|
|
|
1 Не каждый мальчишка может похвастаться знакомством с домашним Водяным. Василёк – может. Он собственно не Василёк, а Василий, но больно не нравилось это имя и ему, и его маме. Но отец настоял – он вообще всегда настаивал на своём. Строго, как врач, говорил он некогда маме, а она, (спустя сколько-то лет) рассказала об этом Василию, который уже был Васильком: -Василий – значит царственный. Время сейчас жёсткое, недоброе, так пусть это имя поможет ему быть успешным. И они – Василий и его мама – договорились, что для отца он будет Василием, а для себя самого и мамы – Васильком. Но всё это теперь не столь интересно Васильку. Интересен ему – Водяной. Его знакомый домашний – весёлый и лукавый – Водяной, живущий в кранах, в размёте душевых струй, в наполняющей ванну воде, живущий в тысяче различных капель и чудесных струек, и, разумеется, невидимый для других. Дело было так – однажды, вернувшись из школы, где особенно ни с кем не дружилось – пообедав и сделав уроки, Василёк – в полном одиночестве – сидел и мечтал: Вот бы такого друга, которого ни у кого не было! Такого, чтобы другие его и видеть не могли – и с которым весело б было, и секреты бы ему доверить любые… Одиночество – сколь бы полным оно ни было – всегда имеет своего гномика – собственно вокруг него оно и существует; гномик, конечно, незрим, но слышит и видит человека, пребывающего в его силовом поле, и иногда помогает ему. Но только, если человек такой, что ему стоит помогать. И вот, именно такой гномик подсказал Васильку пойти на кухню, поставить чайник, хотя мальчишке и не особенно хотелось чаю. Но гномик обладает чудесной властью – и человек подчиняется ей, даже не зная, зачем ему это нужно. Итак, Василёк пошёл на кухню, и уже было взял красный, бокастый чайник за чёрную, гнутую ручку, когда заметил у крана – у гнутой шеи его, именуемой забавно – гусёк – некое шевеленье. Мальчик не поверил сперва – он точно знал, что в квартире один, а никаких маленьких животных, какие бы могли убежать и устроиться у крана, у него не было; но пригляделся – и увидел человечка, сидевшего возле крана с красной крышечкой. Человечек был прозрачно синим, и невозможно было сказать – одет ли он, или маленькое тельце издаёт нежное, синеватое сиянье; он сидел – как уже было сказано – возле крана, и болтал ножками – не то обутыми в некое подобие туфелек-ласт, не то тоже светившимися синевато. -Удивлён? – спросил человечек, глянув на Василька, причём глаза его вспыхнули лукавыми искорками. -Ага, - ответил Василёк, забыв про чайник – который он, кстати сказать, даже и не поднял со столешницы. -Ещё б, - сказал человечек довольно. – Не каждый может увидеть настоящего домашнего Водяного. -А ты Водяной? – с замиранием сердца спросил Василёк, ещё до конца не веря, что это реальность. -А то! – бодренько отозвался человечек. Василёк протянул – робко и неуверенно – палец: уж очень хотелось коснуться человечка, но тот, подняв ручку, помахал ею в воздухе. -Погоди, - молвил он. – Сейчас я спущусь, сделаюсь побольше, и тогда мы сможем познакомиться, как следует. -А мне что делать? – не очень к месту спросил Василёк. -Ничего, - ответил Водяной. – Отойди чуть от раковины. Василёк отошёл, не сводя глаз с человечка, а тот – ловко, как по зимней снежной горке съехал по белому боку раковину, причём лёгкий след – чем-то напомнивший след улитки – секунду померцал, и пропал, и возле самого стока, куда вечно забивается мелкая чепуха, человечек завернулся прозрачным винтом, вытягиваясь вверх, и слегка брызгаясь. Василёк отскочил, хотя совсем не боялся воды, и вот рядом с ним возник Водяной – чуть меньше мальчишки ростом. Он был в синем костюмчике с нежными зеленоватыми разводами, крепенький, как боровичок, с забавной – впрочем, такого же цвета, как и у людей, рожицей, и очень лукавыми, синими, конечно, глазками. -Вот, - сказал Водяной, протягивая ручку, которую хотелось назвать лапкой. – Ты, я знаю, Василёк, а я, как уже было сказано – Водяной. Они обменялись рукопожатием. При чём у водяного ладошка, как и ожидалась, оказалось влажной, что было вовсе не противно, а приятно, и чуть щекотно. -Ты вот об улитке подумал – когда след за мной на раковине увидел, да? – спросил Водяной. -Да. – Ответил Василёк удивлённо. – А откуда ты знаешь? Ты умеешь читать мысли? -Мысли я умею читать иногда – когда они касаются воды, и разных существ, связанных с нею. Но вообще мысли обитателей квартир читать совсем не сложно – они простенькие очень и совсем одинаковые. Но дело не в этом. Я просто знаю, что когда я маленький, и съезжаю по раковине, то остаётся коротко светящийся след. -А я никак не мог понять, - сказал Василёк – ты одет, или это такое вокруг тебя свеченье? -Я могу и так и так, - ответил Водяной. – Когда я маленький, я свечусь, а когда увеличиваюсь, на мне появляется эта водяная одежда. -Почему водяная? -Потому что я Водяной. Но если ты будешь бесконечно прерывать меня мы никогда не дойдём до улитки. -А мы должны дойти до неё? -Конечно. Ибо все улитки, которых ты встречал до этого – вовсе не улитки, а так – мелочь, чепуха пузатая. Василёк стал вспоминать разных улиток, которых ему доводилось видать – на даче, ползущих по листьям, в прудах, в аквариумах знакомых… -И не вспоминай, - прервал его Водяной, и Василёк вспомнил, что тот легко читает мысли, связанные с водными существами. – Всё это – не улитки. Вернее – не настоящие улитки. -А какие настоящие? – полюбопытствовал мальчик. -Настоящая улитка, - и Водяной поднял назидательно палец, - та, что имеет домик, в какой могут зайти её друзья. -Ух ты, - восхитился Василёк. Он никогда не слышал, что улитки бывают настоящими и ненастоящими. -И тебя – поскольку ты в меня веришь, - и лукавые искорки полетели – вернее, поплыли по воздуху, поскольку водяной посмотрел на мальчишку, - я возьму в гости к одной из настоящих улиток. -Правда? – обрадовался мальчишка. -Конечно, правда. А иначе зачем я здесь? -И как же поедем к этой настоящей улитке? -На водном транспорте, конечно, - важно произнёс Водяной. – К настоящей улитке иначе никак не добраться. -А где мы возьмём такой! -Ох, какой любопытный мальчишка! Впрочем, конечно, другой бы меня не увидел. – Тут Водяной коснулся чайника. – Транспортом будет он – ведь мы познакомились с тобой, благодаря ему. И тут из носа чайника вырвался пар, хотя он стоял всего лишь на столешнице, а не на плите. Пар разлетелся тысячей загадочных брызг, окутал чайник, и он стал меняться на глазах – бока его разошлись в стороны, нос вытянулся вперёд, недра раскрылись и внутри, оказалось, есть уютные – синенькие, конечно,- сиденьица. Кухня тоже слегка увеличилась, и чайник – размером с маленькую лодку – пробасил: -Ну, поплыли? -Вот здорово! – восхитился Василёк. – У нас будет говорящая лодка. -Я не лодка! – обиженно пробасил чайник. – Я чайник, временно ставший лодкой. -Прыгай! – скомандовал Водяной. И они прыгнули одновременно. -Какие мягкие сиденья, - Василёк ещё несколько раз – осторожно и аккуратно – подпрыгнул на синеньких подушка. -А то, - сказал Водяной, махнув ручкой. И тотчас кран – такой обычный, скучный кран – вытянулся, как хобот слона, раскрылся, как ворота, и зазвучала тихая музыка синевато-серой, похожей на речную воды. Вода качнулась – чайник, временно ставший лодкой, легко взлетел, и сразу же приводнился, мерно покачиваясь, постоял минуту-другую, и поплыл – сам собою, легко и свободно. -А далеко ли плыть до настоящей улитки? – спросил Василёк нового знакомого. -Это зависит от самой улитки. Они бывают двух видов – совсем настоящие и настоящие понарошку. Те, какие понарошку, только делают вид, что они настоящие, они совсем неинтересны, но настоящие… о, это чудесные улитки… -Так к какой же мы плывём? – слегка запутался Василёк -К самой что ни на есть настоящей! – гордо молвил Водяной. - Разве повёз бы я тебя к другой? Берега вокруг текли и переливались многокрасочно. Длинные лианы тянули свои зеленоватые руки к геометрическим плодам, росшим на деревьях, чьи странные формы не могли не повеселить. Василёк глядел, как один подвижный треугольник, оторвавшись от ветки, покачнувшейся слегка, увернулся от лапки лианы, и проскользнув в толстое тело круга, растворился в пространстве. -Ну и ну! Водяной коротко усмехнулся. -Тебя больше не интересует далеко ли до настоящей улитки? -Интересует, конечно, - откликнулся Василёк. – Но тут вообще столько всего интересного! -Так вот – настоящие улитки живут везде. – Авторитетно сказал Водяной. -То есть? – переспросил Василёк, наблюдая за манипуляциями ромба – он стремился нанизаться на красную светящуюся пирамиду, что никак – ну совсем никак- не удавалось. -То есть, мы можем приплыть в любой момент. Или отодвинуть этот момент. -А разве момент можно отодвинуть? -Вообще это зависит от самого момента. Бывают, конечно, особо упрямые. Но наш – покладистый. И мы его легко отодвинем. Итак, если тебе надоело плыть – то мы уже приплыли. -А мне не надоело, - сказал Василёк. -Тогда поплаваем ещё немножко. -А нельзя ли заманить какую-нибудь из фигурок к нам в лодку? -Попрошу не забывать, - басовито напомнил чайник, - что я чайник, временно ставший лодкой. -Конечно, конечно, извини, - быстро