Молчание Шара

Они встретились в первый раз все вместе в пространстве, которое было выделено специально для их встречи – Цилиндр, Куб, Конус, Шар и Пирамида... И каждый из них завел речь о своих достоинствах. Первым начал говорить Куб и сказал, что он несет идею абсолютной устойчивости и надежности. «Я прообраз всех кирпичей и основа всех домов, я могу стоять на любой грани бесконечно долго, и терпение мое безгранично, а суд мой беспристрастен, ибо все мои грани одинаковы и во все стороны света я смотрю одним и тем же немигающим взором, от которого ничто не в силах укрыться…» Куб хотел добавить что-то еще, но тут в разговор вступил Цилиндр.

Он тоже стал говорить о своем совершенстве, о том, что он может двигаться, но может и стоять. О том, что он, цилиндр, прообраз всех осей, вокруг которых все в этом мире вертится.. «И не из меня ли, друзья мои, делают трубы, по которым течет вода и газ, и не я ли скрыт в каждом стакане? И что есть Колесо, как не малая часть моего совершенства?!.»

Куб с Цилиндром подвинулись поближе друг к другу и посмотрели друг на друга как равный на равного... «Ну а вы что скажете, Пирамида?» – спросил насмешливо Куб. Пирамида немного помолчала, а потом ответила: «Ну вы же понимаете, что я не могу много говорить. Вы же знаете, что во мне спит Вечность, и я боюсь ее разбудить. И то, что вы видите, лишь поверхность. Внутри меня скрыты великие тайны мироздания, но я никогда их вам не открою…» И Пирамида отползла подальше, очень медленно и осторожно. И больше не произнесла ни слова... Она знала себе цену. Она была спокойна и как будто бы мудра.

А Конус вдруг завертелся, подскочил и крикнул: «Все это вздор! Все вы бесцельные, банальные фигуры. Посмотрите на мое острие! Я всегда куда-то устремлен. Я – сама скорость, и недаром меня помещают на макушках ракет. Я несу идею цели и цельности. И кто из вас устоит на моей вершине, кто?!» Конус говорил бы еще больше, если бы его не прервал своим глухим басом Куб.

«Послушайте, а почему молчит Шар? За все это время, что мы вместе, он не произнес ни слова!» И все обратились к Шару... Но Шар продолжал хранить молчание.

«А он не хочет с нами общаться, – обиженно сказал Цилиндр, – совершенством себя почитает... Он же Шар!..»

«Да уж это точно, – подхватил Конус, – что ему до нас опускаться, кто мы ему!.. А он небось себя считает Солнцем, Землею и Луной одновременно…»

Они еще долго продолжали отпускать «шпильки» в сторону молчащего Шара, и никто из них не представлял, как далеки их слова от истины, как далеко от их слов и от них самих были мысли Шара. Потому что только он один знал, как трудно, как невороятно трудно и больно нести идею совершенства в этом мире. Только он один знал, какими огромными усилиями достигает он устойчивости. У каждой из фигур была грань, которая позволяла ей удержаться на наклонной плоскости. Даже Цилиндр мог встать на одну из своих двух плоских граней и сохранить устойчивость, до определенных пределов, конечно... И только Шар начинал скатываться вниз при малейшем, даже незаметном наклоне, только ему, идеальному трехмерному телу, не за что было зацепиться в этом неустойчивом мире наклонных плоскостей, в мире кривых поверхностей, каждая из которых стремилась сделать положение Шара как можно ниже, ибо в несовершенном мире образ совершенства приводит остальные сущности почти в ярость... Только Шар знал, как трудно лежать в сетке бильярдного стола и ощущать себя в сетях времени, и ждать своего собрата по потерянной вечности, и вспоминать то время, когда вся Вселенная была Шаром, когда не было ни плоскостей, ни бильярда, ни ловушек, а на одном прекрасном дереве висел прекрасный шар яблока в первозданном своем совершенстве. Пока… пока его не коснулась рука человека, чтобы откусить от него кусочек, разрушить совершенство Вселенной и разбить ее на кубы, пирамиды и прочие фигуры, а также на людей и ангелов, на Землю и Небеса, на время и Вечность... И только Шар помнил все это, только он, катясь вниз, помнил о том, что когда-то все было иначе... И мучился своей неустойчивостью, своей беспомощностью и своим совершенством, которое, по иронии геометрии, стало его наказанием и самым большим несовершенством в этой несовершенной Вселенной несовершенных фигур...



