Хочу поделиться с читателями журнала о недавно произошедшем со мной событии, которое произвело на меня огромное, неизгладимое  впечатление и вызвало бурю эмоций! Казалось, что еще может произойти такое особенное, из ряда вон выходящее, когда тебе, увы, скоро полтинник, 50 лет то есть?... Жизнь проходила по разному, но с детства меня постоянно сопровождало по жизни одно обстоятельство, вызывавшее душевный дискомфорт. Мне не довелось знать своих дедов - ни по материнской линии, ни по отцовской. Оба воевали в Отечественную, оба домой не вернулись. Первый, Ануфрий, (мамин отец) был тяжело ранен и вскоре после войны умер далеко от родных мест. Второй - Антон (соответственно, папин отец) - погиб в 1943 году. От него сохранилось одно письмо с фронта и маленькая фотография (единственное его фото), сделанная незадолго до гибели. Письмо было интересного содержания (у деда была хорошая фантазия – заведовал в селе избой-читальней). Но меня больше потрясло не содержание письма, а маленький штампик синего цвета на тексте: «Проверено военной цензурой». По крайней мере, – всё честно!

Вот это отсутствие живого общения - и с одним, и с другим дедом вызывало время от времени чувство обделённости. И места захоронений обоих не были известны. Бабушке пришла похоронка: муж погиб на Украине в Ворошиловградской (ныне Луганской) области. Она прожила всю жизнь вдовой, вырастила двоих детей (у другой бабушки, кстати, такая же судьба, только детей было четверо). Короче, было не до поиска могил. Мой папа хотел бы найти место, где похоронен его отец. Но так и не довелось ему это осуществить.

И вот сравнительно недавно появился Интернет – чудо нашего времени! Его ругают, хвалят. По обстоятельствам. Но тут он мне помог. Огромное спасибо людям, собравшим сведения о павших воинах из архивов, и опубликовавшим их! Не так давно я нашел там информацию о дате, месте гибели и, самое важное (!), о месте захоронения деда Антона. Это оказалось почти рядом – в 175 км от Ростова (где я сейчас живу): село Красная Поляна Антрацитовского района Луганской области. Стоит ли объяснять, что мне очень захотелось там побывать, почтить память родного человека. Смущало только то, что теперь это заграница. А после разделения я на Украине не бывал. Но вот напрягся, собрал волю в кулак, решил – еду! Взял в поездку старших детей: сына и дочь. Через час после старта мы на границе с Украиной. Пересечение границы и движение по дорогам восточной окраины молодого государства – это тема для отдельного рассказа (а может, и романа). Сейчас - только несколько слов. Девушка-пограничница спросила, впервые ли я сюда направляюсь. Что тут ответить? Более тридцати лет назад я бывал и в Киеве, и в Чернигове. А еще во Львове, Полтаве, Одессе, Харькове... А вот так границу пересекаю впервые.

Катим по Украине. Только гораздо тише. Дорога, ведущая к г. Антрацит, гораздо хуже наших. Бросилось в глаза наличие машин в ассортименте советского автопрома. Впереди некоторое время маячила «копеечка» с номерами, пожалуй, не менее тридцатилетней давности – на черном фоне белым цветом цифры и буквы ВГТ (ВГ – Ворошиловградская область). Прошу сына на ходу сфотографировать на память.

В Антраците на перекрестке уточняю направление движения у местных жителей в цветочном магазинчике. Хорошо, что цветы купили еще в Ростове. Местной валютой я не обзавелся, а за рубли тут ничего не продают. Женщина-продавец направление на Красную Поляну определить затруднилась, а покупатель, пожилой мужчина, взялся показать. Вышли из магазина, и он дотошно мне объяснил, как проехать. Еще добавил, что до следующего поворота нас сопроводят. Затем о сел в поджидавшую его «копейку» (всё ещё очень популярная модель на Украине) и с километр выполнял роль проводника, напоследок показав рукой направление, когда наши пути разошлись. 

Чуть позже, на выезде из города, я обратился еще к троим мужчинам средних лет. От них немного разило перегаром. Когда поняли, что мне надо, дружно стали объяснять, как проехать. Надо сказать, что языковой барьер преодолевать не пришлось, мы хорошо объяснялись на русском разговорном. Не удивительно – Восточная Украина!