сказал Василёк. -Можно. – Ответил Водяной. – Вон тот квадрат, по-моему вполне подходит на роль гостя прогулки. -А бывают такие гости? -Бывают. Гости бывают всякие. – И Водяной обратился к шустрому квадрату, перепрыгнувшему только что катившееся куда-то кольцо. -Уважаемый квадрат, не угодно ли?.. -Угодно, - прервал его нагловатый квадрат, сделал длинный прыжок и оказался между Водяным и Васильком. -Всем привет, - крикнул он, одной из сторон своих снимая шляпу, которую раньше не было видно. – Я квадрат, что понятно, а вы? Друзья представились. -А плывём мы, - сказал Василёк, - на чайнике, временно ставшим лодкой. Чайник басовито погудел. -А куда плывёте? – спросил квадрат. -Мы плывём к настоящей улитке, - с гордостью сказал Василёк, помня, что немногие знают настоящим улиток. -О-о-о! – протянул квадрат, и подбросил вверх свою шляпу. Та взмахнула крылышками и полетела за неуёмным кольцом. – Тогда стоит спеть! И он затянул: Мы плывём, мы плывём, в гости мы плывём к улитке, Никакой, никакой вовсе нету здесь ошибки – Нету совершенно никакой. Ждёт ли нас? Нет не ждёт, никого вообще улитка, Ничего, раз добра, нету никакой ошибки, Никакой, никакой Вовсе нету здесь ошибки. Тру-ля-ля, тру-ля-ля, Тру-ля, тру-ля, тру-ля-ля… При этих тру-ля-ля, квадрат поймал из воздуха шляпу, так никого и не догнавшую, дважды подкинул её, и окончательно отпустил на волю. -Не хотите ли с нами к улитке, уважаемый квадрат? – спросил Водяной, несколько церемонно. -Нет, благодарю, - ответил тот. - Я был у неё вчера. И к тому же мне надо решить проблему с треугольником. Он сильно зазнаётся – будто забыл, что у него только три стороны, а у меня – четыре. К тому же, надо догнать кольцо. -Тогда, мы приплыли. – Сказал Водяной. -Прощайте, - весело крикнул квадрат. – Приятно было познакомиться. Он выпрыгнул за борт, и, весело, брызгаясь, покатился по реке. -Как же мы приплыли? – Спросил Василёк. -А вот так, - ответил Водяной. И – Василёк увидел: в тени дерева, чьи корни уходили прямо в воду, а крона упиралась в небо, цветасто составленное из разных геометрических фигур, находился домик, напоминавший раковину, и над овальным входом была надпись – Дом настоящей улитки. Они сошли на берег, и трава прошелестела им приветствие. -Траве необходимо ответить, - сказал Водяной. – Жаль, что мы не захватили для неё гостинец. Чайник, издав довольно сложный гудок, быстренько свернулся, и принял свой изначальный вид. -А это, - после того, как они поприветствовали траву, сказал Водяной, - гостинец для улитки. И он подхватил – ловко и кругло – первоначальный чайник. -Как? – растерялся Василёк. – А на чём же мы поплывём назад? -Не беспокойся, - басовито ответил чайник, - чайники вроде меня – то есть настоящие чайники – умеют отбрасывать тень. Тень эта подождёт вас, и послужит вам лодкой. И действительно – на траве обозначилась приятная серая тень, несколько продолговатая и уютная. -Я подожду, - подтвердила она. Водяной позвонил. Улитка – напоминавшая уютную бабушку в чепчике, из которого мило поднимались мягкие рожки, и в сереньком платьице – плавно отворила дверь. -А, это вы, - пропела она. – Заходите, заходите. Я почему-то так и подумала, что это вы. -Мы привезли вам чайник, досточтимая настоящая улитка, - молвил Водяной, протягивая ей чайник. -Чудесно, чудесно. – Голос у улитки был округлый и влажный. – Тем более, что вы уже плыли на нём, и значит опыт его обогатился. А чайники с обогащённым опытом всегда интереснее просто чайников. Ну, прошу. И они проследовали в единственную – тоже округлую, но совершенно не влажную – комнату настоящей улитки. Стол был, естественно, зелен, и стульев вокруг него – точно три. Под балахоном из чего-то зеленого, слегка качавшегося располагалась постель, а мебель – низенькая, коричневая – комоды, шкафы и проч. – стояла, как ей и полагается, вдоль стен. Чайник поставили на тумбочку, и он закипел сам, бодро выбросив струйку пара. Тут же – весёлым рядком вылетели из комода чашки, ложки, сахарница – и разместились на столе аккуратно, как полагается. А варенье улитка достала сама. -Варенье требует особого отношенья, - пояснила она. – Никуда не годится, если оно обидится. Обиженное варенье становится горьким, и вообще – может уйти из дома. -Как же оно уйдёт? У него же нет ножек… - усомнился Василёк. -Это совершенно неважно, - пояснила Улитка. – У обиженного варенья вполне могут вырасти лапки, и оно пойдёт искать себе другого хозяина. Улитка предложила садиться. Взлетевший чайник наполнил чашки, причём из носика его лился самый настоящий, карминно-крепкий чай, а вовсе не кипяток; и они расселись, раскладывая по розеточкам – те проступили на столешнице сами, без напоминанья – варенья. -Думаю, - сказал Водяной. – Нашему другу будет интересно узнать, из чего оно. -О, это особое, улитковое варенье, - с гордостью произнесла улитка. – Его рецепт перешёл ко мне от бабушки, а той… Уже сложно сказать от кого. И главная его особенность заключается в том, что никто не знает, из чего оно. -Как же так? – растерялся Василёк. -Очень просто. Вы ставите пустую банку в комод и очень просите варенье – тут главное не просто попросить, а очень попросить – чтобы оно поселилось в нём. В зависимости от силы просьбы, оно появляется или на другой день, или через месяц… -Или вообще никогда, - закончил Водяной. – Я слышал про это улитковое варенье. Но главное – у него такой вкус, какой тебе хочется. -Правда? – обрадовался Василёк, скорее зачерпывая ложечкой массу. – О, - довольно зажмурился он, - клубника. -А у меня, - деликатно пробуя, сказал Водяной, - вода. -Как вода? – не понял Василёк. -Ну, я же не питаюсь ничем, кроме воды, - пояснил Водяной. – Только в качестве варенья – у меня особенно густая вода. -А что у вас? – вежливо поинтересовался Василёк у улитки. Улитка зажмурилась, точно прислушиваясь к ощущеньям. -Никак не привыкну к его свойствам, - призналась она. – Иногда оно напоминает по вкусу цветы кувшинки, иногда становится совсем безвкусным. Сейчас…пожалуй, оно походит на вкус треугольника. -А разве треугольники едят? – удивился Василёк. -Да, но только треугольники. Ни в коем случае нельзя есть ромбы, квадраты и прочие фигуры, а треугольники весьма легки и приятны на вкус. -А с нами плыл один квадрат – весёлый такой, у него была шляпа и он пел песенку, - сообщил Василёк. -Я знаю этот квадрат, - сказала улитка. – Он, бывает, заходит ко мне в гости. Иногда рассказывает забавные истории. Правда, в последнее время зациклился на кольце, которое он должен почему-то догнать. Втемяшилось ему в голову… -Разве у него есть голова? -Не знаю, - честно призналась улитка. – Но думает же он чем-то, когда распевает песенки. -Дорогая улитка, - сказал Водяной, прихлёбывая чай, - многие существа способны думать желудком, ногами, или другими частями тела. Так, что я не стал бы утверждать, что у квадрата есть голова. -С другой стороны, - задумчиво произнёс Василёк – я никогда не встречал квадратов с ногами, или желудком. -Бывают невидимые желудки, - авторитетно пояснила улитка. – У треугольника он, например, может помещаться в самом его центре. Но ноги ему действительно ни к чему – он и без них шустро двигается. -А вот мне интересно, уважаемая улитка, - произнёс Василёк, - как же вы раньше пили чай, если у вас не было чайника. -О, это совсем не сложно, - пояснила улитка. – Во-первых, у меня было несколько чайников – поочерёдно, не сразу. Но все они обиделись – чайники вообще обидчивый народец, и ушли. У обиженных чайников, как и у обиженного варенья, тотчас отрастают ножки. Они думали, что лишат меня возможности пить чай. Но – не тут-то были! Мои друзья – водяные лилии и кувшинки, которые столь добры, что позволяют мне иногда полакомиться своими частями, охотно производили чай для меня. Они умеют выращивать его – прямо горячий, карминно-красный – в недрах своих цветков, и щедро делятся с друзьями. -Хотел бы я попробовать такой чай, - мечтательно протянул Василёк. -Увы, - отозвалась улитка. – Этот чай – только для настоящих улиток. -Вот видишь, - обратился Водяной к Васильку, - как мы угадали с нашим подарком. -Да, - молвила улитка, - нет ничего важнее, чем угадать с подарком. Но, друзья мои, - спросила она, - мне любопытно, куда вы плыли вообще? Был ли у вас маршрут? -Нет, никакого, - честно признался Василёк. -Ну как же, - заметил Водяной. – Маршрут, конечно, был, просто ты его не заметил. Маршрут – уплыть от одиночества, гномик которого может дать замечательные подсказки. -А, этот гномик известен мне, - воскликнула улитка. – Он иногда заходит, рассказывает всякие истории. -Значит, вы видели его? – спросил Василёк. -Нет, увы, его невозможно видеть. Да и слышать что он говорит, можно только в себе. -Я слышу, - сказал Василёк. – Такое нежное что-то. Иногда, правда, очень скучное, сероватое… -Главное – слышишь, это уже хорошо. Чай закончился, и улитка спросила: -Но куда же вы планировали отправиться, навестив меня? Василёк пожал плечами. -Куда? – переспросил Водяной. – О, это просто. Чудесная наша водная тропка сама приведёт куда-нибудь. Если, конечно, Василёк захочет плыть. -Я? Я? Здорово! Только и мечтаю об этом. -Тогда, - сказал Водяной, - отправимся, не будем тянуть. Спасибо за чай, дорогая улитка, и всего хорошего. Улитка, двигаясь привычно-плавно, проводила их до дверей, и объяснила, что улитки – особенно настоящие – вообще не любят покидать своего домика. Потом улитка стояла и смотрела, как Василёк и Водяной подошли к терпеливо ждавшей их тени чайника, и она стала расти, плавно стекая в воду, покачиваться, превращаясь в удобную лодку; и когда они устроились на подушках, Василёк помахал улитке рукой, а она в ответ прощально качнула рожками. -Какая она милая, - сказал Василёк. -Настоящие улитки все милые, - объяснил Водяной. – Они никогда не ворчат и всегда всех угощают чаем. Если у них, конечно, есть чайники. Серая вода переливалась синими, некрупными волнами, иногда вспыхивала майской зеленью, а то – отливала золотом августа, и Василёк поинтересовался, куда они на этот раз. -Пожалуй, - задумчиво сказал Водяной, чуть увеличившись в размерах, - я познакомлю тебя с весёлыми креветками. -А почему ты стал больше? -Разве? – отозвался Водяной, принимая прошлое обличье. – Я и не заметил. С Водяными, когда они задумаются, такое случается – то они чуть вырастут, то уменьшатся. -Только не уменьшайся, - попросил Василёк. – Если ты уменьшишься, а потом исчезнешь, то как же я попаду домой. -О, за это не беспокойся, - твёрдо пообещал Водяной. – Бросить тебя я не могу. Потому что ты веришь в меня. А бросить того, кто в него верит – ни один Водяной никогда не решится. Таково наше правило. -А есть ещё и другие? -Есть, - ответил Водяной. – Но они – неинтересные. -Вон, глянь, - тут же показал он на облачко брызг, двигавшееся довольно быстро. – Это же наш знакомый – квадрат. И точно – быстро-быстро - как маленький пароходик – им навстречу мчался квадрат. Когда поравнялись, он развернулся, и они поплыли рядом. -Вам удалось догнать кольцо, уважаемый квадрат? - поинтересовался Василёк. -Нет, - ответил квадрат, отфыркиваясь. – Всё время убегает куда-то. -А зачем оно вам вообще? -А я хочу спросить, - не замедляя хода, сказал квадрат, – как мне стать кольцом. Думаю, оно не хочет отвечать, вот и убегает постоянно. -А зачем? -Зачем убегает? Ну я же сказал, чтобы не отвечать. -Нет, зачем вам становиться кольцом? -А мне надоело быть квадратом. Представляешь, какая тоска – всё время квадрат, да квадрат. Даже песенки не помогают. Думаю, поискать его за домиком улитки – это вредное, как повидло, кольцо. -Разве повидло бывает вредным? -Повидло-то? Конечно. Вот варенье – никогда. -Ладно, поплыву. – И квадрат развернулся на ходу. – Пока. Вода вспенилась, он пропал на миг, но тут же вынырнул, и быстро-быстро, как маленький пароходик, помчался…вернее, поплыл… -Итак, креветки, - сказал Водяной, зачерпнувши воды и плеснув ею себе в лицо. Капельки прошли сквозь кожу, и на секунду лицо Водяного сделалось румяным от счастья. – Как ты понимаешь, креветки очень не любят, когда их едят. Особенно, если это весёлые, жизнелюбивые креветки. Поэтому, в отличие от настоящих улиток, которые живут везде, креветки прячутся. Опять же весёлым креветкам тягостно одиночество, даже если они распевают внутри него, шевеля усиками. Именно поэтому, живут они в основном парами – пара тут, пара там. Иногда можно просмотреть глаза, выискивая их – по всем признакам, тут должны быть креветки – а их почему-то нет. Но мы найдём. Не переживай. -Найдёте, конечно, - промолвила лодка, которая раньше была тенью чайника. – Тем более, что одна пара живёт вон там. -Где? – спросил Водяной. – Ты не могла бы сказать точнее. -Там – это означает там. А не здесь, и не тут. -Ну, хотя бы рукой покажи. -Я показала бы, - несколько обиженно сказала лодка. – Но у меня нет руки. А там - это значит приплыли. И она остановилась посередине водной тропы, покачиваясь недовольно. -Ну вот, стали, - разочарованно протянул Василёк. -Стали потому, что надо, - сказала лодка. – Прислушайтесь. Друзья прислушались. И услышали: Мы весёлые креветки, Наши усики, как ветки, Ими шевелим всегда, Чтоб не смыла нас вода. Мы креветки, мы креветки, Нам не нравятся объедки – Только чистая вода Наша милая среда. Мы весёлые креветки, Хоть отчасти привередки – В грязной не живём воде. И не верим ерунде. -Распевают. – Сказал Водяной. – Значит они тут. -Ещё бы, - отозвалась лодка. – Если есть песня, значит, будут и креветки. Не бывает же песня без креветки. -Уважаемые креветки, - обратился Водяной прямо к воде. – Не могли бы вы показаться. Я бы хотел вас познакомить со своим другом. Он очень милый и воспитанный мальчик. -Не-а, - послышалось из-под воды. – Лучше прыгайте сюда, к нам. -Как же мы прыгнем к вам? – удивился Водяной. – Василёк же не сможет дышать под водою. -Вот ерунда. Почему это? Надо просто представить, что вода – это воздух. Ну, давайте, прыгайте. И друзья прыгнули. Василёк усиленно представлял, что вода – это воздух. И – получилось. Дышалось легко и славно, как на природе, за городом. Спустились к креветкам быстро. Те, как на креслах, сидели в углубления больших коряг. -Тут есть ещё несколько углублений, - сказала одна из креветок: покрупнее. – Вы можете присесть. Друзья присели. -Вот и славно, - сказала одна из креветок. – Мы бы вас чем-нибудь угостили, но у нас тут и у самих ничего нет. -Чем же вы питаетесь? – полюбопытствовал Василёк. -Той же водой, - ответила креветка. Нагнувшись к Водяному, Василёк спросил того - тихо, чтоб не услышали креветки – Нужны бы узнать, как их зовут. Водяной согласно кивнул. -Уважаемые креветки, - сказал он. – Вот мой друг интересуется, как вас зовут. Согласитесь очень неудобно всё время называть вас – креветки. Не говоря уже, что это было бы невежливо. -А нас так и зовут – креветки, - ответила одна. -И так вы обращаетесь друг к другу? -Ну да, - молвила та же. – Нас тут только две, так что не перепутаете. -А что вы делаете целыми днями? -Сидим в креслицах. – Весело отвечала вторая креветка. – И горланим наши песенки. -И много их у вас? -Порядочно. Но главное, что это порядочные песенки. Например – вот эта. И они заголосили: Преста-вреста-преста-та, Под водою красота, ни тебе ужасных Хищных птиц опасных. Ни жуков грозящих, Ни забот манящих. В общем – преста-вреста-та, Под водою красота. -Упс! – закончила уже одна из них. -А что – Упс – нельзя петь вдвоём? - спросил Василёк. -Нет, конечно, - ответила креветка, но не та, что пропела Упс. – Вдвоём Упс петь нельзя. Он может оскорбиться за раздвоенность, превратиться в кого-нибудь, и уплыть. -Или уйти, - предположил Водяной. -Нет, - сказал креветка. – Под водою ходить нельзя, только плавать. -Так или иначе, - подытожила другая креветка. – Но Упс вдвоём не поётся. В этом его особенность. -А ведь, - лукаво улыбнулся Водяной, - вы были неправы, говоря, что нечем нас угостить. Вы угостили нас песенкой. -Ну, если вам понравилось – чудесно. – Произнесли креветки хором. И одна – верно она была любопытней – спросила – И как вам песенка на вкус. -Славный вкус. – Ответил Василёк. – Напоминает варёную креветку. Он тут же спохватился, хлопнул себя по лбу – оказалось в воде это сделать вовсе не сложно, - и извинился, говоря, что не это имел в виду. -А мы не обиделись, - сказала одна из креветок. – Мы очень умные креветки, и знаем, что обида разъедает душу. Душа становится губчатая, по фактуре напоминающая изношенное лёгкое - а зачем нужна такая? К тому же часто мы поём сюжетные песенки, а те, кто поют сюжетные песенки – никогда не обижаются. -Это какие, например? – поинтересовался Водяной. -Ну, хотя бы эту, - ответили креветки хором, точно готовясь и запели: Дикотаса-бур-бур… Дермалиновый тужур В гости к букре поспешает, Нежно ушками моргает. Букря маленькая ждёт, И готовит вкусный йод. Йод приправит повиликой, Сушкой, золотой клубникой – Будет вкусно им вдвоём. Мы же песенку поём. Дикотаса бур-бур… Жил подводный дикий щур – Щурился на всё на свете И его боялись дети. Ох, недобрый этот щур Дикотаса-бур-бур… Съест такого щура щука – Будет всем другим наука – Не гляди на свет вокруг С прищуром недобрым, друг… -Хорошая песенка, - сказал Василёк. – Но у меня есть замечание. -А мы всегда готовы выслушать замечанья. – Заметила одна из креветок. – Порой они помогают. -Вот вы поёте – будет всем другим наука, а потом – идёт слово друг. К кому же вы обращаетесь: ко всем, или к вашему другу. -О, это совершенно не важно, - ответила одна из креветок. – Главное обратиться хоть к кому. К тому же друг может рассказать другим друзьям, и те разнесут нашу песенку по всему свету. И все будут знать, что с прищуром не стоит глядеть вообще. Конечно, если этот прищур недобрый. -А если добрый? – спросил Василёк. -Тогда сколько угодно. Лиловая тень проскользнула рядом. -Знаете, - сказал Василёк, - мне, кажется, мимо нас проплыл добрый прищур. -Конечно, - ответила креветка. – Он часто тут плавает. -Но вот что мне интересно, - Василёк поглядел вокруг. – Мы уже довольно давно у вас гостим, а ни одна рыба не проплыла мимо. Как так может быть? -Очень просто, - отвечала креветка. – Это наш, креветочный уголок, и рыбы тут не плавают. Бывает, впрочем, иногда. Вот хотя бы сом. Он старый, большой и мудрый, и никогда не попадает в неприятные ситуации. Вот, кстати, и он… И точно – из лёгкой дымки воды появилась большая – усатая и лобастая – голова. -Здравствуйте, - молвила рыба. – Кажется, вы говорили обо мне? -Да, если вы сом, - ответил Водяной. -Конечно. – Ответил сом с достоинством. – Неужели вы – Водяной – не отличите сома от не-сома? -Я отличу, конечно, - сказал Водяной. – А вот мой друг, Василёк, может и спутать. – И он кивнул на Василька. -Правда? – поинтересовался сом, поворачивая большую голову в его сторону? – Тогда запомни дружочек – сом отличается от не-сома, как я от не-я. -А чем отличается я от не-я? – спросил Василёк, любуясь плавными очертаньями большой рыбы. -Я делает только хорошее, - объяснил сом. – А не-я вечно подбивает его сделать гадость какую-нибудь – соврать там, или испортить что-нибудь… -А-а-а, - протянул Василёк, думая, что тут, под водой всё также, как дома, на суше… -А мы, - сказал он неожиданно для себя, - были в гостях у улитки. У настоящей улитки, - добавил он, спохватившись. -Это дело, - сказал сом. – Я порой тоже навещаю её. -Интересно, интересно, - сказал Василёк. – И как же это происходит? -Очень просто, - ответил сом. – Я подплываю к берегу, высовываю голову, и улитка наливает мне чаю. Мы пьём чай и беседуем. -А знаете, - сказал Водяной, - мы тоже пили чай и беседовали. -Естественно, - молвил сом. – А как же ещё может быть? -А мне вот интересно, - спросил Василёк, - как же вы можете дышать вне воды? -Очень просто. Ты же ведь дышишь под водой. И правда, подумалось Васильку. Тень пала на них – серая и серебристая одновременно. -О, - протянул Водяной. – Это наша лодка напоминает, что пора бы и честь знать, как говорится… Креветки полюбопытствовали, кем была их лодка до того, как стала лодкой. -Тенью чайника, - сообщил им Василёк. -Тогда не удивительно, что она отбрасывает тень, - резюмировала одна из креветок. Стали прощаться. Сом заявил, что был бы рад видеть их вновь, и даже ради этого лишний раз готов навестить улитку – хотя вообще-то боится быть надоедливым. Креветки тоже приглашали, обещая к следующему их визиту сочинить много новых песенок. Друзья благодарили, Водяной даже выглядел растроганным. Они, напрощавшись, оттолкнулись от кресел, и точно взмыли вверх. Лодка - предупредительно – слегка наклонилась, но осторожно, так, чтобы не зачерпнуть воды, и приняла их на борт, вернее – на подушки. Что удивительно – друзья были абсолютно сухими. -А ничего удивительного нет, - констатировал Водяной. – Когда выходишь от друзей – от настоящих друзей – с тобой ничего плохого не может случиться. А быть мокрым – плохо. -Ты же Водяной, - удивился Василёк. – Разве для тебя быть мокрым плохо? -Плохо это для тебя, - пояснил Водяной. – А раз мы друзья, что плохо для тебя – то плохо и для меня. Лодка тихо плыла вперёд. Внезапно она сказала: -Извините меня, но… -Что такое? – забеспокоился Василёк. -К сожаленью, мне пора возвращаться в состояние тени. -А как же… -Не беспокойся, дружок. – Произнёс Водяной. – Конечно, конечно, милая тень, мне понятно ваше желание. Трудно долго быть не самим собой. О нас не беспокойтесь – мы отправимся к старому джинну, и он доставит нас домой. Не думаю, чтобы он отказал в этом. Лодка подплыла к берегу, чуть накренила нос, и друзья вышли, легко и спокойно, не замочив ног. Серые языки воды нежно наплывали на берег, и в них резвились крошечные пузырьки. -Вот, кто нам нужен, - сказал Водяной. -Не понял, - произнёс Василёк. -Пузырьки, - пояснил Водяной. Он помахал ладошкой, и несколько маленьких, перламутровых шариков выскочило из воды. Все они легли на ладошку Водяного, и он, ласково дунув на них, спрятал в карман. Лодка стала таять на глазах, уменьшаться… и вот серая тень легла на синюю воду, тень, имеющая очертания чайника, и из неё послышалось – Прощайте, друзья, прощайте, рада была познакомиться с вами, и оказать вам эту пустяшную услугу. -Прощай, лодка, - сказал василёк. -Прощай, милая лодка, - сказал Водяной уплывающей тени, и обращаясь к Васильку, пояснил – Нужно было добавить к слову «лодка» что-нибудь ласковое. Запомни, дружок, всем и всегда надо говорить нечто ласковое. -Даже тем, кто недружелюбен к тебе? -Им особенно. Они изменятся тогда, ибо их недружелюбие растворится в твоей ласке. -А теперь идём, - сказал он. – Джинн заждался. -Разве он ждёт нас? Он даже не знает, что мы к нему идём. -О, мой дружок, джинны всегда знают всё. Этот особенно. -Почему? -Потому, что он очень стар, и у него нет больше сил любить себя. Только других. Они прошли по золотистому песку, который перемигивался с ними, вступили в милое царство изумрудной травы, поприветствовали её, и, как и полагается, подошли к тёмной, старой, мхом покрытой лампе, лежавшей на земле. -Тут, - спросил Василёк. -Ага, - ответил Водяной. – Разве ты не знаешь, что джинны живут только в лампах. -А вот и нет, - послышалось из воздуха. – Я теперь могу жить везде, ибо я очень стар и не имею никаких желаний. -Это ты? – спросил Водяной. -Конечно, - отвечал воздух. Небольшая часть его сгустилась, и джинн – в синенькой курточке, маленький – ростом не больше куста – в забавных, надувающихся панталончиках, и, естественно, с белоснежной, серебряной бородой - возник перед ними. -Здравствуйте, - поздоровался Василёк очень вежливо, ибо никогда ещё не видел джиннов и не знал, как держаться с ними. – А у меня к вам вопрос. -Только один? – улыбнулся джинн, и с лысой головы его посыпались звёздочки – хотя был день…ну по-крайней мере светло. – Обычно у всех ко мне масса вопросов. Впрочем, я давно не общаюсь со всеми. Итак, что же ты хочешь спросить? -А вот вы сказали, что не имеете никаких желаний. Разве это хорошо? -Конечно, мальчик. Желания питаются тобой, а не ты ими. Они такие мутные, сонные, и им всего вечно мало. А когда ты их отгонишь от себя, ты поймёшь, как ярко солнце и прозрачен воздух, и тогда у тебя останется одно только желание – помогать другим. -Правда? – недоумевал Василёк. -Неужели ты думаешь, что такой старый джинн, как я, будет тебя обманывать? -Нет, просто… -О, ты ведь всего только маленький мальчик, к тому же впервые путешествующий всерьёз… Ты ещё не можешь знать, что помогать другим – это единственная радость на свете. Но – я, надеюсь – ты узнаешь это со временем, узнаешь обязательно, ибо если тебе это не удастся… -Ой, джинн, - прервал его Водяной, так, будто они были старыми приятелями, - не путай моего маленького друга. -Почему же только твоего? – удивился джинн. – Нашего. -Ладно, если Василёк не против – нашего. Он потеребил чуток свою прекрасную серебряную бороду, и сказал – Итак, вас надо отправить домой? -Да, - молвил Водяной. -Чудесно, - сказал джинн, ибо всё было чудесно – и солнышко, золотым кружком сиявшее высоко-высоко, и река, серо-синевато текущая так, будто была лишена теченья, и изумрудное царство травы, о котором стоило бы написать особо, и… -А, мы забыли, - воскликнул Водяной. – Мы ж принесли тебе шарики. -Да ладно, - сказал джинн. – Разве можно забыть нечто важное? Водяной сунул руку в карман, вытащил оттуда несколько перламутровых шариков, и они заиграли, заискрились на солнце… Он протянул их джинну, и тогда… Каждый шарик был превращён в замечательную зверушку – пушистую ли, нежную, зубастую – но не страшно зубастую, а забавно,- с тонкими крылышками, или вьющимся хвостом. Зверушки эти – умевшие и летать, и бегать, и плавать – радостные – как будто нигде, никогда нет и не было бед – разбегались, или разлетались, или расплывались – кто, как хотел, благодаря джинна кто помахиваньем крыльев, кто причудливым зигзагом хвоста, кто словом, мерно тающим в воздухе. -Теперь пора, - сказал джинн, когда все зверушки исчезли. – Вы готовы? -Конечно, - ответил Водяной, беря за руку Василька. Джинн возгласил – Три-четыре, Может встретимся ещё мы в этом мире – И тотчас закружилось всё, завертелось. У Василька появилось чувство, что он летит и плывёт одновременно – чувство сладкое, как варенье настоящей улитки, и забавное, как пенье креветок, чувство, которое хотелось бы продлить, но оно закончилось, - закончилось сразу и резко, и появился двор – столь знакомый двор – старый, любимый. Водяной стоял рядом, и держал Василька за руку. -Значит, всё было на самом деле? – спросил мальчик. -Конечно, - ответил водяной. – Ничего никогда не бывает понарошку. Огорчился Василёк или обрадовался? Кусок шланга, валявшийся около куста сирени, обратился в не страшную змею, и, плюнув – но не презрительно вовсе – водою – отполз, чтобы не мешать приятелям. -О, а я и не знал, что он – змея. Он давно … лежит – Василёк хотел сказать «валяется» - тут. -Конечно, он змея. Но не страшная – никого никогда не ужалит, и понимает толк в сказках. -А бывает такие змеи? -Бывают. Хотя и редко. Прощаться надо было, но не хотелось совсем, не хотелось. -Не переживай, Василёк, - сказал Водяной. – Мы ещё встретимся. -Точно? – спросил чуть расстроенный мальчишка, понимая, что о бывшем с ним никому нельзя рассказать – ни маме, ни папе. -Обещаю! – улыбнулся Водяной. Он стал уменьшаться, потом вдруг вырос, стал струистым, окутался аурой, сверкнувшей синевою, и – превратился в маленькую, перламутровую капельку. Василёк подставил ладонь, и капелька упала на неё, блеснула и испарилась. А Василёк пошёл домой.
2 Василёк сидел у окна, и учил таблицу умножения. Цифры глядели на него строго, и он подумал, что если предложить им поиграть, они – чего доброго – могут оскорбиться. Поэтому он прилежно запоминал их – вернее то, что с ними может произойти, если их умножать. Свет, струившийся в окно, был золотистым и приятно-нежным. -Не скучно? – раздалось сзади. Василёк обернулся, и увидел Водяного. Тот был маленьким, сидел на диванном валике, и весело болтал ножками. -Привет, - радостно воскликнул Василёк, вскакивая со стула. -Привет, - весело отозвался Водяной. – Подожди, не кидайся ко мне, сейчас я увеличусь, и мы поздороваемся нормально. Он поджал ножки, изогнулся причудливо, и, спрыгнув с валика, стал нормальным – ну, то есть почти с Василька. Они пожали друг другу руки. -А разве ты можешь появляться не из воды? – поинтересовался Василёк. -Я могу появляться откуда угодно, - ответил Водяной. – К тому же, - добавил он, - вода дружит с воздухом, как мы с тобою. Водяной подошёл к столу и глянул в учебник. -А, таблица умноженья, - протянул он. -Она такая строгая, - пожаловался Василёк. – Частично запоминается, а частично нет. -Конечно, строгая, - сообщил Водяной. – Ведь ей же нельзя изменяться. А быть всё время одинаковой – скучища. Вот наша таблица умножения, для Водяных – та веселее гораздо. -А есть и такая? – недоумённо спросил Василёк. -Ага, - отозвался Водяной, сунул руку в карман и вытащил маленькую тетрадку. Тетрадка тотчас раскрылась, и цифры запели мелодично… Мы цифры милых Водяных, Понятны мы для них одних. Мы помогаем им в воде, На суше и вообще везде. Мы любим наших Водяных. И нам не надобно других. Другой – уже не Водяной, Не понимает нас другой. -А можно мне посмотреть? – спросил Василёк. -Конечно, - ответил Водяной. – Только ты едва ли уследишь за ними. И действительно – цифры в этой таблице перемигивались, менялись местами, надували крохотные воздушные шары, и плескались в маленьком бассейне. -Надо ж, - восхитился Василёк, стараясь поймать взглядом шуструю пятёрку. -Но-но, - сказала пятёрка, - я же не бабочка, чтоб меня ловить. Она бодро плюхнулась в бассейн, подняв фонтанчик крохотных брызг. -Какой интересный бассейн! – воскликнул Василёк. – И как это всё умещается в твоей тетрадке? -Но это же специальная тетрадка Водяного, - сказал Водяной. – Она и рассчитана именно на умещенье многого. -А чего конкретно? -О, чего захочешь! Тройка, покачивая дужками, выскочила из крохотной, бликующей воды, и сбросила маленькую медузу на круглую голову девятки. Та фыркнула в ответ, и отправила медузу дальше – по эстафете. -Точно – по эстафете, - сказал Водяной. – Медузы любят эстафеты. Шестёрка и восьмёрка плыли наперегонки. -Ну, - предложил Водяной. – Не хочешь ли нырнуть в тетрадку Водяного? -А можно? – недоумённо спросил Василёк. -А почему нет? Что нам может помещать? Он положил тетрадку на пол, и она, сверкнув синим, плоско приникла к шашечкам паркета. Картинки в ней замерцали как-то особенно ярко, и Водяной, взяв Василька за руку, спросил: -Готов? -Ага, - храбро отозвался тот. -Тогда на счёт «три-четыре» прыгаем. Василёк сосредоточился. -Три-четыре, - произнёс Водяной. И они прыгнули. Лёгкая – будто весенняя синева – поплыла, покачиваясь, вокруг, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Плавные медузы торжественно текли мимо, и цифры кидались в них крохотными шариками – перламутровыми и сиреневыми. -А где они берут их? – спросил Василёк. Он вспомнил, как дышал под водой, когда они посещали креветок, и сейчас, легко представив, что вода – это воздух, просто воспользовался предыдущим опытом. -Они делают их из пузырьков, - ответил Водяной, отпустив руку приятеля, поскольку понял, что тот уже достаточно ориентируется в здешнем пространстве. -А ты так умеешь? – поинтересовался Василёк. -И ты тоже. -Я? – удивился мальчик. -Конечно. Просто пока не знаешь об этом. -А когда узнаю? -Уже узнал. Ну, лови пузырёк. Как раз один, некрупный, проплывал мимо, и Василёк ловко схватил его. -А теперь? -Дунь на него, и всё. Василёк дунул. Отливая сиреневым, пузырёк тотчас затвердел, и мальчик почувствовал, как в ладони лежит очень приятный, тёплый шарик – причём уже перламутровый. -Спасибо, - издал тонкую благодарность тот. -Не за что, - ответил Василёк. И всё-таки поинтересовался – А за что вы меня благодарите? -Ну как… - ответил шарик, - мне же скучно всё время быть пузырьком. Хочется разнообразия. А сам я шариком стать не могу. Теперь кинь меня… хотя бы в ту медузу. -А в тройку можно? – полюбопытствовал Василёк. -Да хоть в девятку, - ответил шарик. – Главное кинуть. И Василёк кинул. Шарик, вычертив светящийся зигзаг, ловко залетел в полудужье тройки, она слегка обхватила его, и дальше уже они поплыли вместе. -Вот так, - сказал Водяной. – Я же говорил, что ничего сложного в превращении пузырька в шарик нет. Вода расступилась, разошлась, мерцая краями, и они плавно опустились на небольшую зелёную поляну. Тетрадка Водяного сложилась и спланировала к нему в карман. Василёк потопал ногами, убеждаясь, что под ними самая натуральная, покрытая травою почва. -Почва, - тихо сказал он. Но уже не удивлённо. -Что ты говоришь, - переспросил Водяной, - почта? -Да нет, - пояснил Василёк. – Я говорю – почва. -Конечно, она всегда появляется, когда кончается вода. -Но в данном случае вода вроде и не кончилась, - сказал Василёк, показывая на небольшой пруд. -Да, мы воду прошли насквозь, но кончилась она в том смысле, в каком я убрал тетрадку в карман. А это, - Водяной кивнул головой в сторону пруда. – Начало новой воды. Они подошли поближе к пруду. Он переливался жёлтыми и зелёными огнями. -Так-так, - сказал водяной. – Огни жёлтые и зелёные – значит домик Тюни неподалёку. -Чей домик? -Тюни, - объяснил Водяной. И добавил – Пожалуй, стоит навестить её. -А она не обидится? – неожиданно спросил Василёк, следуя рядом с Водяным. Они огибали пруд. -Тюня-то? А на что ей обижаться? -И вправду… Лёгкие зигзаги обозначились в траве. Один двигался за другим, другой за третьим, и все вместе они образовывали весьма занятную колонну движущихся зигзагов. -Надо ж, - сказал Василёк. – Я всегда считал, что зигзаг – это нечто, рисуемое ручкой или карандашом. -Это особый вид зигзагов, - пояснил Водяной. – Движущиеся зигзаги. Они ползут только в известном им направлении. И никогда не взлетают, в отличие от овалов. Чуть подальше из травы поднялись два крупных овала. Медленно и плавно поплыли они по воздуху, уменьшаясь в размерах, пока вовсе не исчезли. Зигзаги остановились и подняли остренькие мордочки. -Бедные. - Пожалел Василёк. – Им тоже хочется летать. -Нет-нет, - успокоил его Водяной. – Они вполне довольны своей – зигзаговой – участью. -Да? – усомнился Василёк. – А можно их спросить об этом. -Можно. Только они не ответят. -Почему? -Просто они не любят разговаривать. Их дело ползать. Но ты поверь мне, я знаю, они вполне довольны своей жизнью. -А где же Тюня, - спросил Василёк, вспомнив цель их пути. -Вот её домик, - сказал Водяной, указывая на длинную трубу, растущую прямо из земли. Вернее, из травы, ибо трава была здесь повсюду. Труба отливала стальной белизной, но белизной тёплой, ласковой, хотелось погладить глянцевитый бок. -А именно это и нужно сделать, - молвил водяной, демонстрируя умение читать мысли, которые и вовсе не касаются водных существ. – Иначе мы не попадём к Тюне. Василёк погладил бок трубы, и она довольно замурчала в ответ, как кошка. -Вот видишь, - сказал Водяной. – Оказывается, Тюня ждёт нас. В боку трубы образовалась вполне уютная дверь, а за нею показалась лесенка – небольшая, ведущая вниз. Приятели спустились. Тюня – сама похожая на небольшую трубу и вся покрытая нежной, коричневой шёрсткой – сидела в трубообразном кресле. -Здравствуй, Тюня, - сказал Водяной. -Привет, Водяной, - ответила Тюня. – Кто это с тобой? -Это мой друг – Василёк, ответствовал Водяной, а Василёк сказал Тюне – Здравствуйте. Он ещё не встречал ни одной Тюни, поэтому не знал, как к ней следует обращаться – на ты, или на вы. -Присаживайтесь, - предложила Тюня. Было в комнатке ещё несколько кресел, тоже довольно вытянутых, и приятели присели. Вообще комнатка была несколько вытянута вверх, какой и должна была быть, поскольку помещалась в недрах трубы, и вся мебель – то есть стол, два шкафа и кресла имели несколько трубообразный характер. -Может быть, ты покажешь свою мордочку? – спросил Водяной. Василёк поинтересовался тихо: Почему ты не сказал лицо? Из коричневой шёрстки проступила мордочка – милая и забавная, напоминавшая хомячковую. -У Тюнь не бывает лица, - сказала Тюня. – У них мордочки. -А много вас вообще – Тюнь? – спросил Василёк. -Пока мне известна одна – я сама. Но раз я есть – то должны быть и другие. -Но, если вы их никогда не видели, откуда же вы знаете, что у них не бывает лиц? -Я сужу по себе, - здраво ответила Тюня. – То, что у меня есть, обозначается, как мордочка. Значит, если есть и другие Тюни – у них тоже будут не лица, а мордочки. Тюня зажмурилась и чихнула. -Будьте здоровы. -А я всегда здорова, - сказала Тюня. И чихнула ещё раз. -Почему же тогда вы чихаете. -А я не чихаю, я издаю привычный Тюнин звук. -Очень похоже на чиханье, - сказал Василёк. -Возможно, - заметила Тюня, - в мире, из которого ты пришёл, это и называется чиханьем, а тут, у меня – это Тюнин звук. Ты же уже понял, что миры отличаются разным содержательным наполненьем. -Чем ты занималась в последнее время, дорогая Тюня? – спросил Водяной. -Тем же, чем и всегда, - ответила Тюня. – Сосредоточенно размышляла о мумриках. -А кто это? – осторожно, чтобы не попасть впросак, спросил Василёк. -Я и сама не знаю, - ответила Тюня. – Именно поэтому размышления о них требуют особой сосредоточенности. -Но зачем размышлять о них? – не понял Василёк. -Ну, во-первых, должна же я что-то делать. А во-вторых, именно потому, что я не знаю, кто такие мумрики, размышления мои носят абстрактный характер, то есть могут привести к интересным результатам. Из шкафа раздался звук – глуховатый, поскрипывающий. -По-моему, - предположил Василёк, - кто-то хочет выбраться на волю. -И не в первый раз уже, - сказала Тюня. – Шкаф периодически издаёт этот звук, но никто не выходит. -А нельзя ли открыть и посмотреть. -Нельзя, - сказала Тюня и вздохнула. -Почему? -Но ты же видишь – Тюня трубообразная и пушистая,но у неё нет ни рук, ни ног. – Объяснил Водяной. -Так давай мы с тобой, - предложил Василёк Водяному – откроем шкаф. -Это мысль. А, Тюня? Ты не хочешь, чтобы мы открыли шкаф? -Попробуйте. Может быть, там таится нечто интересное. Василёк и Водяной подошли к шкафу. Это был довольно большой, тёмный предмет, и показалось, что сделан он из могучих древесных корней. Василёк взялся за левую ручку, а Водяной за правую. -Ну, на счёт – три-четыре, - сказал Водяной. И они распахнули створки. Пушистая горка съехала вниз, и уютно устроилась на полу. -Ах, я так и знала, - воскликнула Тюня. – Вот он – мымрик. Ну, наконец-то я вижу тебя. Мымрик был желтоватого окраса, не крупнее маленькой собачки, и мордочка, подобная Тюниной, проступила у него на спине. -Здравствуй, Тюня, - сказал он. – Вот мы и встретились. Я рад. -А уж как я-то рада! – воскликнула Тюня. -Видишь, Василёк, - сказал Водяной, - к чему приводят порой упорные размышления. Тот, о ком размышляешь, может появиться в реальности. -Если это – Тюнина реальность, - сказал Василёк, закрывая свою створку шкафа. А Водяной закрыл свою. Мымрик приподнялся немного, встряхнулся, и быстро-быстро перебирая мохнатыми лапками, двинулся к Тюне. -Уважаемая Тюня, - спросил Василёк. – А как же вы, если у вас нет рук и ног, двигаетесь? -Тюням не положено двигаться, - ответила Тюня. – Им положено сидеть и размышлять. Мымрик взобрался на Тюнино кресло, и она слегка подвинулась, освобождая ему местечко. -Вот так. Вместе нам будет хорошо, - подытожила Тюня. Мымрик засопел, и, показалось, задремал. -Но… - снова – весьма осторожно полюбопытствовал Василёк, - чем же вы питаетесь? -Я питаюсь воздухом, - ответила Тюня. – Воздухом, который просачивается сквозь мою трубу-домик. Поэтому, друзья мои, хоть я вам очень признательна за мымрика, я не могу угостить вас. -И не надо, - сказал Василёк. – Один наш знакомый джинн говорит, что самое важное – помогать другим, а вовсе не угощаться. Так, что с нас довольно появления мымрика. -Ах, какой умный джинн, - восхитилась Тюня. – Впрочем, так и должно быть. Джинны не бывают глупыми. Водяной и Василёк одновременно поднялись с кресел. -Дорогая, Тюня, - нам пора. – Сказал Водяной. -Да, теперь, когда у вас есть мымрик, вы будете совершенно счастливы. -Спасибо, - сказала Тюня. – Это вы верно заметили. И если бы мымрик не заснул, думаю, он тоже сказал бы вам – до свиданья. Но, так как он спит, я скажу два раза – за себя и за него. И она сказала. Друзья ответили, и пошли к лесенке. Поднявшись по ней, Василёк погладил изнаночную сторону трубы, и они выбрались на зелёную поляну. -Вот так и строится жизнь, - философически заметил Водяной. – Мы помогли Тюне, а кто-нибудь потом поможет нам. На краешке пруда сидели две лягушки. Они распевали песенку, широко открывая рты: Мы лягушки, мы лягушки, Мы весёлые подружки. Любим делать мы прыг-скок, Прыг – на Юг, скок – на Восток. Ну а если встретим клевер, Это, значит, будет Север. А до Запада скакать Неохота нам опять. Прыг-скок, прыг-скок. Вот он Запад, вот Восток… Одна из лягушек подскочила и бодренько шлёпнулась в воду. Над водой раздалось недовольно: -Вечно эти лягушки… Никогда не могут сидеть спокойно. -Кто это? – удивился василёк -Как кто? – ответил Водяной. – Пруд, конечно. -Да? Никогда не доводилось купаться в разговаривающем пруду. -А я не для купанья, - сказал пруд. -А для чего тогда? -Я для покоя. А эти лягушки-подружки вечно прыгают в меня. Какой уж тут покой! Лягушка, прыгнувшая в воду, высунула мордочку, и поинтересовалась у друзей: -Не знаете ли который час? -Увы, - развёл руками Водяной. – Это нам неизвестно. -А почему вас интересует время? – спросил Василёк. -Потому, что нам надо петь по часам. Лягушка выбралась из воды, и уместилась рядом с подружкой. -Если мы переборщим с нашим пеньем – пруд вообще возмутиться. -Да уж, - сказал пруд. – Я бы предпочёл вовсе обойтись без вашего пенья, но раз уж вы тут живёте ничего не поделаешь. И он мелодично покачал небольшими волнами. -Послушайте. – Сказал Василёк, обращаясь к лягушкам. – Если вас так интересует время, не стоит ли завести часы. -Мы бы завели, - ответила одна из лягушек, - но у нас их нет. -А если тщательно поискать? – предложил Василёк. – Часы должны быть где-нибудь в округе. -Мы искали, - сказала вторая лягушка. – Искали внутри пруда, и по берегам его. Даже допрыгивали до домика-трубы Тюни, но часов нигде не оказалось. -Да, часы тут найти не просто, - посочувствовал лягушкам Водяной. -Однако, - сказал Василёк, - если у вас нет часов, как же вы можете петь по ним? -А мы чувствуем, - отвечали лягушки хором, - когда можно, когда нельзя. -Тогда, - логично предположил Водяной, - может быть, вам вовсе не нужны часы? -Может, - сказала одна из лягушек. – Но с часами всё же надёжнее. -Не поискать ли нам, - наклоняясь к Водяному, предложил Василёк, – вдруг получится? -Пожалуй, - согласился тот. Для начала они обошли пруд. Часов нигде не было. Попадались мелкие камешки, ракушки, отливавшие перламутром, всякая всячина, но никаких часов – ни ручных, ни настенных – им не встретилось вовсе. Пруд мерцал золотисто. Лягушки молча глядели в него. -Тогда, поищем в лесу, - предложил Водяной. – В лесу чего только нет. -Но где же лес? – спросил Василёк. -А мы поступим по методу Тюни – представим лес, он и возникнет. Давай, зажмуривайся, и представляй – тщательно и точно. На счёт три. Водяной скомандовал, Василёк зажмурился, представляя лес, могучую сумму деревьев, тропки между них, замшелые валуны, красивые поляны… -Всё, - услышал он голос Водяного, - можно открывать глаза. Лес действительно сиял, переливался зелёными и золотистыми оттенками, и приятели двинулись к нему – что ещё им оставалось делать? Они вошли под живую лиственную арку, и она заиграла лучами листьев, приветствуя их. Тропинки вежливо открывались, точно указывая куда идти. -Но, - сказал Василёк, - часы же не растут на деревьях. -А почему бы им не расти? – ответил Водяной. – Это же не простой лес. Они вышли на маленькую поляну, где солнечные зайчики играли в чехарду. -Привет, ребятки, - сказал Водяной. – Не встречались ли вам часы? Зайчики остановились, и старший поглядел на Водяного. -Идите туда, - он махнул лучиком – в гущу. Там они встречаются иногда. -Спасибо, - сказал Василёк, и они пошли. Валуны оказались на прежнем месте – то есть там, где их и представлял Василёк. Мох был красив, бархатист, и в нём барахтались разные забавные жучки и козявки. -Ой, - раздался писк, и Василёк вздрогнул. -Кто это? -Это я – козявка, - сказала козявка. – А вы, как мы думаем, за часами, да? -Ага, - ответил ей Василёк. -Вообще-то меня зовут малявка. Но многие находят такое имя обидным, поэтому я обычно представляюсь козявкой. Идите по тропке, что начинается за нашими валунами. Думается, часы уже выросли. Вы их увидите. На пятом – если считать от валунов – дереве, на нижней ветке росли весьма приличные – если иметь в виду их объёмы – часы. -Итак,- резюмировал Водяной, - мы у цели. Но вот вопрос – как их снять? -Нет ничего проще, - сказали часы, разрешая недоумение друзей. – Мы уже спелые часы. Отойдите немножко, и сейчас мы сорвёмся вниз. -А вы не разобьётесь? – испугался Василёк. -Часы никогда не бьются, - ответили часы. – Иногда они только спешат. Приятели отошли, давая часам возможность спокойно спуститься вниз. Совсем спокойно не получилось – был небольшой шум, но всё в целом прошло хорошо. В прямоугольном деревянном чехле, с милым хвостиком сзади часы стояли на тропинке, и приветствовали друзей ходом своих стрелок. -Чудесно. – Сказал Водяной. – Теперь – если вы не против – мы отнесём вас лягушкам. -А зачем нас нести? – удивились часы. – Мы можем идти сами. Они чуть приподнялись, и Василёк увидел их ножки – маленькие и аккуратные. Пошли. Часы бежали впереди, весело покручивая закорючкой хвостика. Как только вышли из леса – он пропал. -Ничего удивительного, - заметил Водяной. – Это же воображаемый лес. Лягушки молча смотрелись в пруд. -А вот и мы, - сказал Василёк. – Мы вам принесли, вернее, привели часы. Часы сели на край бережка, прямо перед лягушками, и те, обрадовано уставились на циферблат. -Вот спасибо, - сказали лягушки хором, - теперь мы точно будем знать, когда стоит петь, а когда – помолчать. И запели: Мы с часами, мы с часами, Веселее будет нам, Будем петь мы по часам – Так удобней, знаем сами. Чтоб не беспокоить пруд, Будем петь мы по часам. Опа-ри-ру-ри-ру-рам, Петь – такой весёлый труд. - Чудесно, - сказал Водяной. И Васильку как-то сразу ясно стало, что пора возвращаться домой. - Но… как же мы вернёмся? Без джинна. - О, на этот раз он нам не понадобиться. Ведь у меня есть тетрадка. Водяной вытащил из кармана свою тетрадку, и как раньше на полу, разложил её прямо на траве. - Прощайте, прощайте, - прокричали лягушки. - До свиданья, - вежливо сказали часы. - Рад был познакомиться, - вежливо промолвил пруд. Крохотный бассейн возник на тетрадном листе – крохотный, но абсолютно настоящий – было видно и слышно, как в нём живёт и плещется вода. Водяной взял Василька за руку, поинтересовался готов ли тот, и, получив удовлетворительный ответ, бросил – Ныряем. И они нырнули. Медузы вновь проплывали мимо них, плавные и торжественные, и цифры резвились вокруг, подтверждая собственные правила. Путь был недолог – друзья, сухие и лёгкие, вынырнули в комнате Василька, а тетрадка лежала на полу. Водяной нагнулся, поднял её и спрятал в карман. -Вот так, - сказал он улыбаясь. -Что ж, - произнёс Василёк с надеждой – до будущих встреч? -Непременно, - пообещал Водяной, и, как в прошлый раз, когда они прощались, обратился в перламутровую капельку, которая испарилась с ладони Василька.
3 -А этот мотоцикл, - сказал Василёк, - всегда привязан, я никогда не видел, чтобы кто-нибудь на нём ездил. Хоть куда. На этот раз он сам предложил прогулку – обычную прогулку, без чудес, по близлежащим улицам. -Без чудес нельзя, - сказал Водяной. И пояснил, - скучно. Василёк согласился. Но вышли они из дома самым обычным образом – через дверь, спустившись предварительно на лифте. И вот, когда проходили двор, мальчик показал на мотоцикл. Вид у того был достаточно грустный. -Опля, - сказал Водяной, и с пальцев его брызнула сумма капель. Широкий глаз мотоцикла открылся, и цепочка, приковавшая его к парапету, спала. -Теперь ты можешь путешествовать сам, - сказал ему Водяной. -Занятно, - ответил мотоцикл. – Но я боюсь, - он моргнул круглым глазом, что другие машины… и мотоциклы будут недовольны, если увидят меня одного, без седока. -А ты придумай себе седока, - посоветовал Водяной. – Если твой пропал. -А мой не пропал, - ответил мотоцикл. – Уехал куда-то. Без меня. -Всё же скучно, наверно, всё время быть прикованным к одному месту, - предположил мальчик. – И глаз у тебя был заплаканный. -Скорее запылённый. – Сказал мотоцикл. – Ну, спасибо, в общем. Немножко, пожалуй, прокачусь. -Не волнуйся, напутствовал его Водяной, - я сделаю так, что тебя никто не увидит. Он отъехал на несколько метров, но тотчас вернулся. -А как мне привязаться опять? – спросил, - когда накатаюсь? -Ты фыркни вот так, - объяснил Водяной. – Он сложил губы дудочкой и фыркнул определённым образом. -А вдруг не получится? – предположил мотоцикл. – Непременно получится, - сказал Водяной. – Я запрограммировал это, брызгаясь волшебными каплями. -Тогда хорошо, - ответил мотоцикл. – Привет. И он укатил в соседний двор. -Вернётся? – спросил Василёк. -Конечно, - ответил Водяной. - Мотоциклы – они верные. И пошли дальше. Мир вокруг был обычным миром – конкретным, тяжёлым, с изобилием деталей. -А они тебе все знакомы? – спросил Василёк. -Детали-то? Конечно. Всюду, всегда одинаковые. -Тогда тебе, наверно, неинтересен этот двор, эта улица… -Почему же? Просто их надо немного подсветить. -А как? -Очень просто. Они подошли к большому, седоватому тополю, и Водяной предложил Васильку взять его за руку, что тот и сделал. Тотчас же они – даже, как показалось мальчику без движенья, -очутились внутри ствола, и потекли, помчались вверх, неуёмно, мощно. Соки дерева мелькали вокруг, цвели сладкой массой, и становилось весело, легко и свободно. Василёк и Водяной выпорхнули, будто птички, на верхушку кроны, и, оба маленькие, обнаружили себя в серединке листа. -Вот это я называю подсветить мир, - сказал Водяной. – Согласись, без подсветки он достаточно беден. Ворона опустилась на ветку, и листок слегка вздрогнул, а друзья вздрогнули с ним. -Привет, ворона, - сказал Водяной. -Карр, - ответила ворона. -Неужели она нас не поймёт? – удивился Василёк. -Почему не пойму? Пойму, - ответила ворона. – Только не знаю, понравится ли вам мой грай. -Мне нравился всегда – сказал Василёк. – Мне чудилось, что это маленькие такие шарики падают, и хотелось их поймать. -Надо ж, - отвечала польщённая ворона, - ты первый мальчик, кто оценил мой грай так интересно. И ворона издала цепочку карров, протянувшихся в воздухе. -А эти уже похожи на проволочные штучки. -Да, пожалуй, - согласился Водяной. -Всё же спасибо, - сказала ворона. – Интереснее граять для кого-то, чем просто так. Она взмахнула крыльями и улетела. Ветка слегка покачнулась, покачнулся и листок, и друзья вместе с ним. -А как мы назад? Также? – спросил Василёк. -Зачем также? Давай разнообразить пути. Он взял мальчика за руку, и они спрыгнули вниз, и, точно два шарика грая полетели к земле, полетели, а когда коснулись асфальта, стали обычными. -Интересно, - а никто не видит, что происходит с нами? -Никто. Зачем же, чтобы кто-нибудь видел это? Мимо проехал мотоцикл. То, что он едет один не удивляло ни людей, идущих по своим делам, ни водителей машин. Мотоцикл был очень аккуратным, и не нарушал никаких правил. Заметив друзей, он посигналил им – опять же так, что слышали это только они. -Вот видишь, - сказал Водяной, - никто же не замечает необычный мотоцикл. Так и наши превращенья незаметны для других. -А куда он сейчас? – спросил мальчик. -Возвращается на место, - отозвался Водяной. – Накатался. Они свернули во двор, обогнули песочницу, возле которой сидела собака, и, поздоровавшись с нею, остановились на минутку. -Ты не потерялась? - обеспокоился Василёк, зная, что собака поймёт его. -Нет-нет, - ответила та. – Сейчас выйдет хозяин. -Не будем задерживаться, - сказал Водяной, и они вышли через двор на улицу. -Много машин, - недовольно заметил Водяной. – Перелетим? Уже не спрашивая, что делать Василёк ухватился за лапку Водяного и они в один момент оказались на другой стороне улицы. Момент был всего лишь один – но мальчик успел заметить, как из его одинокой сердцевинки видны крыши едущих машин, быстрые такие, как занятные оригинальные насекомые… -Они в каком-то смысле и есть насекомые, - заметил Водяной. – Ибо всё похожее отчасти оно и есть. Но, вероятно, только отчасти, подумал мальчик, потому что со стороны машины были вполне обычны, и совсем не напоминали никаких насекомых. -Зато я – вылитое насекомое, - писк донёсся из травы, и мальчик нагнулся, пытаясь разглядеть, кто это. -А это я – козявка. То есть вообще-то малявка, но многим не нравится это названье. Я помогла вам пройти к часам, растущим на дереве. -А-а-а, - протянул мальчик, - я помню вас. Или тебя, - тут же поправился он. -Это всё равно. Таким козявкам-малявка, как я, совершенно всё равно, как к ним обращаются. Лишь бы не раздавили. -А зачем ты выползла в этот мир? – спросил Водяной. -Так уж получилось, - вздохнула козявка. – Вынесло как-то. Я сама не хотела. -А можно тебя взять? – спросил Василёк. -Её не только нужно взять, - сказал Водяной, - но и переправить обратно, в её мир. -А ты сумеешь? - спросил мальчик. -Конечно, - ответил Водяной. Нагнувшись, он бережно взял козявку, причём она заиграла синевато-красными оттенками, и также бережно убрал в карман. -Спасибо, - раздался оттуда писк. -А тетрадки твоей там нет сегодня? -Нет, сегодня она ни к чему. Мы же гуляем по городу. -И куда мы направимся теперь? -О, куда хочешь. Можно даже домой. -Ко мне? – уточнил мальчик. -Ну да. Ибо мой дом всюду, где вода. И ты неоднократно бывал в его частях. -Не знаю, - ответил Василёк несколько растерянно. – Надо подумать. -Давай присядем и подумаем, - предложил Водяной. -Давай, - согласился Василёк и направился к скамейке. -Что ты,- удержал его Водяной. – Зачем же садиться на скамейку, если есть волшебный камень. -Есть? – недоумённо спросил Василёк. – Где же он? -А вот, - щёлкнул пальцами Водяной, и неподалёку от скамейки действительно возник причудливый, с двумя сиденьями камень. – Садись, - сказал Водяной, и подал пример. Сидеть оказалось вполне удобно. -А другие его не видят? -Нет, конечно, - ответил Водяной. -Ой! – воскликнул Василёк. -Что такое? – обеспокоился и Водяной. -А ты не задавил козявку? -Ах, это, - рассмеялся Водяной. – Нет, не беспокойся. Такие малявки, которые по сути козявки, обладают одним замечательным качеством – незадавимостью. С ними ничего никогда не происходит. Такова их особенность. К тому же, козявка по каналам моего кармана уже вернулась к себе домой. -Как это? -Очень просто. В моих карманах расположены каналы связи с разными мирами. -Ох ты, - восхитился Василёк. – Тогда зачем же возвращаться домой. Давай отправимся куда-то! -Давай. Куда бы ты хотел? -А если… - мечтательно протянул Василёк, - отправиться в страну динозавров? -А что, это мысль. Только мы отправимся в страну добрых динозавров. -А как? -Увидишь. Ну, встали. И они встали. Камень, слегка померцав, растаял в воздухе, чего, естественно, никто не заметил. -Теперь, - сказал Водяной, - ты станешь маленьким и окажешься у меня на ладони. – Он бормотнул что-то, и Василёк обнаружил себя на уютной и мягкой ладони Водяного. – И - сказал тот, - я прячу тебя в карман и присоединяюсь к тебе. Василёк зажмурился, но подумав, что Водяной не говорил ему об этом, открыл глаза. В приятной темноте нечто засвистело, зашуршало, и он понёсся куда-то, чувствуя, что рядом несётся и Водяной. Полёт был быстрым, и закончился приятным приземленьем на поляне. Сложно было описать, как Водяной вынырнул из собственного кармана, но Василька он извлёк оттуда совершенно легко, и тут же превратил его в нормального мальчишку. -Во, смотри, - сказал Водяной. Огромные деревья росли тут, и силуэты далёких гор мерцали синевато, окружённые золотистой дымкой. Травы были высокими, они переходили в папоротники, а те – в хвощи и плауны, густые, но не цеплявшие никого, нет-нет. Гномик, держась за стебель, глядел в небо. -Красиво как, - молвил он, - птеродактили летают. -Он похож на гномика одиночества, - сказал Василёк Водяному. -Ничего удивительного, - ответил тот. – Все гномики похожи. Как, впрочем, и козявки. -Уважаемый гномик, - обратился к маленькому Василёк. – А где вы видите птеродактилей? -Да вот же они, - отозвался гномик. И действительно – большие зигзаги обозначились в небе. Они перемещались легко, хотя порою напоминали чаек, высматривающих добычу. Снижаясь над поляной, они становились отчётливей, видно было, какие у них большие, мягкие, кожистые крылья, и добрые улыбки. -Откуда же у них добрые улыбки? – недоумевая, спросил Василёк. – Я думал они хищники. -А у нас нет хищников, - ответил крупный птеродактиль, спланировав на поляну. Два других, приветственно помахав крыльями, полетели дальше. Гномик, поздоровавшись с могучим ящером, юркнул в норку. -Привет, Водяной. – Сказал птеродактиль. – Ты привёл к нам друга? -Привет, птеродактиль, - ответил Водяной. – Ага. Это Василёк. Тот тоже поздоровался. -Так почему же у вас нет хищников? – спросил он. -Когда-то давно они были, - объяснил птеродактиль. – Но, постепенно, устыдились – того, что причиняют боль другим. А как ты знаешь – никого никогда нельзя обижать. Мы все добрели – не сразу, конечно, много потребовалось лет, но вот наконец, развили в себе доброту настолько, что смогли питаться солнечным светом. У нас никто никого не ест. -Вот бы людям так! – восхищённо воскликнул Василёк. -Подожди, - ответил птеродактиль. – Вы тоже к этому придёте. Только не сразу. -Ну, мне пора, - резюмировал он, плавно снялся с поляны – помахал крыльями: и разминочно и прощально – и улетел, превращаясь в точку. А потом и вовсе исчез. Точка померцала на ладони у Водяного – точно крошечный глазок, в котором был виден полёт птеродактиля – и пропала. -Отправимся дальше? - предложил Водяной. -А не слетать ли нам в Японию? – предложил Водяной. – К драконам? Разумеется, мальчик согласился – да не просто согласился, а с восторгом. Был проделан тот же путь – через волшебный карман Водяного – и вот: -Ух ты, как здорово, - восхитился Василёк, выпрыгивая из кармана Водяного. - Значит мы в Японии? Вот так, - сказал Водяной. – Хорошо полетали. Ну, до будущих встреч?
