 лет обучения), различное дополнительное образование, напр., военные курсы – школы прапорщиков, военных механиков.
2. Наличие опыта службы в качестве конторщика, народного учителя, земца, официанта, телеграфиста.
3. Армейский опыт чаще всего ограничивается учебными командами и тыловыми частями; отсутствие фронтового опыта влияло на желание делать не военную, а гражданскую карьеру.
4. Многие в 1917 г. прошли через членство в партии левых эсеров, о чем в 1919-1920 гг. вспоминают спокойно. Членство в РКП(б) обычно датируется летом-осенью 1918 г.
5. Существование в этой среде определенного стиля поведения свидетельствует, что формирование новой социальной группы произошло в рекордные сроки. Подчеркивание собственной исключительности и значимости; агрессивная реакция в случае посягательства на авторитет или полномочия; незнание границ своей компетенции; склонность к служебным конфликтам и подмене ими межличностных противоречий; искренняя убежденность в том, что целью революции является его личное благо; желание дальнейшего общественного успеха и готовность прилагать к этому усилия – все это характерные черты провинциального бюрократа.
Отдельного разговора заслуживает вопрос о злоупотреблениях советских служащих. Таковые были вскрыты комиссиями и ревизиями, но их размеры были скромнее, чем могло ожидаться.
__________________________
© Морозова Ольга Михайловна

Работа выполнена при финансовой поддержке исследовательского гранта РГНФ № 08-01-00465а, проект «Гражданская война: взгляд из окопа».

Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum