Каждому человеку ежедневно приходится решать многие задачи, и в зависимости от разных обстоятельств делать какой-либо выбор. Проходит много лет, и оказывается, что какое-то решение привело к крутому повороту в жизни и неожиданно стало судьбой. Когда я  училась в пятом или шестом классе, папа как-то с удивлением рассказал мне, что у них на  совещании одна сотрудница записывала всё, чуть касаясь бумаги. Потом, уже в десятом, когда в нашей школе наряду с многими другими открыли  и кружок стенографии,  я, выбрав ещё несколько, записалась и в этот. 

       В те времена радиоприёмник были предметом зависти, большинство семей имели только трансляционные точки, и я поехала в Москву поступать в институт инженеров связи. Конкурс был до 12 человек, но даже тогда экзаменаторы удивлялись моим стенографическим заметкам. Но, проучившись там несколько месяцев, побывав в цехе, разочаровалась и решила вернуться в Ростов, переведясь в наш университет. Казалось, судьба решена, училась  на биофаке с интересом и радостью, буду неплохим биологом. Окончание первого курса совпало с началом войны. Ребята уходили на фронт, а нас летом  послали  в колхоз помогать спасать урожай. Потом недельная оккупация города.  Дальше  учёба постоянно прерывалась то рытьём окопов, то работе на предприятиях,  то дежурствами в госпитале, расположенном в главном здании университета. Фашисты  были  близко. Но когда прошёл слух, что  на фронт будут брать и девушек, мы всей труппой отправились в райком  комсомола, а потом и в военкомат. Так в апреле, почти перед сессией, большая группа студенток университета уже  стала красноармейцами зенитно-артиллерийского полка ПВО, расположенного в городе Каменске. Этот полк понёс большие потери на Украине и нуждался в пополнении. Нам доверили работу на приборах управления зенитным огнём. Учиться пришлось недолго, враг наступал, и мы скоро получили первое боевое  крещение. Потом пошли долгие дни и месяцы тяжёлого отступления с боями и потерями, но и успехами. В короткие часы передышек мысли возвращались в оккупированный уже Ростов, почти год мы ничего не знали о судьбах родных. Постоянно вспоминали и об университете, ведь после победы, в чём мы не сомневались ни  на  минуту, нам предстояло доучиваться.

   У меня в запасе  была палочка-выручалочка – стенография. Я верила, что она потом  поможет мне облегчить и ускорить учёбу. Поэтому даже в самые тяжелые дни я тренировалась – вела дневник. Скоропись позволяла за короткие свободные минуты написать что-то важное,  памятное,  не жалея времени, отнятого  даже у сна. 

    Когда же почти через год началось наступление наших войск, мы рвались освобождать Ростов. К большому огорчению нам пришлось охранять богатства страны. Понимая, что кавказская нефть уже не достанется фашистам, они с остервенением  пытались поджечь скважины, направляя на бомбёжки тучи самолётов. Мы были горды тем, что  не позволили сделать это.  Налёты постепенно становились всё реже и слабее,  уходил дальше и фронт. Без нас освободили Ростов, и тогда мы  узнали о судьбах родных. Я первая получила телеграмму, что папа на фронте, что  мама с сестрёнкой  живы. Но не всем так повезло.

    Тыловое положение казалось нам неестественным, ведь продолжалась война, редкие налёты  оставляли много времени, наши дела – драить прибор и зубрить Устав – выводили из себя.  Не удивительно, что боевая дружба  переходила в любовь. Моя лучшая подруга вышла замуж,  и вскоре я  последовала её примеру – вышла за нашего  командира батареи.

Оганес Степанович Акопьян, 1955 г.

 После демобилизации у меня родились сыновья-близнецы, и я решила: пока они маленькте, пройти второй курс стенографии, чтобы развить скорость письма. Курсы стенографии при Областном отделе народного образования возглавлял  замечательный педагог и человек Оганес Степанович Акопьян, его жена Ольга Сергеевна тоже преподавала стенографию. Они приехали в Ростов в 1943 году после освобождения города.  Ему выделили  разрушенный дом, который надо было восстановить. После ремонта  Оганес  Степанович принёс  на курсы свой стол, стул, машинку и объявил набор. На  деньги одной группы приобрели столы и стулья, начались занятия. 

