Науковедение, или наука о науке – одна из относительно новых наук, возникших в ХХ веке. Владимир Иванович Вернадский, 150-летний юбилей которого ныне широко отмечает мировое научное сообщество, относится к числу ученых, сыгравших особо важную роль в ее становлении. Это отмечал, в частности, основатель Киевской школы науковедения Г.М. Добров [1, 2], а также ряд других ученых [см. 3–5 и др.].

    Изучение сущности науки, концепция ноосферы, учение о планетарности научной мысли и о социальной функции науки, историко-научные и методологические исследования, научно-организационная деятельность – таков вклад В.И. Вернадского в становление теоретического и прикладного науковедения. Истинное значение и даже содержание ряда идей В.И. Вернадского в этой области начинает широко осознаваться только в наше время, и это обусловлено самой природой науки, в понимание которой В.И. Вернадский  внес исключительный вклад.

   Природа науки. Для В.И. Вернадского, всемирно известного мыслителя, теоретика,  характерно представление о приоритете эмпирического знания, что связано со всей многогранной научной и научно-организационной деятельностью этого ученого – выдающегося организатора науки, основателя Украинской академии наук, Радиевого института, Биогеохимической лаборатории, Комиссии по истории знаний, ряда Комиссий по изучению производительных сил и других научных институций. Основой науки, согласно В.И. Вернадскому, являются полученные научными методами факты, их «эмпирические обобщения» (термин введен самим ученым) и научный аппарат, включающий логику и математику. Теории же являются рабочим инструментом, без них развитие науки невозможно, но они должны постоянно пересматриваться в соответствии с новыми научными результатами и всем состоянием науки.

  «Задачей точного, «чистого» знания является систематическое научное описание (без пропусков, могущих  быть вносимыми человеческой волей) – самое точное и бесстрастное – всего нас окружающего и вокруг нас происходящего, – утверждал В.И. Вернадский. – Это описание определяет ту область знания, в какой могут идти научные искания» [6, с. 529]. 

    Согласно В.И. Вернадскому, научное знание принципиально отличается от всех других форм знания тем, что оно общеобязательно во всех сферах жизни для любого человека и имеет особую структуру понятий, обусловленную способами их получения и анализа. Этот «общеобязательный» комплекс знаний охватывает лишь часть существующих в науке представлений и является конечным результатом исторического развития, включающего постоянную проверку и отбор научных представлений: «Неизменная научная истина составляет тот далекий идеал, к которому стремится наука и над которым постоянно работают ее рабочие. Только некоторые все еще очень небольшие части научного мировоззрения неопровержимо доказаны…» [6, c. 68]. При этом только математический аппарат науки, логика и эмпирическая основа знаний содержит в себе истины, претендующие на общеобязательность: «Ни научные гипотезы, ни научные модели и космогонии, ни научные теории, возбуждающие столько страстных споров, привлекающие к себе исторические и философские искания, этой общеобязательностью не обладают. Они необходимы и неизбежны, без них научная мысль работать не может, но они преходящи и в значительной, неопределимой для современников степени всегда неверны и двусмысленны; как Протей…, они непрерывно изменчивы» [6, c. 327] (выделено В.И. Вернадским – А.П.). 

    Научные понятия принципиально отличаются от философских тем, что они «всегда подвергаются не только логическому анализу… – они одновременно подвергаются в течение поколений, непрерывно опыту и наблюдению; ими, а не одной логикой исправляются… «Мысль изреченная есть ложь» – в великом образе в стихотворении "Silentium" сказал Федор Иванович Тютчев... Верный и глубокий образ Тютчева к научной мысли не относится...  Динамически опыт и наблюдение непрерывно восстанавливают ее связь с реальностью» [6, с. 328]. Эмпирические обобщения, которым В.И. Вернадский придавал особое значение (их примером является периодическая система химических элементов Менделеева), принципиально отличаются не только от философских понятий, но и от научных гипотез. Отличие состоит в том, что «эмпирическое обобщение опирается на факты, индуктивным путем собранные, не выходя за их пределы и не заботясь о согласии или несогласии полученного вывода с другими существующими представлениями о природе», тогда как «научная гипотеза всегда выходит за пределы фактов, послуживших основой для ее построения, и потому – для необходимой прочности – она неизбежно должна связываться по возможности со всеми господствующими теоретическими построениями о природе, им не противоречить» [7, с. 50–51]. 

    Подход к науке с позиции эмпирических обобщений, на котором настаивал В.И. Вернадский, должен, по его мнению, существенно изменить структуру науки: «Ряд проблем, которые ставятся в науке, главным образом в философских ее обработках, исчезает из круга нашего рассмотрения, так как они не вытекают из эмпирических обобщений и не могут быть построены без гипотетических предположений... Все нам известные, точно установленные факты ни в чем не изменятся, если даже все эти проблемы получат отрицательное решение» [7, c. 52–53]. Для нас основное значение изложенных представлений В.И. Вернадского состоит в том, что они существенно способствовали достижению им одного из важнейших результатов. А именно: на основе вывода о необходимости пересмотра теоретических представлений ученый решительно отошел от кумулятивной модели науки, в соответствии с которой развитие науки является линейным процессом накопления  знаний, и развил представление об истории науки как чрезвычайно сложном процессе, включающем качественные превращения системы знаний. 

  Концепция В.И. Вернадского о необходимости перманентного пересмотра теоретической составляющей науки получила дальнейшее развитие в современной логике. Благодаря трудам Д. Гильберта, К. Гёделя, А. Тарского, А. Черча и других математиков и логиков стало окончательно понятно, что требование пересмотра основ знаний применимо даже к математике и логике [8]. Развитие идей В.И. Вернадского приводит также к выводу, что испытанию и пересмотру должны подлежать и эмпирические обобщения, которые кажутся якобы несомненными. Сам он считал, что, в отличие от теорий, «эмпирическое обобщение, раз оно точно выведено из фактов, не требует проверки» [11, c. 283]. Но на практике сложно отделить эмпирические обобщения от других представлений и невозможно априорно определить, правильно ли они выведены из фактов – для этого нужна обязательная проверка. Поэтому проверке с возможностью пересмотра должны подлежать и представления, которые считаются несомненными эмпирическими обобщениями.  Например, в качестве несомненного эмпирического обобщения ученый рассматривал «принцип цефализации Джеймса Дана» (названный так самим В.И. Вернадским), в соответствии с которым развитие центральной нервной системы может идти лишь в направлении усложнения или остается на постоянном уровне. В действительности,  с точки зрения современной науки, развитие может идти и в сторону упрощения или вырождения, что особенно показательно в случаях паразитизма.  

   Многие другие эмпирические обобщения, сформулированные или указанные В.И. Вернадским, признаются современной наукой, хотя понимание некоторых из них существенно иное. Например, исходя из обобщений, названных им «принципом Реди» и «принципом Кюри», ученый считал, что живые существа имеют принципиально иное состояние пространства, чем неживые тела, характеризуются даже иной геометрией, возможно, римановой. Этим предположением он пытался объяснить оптическую асимметрию живого вещества. Подобные идеи имеют сторонников до сих пор, но в целом современная наука, начиная с Э. Фишера [12], имевшего ряд предшественников [13], ищет решения проблем оптической активности живых систем преимущественно в иной плоскости и на другом уровне – в области ферментологии и теорий катализа и отбора. Таким образом, та же логика и те же обстоятельства, которые привели В.И. Вернадского к выводу о необходимости постоянной проверки истинности теоретических представлений, ведут и к выводу о необходимости проверки и возможности пересмотра и других кажущихся незыблемыми элементов науки.  

  К настоящему времени существенно изменилось также представление о соотношении опыта и теории в процессе развития науки. В частности, развитие неклассической физики и логики привело к пониманию, что факт нельзя рассматривать изолированно от системы представлений, в которой он изучается [9 – 10]. Поэтому требование проверки и возможность пересмотра неизбежно распространяются и на эмпирическую составляющую науки, ибо она рассматривается сквозь призму изменчивых теоретических представлений. В.И. Вернадский еще не вполне учитывал это, но  разработанная им система представлений неизбежно ведет к этому результату. Поэтому идеи В.И. Вернадского о развитии науки могут рассматриваться как один из истоков исторической логики, или логики процессов развития [9 – 10, 34]. Один из связанных с этим  важных выводов, которые дает наследие В.И. Вернадского, – это требование принципиально критического отношения к любому научному результату, поскольку объективность научной истины, в соответствие с его взглядами, достигается благодаря перманентной критической проверке и пересмотру научных представлений. 

   Значение истории науки. Наука, как показывал В.И. Вернадский, преисполнена представлениями, которые объективно не являются не только истинными, но и научными, будучи заимствованными из других сфер жизни. На практике бывает крайне сложно отделить знания, полученные строго научно, от других представлений, существующих в науке. Действенным способом достижения этого является, согласно В.И. Вернадскому, историко-научный анализ, и это одна из причин того, что истории науки он уделял исключительное внимание. В.И. Вернадский был главным организатором историко-научных исследований в Академии наук СССР. Почти каждый его труд содержит исследование истории соответствующей проблемы, ее возникновения, попыток решения. Характерная особенность историко-научных исследований В.И. Вернадского состоит в том, что он рассматривал их как один из необходимых методов решения собственно научных проблем. 

«Сохранение исторического аспекта в научной работе является всегда необходимым, – писал В.И. Вернадский, – так как дает возможность критически относиться к научным теориям и гипотезам, оценивать, насколько полно, не односторонне собраны научные факты, на которых строится современное научное знание, ясно понимать всегда преходящее значение научных гипотез, моделей, теорий, охватывать те научные факты, которые оставляются ими в стороне, «забываются» в научной работе» [14, c. 342]. 

   Новизна и значение научной работы могут быть выяснены только в историческом контексте. «Научная работа есть осознание действительности, выражение ее в формах закона разума, – отмечал В.И. Вернадский. – Такое осознание неизбежно требует постановки всякого достижения и всякой изучаемой проблемы в исторические рамки… Ибо только при этом условии возможно понять новое» [6, c. 264]. 

   Невозможность выработки завершенной картины развития науки и необходимость перманентного пересмотра историко-научных представлений – это важнейший результат В.И. Вернадского в области методологии историко-научных исследований. Он связан с выводом о необходимости постоянного пересмотра научных результатов, но не сводится к нему. 

«Ход времени и работа научной мысли вечно и постоянно производят переоценку ценностей в научном мировоззрении, – писал В.И. Вернадский в 1904 г. – Прошлое научной мысли рисуется нам каждый раз в совершенно иной и все новой перспективе. Каждое научное поколение открывает в этом прошлом новые черты… История научной мысли, подобно истории философии, религии или искусства, никогда не может дать законченную неизменную картину, реально передающую действительный ход событий» [6, с.174].  

   Например, только после широкого признания теории Ч. Дарвина стало возможным исследование истории эволюционных идей, хотя эти идеи начали формироваться значительно раньше. «Только со второй половины прошлого века оказалось возможным проследить значение  эволюционных идей в истории научной мысли,  увидеть… их закономерный и своеобразный рост непрерывно в течение столетий, – писал В.И.  Вернадский в 1902 г.  – Но это явилось простым следствием того, что на наших глазах закончился здесь один из периодов развития научной мысли, завершился определенный шедший во времени процесс, и историк науки, исходя из него, получил возможность проследить уходящие далеко в глубь веков его корни» [6, с. 65]. Особая трудность исторического познания обусловлена тем, что современники, как правило, не в состоянии достаточно правильно и полно оценить происходящее. В.И. Вернадский подчеркивал, что даже основополагающие и, казалось бы, самые очевидные представления входят в науку и общественную жизнь с большими трудностями, а после их утверждения возникает впечатление неожиданного переворота или открытия, хотя в действительности соответствующие процессы длились годами, десятилетиями или даже столетиями. Существование длительных латентных фаз развития, неосознаваемых современниками,  ученый описывал, в частности, такими словами: «Совершался и совершается огромный духовный рост, духовное творчество, невиданные и несознаваемые ни современниками, ни долгими поколениями спустя. С удивлением, как бы неожиданно для самого народа, они открываются ходом позднейшего исторического изучения» [6, c. 260]. Поставленная В.И. Вернадским проблема восприятия научных результатов относится к актуальным проблемам современной истории науки и науковедения [35, 9].

  Неисчерпаемость истории науки. История науки, по В.И. Вернадскому, является областью, где возможны такие неожиданные открытия, какие немыслимы в истории философии, религии, литературы или искусства. Частично это обусловлено тем, что история науки исследована гораздо меньше, чем история философии, религии или литературы. Но основная причина состоит в том, что в ходе своего развития наука не только создает новое, но и переоценивает старое. Поэтому в прошлом науки современные исследователи могут найти то, о чем даже не догадывались их предшественники.

«История науки и ее прошлого должна критически составляться каждым научным поколением, – писал В.И. Вернадский,  – и не только потому, что меняются запасы наших знаний о прошлом, открываются новые документы или находятся новые приемы восстановления былого. Нет! Необходимо вновь научно перерабатывать историю науки, вновь исторически уходить в прошлое потому, что, благодаря развитию современного знания, в прошлом получает значение одно и теряет другое. Каждое поколение научных исследователей ищет и находит в истории науки отражение научных течений своего времени. Двигаясь вперед, наука не только создает новое, но и неизбежно переоценивает старое, пережитое» [6, c. 210]. 

   Рассмотренные представления В.И. Вернадского лежат в основе современной методологии историко-научных исследований. Они раскрывают исключительную сложность познания истории науки, если подходить к ней строго научно. В.И. Вернадский дал следующую характеристику состояния истории науки своего времени: «История развития знания известна нам только в самых общих чертах. Даже картина этого развития во многом неверна и основана на быстрых, случайных обобщениях. Ни общие законности, которые могут быть подмечены в ходе этой истории, ни связь развития знания с общим состоянием мысли, культуры и интересов периода совершенно неясны и непонятны» [6, c. 172]. Несмотря на значительные успехи последующих историко-научных исследований, эта характеристика состояния истории науки в существенной мере остается справедливой до сих пор, и осознание этого обстоятельства очень важно для проведения современных историко-научных исследований, требующих критического отношения к ранее выработанным представлениям, многие из которых (причем заранее не известно, какие именно) требуют глубокого пересмотра. 

   В.И. Вернадский о становлении науки. Болшое значение имеют и его конкретные историко-научные концепции, в частности, его представления о становлении науки. Процесс этот был исключительно сложным, ибо первоначально не существовало надежных средств сохранения полученных знаний, и одни и те же знания необходимо было добывать снова и снова. Устная и рукописная передача знаний не решала этой проблемы. Изобретение книгопечатания радикально изменило процесс передачи и распространения знаний. Поэтому важными центрами формирования науки стали типографии: «Около типографий образовались кружки ученых издателей, шла усиленная филологическая критика текста старинных рукописей, сверка и выправка текста, – писал ученый. – Работа некоторых типографий в этом отношении, например, типографии Альдо в Венеции в XV – XVI столетиях и Этьена в Париже, занимает почетное и высокое место в истории науки. Такая типография являлась в это время центром научной работы» [6, с. 111].  

    Замечания В.И. Вернадского о роли средств передачи знаний в становлении и развитии науки глубоко актуальны, поскольку в настоящее время мы переживаем новую революцию в этой области, связанную с развитием Интернета и телекоммуникаций. На основании собственных представлений о природе науки В.И. Вернадский пришел к выводу, что, хотя корни науки теряются в глубине веков (несколько тысячелетий), а в период античности научная мысль достигла значительных успехов, современная наука – это качественно новый феномен, сформировавшийся в XVII ст., когда наука стала превращаться в реальную силу в жизни человечества: «Перелом этот совершился в XVII столетии. В это столетие впервые наука о природе и математика вдвинулись в жизнь, получили значение, как изменяющие условия человеческого существования исторические силы. Никогда раньше этого не было» [6, с.208]. 

    С начала ХХ ст. происходит новое качественное изменение науки, не меньшее, чем научная революция XVII ст. «XX век вносит со все увеличивающейся интенсивностью… изменения иного масштаба, чем те, которые создавались в прошлом веке…, – отмечал В.И. Вернадский в 1942 г. – Возможно, что мы переживаем изменение еще большее. Может быть, переживаемый поворот научного мышления более подобен древнему кризису духовной жизни, тому, который имел место две с половиной тысячи лет назад» [6, с. 250].

   Проблема перемещения центров научной активности. Развитие науки В.И. Вернадский рассматривал не только во временном, но и пространственном аспектах, исследуя, в частности, проблему перемещения центров научной активности. Этой проблеме, глубоко актуальной в наше время (ее частным случаем является проблема «утечки умов»), В.И. Вернадский уделил внимание уже в первом своем крупном историко-научном труде «О научном мировоззрении» (1902) [6] и сохранил интерес к ней на всю жизнь [15–17]. Понятие центра активности многопланово, и В.И. Вернадский применял его в разных аспектах (территориальный, дисциплинарный, институциональный центры). Речь шла о перемещении центров активности внутри страны и между странами, об изменении лидерства научных дисциплин, роли в науке университетов, академий, научных учреждений и т. п. Ученый отмечал, что перемещение центров активности влияло на собственно научные проблемы. Например, Клавдий Птолемей (87 – 165) наблюдал  небо, каким оно виделось из средиземноморского региона во II ст. Когда через полторы тысячи лет этот труд продолжили европейские астрономы, взаимное расположение звезд изменилось, а «центр тяжести культурного мира переместился» [6, с. 144]. В результате этого картина движения небесных светил уже не совпадала с картиной, полученной александрийцами. Это показывает, что возрождение науки не могло ограничиваться простым переносом античных знаний; требовалась их глубокая обработка. Ученый обсуждал также многие другие вопросы, связанные с проблемой перемещения центров научной активности и миграции ученых [17]. 

  Главным же убеждением В.И. Вернадского в этой области было то, что настоящими центрами научной активности являются не страны и не организации, а конкретные ученые. Действительно, перемещение в 30 – 40-х годах прошлого века центра научной активности из Европы в США было связано с переездом или перемещением туда по политическим причинам многих ведущих европейских ученых и инженеров. Очень важными для данной проблемы являются концепции В.И. Вернадского о науке как планетарном явлении и о международном, надгосударственном характере научного содружества. Они в значительной мере определяют методологию проблемы перемещения центров научной активности и вообще проблемы развития науки во времени и пространстве.

   Учение В.И. Вернадского о ноосфере – наиболее известное его теоретическое достижение, ставшее особо значимым в наше время в связи с обострением глобальных проблем. Учение о ноосфере является фундаментальным эмпирическим и теоретическим обобщением нового состояния науки в мире и нового состояния мира, преобразованного наукой. Поэтому оно может рассматриваться как составная часть науковедения. Истоки этого учения лежат в научной революции и социальных процессах начала ХХ ст., а его формирование связано, в частности, с ощущением и осознанием невиданных ранее изменений в науке и обществе.

«Мы живем в особое время…Мы переживаем исторический момент, который не повторяется в истории народа. Мы стоим на заре новой жизни», – писал В.И. Вернадский в 1905 г. [16, с. 148].  «Это время интенсивной перестройки нашего научного миросозерцания, глубокого изменения картины мира», –  продолжал он в 1926 г. [6, с.250].  «Мы мысленно не сознаем еще вполне, жизненно не делаем еще всех следствий из того удивительного, небывалого времени, в которое человечество вступило в XX в. Мы живем на переломе, в исключительно важную, по существу новую эпоху жизни человечества, его истории на нашей планете», – подчеркивал мыслитель в 1938 г. [6, c.370].

    Особое влияние на переосмысление мира, места в нем человека и науки имела Великая война (так называли Первую мировую до Второй), ставшая результатом осложнения глобализационных процессов. 

«Характерной чертой момента, удивительным образом неожиданной для всех государственных организаций, явилась переоценка значения науки, как элемента государственной жизни, как объекта государственной политики», –  писал ученый в июне 1917 г. [6, с. 516]. Если ранее отношение государства к науке определялось вкусами государственных деятелей, а «огромное большинство населения не считало заботу о научном искании и о научной работе вообще делом государственным, а полагало ее делом частным и личным», то «война резко изменила в этом отношении общее понимание. Сила науки почувствовалась так, как она никогда не чувствовалась в человечестве» [6, с. 516].

  Представление о глубоких превращениях, ожидающих человечество и уже происходящих, проходит через все творчество ученого, начиная с представления о науке как новом феномене в истории человечества и завершая учением о ноосфере как новом состоянии человечества, порождаемом наукой. 

     Многоплановость концепции ноосферы. Идеи В.И. Вернадского о ноосфере породили большое научно-философское течение, претерпевающее значительные изменения под влиянием научно-технического прогресса. Так, понятие ноосферы после 1969 г., когда начал формироваться Интернет, стало качественно иным, чем было раньше. Для части человечества понятие ноосферы стало синонимом Интернета, хотя В.И. Вернадский вкладывал в него, конечно, иное содержание. Впрочем, природный  прообраз Интернета был известен и В.И. Вернадскому, который был убежден в существовании экстрасенсорных явлений [6, с. 319], а логическим следствием их признания является представление о существовании единой системы, наделенной неисследованными наукой свойствами, по отношению к которой человеческий мозг является лишь элементом [19].  По существу всё человечество, объединенное еще не изученными наукой связями, или даже вся (живая) природа может быть единой сверхразумной системой. Концепция ноосферы связана также со многими иными представлениями В.И. Вернадского. Но, как и большинство его достижений, она имела, прежде всего, эмпирические основы. 

    От производительных сил – к ноосфере [18]. В значительной мере концепция ноосферы является результатом развития представлений о производительных  силах, прежде всего о науке как производительной силе и о науке как определяющем факторе развития производительных сил. Прикладная наука, включая исследование производительных сил, является, по В.И. Вернадскому, не только приложением фундаментальной науки, но и ее частью, во многом определяющей развитие и значение науки в целом.  

«Задачей науки должно являться не только изучение научной истины, не только развитие научных представлений о Вселенной – ее задачей должно стать освоение научных истин и научного мировоззрения в их приложении к потребностям жизни. Наука не является самодовлеющей, независимой от мира сущностью – она есть создание мысли и жизни человечества и от этой жизни неотделима. Проникая в понимание законов мира и, в частности, законов жизни, она увеличивает силу человечества, и это увеличение само по себе есть, по существу, основа ее дальнейшего движения вперед»,  – писал В.И. Вернадский [6, с. 529]. 

   Увлекшись проблемой производительных сил под влиянием отца – видного экономиста И.В. Вернадского,  ученый сосредоточился на ней в годы Первой мировой войны,  поскольку «для Академии наук совершенно неожиданно в разгаре войны выяснилось, что в царской России не было точных данных о так называемом теперь стратегическом сырье, и нам пришлось быстро сводить воедино рассеянные данные и быстро покрывать недочеты нашего знания» [20, с. 503]. Вопросами производительных сил В.И. Вернадский занимался не только в теоретическом, но и научно-организационном планах. В 1915 г. он стал инициатором и руководителем Комиссии по изучению производительных сил при Императорской академии наук, а в 1919 г. –  аналогичной Комиссии при Украинской академии наук. Впоследствии эти комиссии стали основой многих новых академических институтов, что было реализацией программы, намеченной В.И. Вернадским [22]. Кроме огромного практического значения, включая создание впоследствии  сырьевой базы атомной промышленности СССР, эта деятельность В.И. Вернадского имела важное теоретическое значение и существенно способствовала разработке концепции ноосферы. А именно, учение о ноосфере непосредственно связано с концепцией В.И. Вернадского о науке как геологической силе, которая в свою очередь связана с представлением о науке как производительной силе.  

   В.И. Вернадский был сторонником традиции, сложившейся задолго до него, рассматривать естественные производительные силы вместе с силами духовными: «Богатство страны или народа может быть разложено на две… части: 1) силы природы… и 2) силы народа… Духовные силы человечества – его мысль, его воля и его нравственная сила, несомненно, являются основным, определяющим условием национального богатства» [6, с. 244 ]. В октябре 1920 г. на заседании созданной им Комиссии по изучению естественных производительных сил Крыма В.И. Вернадский, задавшись целью  выяснить общее значение изучения производительных сил, изложил основы учения о науке как новой геологической силе: «Значение культурного человечества увеличилось со времени окончательного создания новой науки, точного знания, охватившего и наше мышление, и нашу обыденную жизнь… Наука является той силой, которая подымает и создает в значительной мере геологическое значение культурного человечества» [23, с. 533 – 538]. Таким образом, согласно В.И. Вернадскому, наука как производительная сила достигла планетарного масштаба, сравнявшись по своему могуществу с геологическими силами. 

   Связь ноосферной концепции с представлениями о производительных силах раскрывает ее связь с экономикой. В труде 1942 г. В.И. Вернадский связал возникновение ноосферы со временем, когда человечество заселило всю планету и «человечество объединилось в единое экономическое целое» [6, с. 558]. Признание ноосферных идей В.И. Вернадского также шло в русле развития экономики и экономической мысли и совпало со становлением глобальной экономики и обострением глобальных проблем, связанных с осложнениями экономического развития. Учитывая связь концепции ноосферы с концепцией производительных сил, а также  представление В.И. Вернадского о становлении современной науки в XVII веке, когда наука стала реальной силой в жизни человечества, начальное становление понимаемой так  ноосферы также можно отнести к этому периоду.  

     Ноосфера, социальная функция науки и научное мировоззрение. Учение о ноосфере является комплексным и имеет много истоков. Оно возникло не только в результате развития науки, которая в ХХ ст. приобрела планетарный масштаб, но и как следствие общественных процессов, связанных с развитием науки и техники. В.И. Вернадский представлял ноосферу не просто как геологическую оболочку, испытывающую влияние человечества, могущество которого усилено наукой, но и как сферу действия разума, истины и справедливости. 

«Впервые в истории человечества интересы народных масс – всех и каждого –  и свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости, –  писал В.И. Вернадский в своем последнем прижизненно изданном труде. – Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть «ноосфера»  [20, c. 509].

    Поэтому ноосферу можно рассматривать как состояние биосферы и цивилизации, при котором наука эффективно выполняет свои социальные функции, обеспечивая существование стабильного правового общества, в котором социальные проблемы разрешаются путем поиска истины [24]. Большое внимание В.И. Вернадский уделял социальной функции науки. К общественно-политическим вопросам он относился, как к научным проблемам, будучи убежденным, что решение общественных, политических и правовых проблем должно опираться на научные достижения и требует научного подхода.  Научное отношение к действительности, в том числе социальной, согласно В.И. Вернадскому, является основой научного мировоззрения: «Наиболее характерной стороной научной работы и научного искания является отношение человека к вопросу, подлежащему изучению. В этом не может быть различия между научными работниками, и все, что попадает в научное мировоззрение, так или иначе проходит через горнило научного отношения к предмету» [6, c. 74].  

    Понятие научного мировоззрения, как его понимал В.И. Вернадский, включает понятие научной картины мира, но не сводится к нему. В основе научного мировоззрения лежит именно научное отношение к действительности, а не конкретные научные результаты или их системы, со временем неизбежно подверженные глубоким, заранее непредвидимым изменениям. Этим объясняется мнение В.И. Вернадского, что научное  мировоззрение может быть создано, исходя из любой науки. Мировоззрение ученого-гуманитария столь же научно, как и мировоззрение физика, если они руководствуются духом поиска и утверждения истины, методами, выработанными в их областях, и достигнутыми наукой результатами. По этой же причине мировоззрение ученых разных эпох могло быть научным, даже если оно значительно отличалось от современного. Весьма важное место в творчестве В.И. Вернадского занимает проблема научного предвидения [26]. Он сам являлся автором ряда плодотворных прогнозов. Например, еще в 1909 – 1910 гг. он усматривал большое будущее исследований атома. 

«А теперь перед нами открываются в явлении радиоактивности источники атомной энергии, в миллион раз превышающие все те источники сил, которые рисовались человеческому воображению» [25, с. 36–37], – писал он. В этой связи он настаивал на активизации исследований в этом направлении и на поиске запасов радиоактивных минералов, а в 1922 г. указал на социальные последствия этих исследований: 

«Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества» [6, с. 63].

   В.И. Вернадский указывал на существование закономерностей в развитии природы,  общества и науки, которые могут быть использованы для понимания будущего, и в то же время сделал важный шаг к пониманию проблемы достоверности прогнозирования, поскольку из тезиса В.И. Вернадского о невозможности окончательного понимания прошлого прямо следует вывод об ограниченных возможностях предвидения будущего [26, 27].  

   Общий путь развития науки В.И. Вернадский описывал следующей формулой: «То, что казалось логически и научно неизбежным, в конце концов оказалось иллюзией, и явление предстает нам в таких формах, которые никем не ожидались» [7, с. 48].

Проблема ограничений прогнозирования в дальнейшем получила развитие в трудах К. Поппера, Ф. фон Хайека, И. Пригожина [28–30] и других ученых. Важным обстоятельством, ограничивающим возможности прогнозирования, является и то, что, как подчеркивал В.И. Вернадский, «наука есть новое явление в человеческой истории» [6, с. 243], она охватила только незначительную часть потенциальных знаний и в действительности находится лишь у истоков своего развития. В проблеме научного предвидения особо необходимо учитывать, что только меньшая часть представлений о будущем является истинной, и только малая часть людей  владеет этими истинными представлениями: «Несомненно, и в наше время наиболее истинное… научное мировоззрение кроется среди каких-нибудь одиноких ученых или небольших групп исследователей, мнения которых не обращают нашего внимания или возбуждают наше неудовольствие или отрицание. Это объясняется тем, что научная мысль развивается сложным путем, и что для того, чтобы доказательство истины было понято современниками, нужна долгая работа и совпадение нередко совершенно исключительных благоприятных условий» [6, c. 88].

   Теоретико-познавательные трудности изучения будущего ведут к выводу, что оно может познаваться преимущественно через современное и прошлое. Современность  доступна прямому исследованию, прошлое же познается через современное, содержащее следы прошлого. «В старине – отмечал В.И. Вернадский, – всегда новизна слышится» [6, с. 264]. При таком подходе научное прогнозирование должно основываться на исследовании научно-технического потенциала. В.И. Вернадский часто использовал понятие потенциала (употребляя термины «потенциальная энергия», «потенциальные силы»), в частности, в трудах «Вопрос о естественных производительных силах в России с ХVIII по XX в.» и «О задачах и организации прикладной научной работы Академии наук СССР» [6]. В дальнейшем в формирование и развитие понятия о научно-техническом потенциале особый вклад внесла Киевская школа науковедения, основанная Г.М. Добровым [31, 32]. 

   Исследование будущего путем изучения имеющегося потенциала избегает многих трудностей, на которые наталкиваются попытки исследовать то, чего еще нет. Кроме того, осознание ненадежности прогнозов обязательно требует диверсифицированного подхода к прогнозированию. Преимущество имеет следование не одному прогнозу, общему для всех, а множеству индивидуальных прогнозов, что позволяет реализовать лучшие из них. С этим связано и убеждение В.И. Вернадского, что основными субъектами науки являются не страны, не организации или коллективы, а конкретные ученые, свободные в своих действиях. 

     Очень важны теоретические представления В.И. Вернадского по проблемам организации науки, которыми он руководствовался в своей исключительно плодотворной научно-организационной деятельности, в частности, как соорганизатор Украинской академии наук. Основу адекватной организации науки он усматривал в обеспечении возможности свободного поиска истины научными работниками и в поддержке научной деятельности государством.

«Государство должно дать средства, вызвать к жизни научные организации, поставить перед нами задачи, – писал он. – Но мы должны всегда помнить и знать, что дальше этого его вмешательство в научную творческую работу идти не может…, организация научной работы должна быть предоставлена свободному научному творчеству…, которое не может и не должно регулироваться государством. Бюрократическим рамкам оно не поддается. Задачей является не государственная организация науки, а государственная помощь научному творчеству нации» [6, с. 522].

    Согласно В.И. Вернадскому, научное творчество не может определяться не только государственными структурами, но и научными организациями: «Научная работа направляется свободной мыслью и свободной волей отдельных личностей, не подчиняется никаким авторитетам, кроме истины, не может считаться ни с какими соображениями государственного, религиозного, общественного или иного характера, не может регулироваться постановлениями какого бы то ни было собрания, хотя бы состоящего в данный момент из величайших ученых человечества. Всегда может явиться – и исторически это всегда так и было – отдельная личность, которая, не считаясь ни с чем, пойдет своим путем, раз только он представляется ей истинным»  [6, с. 490]. Государство, как подчеркивал В.И. Вернадский, не должно вмешиваться в проведение конкретных исследований, но может влиять на развитие науки путем особой поддержки приоритетных направлений, что в то же время  не означает возможности игнорирования всех других течений науки. По этому поводу особенно актуально его утверждение: «Нельзя заботиться о развитии одних научных дисциплин и оставлять другие без внимания. Нельзя обращать внимание только на те, приложение к жизни которых сделалось ясным, и оставлять без внимания те, значение которых не осознано и не понимается человечеством» [6, с. 517]. Это фундаментальное утверждение В.И. Вернадского является следствием представлений о единстве науки и о невозможности точно предвидеть пути ее развития: направления, сегодня кажущиеся второстепенными, в будущем могут оказаться определяющими.

    В.И. Вернадский рассматривал научные организации как модель демократических организаций, а международные научные организации, вроде Международной ассоциации академий, – как прообраз будущей мировой организации человечества: «В этих мировых культурных организациях видим мы слабые ростки великого будущего – единой мировой организации всего человечества, которую предстоит увидеть нашим потомкам» [6, с. 490].

    Основа научно-организационных представлений В.И. Вернадского – его убеждение о приоритете личности в истории науки, которая в свою очередь определяет историю общества: «Нет идеи, нет научной мысли, нет научной работы, научного открытия без человеческой личности. Коллективно их можно делать только тогда, когда эта коллективная работа руководится человеческой личностью. Величайшие изменения в науке совершаются только человеческими личностями, только их влияние в ней чувствуется. Наука есть проявление отдельных свободных человеческих личностей, создание их свободной, сознательной воли. Когда достижения науки проникают в массовую историю человечества, это обозначает влияние на историю человечества человеческой личности» [6, c. 242]. Роль личности в развитии науки и опосредованно в истории человечества В.И. Вернадский рассматривал во многих трудах, выявляя при этом планетарный характер человеческой личности [33]. Крайне актуальными в наше время являются мысли В.И. Вернадского о том, что сохранение и развитие науки требует напряженных волевых усилий: «Научная культура страны может быстро расти только сознательным к ней устремлением; она не приходит сама по себе; она создается направленным к определенным научным задачам сознательным волевым усилием всех научно мыслящих ее граждан» [6, c. 554]. 

   Без таких сознательных усилий наука не только не прогрессирует, но и вырождается: «В истории наук на каждом шагу мы видим… замену точного и истинного ложным и неправильным. Можно сказать, что научное мировоззрение поддерживается и не гибнет только благодаря сознательному проявлению усилия, воли. Оно замирает и поглощается чуждыми вхождениями, как только ослабляется это его проникающее живительное усилие»  [6, с. 93–94]. Таких настойчивых усилий требует и сохранение, и развитие науки в странах распавшегося Советского Союза и социалистического лагеря, без чего она обречена на вырождение. Но при надлежащей организации и государственной поддержке наука этих стран может занять достойное место в мировой научной системе. В.И. Вернадский оставил большое наследие, которое может способствовать выходу постсоветской науки из кризиса и ее последующему прогрессивному развитию. В большинстве трудов, даже посвященных конкретным вопросам, давно отошедшим в прошлое, ученый поднял общие важнейшие проблемы, которые остаются, а иногда даже становятся, особо актуальными в наше время.  Такова и проблема восстановления экономики, которая была крайне важной во время и после войны, а ныне в постсоветских странах вновь стала столь же актуальной. Главный вывод В.И. Вернадского: восстановление и ускорение экономического и социального развития требует первоочередного развития науки. Государство, в котором наука заброшена, не может надеяться на экономический и социальный прорыв. «Я считаю, что та страна, тот народ, который поймет это, выйдет сильным, могучим и счастливым из переживаемого кризиса, тот же, который этого не сознает, есть народ обреченный”– предостерегал В.И. Вернадский [6, c. 245–246].

Литература: 

1. Добров Г.М. Наука о науке. Введение в общее наукознание. – К.: Наукова думка, 1966.  

2. Добров Г.М. Наука о науке. Начала науковедения. 3-е изд. – К.: Наукова думка, 1989. 

3. Микулинский С.Р. В.И. Вернадский как историк науки // Вернадский  В.И. Труды  по всеобщей   истории   науки. – 2-е   изд. –  М: Наука, 1988. – С. 19 – 41.

4. Орлова Т.В. Науковедение В.И. Вернадского.  – СПб.: Летний сад, 2003. – 84 с.

5. Малицкий Б.А., Храмов Ю.А., Пилипенко А.П. В.И. Вернадский как историк, философ и организатор науки // Вернадский В.И. Избранные научные труды академика В.И. Вернадского. Том. 8. Труды по истории, философии и организации науки. – К.: Феникс, 2012. – С. 39 – 62.

6. Вернадский В.И. Избранные научные труды академика В.И. Вернадского. Том. 8. Труды по истории, философии и организации науки. – К.: Феникс, 2012. – 658 с.

7. Вернадский В.И. Биосфера (1926) // Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. – М.: Айрис-пресс, 2004. – С. 32 – 182. 

8. Клайн М. Математика. Утрата определенности.  – М.: Мир, 1984. – 434 с.

9. Пилипенко А.П. Аппарат исторической логики // Методологические вопросы науковедения. – К.: УкрИНТЭИ, 2001. – С.285 – 307. 

10. Пилипенко А.П. Физические аспекты исторической логики // Наука и науковедение. – 2003. –  №4. Приложение. – С. 107–117.

11. Вернадский В.И. О геологическом значении симметрии (1942) // Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. – М.: Наука, 1988. –  С. 274 – 296. 

12. Фишер Э. Избранные труды. – М.:  Наука, 1979. – 640 с. 

13. Пилипенко А.П. Асимметрический синтез и матричный биосинтез (первоначальное взаимодействие концепций) // Электронный научно-культурологический журнал Relga. – 2011.  –  №18 [236].

14. Вернадский В.И. О жизненном (биологическом) времени (1931) // Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. – М.: Наука, 1988. –  С. 297 –  381. 

15. Вернадский В.И. О науке. Т.1. – Дубна: Феникс, 1997. – 576 с. 

16. Вернадский В.И. О науке. Т.2. – СПб: Изд-во РХГИ, 2002. – 600 c.

17. Пилипенко А.П. В.И. Вернадский и проблема перемещения центров научной активности //  Наука и науковедение. – 2012. – №3.

18. Пилипенко А.П. Экономические истоки учения В.И. Вернадского: от производительных сил – к ноосфере // Матеріали Міжнародного симпозіуму «Інноваційна політика та законодавство в Європейському Союзі та Україні: формування, досвід, напрямки зближення» (XXIV Київський міжнародний симпозіум з наукознавства та науково-технологічного прогнозування), Київ, 2 – 3 червня 2011 р. – К.: Фенікс, 2011. – С.259 – 260.

19. Пилипенко А.П. Идея гипермозга // Материалы Международного симпозиума "Современное науковедение и перестройка советской науки". – Ч.1. – К.: Наук. думка, 1990.

20. Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере // Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. – М.: Наука, 1988. – 520 c.

21. СПФА РАН. –  Ф.1. – Оп.1а. –  Д.162. 

22. Вернадский В.И. О задачах Комиссии по изучению естественных производительных сил в деле организации специализированных исследовательских институтов (1917) // Вопросы истории естествознания и техники. – 1999. – №1. – С. 161 – 167. 

23. Вернадский В.И. Наука как геологическая сила (1920) // Владимир Вернадский: Жизнеописание. Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. – М.: 1993. – С. 533 – 538. 

24. Пилипенко О.П. Гуманітарний потенціал концепції ноосфери // Наука та наукознавство. – 2003. –  №1. – С.42 – 50. 

25. Вернадский В.И. Задача дня в области радия // Вернадский В.И. Очерки и речи. – Пг.: НХТИ, 1922. – Т. 1. – 158 с.

26. Пилипенко А.П. Прогностика В.И. Вернадского // Проблемы и перспективы инновационного развития экономики: материалы XVII международной научно-практической конференции. – Симферополь: ИТ АРИАЛ, 2012. – С. 448 – 453. 

27. Пилипенко А.П. В.И. Вернадский и проблема достоверности историко-научных представлений // Очерки истории естествознания и техники. – 1989. – №36. – С.48 – 58. 

28. Поппер К. Нищета историцизма. – М.: Прогресс, 1993. – 186 с. 

29. Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. –  М.: Новости, 1992. – 304 с. 

30. Пригожин И.Р. Определено ли будущее. – М.: Институт компьютерных исследований, 2005. – 240 с. 

31. Маліцький Б., Кавуненко Л., Красовська О., Пилипенко О. Форпост українського наукознавства (Центру досліджень науково-технічного потенціалу та історії науки ім. Г.М. Доброва НАН України – 25 років) // Вісник НАН України. – 2011. – №10. – С.36-43.

32. Малицкий Б.А., Кавуненко Л.Ф., Красовская О.В., Пилипенко А.П. Центр науковедения в Украине // Социология науки и технологий. – 2012. – Т.3, №2. – С. 7 – 19. 

33. Пилипенко А.П. На пути к планетарности человеческой личности // Чтения памяти академика В.И. Вернадского. – Киев: Наук. думка, 1994. – С. 39 – 47.

34. Пилипенко А.П. В.И. Концепция В.И. Вернадского о пересмотре истории науки с точки зрения современной логики // Вернадский – историк науки: к 150-летию со дня рождения // Тезисы докладов международной научной конференции (Москва, 22 января 2013 г.). М.: ИИЕТ РАН, 2013.  – С.35–36.

35. Научное открытие и его восприятие. – М.: Наука, 1971. – 310 с.

 ___________________________

© Пилипенко Александр Павлович

Книги Вернадского и о Вернадском на OZON.RU