Я отчетливо помню первый послевоенный год в Самарканде, куда волею судьбы я попал с родителями и братом. Наш двор представлял собою одноэтажный дом с шестью двухкомнатными квартирами, каждая с крылечком при входе и застекленной верандой. Вдоль дворового фасада дома – общий для всего двора проход – продолговатая полоса земли шириной примерно 6 метров, а за ней - против каждой квартиры - личный садовый участок площадью наверное около двух соток. Проход между крылечками и садовыми участками вел к двум общим деревянным «объектам» в конце двора - большому мусорному ящику слева и к уборной справа. Вот на место мусорного ящика с мусорным окружением и обиталищем бездомных собак и кошек поселилась семья Сейдаметовых, как позднее оказалось, крымских татар, сплошь женского пола – от детей до старенькой совсем бабушки. Ни малейшего представления о национальностях и разговора об этом у нас не было, и я много лет не знал о национальной принадлежности соседей, так же, как и одноклассников, поступив в школу и проучившись десять лет. (Собравшись через 30 лет окончания школы, мы с удивлением оглядывали друг друга, обнаружив в классе русских, узбеков, таджиков, евреев, армян и пять крымских татар. Естественно, ни малейшего представления о происхождении этого интернационала на узбекской земле в детстве мы не имели.) 

И вот однажды, когда я по привычке сидел с учебником на крыльце, готовясь к занятиям во вторую смену и расслабленно отдыхая после долгого стояния в очереди то за хлебом, то за керосином, мимо меня энергичным шагом проследовал подтянутый мужчина с блестящими орденами и медалями на груди и проследовал прямо в угол поселения Сейдаметовых. Это и был Искандер - герой моего рассказа. Дальше изложение будет состоять из впечатлений моих, моей сестры и мамы, но главным образом - из его воспоминаний во время нашей встречи через много лет. 

Этот человек произвёл на меня большое впечатление, его судьба показалась мне интересна, и я давным давно собирался о нём рассказать...

* 

  Искандер, как и многие его родственники и соплеменники, жил до Отечественной войны в Ялте. В 41-м сразу, по сути мальчишкой, пошел на фронт. Воевал честно и бесстрашно, но ещё и умело, благодаря чему, не имея образования и военной подготовки, уже в 42-м стал командиром взвода и удостоился офицерских погон, заменив погибших офицеров. Природные лидерские качества в условиях жестоких обстоятельств сделали из него авторитетного, признанного и уважаемого солдатами командира. За спинами своих солдат не прятался, брал ответственность на себя, был впереди, быстро принимал решения. 

Бог миловал: всю войну прошел, закончил капитаном, в орденах и медалях вернулся. Ордена, помню, серьезные - и «Отечественная война» двух степеней, и «Боевое Красное знамя», кажется, орден Александра Невского, и еще несколько, и масса медалей - теперь не вспомню точно каких: тогда ведь он надел лишь однажды, когда гордый шел по двору, в конце которого, он уже знал, встретит свою семью.  

    Радость возвращения после четырёх лет военной разлуки омрачилась неожиданной вестью, что семья сослана и находится неизвестно где. Искандер перед войной женился на своей соплеменнице Ляре, жутко худенькой, доброй, постоянно крутящейся женщине, вечно в непрекращающихся заботах и хлопотах о семье Искандера, куда вошла и сразу осталась одна с его мамой, сестрами, племянницами, ну, кажется, только женского пола там и были... В сложнейших переплетах, пока любимый Искандер сражался за Родину, она содержала семью как могла, из последних сил, пока пришло неожиданное несчастье - насильственное переселение крымских татар в восточные районы империи в наказание за предательство некоторых их представителей. Думаю, от воюющих фронтовиков это скрывалось, а потому, когда Искандер демобилизовался и узнал, что семья неизвестно где, он стал их разыскивать сначала в Казахстане, потом в Узбекистане в разных местах, где были разбросаны были семьи крымских татар. Искал несколько месяцев, если не больше, и, наконец, нашел в закутке самаркандского двора... Тогда и увидел я энергично прошедшего мимо меня фронтовика...

      Разумеется, ни малейшего понятия о репрессиях, о судьбе этого человека и его семьи, вообще о национальности «крымские татары» я не имел никакого - не только в то время, но спустя годы, когда уже заканчивал школу.   

Единственно, что я видел в течение десяти лет, как это видели все соседи и удивлялись этому, так это неукротимую энергию и волю Искандера к жизни, к созиданию. Он поднял свою семью из нищеты, построил в этом закутке за глиняным забором кирпичный дом, родил одну за другой трех дочерей, которых приносила ему его довоенная невеста, верная, молчаливая и отчаянно худая Ляра. Девчонки бегали по двору вместе с моей послевоенной сестричкой, а я их регулярно фотографировал из немецкого трофейного фотоаппарата, открывающегося гармошкой, купленного родителями по дешевке на «толкучке» для старшего брата и меня.

    Потом я закончил школу и уехал из родительского дома в самостоятельную жизнь в Ташкент, потом в Ростов-на-Дону, а родители к этому времени вернулись в свой родной Краснодар, где прожили до войны 15 лет своей счастливой молодости. 

Прошли годы, разбросавшие и стершие в памяти лица и судьбы многих людей, в том числе соседей по двору, среди которых была и семья Искандера…

        Но жизнь, как известно, подбрасывает иногда неожиданные встречи…

Приехав на свадьбу своей любимой младшей сестренки, я, к своему немалому удивлению, увидел там Искандера со своей Лярой, которые приехали из Самарканда в Краснодар на свадьбу! Как же мне было не удивиться, если люди, помня близкие отношения между соседями и дружбу их старшей дочери Заремы с моей сестрой, потратили столько времени, не говоря о расходах на дорогу, чтобы приехать, повидаться с родителями и поздравить сестру. Ведь в то время (теперь уже и представить трудно) можно было попасть в Краснодар только с пересадкой в Москве, но в Москву поезд из Самарканда шел пять дней, а затем из Москвы в Краснодар – еще около двух… Так что фактически, с учетом времени на пересадки и гостевание, Искандер весь свой трудовой трехнедельный отпуск потратил только на эту поездку! И тут я подхожу к главному – встрече и разговоре с Искандером после почти 20 лет разлуки. Мы говорили с ним в папином кабинете, оторвавшись от суеты предсвадебных хлопот, с шумом заполнивших всю остальную квартиру. Ляра тоже принимала участие, но только урывками от хозяйственной беготни, хотя ей хотелось послушать побольше. 

Мы были явно рады друг другу, как люди, разлученные не только эпохой, но и годами собственного взрастания и формирования. Больше это касалось меня, конечно, поскольку из школьника за эти годы я стал инженером, работавшим много на разных стройках и много уже повидавшим, отцом двоих сыновей. Теперь, став зрелым, конечно увидел Искандера другим, узнал о нём больше и почувствовал его личность… Вначале рассказал о себе, своей жизни к тому времени, и первое, о чём мне захотелось сказать им двоим – Искандеру и Ляре вместе, это о том, что теперь я знаю судьбу их народа и догадываюсь об их семейной судьбе, что я поддерживаю стремление крымских татар получить полную реабилитацию и восстановиться во всех правах, что я поддерживаю борьбу генерала Григоренко за права крымских татар и возмущен несправедливостью по отношению к их соплеменникам. В то время правительство СССР не определилось со своей позицией к проблеме крымских татар, хотя по отношению к другим народам были приняты акции и законы по реабилитации. Беда была в том, что каждый из репрессированных народов получал реабилитацию по разному... 

Искандеру и Ляре было приятно услышать такое признание от меня, и затем стал рассказывать Искандер. Собственно, этому и посвящена дальнейшая часть моего рассказа – пересказ его рассказа, который я передаю без малейших изменений по фактам и сути услышанного, с его слов…

 *

    Собственно, разговор не был о прошлом, тем более, вовсе не о политике. Он рассказывал о последних годах своих мытарств, которые касались возвращению в родную Ялту. Напоминаю, это не 90-е годы, а середина 70-х…

   - Понимаешь, Они нас вообще-то реабилитировали, время пришло, разобрались, как воевали, были среди нас и Герои Советского Союза и дважды Герои… Но национальности «крымские татары» официально нет, нам стали писать в паспорте «крымчанин». И ехать в Крым можно, а поселиться жить постоянно – нет. 

     А я так хочу купить дом в Ялте, так хочу, не могу даже объяснить тебе, всю жизнь после 41-го только и думаю, как вернуться. Много возможностей было и есть переехать в Россию, в любое место, но никакой город не может заменить Ялту. Я уже ушел на пенсию и спешу купить дом, поэтому поехал прошлым летом в Ялту присмотреться - думаю, может, разрешение выйдет, так я уже готов буду, надо не спеша посмотреть варианты, прицениться поточнее, район не прогадать...

     Ну, вот, приехал я, значит, в Ялту, сразу пошел в киоск «Курортное бюро», в окошко говорю какой-то женщине: «Дайте мне адреса квартиру снять в центре. Только чур, туфту не предлагать – город как свои пять пальцев знаю!» В ответ - тишина. Я удивился, хотел снова обратиться, что, мол, молчишь, как вдруг, представляешь? Открывается дверь с обратной строны киоска, шум слышу, выбегает оттуда пожилая женщина и кричит в голос: «Искандер, сыночек, вот, я тебя дождалась!» И плачет громко, и обнимает меня, и причитает. Люди проходят, удивляются, останавливаются... Я-то тоже немолодой, мол, в чём дело? А она: «Так, если бы на улице увидела, не признала бы, но голос – голос у тебя не изменился!»

    «Аказывается...» Это манера такая у Искандера – периодически, как у страстного рассказчика, удивлять чем-то. Вспомнив важное, он, как бы поворачивая сюжет, неожиданно вставляет это - «Аказывается!» – с нажимом на оба «а»... И слушатель ждёт  чего-то необыкновенного. Я тоже ждал – чего угодно, но не того, что услышал...

       Во время блокады Ленинграда, в 42-м, случилось так, что его часть бросили на окраину города, в противостояние против немцев, которые были недалеко, но не наступали. Взвод, которым уже стал командовать ещё недавний солдат Искандер, только что получивший погоны младшего лейтенанта, должен был вести пассивную оборону, в ожидании приказа к наступлению, которое пока было невозможно. Своё назначение командиром взвода Искандер относит исключительно к ситуации, когда один за другим погибли другие офицеры части, да и сама часть сузилась до размеров взвода. Однако даже в рассказе как бы о другом, постоянно прослушивались, ощущались в нём такие лидерские качества, что было понятно: только он и мог возглавить взвод в такой безнадежной ситуации и повести за собой людей...

   Каждое утро и вечер Искандер посылал солдат разведать, что творится в округе, как однажды прибежал солдатик и рассказывает: в мертвой зоне, что между нашими и немцами, оказался домик - один, среди полного разрушения вокруг. Раньше туман был, не разобрать, да признаков жизни не было, а тут что-то солдат заметил и решился проверить. И хотя это было опасно, зона периодически простреливалась, солдат установил: женщина в домике одна с тремя детьми - мал мала меньше! От сочувствия солдат волновался... Семья голодная и холодно в избе, дрова окончились. Сочувствуя, солдат как бы намекал, что помочь хочется, хотя знал, что установка командования была - не высовываться. 

    Искандер немедленно распорядился набрать возможный провиант, нарубить дров и с двумя солдатами пошел в заброшенный дом, где без всякой надежды, прижимаясь друг к другу, закутанные в тряпьё, сидели женщина, две девочки и совсем маленький мальчик... Быстро и по деловому Искандер с солдатами навел порядок в заброшенном доме, затопили печь, согрелись, накормили и скупали детей.

      Потом, выбирая моменты, чаще ночью, каждый день Искандер посылал солдата в помощь приготовившейся умирать женщине. Это продолжалось две недели, после чего начались бои, потом перестрелка, потом передислокация...

      В жестоком калейдоскопе немыслимых по тяжести и трагизме событий страшной войны эпизод с женщиной стерся в памяти. Ну, поступил командир Искандер, как ему совесть подсказала в тот момент, ну, помог, правда, сильно рискуя, между прочим, да сколько всего за войну эпизодов разных случалось – не сосчитать.   

      Так вот. Именно эта женщина и вскрикнула в Ялте через 25 лет, узнав по голосу своего спасителя... Всё у неё в жизни потом сложилось: Бог миловал, хотя муж погиб, дети все живы, всех вырастила, уйдя на пенсию, разменяла ленинградскую квартиру на Ялту и живет здесь с сыном и двумя внуками в его семье, дочери в порядке тоже, в других городах... 

     История эта на меня произвела впечатление, и, продолжая беседу, я не выдержал и спросил: «Искадер, а как вам удалось деньги зарабатывать настолько, чтобы такую большую семью поднять, да ещё собираетесь дом купить в Ялте?» Конечно, не материальная сторона меня волновала, интересно было, я же не знал ничего о его работе... И не ошибся с вопросом: он вновь оживился и стал рассказывать, как обычно с горящими глазами и со страстью. Как я потом пожалел, что не записал разговор сразу! Позже, увы, забылись многие детали, которых уже не восстановить... Оказалось, он работал в снабжении, на крупных базах, главным образом, овощехранилищах. И вот ситуация. Неожиданный привоз сотен тонн картофеля, лука, огурцов, яблок и чего-то ещё. Хранилищ всегда нехватало, а тут два крупнейших в республике разрушились! А продукты всё везут и везут, и сваливают на землю. Но лето кончилось, скоро дожди, похолодание... Катастрофа! Что делать? К нему обратились люди из министерства торговли республики: спасай! Существенное примечание: Искандер - не начальник даже одного хранилища, он - рядовой работник, но не раз показавший талант организатора, мотора в стихийной ситуации. Однако на этот раз организаторского таланта было мало, не хватило бы. Искандер превзошел себя. Знание свойств разных овощей и фруктов привело к неожиданным решениям. Вот, тут я могу ошибиться, тут и жалею, что не записал. Да и времени много прошло, забылось. Но осталось в памяти картина: три яруса использования недостающих объемов хранилища. Внизу картофель, сложенный на досточках из разобранных ящиков, не навалом, а пирамидальными конусами небольшого объема, с тем, чтобы проветривание с боковых окон, чуть приоткрытых, не дало возможность осуществиться гниению; вверху, под перекрытием, на досках, редко прибитых к нижним поясам ферм, мешки с другим овощем или фруктом, боюсь соврать, каким. А между ними по высоте привязанные к перекрытию на веревках сетки с луком и чесноком, которые способствовали сохранению и нижележащего картофеля, и разложенного выше на временно прибитых досках продукта. Таким образом, увеличилась не только емкость хранилища, а условия хранения продукта с различными свойствами, сочетание которых привело к многократному снижению потерь от порчи. Речь шла о тысячах тонн спасенных овощей и фруктов в республике. А результат такой: лично министр торговли Узбекистана приехал к нему вручить премию - полугодовой оклад и подарок - легковой автомобиль, не запомнил марку (который Искандер продал, не имея интереса к технике, да и деньги нужны были). Это так неуклюже и длинно (не говоря уже, что неточно и неполно, а значит, не так красиво) я рассказал лишь об ОДНОМ случае, а он описал их несколько, разных и очень интересных. И тут случился казус: я неожиданно для себя попал впросак. Восхищенный рассказом о многих тонкостях технологии и организации процессов хранения овощей и фруктов, я всердцах воскликнул: «Искандер, так это же готовая диссертация, причем не кандидатская, а докторская! Почему бы тебе не заняться этим?» Искандер засмеялся громко и продолжительно, потом, давясь смехом, сказал: Алик, дорогой, я же неграмотный, у меня же семь классов! (Особенно эффектно выглядели эти фрикативные «Г» в словах «дорогой» и «неграмотный»). Я так и сел, обомлев. Потом подумал: а когда Искандер мог получить образование? Ведь в жизни так не случилось у него для этого подходящего момента. Времени не было: кормить и спасать надо было сначала родителей, потом война, потом поднимать жену и детей... Зато всем трём девочкам дал высшее образование. Мечта у него была такая. Очень радовался и гордился, что осуществилась...

     Прошло ещё несколько лет, и неугомонный Искандер умер, так и не дождавшись и не добившись осуществления другой мечты, наверное, самой главной и заветной после благополучия и образования дочерей - переехать жить в Ялту...

 *   *   *

    На этом я собирался закончить рассказ свой об интересном человеке с интересной судьбой. Но жизнь снова внесла коррективы. Со времени вышеописанных событий – рассказа Искандера на свадьбе моей сестры - прошло больше 35 лет. Случилось мне недавно поехать в сестре в Краснодар, и я спросил о её самаркандской подруге - старшей дочери Искандера - Зареме, не надеясь, что какие-то связи могли ещё сохраниться. И что же? «Аказывается...»: Зарема, врач по образованию, мать двоих сыновей, теперь ещё и бабушка, проживает в Ялте! На следующий день усилиями продвинутой невестки, можете себе представить, я говорил с Заремой, которую не видел больше полвека, с тех пор, как уехал из родительского дома учиться в Ташкент, - по скайпу!!!

   Да, такое уже не придумать. Ничего Зарема не знала из рассказанного выше, но мечта Искандера осуществилась. Его внук решился и, преодолев трудности и перипетии всяких событий, переехал-таки в Ялту с женой, ребенкой и мамой Заремой.

    Я не знаю, как нынче сложится судьба у ее сына, у которого она живёт, или, тем более внуков, то есть, уже правнуков Искандера. Ничего нельзя предвидеть в этой жизни.

      Просто очень хочется, чтобы хорошим людям было хорошо...