 Курсы  пользовались  большим  успехом и постепенно благоустраивались. Окончив второй курс, я решила принять предложение директора остаться учителем  стенографии. Это сразу меняло все мои планы. Вместо университета и любимой биологии  поступила на филфак пединститута, где  тогда  преподавал  тоже Оганес Степанович. Мне было нелегко, ведь пришлось совмещать работу с учёбой,  растить малышей, Учебников было мало, но зато исполнилась моя  давняя мечта – скоропись помогла мне закончить  вуз  на год быстрее!

    Совместная работа с Оганесом Степановичем необыкновенно обогатила  меня, помогла  полюбить  стенографию,  научила  творчески относиться  к ней, а  потом  продолжать  дело  Учителя   всю  жизнь. Я многое  узнала  о  его жизни  и работе,  а  это  было  частью  истории  развития  нашей  российской, русской стенографии. Расскажу,  что  знаю о  нём,  подробнее.

Родился Оганес Степанович в 1886 году в Армении. После школы поступил в одесский  коммерческий институт, где кроме основных дисциплин изучалась стенография и  европейские  языки,  знал  он  и  многие восточные. Начал преподавать  стенографию на открываемых им  курсах  в разных  городах  Кавказа по  одной  из  распространённых тогда  систем,  а  с  1907  года  по  созданной  им системе  «Мотор».

     Наверное, мало кто знает, что всю многовековую историю письменности люди стремились создать параллельное краткое письмо. Это подтверждают и археологические находки, и дошедшие до нас речи известных учёных, ораторов древности, и записи устных  литературных  произведений. Не раз скоропись то бурно развивалась, то почти исчезала и даже рождалась заново.  когда в обществе происходили бурные политические события  и возникала  потребность продвигать и распространять новые  идеи. Первый учебник, дошедший до нас, был  создан в древнем Риме в первом веке до нашей эры рабом  Цицерона Тироном. За это раб был отпущен на свободу.  Благодаря нему  сохранились и дошли до нас речи Цицерона. Позже Тирон  написал  и биографию  своего  патрона.

      В России в начале ХХ века тоже был расцвет стенографии, существовало много систем, а  профессиональных  стенографов даже для работы в Думе  набирали с трудом. Кстати, Оганес Степанович тоже стенографировал в царской Думе. Множество систем сдерживало не только  распространение стенографии, но и затрудняло использование её в государственных учреждениях  и  учебных заведениях. Поэтому назревал вопрос об  унификации. Была создана специальная комиссия, разработаны основные требования и отобраны те системы, которые  больше соответствовали им.   Сформировали и группы учащихся. Каждый автор преподавал по своей системе.  До конца обучения дошли  семь групп. Но оказалось, что  результаты  не выявили ни одной системы, которая бы  заметно  превосходила  другие.  Через много лет на одном  из совещаний по вопросам стенографии  в Москве  Р.А. Вексман, которая когда-то стенографировала Ленина и была назначена  председателем той комиссии, рассказала мне,  что  это  она предложила утвердить систему Н.Н. Соколова  как молодого  и  перспективного  инженера-химика.

   10 июня 1933 года председателем ВЦИК М.И. Калининым было подписано постановление  «принять в качестве основы государственной системы стенографии… систему Н.Н. Соколова».  Имелось в виду, что она нуждается в доработке и после этого станет единой. Но,  преподавать по другим системам  было запрещено. Перешёл на эту систему и Оганес Степанович. Его знания и опыт давали возможность  видеть  недостатки  её, понимал он  и  что  «Государственной единой» она по постановлению сможет стать только  после доработки. Но доказывать это  в  те  времена  было  небезопасно.

   Многие годы автор основы ГЕСС пользовался безграничной властью в этой области,  Качество же системы не позволяло нам тягаться со специалистами других стран, наши стенографы не участвовали в международных организациях, конкурсах. Длительный срок обучения, необходимость заучивать тысячи условных сокращений и другие недостатки привели к тому,  что  до сих  пор  слово  «стенография»  у многих  людей ассоциируется  с  понятием «китайская грамота». Через несколько лет беспартийного директора курсов заменив на коммуниста, несмотря на то, что тот не знал нашей специальности, не  преподавал ни одного дня. Оганес Степанович уволился,  он тогда  преподавал и  на  филфаке пединститута, а позже  на отделении журналистики университета и в одной средней школе. Перешла на другую  работу и я, так как из учебного плана директор исключил стенографию. 

   Наступила «хрущёвская оттепель». И вдруг случилось невероятное: в издательстве 

Первый учебник стенографии по системе О.С.Акопьяна

 Ростовского государственного университета вышел учебник по новой  русской  системе  стенографии  О.С. Акопьяна! Многие годы Оганес Степанович работал над созданием новой, истинно русской системы.  Практический опыт преподавания по разным системам, изучение ведущих европейских систем и международных теоретических достижений позволяли ему постепенно выработать чёткие параметры новой и воплотить идеи в стройную систему. Но не меньшей трудностью было  добиться разрешения на её опубликование. Ему поверили в облОНО, в университете, получили  согласие министерства,  и издание состоялось.

    Каким-то способом через эсперантистов учебник попал за границу. Пошли письма от директоров стенографических институтов  Болгарии, Чехословакии, а из Германии прислали  и переведённый на немецкий язык учебник. Коллеги со знанием дела хвалили систему, задавали вопросы, советовали. Они знали, в каких жёстких условиях находилась эта область знаний у нас. Одно письмо  пришло даже на трёх языках, боясь, что его здесь не прочтут. Но Оганес  Степаович, переводя текст своим ученикам, чтобы уточнить какое-нибудь  слово,  свободно  обращался  к тексту на другом языке. Вскоре стали  поступать в его адрес многочисленные хвалебные отклики сначала от тех,  кто  долго и безуспешно  пытался овладеть скорописью по ГЕСС,  все восхищались  простотой  и логичностью, темпами освоения и развития  навыка письма.  То, что писали изучившие систему,  подтверждает то, что свой адрес  автор написал стенографически  в конце  пособия.

    Педагогом Оганес Степанович был, как говорят, «от Бога». Оценка стенографических работ  очень формализована – скорость диктовки и цена  каждой ошибки  выражается в цифрах. Но он  в учебном процессе  не придерживался  этих правил:  для него оценка – не приговор, а инструмент обучения. Система стала широко распространяться по стране, но когда руководству каких-нибудь провинциальных курсов напоминали о «Единой», их просто закрывали.  Не удалось «навести порядок» на Украине, там работали курсы в разных городах, проходили семинары и конкурсы, даже  вышел перевод системы Акопьяна на украинский язык. Побывала и в Ростове посланница от Педобщества. Её принял заведующий облОНО, пригласив одновременно и  Акопьяна. В результате ей пришлось уехать ни с чем.

     В шестидесятые  годы  в  старших  классах  средних  школ преподавали стенографию, и отводилось на это, видно, исходя из потребностей ГЕСС, много часов. Школу, где  преподавал Оганес Степанович, посетил известный в Москве учитель стенографии. Он предложил  проверить, освоили ли ученики программу. Для этого он собирался продиктовать контрольный текст  на  скорость  90 слов в минуту, а Оганес Степанович предложил скорость 115 слов. Это высокая профессиональная скорость, которую осваивали редко,  иногда  на третьем году обучения.  К удивлению проверяющего, ученицы справились с заданием. Ему пришлось доложить в Москве, что  «результаты превзошли все ожидания».  После этого уже невозможно было подвергать сомнению качества системы  Акопьяна, и нас стали приглашать на разные московские мероприятия. Успех другой системы  заставил приступить, наконец, к доработке ГЕСС. Этим занимались специально созданные  комиссии, В результате появилось несколько ГЕСС – единых  систем! Но перестановка знаков так и не привела к значительному улучшению  старой  системы.

   Когда моего мужа - военнослужащего перевели на Камчатку, а сыновья поступили в институт, я уехала туда. Меня уже ждали, ведь жёнам офицеров даже с вузовским образованием было сложно найти работу в дальних гарнизонах. При Доме культуры начали работать курсы машинописи, в школе – кружок стенографии, а позже я преподавала стенографию в Петропавловском медицинском училище. Наверное, после войны этот курс ввели в учебный план, чтобы  медсестра могла  вести  медицинскую  документацию.  Но сложная система не оправдала  ожиданий.

Урок стенографии в межшкольном комбинате трудового обучения. Ростов-на-Дону, 1970 г.

 Только начав преподавать по новой системе, я  поняла  её  замечательные достоинства. ГЕСС – переработка  немецкой  системы Габельсбергера, и начертания  большинства  знаков  для согласных образованы  из  элементов их алфавита. В нашей системе  – это элементы  русских  рукописных  букв. Кроме того,  предложенный  Оганесом Степановичем принцип  аккордных знаков по одному правилу сокращать массу слов, помогает развитию скоростных навыков письма, избавляет от необходимости заучивать тысячи условных сокращений. Авторы словарей даже состязались, у кого больше сокращений. Помню,  когда  я начала  учить  по  этой  системе,  долго  удивлялась тому, как быстро усваивается учебный материал, прошлый опыт мешал мне успевать за учениками. В то же время  возникали вопросы, требующие уточнения, например, как унифицировать разме знаков.  Тогда я предложила Оганесу Степановичу изменить несколько знаков алфавита,  а потом узнала, что и зарубежные  коллеги указывали на это. Я  ещё жила на Камчатке, диалог проходил по почте, поэтому сохранился в письмах. Приятно было узнать, что  уже  в  третьем  издании моё предложение  было  принято.   

     В 1967 году я  вернулась в Ростов и предложила Горбыткомбинату открыть курсы. Это был  первый  опыт  подготовки  профессионалов  по новой  системе.  И получилось!  Первый  же  выпуск  дал  двойной  выигрыш – скорость 90 слов в минуту учащиеся освоили  не за два, а за один  учебный  год! Дела на курсах шли хорошо,  на заочное отделение к нам  поступали  со всех  уголков Союза. Одна выпускница того набора Ольга Дорофеева,  которая, учась в университете, закончила и  наши курсы. Потом она стала коллегой и соавтором пособий для секретарей. Последние годы она работала в протокольном отделе Законодательного  собрания. Делопроизводство вели  специалисты Государственного архива.  Заведующая – психолог.  Мы до сих пор поддерживаем связь.  

Бывшие преподаватели курсов стенографии 1970-х годов, Ростов-на-Дону. Встреча через много лет.

    В 1973 году создавался  в Ростове  первый на  юге страны межшкольный комбинат  трудового обучения и  меня настойчиво  приглашали  организовать там  кабинет и  работать. Было жалко покидать  курсы, кроме того,  смущало, что  ученики  разных школ  будет посещать  комбинат  только  раз  в  неделю. За шесть уроков надо вместить  стенографию, машинопись, делопроизводство  и  курс профориентции.  Будут ли результаты?  И всё-таки  я решилась. 

       К этому времени всё больше распространялась звукозапись и резко падала потребность в профессиональных стенографах. Но опыт показал, что  реально даже за  несколько месяцев  занятий довести скорость письма до 60 слов в минуту. Это позволит студенту писать  хорошие конспекты, постепенно наращивать  скорость  до  желаемого уровня  и пользоваться  скорописью всю жизнь. Я продолжала поддерживать связь с зарубежными коллегами Оганеса Степановича и по приглашению Стенографического института Болгарии  посетила Международный  ученический конкурс стенографии и машинописи. Потом болгарские друзья  гостили у нас. Много лет Железаровы присылали мне журналы, что позволило мне быть в курсе событий  в мире стенографии.  А в следующий раз на конкурс поехали  ученики  межшкольного комбината. Участники других стран показывали высокие результаты, Ведь там на изучение скорописи отводились сотни учебных часов. Но когда Наташа Лашина, прошедшая курс всего в 30 занятий  и  освоила скорость всего 60 слов в минуту, но  в расшифровке  не сделала ни одной ошибки, то ей хлопали не меньше, чем победителям-скоростникам.  