Последние 15 км пути, из 105 по «чужой» стране, произвели удручающее впечатление. Я по таким ужасным дорогам еще не ездил. Невольно подумалось, что, может быть, дед мой шел по этой же дороге, и с тех пор с ней ничего не делали. А вот и указатель – Червона Поляна (так звучит название села на украинском). Мы въезжаем в село, спрашиваем, где братская могила воинов. Вскоре подъезжаем к месту назначения. Это центр села, небольшой сквер. Рядом здание в форме большого амбара, видимо клуб. На постаменте - памятник. Как много их, похожих! Был и у нас в селе (откуда я родом) подобный. Потом заменили на более роскошный, но менее выразительный.

Стоит солдат в гимнастерке, галифе и сапогах с автоматом в руке, скорбно склонив голову. На плечи небрежно накинута плащ-палатка. Перед памятником площадка из бетонных плит, по бокам которой с двух сторон бетонные надгробия со стальными плитами и фамилиями погибших. Пробежался по спискам. Слева нет. Екнуло сердце, может ошибка вышла – нет здесь его! Смотрю справа. Вот! Слава Богу! Наша фамилия, его инициалы! Не люблю сентиментальности, но не лишен ее, к сожалению. Сами собой потекли слезы. Лицо исказилось гримасой. Чтобы это понять, не надо и в зеркало смотреть. Постарался справиться с собой и скрыть эмоции от детей.

Терпеть не могу записных патриотов, орущих о том, как «Россия подымается с колен» по поводу недавних эпизодов нашей новейшей истории. Хотя, на мой взгляд, эти события можно расценить, как падение на задницу. А тут - вот он, патриотизм! Жара, пыль. Текут слезы. Как густой снег летит тополиный пух и прилипается к мокрому лицу. Мы походили, посмотрели, поговорили. Сфотографировались на память. Положили скромный букет цветов.

Через дорогу на лавочке у сельского двора я увидел пожилого человека. Подошел, поздоровался. Стал расспрашивать, что он знает о захоронении. Дед охотно рассказал, что в сорок третьем ему было лет восемь, и события он помнит хорошо. Захоронения были в разных местах. Но больше всего возле старой больницы (здание не сохранилось – построили новую). А потом все тела погибших перезахоронили здесь в одном месте. Всего 611 воинов! Я подумал, что нам повезло (если это слово тут уместно). Дед погиб, когда наши наступали, поэтому имена всех известны. А о тех, кто погиб при отступлении Красной Армии в основном сообщали, что пропал без вести.

Еще старик сказал, что до сих пор приезжают издалека люди, узнавшие место, где похоронен родной человек. Даже останавливаются у кого-нибудь переночевать, так как сразу возвращаться далеко. А в те недавние времена, когда стали от граждан принимать металлы, стальные плиты с надгробий частично утащили. Но похитителей отыскали. А плиты сварили по бокам в один лист и покрепче закрепили в бетон. Находятся ж такие люди – посокрушался дед. Я ответил, что бывают и хуже.

Рядом на площади (хоть площадь – это громко сказано) магазинчик с продуктами. Спросил у девушки, можно ли набрать воды - помыть руки. Мы с дороги собирались пообедать. Та сказала, что воду они набирают из колодца у соседей. Принесла, налила фляжку. Попробовал ключевой воды - жестковата, но пить можно. Умылся. Снова куча эмоций! Видимо, вода – это очень символично во многих отношениях. Решил привести папе фляжку, чтобы хотя бы умылся водой с мест, где воевал и погиб его отец. Папа уже в возрасте, здоровье плохое – тяжело ходить (сильные боли в коленях), и память плохая – после инсульта. Но мне захотелось всё-таки и его привезти сюда.

Цель поездки достигнута. Эмоции переполняют изнутри! Впервые из родных и близких первым (!) я побывал на могиле деда!  Мы собираемся в обратный путь. Дорога уже не кажется столь ужасной, хоть лучше за это время она не стала. Границу пересекаем мгновенно, всего за 10 минут. А еще минут через двадцать катим по трассе М4. После украинской дороги – немецкий автобан, да и только! До Ростова рукой подать...