Кофе с лимоном

Человек держит в руках узкую высокую кружку с черным кофе. На черной поверхности ярко-желтый ломтик лимона, а в глубине – бесконечная непостижимость жизни. За окном льет мелкий осенний дождик, а в комнате вкусно дымится белая кружка и негромко звучит фортепианный концерт Моцарта, и кажется, что время лениво разлеглось у ног, словно добрый старый пес, который чутко прислушивается к каждому движению своего старого одинокого хозяина. Но у человека с кофе нет пса, у него еще нет старости, хотя и молодости тоже нет…

Он просто сидит на диване, слушает музыку и смотрит в черную глубину кофе, смотрит, как на его поверхности рождаются и исчезают узоры из бликов от висящего сзади бра... Десятки неуловимых узоров, каждый из которых живет долю секунды. О чем думает человек, глядя на эти узоры, глядя в глубину черной жидкости? О непостижимости этой глубины? О непостижимости времени и всей нашей жизни? Почему и зачем с нами происходит то, что происходит? Разве человек сможет постичь это когда-нибудь?

Даже музыка дает лишь приблизительное ощущение судьбы, а ведь она почти безмерна, почти бездонна. Но и она скрывает от нас свои тайны и тайны нашей жизни. Каждый звук живет лишь мгновение, но благодаря ему это мгновение становится прозрачным для Вечности и как бы отражает ее в своих глубинах…

Быть может, главное свойство нашей жизни – это ее странная бесконечная непостижимость, безграничность ее проявлений, непредсказуемость ее форм. Все двоится, троится и множится в ее зеркалах, расставленных нашей судьбой так хитро, что мы никогда не поймем, где ее отражение, а где подлинный ее лик. Да и есть ли он вообще, этот подлинный облик судьбы? Быть может, мы видим только ее бесконечные ирреальные отражения, словно порождения наших снов о боли и радости…

Кто этот человек, так сосредоточенно смотрящий вглубь кофейной кружки? О чем он думает? Сейчас мне кажется, что я слышу его мысли, мне кажется, что он – это я… И тогда возникают странные образы… Образ времени как огромной бесконечной спирали, образ любви, которая светится как ось этой спирали, и образ боли, что осколком зеркала отражает нашу неполноту, отражает лишь отдельные детали уставшего тела, детали сна, детали воспоминаний, у которых уже нет сил подняться со дна прошлого к поверхности будущего. Человек берет лист бумаги и проводит несколько линий, которые выходят из одной точки, как лучи… Что он хочет этим сказать? Быть может, он говорит нам, что есть центр Вселенной, из которого все началось? Начало всякого бытия и начало всякого дыхания… То, в чем нет конца, но только извечное дление, извечный Свет и неизреченная радость?..

«Не нужно грустить!» – говорю я этому человеку. «Не нужно грустить!» – говорю я себе. «Не нужно грустить, милая!» – говорю я своей любимой. Потому что наша жизнь – это таинственное переплетение возможностей и невозможностей, и нам никогда не понять, как одно переходит в другое. И как на дне чашки кофе, в его черной глубине роятся мириады молекул, ежесекундно меняя свои комбинации, так и в жизни возможности и невозможности каждое мгновение переходят друг в друга, и только легкие удары Вечности заставляют их застыть в определенном узоре, что потом, вместе с сотнями других узоров, составит причудливый рисунок нашей судьбы…

Все связано и переплетено друг с другом, и нам никогда не постичь всех тайн этих переплетений… И здесь есть место для отчаяния, но еще больше места для надежды. Ибо невозможное сегодня становится возможным завтра, и то, что невозможно для человека, возможно для Бога. И значит, это опять и опять вопрос личной веры и умения ждать. Не подачек и милости от небес, но той единственной возможности, которая предназначена одному тебе и упадет в твои замерзшие ладони как теплая звездочка, как нежный лепесток, как взгляд любви, так долго тебя ожидавшей, как свою последнюю и единственную возможность… И вот тогда появляется светлый рисунок на чистом холсте вечности. И тогда высвечивается в глубине кофе, в глубине моей отчаянно-безумной надежды твой профиль, твой легкий силуэт, твой взгляд, полный нежности и радости. И я начинаю понимать, что все это время все переплетения моих возможностей и невозможностей были лишь долгой дорогой к этой точке, к этому пределу, в котором, как таинственный огонь в сосуде, мерцает чудо нашей встречи и после которого уже нет и не может быть никаких невозможностей, после которого прозрачная стена времени исчезает, тает в тепле наших сомкнутых рук, в тихой музыке наших взглядов, в божественной тишине наших улыбок…

…А возможность и невозможность – это ведь всего лишь порождения нашего ограниченного разума… Это всего лишь исчезающие малые точки в бесконечном пространстве света, где есть только одна возможность и одна бесконечная свобода – свобода Любви…