    В  1968 году  Оганес Степанович Акопьян  умер. В этом же году вышло  четвёртое издание  его учебника. В издательстве университета лежала  рукопись запланированного  пятого  издания  и  по  совету Ольги Сергеевны мне предложили  его  редактировать. Пришлось заменить все стенограммы,  почерк рукописи  был  уже  не  очень  чёткий.  Всё это давало мне моральное право и возможность вносить дополнения в теорию, а опыт обучения – в    методику, облегчающую  овладение скорописью. Поэтому, выйдя в 66  лет  на пенсию,  я с сыном Валерием дорабатывала и издавала (за свой счёт) учебные пособия, даря их  библиотекам города и учебных заведений, раздаривая  желающим  учиться  рациональному  письму, продолжила дело Учителя.

   Последнее десятое наше с сыном пособие уже внуки  вывели в Интернет, консультирует нас и мой  правнук Олег. Теперь каждый, желающий овладеть волшебным способом скоростного  письма может это сделать сам. А оно так удобно! Ведь каждый, кто владеет скорописью, с сожалением  наблюдает, когда участники совещаний  самого высокого  уровня  долго водят ручкой, чтобы написать характерное для нашего языка длинное слово, когда мог  бы написать уже всю фразу. В разные годы мы узнавали о выдающихся педагогах,  создававших  новые методики обучения и воспитания, воплощавших свои идеи  в авторских школах. И независимо от вида учебного заведения  или  предмета обучения,  их объединяло одно: у них всегда учились с желанием и радостью, достигали высоких результатов.  Иногда, даже  вообще  без  традиционных  оценок.  

Авторы учебника «Помоги себе учиться. Стенография и компьютерная скоропись»— Елена Константиновна Губская и ее сын Валерий Михайлович Губский. Учебник расположен в интернете по адресу: Klex.ru

  Это  отличало и  уроки  Оганеса  Степановича. Он умел  подбодрить отстающего, поощряя  даже  маленький успех и увлечь успешного стремлением достичь более высоких результатов. Его учеников не приходилось подгонять, часто они  писали больше заданного.  Он считал, что главная роль школьной оценки обучающая. Такую же роль играет и экзамен: повторение, закрепление, восполнение пробелов. А если итоговую оценку  в школе выставлять после  экзамена и обсуждения  всем коллективом  учителей,  то она  заслужит  доверия и  для  поступлении  в вуз. Когда-то  экзамены  использовались для пропуска к образованию  по социальным или  политическим мотивам. Не  все оценки  можно оцифровать,  они  постоянно является  причиной споров, обид  и даже трагедий. Да  и  любой  экзамен скорее напоминает лотерею. Что может отражать ответ на три  вопроса  или  выбор готового  ответа?  Почему из этой цифры сделали божество,  кумир?  Да  ещё тратят на  единый экзамен  и  на  борьбу  с его  же нарушениями  сумасшедшие деньги!  А ведь речь идёт о  судьбах  молодых,  для  которых  это  является пропуском  к  профессии.

   Если бы в школе был хоть небольшой курс профориентации, где каждый  смог познакомиться  с особенностях  трудовой  деятельности  в разный областях и оценить  свои  склонности,  способности, многие избежали бы ошибок в  выборе  профессии.  Сколько  сохранилось бы здоровья у выпускников, если бы, увеличив набор на первый курс,  принимали  в вузы по школьным оценкам. Вуз бы выбирал студентов в течение двух-четырёх семестров. А не справившиеся с программой  могли  перевестись в  учебное  заведение  ниже рангом. Какие  бы хорошие  специалисты  получали высшее образование! Я,  кажется,  отклонилась от темы. Но это как сказать. Ведь то, что мне интересно жить, что верна профессии,  что способна  ещё  что-то  сделать полезное  в  свои  90  лет,  этому  обязана  и  Родителям,  и Учителю.  

    Да, стенография - мой кумир, но и помощник. Ведь, пообещав рассказать об Оганесе Степановиче, я тоже  не обошлась без неё.  Постепенно, занимаясь домашними делами, вспоминала разные  факты  прошлого, быстро записывала  на попавшихся  под руку  листках,  а потом разложила всё в нужной последовательности и - в компьютер. Можно было бы  воспользоваться магнитофоном, но как  работать с этим материалом, всё прослушивать?  Нет, написанное  лучше. 

       И  как  люди  обходятся  без  стенографии?  Не понимаю!

© Губская Елена Константиновна