4 Василёк сидел за столом и игрался с пружинкой, думая про обстоятельства. Пружинка сжималась, забавно вырывалась из рук, подскакивала, и он снова ловил её, снова сжимал и всё повторялось. -Интересно, - стал рассуждать мальчик вслух, - обстоятельства – какие они? Круглые? Пушистые? Хорошо если бы они были пушистыми, тогда… Пружинка снова вырвалась из пальцев, крутанулась в воздухе, превратилась в синий фонтанчик брызг, и перед ним возник Водяной. -Привет, - сказал он, протягивая лапку. -О, здорово, что ты появился, - воскликнул мальчик, пожимая её. – Значит, всё же обстоятельства бывают пушистыми! -Конечно, - ответил Водяной, плюхаясь на диванный валик. – Обстоятельства бывают всякими. Большинство считает их скучными и больно деловыми, а они бывают весёлыми, игривыми… -А нельзя ли познакомиться хоть с одним игривым обстоятельством? – попросил мальчик. -Пожалуйста, - ответил Водяной. – Как раз одно такое завалялось у меня в кармане. -Мне кажется, - сказал Василёк, - игривое обстоятельство не может заваляться. -Может, ещё как может. Водяной сунул руку в карман, и вытащил оттуда нечто, сверкнувшее тускло. Потом это нечто расправилось, блеснуло сталью, но тут же – подумав, что сталь это больно строго – сверкнуло золотисто, и, скатившись с лапки Водяного, помчалось по полу, как маленькая собачка. Оно весело насвистывало при этом – Мол-де плохие обстоятельства! Не верьте, это надувательство! Все мы хорошие, игривы, Вы будьте только терпеливы, Добры к другим, и веселы, Не верьте в тёмные углы, А верьте радостному свету – И верой жизнь украсьте эту! Обстоятельство кувыркалось, прыгало через себя, перебирало тонкими лапками, будто стремясь зацепиться за что-то, и наконец, вывалилось в окошко. -Не разобьётся? – испуганно подскочил Василёк. -Нет-нет, не бойся, - ответил Водяной. – Обстоятельства никогда не разбиваются. -Ну, хорошо, - заметил мальчик. – Теперь я знаю, какими они бывают. -А знаешь ли, что мы предпримем с тобой, - лукаво прищурившись, спросил Водяной. -Не-а, - протянул мальчик. -Мы совершим воздушное путешествие. Как тебе предложенье? -Замечательное, по-моему, - отозвался мальчик. – А для воздушного путешествия нужно что-нибудь особенное? -Ничего особенно. Нужны – ты и я. А раз мы на месте – путешествие состоится. Он схватил Василька за руку, они подбежали к окну, и… полетели… Да, да, полетели. Вы думаете это невозможно? Отнюдь. Сильное желание позволяет людям летать, - не как птицам, понятно, ибо у людей нет крыльев, - летать своеобычно, но достаточно легко. Сначала мальчик держался за лапку Водяного, и тот будто влёк его вперед и вперёд, потом он сказал: Теперь ты уже освоился, просто делай движенья, как будто плывёшь. А после, когда освоишься совсем, и движений делать не надо будет – воздух сам понесёт. И точно – сначала Василёк грёб – как будто брассом, не забывая посматривать вниз, где разворачивалась панорама крыш, и переулки казались ущельями, а потом воздух понёс его сам, держа своими дружественными потоками. Вороны пролетали мимо. Одна замедлила лёт, и поздоровалась. Друзья ответили ей на приветствие. -А что же, вы не помните меня? Я та ворона, чей грай мальчик сравнил с шариками. -Конечно, конечно, я помню, - отозвался Василёк, - тем более, что мне не каждый день приходится разговаривать с воронами. -А мне – с мальчиками, - сказал ворона, и подарила ему несколько шариков грая. Они были цветными, и попали в карман Водяному. -Не беспокойся, дружок, - заметил тот, - я отдам тебе их, когда прилетим. -Ну, я дальше – по делам, - сообщила ворона, и обогнала их. -А что это там – прозрачное и плотное? - Спросил Василёк. -Это норка Вилты, - объяснил Водяной. -А разве есть существа, строящие норки в воздухе? -Существа бывают всякие, - отозвался Водяной. – Вилты только в воздух и строят норки. Норка парила, просвечивая разными цветами, будто предлагая заглянуть в неё. -Заглянем? -Если можно. Они заглянули. -Заходите, - молвила Вилта. – Вернее, залетайте. Они залетели. -А тут уютно, - заметил мальчик. -Конечно, - ответила Вилта, появляясь из воздуха. – Вилты любят уют. Она сама была прозрачная, кругленькая, под стать своей норке. -Ну, дорогая Вилта, спросил Водяной, - как поживаешь. -Чудесно, - ответила Вилта. – Всегда в полёте. И сама и домик. -А вы как? -Тоже неплохо, - отозвался Василёк. – Сегодня вот решили попутешествовать по воздуху. -Чудесное решенье, - одобрила Вилта. – Я бы рекомендовала вам осмотреть воздушную гору. -А мы к ней и тронемся сейчас. – Сказал водяной. И распрощавшись с Вилтой, они тронулись. -Милая такая Вилта. – Сказал Василёк. -Ага. Вилты всегда милые. -А их много? -Встречаются порой. -А знаешь, - продолжил мальчик, - все кого мы встречали с тобою – милые и приятные существа. -Так и должно быть, - резонно заметил Водяной. – Только такими и стоит жить – милыми и приятными. -Но ведь не все такие, - грустно произнёс Василёк. -Это временное явленье, - объяснил Водяной. – Когда-нибудь все станут такими. Птицы пролетали мимо. -Ночной порой интересней летать, - говорил Водяной, - тогда летают не только птицы, но и звёздочки. Нечто плавно, сгущенно реяло в воздухе – нечто, не связанное с землёй, прозрачное, но и плотное, слегка подрагивающее, как желе. -Я люблю желе, - сказал мальчик. -А это вот и есть – воздушная гора, - объяснил Водяной. – Она не из желе, но чем-то похожа. Подлетев поближе, они нырнули в гору, как в приятную мягкую массу. Сперва обволакивало чем-то плотным, но лёгким, а потом передвигаться стало совсем приятно. Они летели по стройным, длинным, петляющим иногда коридорам, и тени городов возникали там и тут. -По-моему я был в этом городе, - сказал мальчик. – На море, летом. С мамой и папой. -Наверняка был, - заметил Водяной. – Впрочем, даже если это и не тот город – совершенно не важно. Вон смотри появился другой. И точно – не то внизу, не то сбоку, не то сразу везде возник новый город – весь в пушистых садах, среди которых вздымались красивые зданья. -Но их можно только видеть, - сообщил Водяной. – Жить в них нельзя. Не для этого они устроены. -Построены? – переспросил мальчик. -Устроены, - пояснил Водяной. Ещё один город казался старинным, песчаным, строения в нём были ромбовидными и треугольными. Нигде, естественно, не было людей, но Водяной объяснил почему, и мальчик и не ждал их. Потом они стали скользить меж огромными стеллажами, уходящими в воздух – а где они начинались, было неясно - и Василёк понял, что они летят по гигантской библиотеке. -Здесь, наверное, все книги… -Даже больше, чем все, - заметил Водяной. – Здесь есть даже будущие книги – те, что ещё не написаны, и книги, которые вообще никогда написаны не будут. Иногда книги вздымались с мест, пролетали немного, отворялись, как двери. И страницы их мерцали разноцветными огнями. -Зависит от содержанья, - пояснил Водяной. – Если оно хорошее, цвет золотистый или синий, если не очень – красный, как воспаленье, а бывает и чёрный, увы, бывает… Но они вылетели уже из коридоров библиотеки, и теперь, хоть было совершенно светло – даже прозрачно-светло – летели меж звёздами. Тут были крупные звёзды, и звёзды, похожие на медузы, были полосатые, как осы, и тонко скрученные из чего-то, напоминавшего медную проволоку, были звёзды-корабли, и звёзды-дома… -Ты ж говорил, что их можно видеть только ночью? -Да, забыл я, забыл, - неожиданно признался Водяной. – Представляешь? Забыл, что внутри воздушной горы время течёт несколько не так… Тут обозначилось и время – мохнатый, световой поток – из которого донёсся вопрос: -Вы не устали, друзья? -Слегка, пожалуй, - ответил Василёк. -Тогда отдохните. И к ним подплыла звезда-фрегат. Друзья погрузились, на борту обнаружились мягкие скамеечки, сидеть на которых, болтая ножками в воздухе, было очень уютно. Фрегат плыл серьёзно, плавно, торжественно. -У него, наверное, сегодня день рожденья, - предположил Василёк. Уж больно плавно он двигается. -Вполне может быть, - отвечал Водяной, болтая ножками так же, как и его приятель. – У фрегатов никогда этого не узнаешь. Фрегат покачивался, и паруса его надувались без всякого ветра. -Я уже отдохнул, - сообщил Василёк. – Можно плыть дальше и без фрегата. -Тогда – вперёд, - провозгласил Водяной, и они поплыли. Выход из воздушной горы был там же, где и вход. Пара норок Вилт попались им навстречу. Вилты хлопали прозрачными глазками, но не приглашали зайти. То есть залететь. -А зачем? – сказал водяной. – Мы же видели, как живёт одна. А Вилты живут все одинаково. Василёк обернулся, желая ещё раз поглядеть на воздушную гору. Гора была на месте – прозрачная и плотная, она чуть поворачивалась, зажигаясь разными огнями, - так торжественно, будто день рожденья праздновала каждый день. Мальчик засмеялся своей фантазии, а Водяной сказал – Что ты! Это было бы невыносимо скучно – представь один бесконечный день рожденья, и ничего более. Василёк, согласился, подумав. Снова стали встречаться птицы. Знакомая ворона – очень деловито пролетела куда-то, не заметив их. -И ладно. – Сказал водяной. – Мы же здоровались уже. А шарики грая, что она подарила, у меня – в целости и сохранности. Город становился виднее, увеличивался в объёмах. -А мне не надо зажмуриваться, чтобы спланировать в окно? - спросил мальчик. -Не надо, - ответил Водяной. – Ты уже достаточно хорошо держишься в воздухе. -Странно, однако, входить в свой дом не через дверь. -Не входить, а влетать, - поправил водяной. – Через дверь влететь нельзя. -Можно, - засмеялся Василёк. – Если очень торопишься. -А-а-а, - протянул Водяной. – Но только в этом случае. Они влетели – плавно и небыстро. Водяной плюхнулся на диванный валик, и сказал – Уф. -Не устал? -Нет, совсем не устал. -Но всё равно надо отдохнуть. И впечатленья усвоить. Чтобы не- даром они были. -Ой, - спохватился Василёк. – А шарики грая? -Не переживай, - откликнулся Водяной. – Они у меня. Он сунул руку в карман и вытащил несколько блестящих шариков. На открытой его ладони они меняли цвета и переливались. -Знаешь что? – вдруг сказал Водяной. – Если они тебе не очень нужны, я уйду сегодня через них. -Да? Что ж, мне интересно будет посмотреть… и я всё равно не знал бы, что с ними делать. -Тогда – до следующего раза, дружок, - сказал Водяной. Он подбросил шарики, и они, исполнив в воздухе своеобразный пируэт, спланировали на подставленную ладонь Василька. -Опа, - произнёс Водяной, превратился в маленький фейерверк капелек, и всеми ими втянулся в шарики. На ладони мальчика они обратили в одну – перламутровую каплю – которая испарилась небыстро. Василёк вздохнул.
5 Приглашение от настоящей улитки пришло по обычному крану. Василёк открыл его, чтобы помыть руки, и вместе с водой точно вытекал уютный голос Улитки: -Милый Василёк и Водяной, была бы рада видеть вас у себя в гостях. Варенье, как всегда, готово быть таким, как вам захочется. -Я бы с радостью, - ответил Василёк. – Но не знаю, как вызвать Водяного. Он появляется, когда сочтёт нужным. -Ну-ну, - раздался знакомый голос из коридора. – Не говори так: я появляюсь, когда необходимо. -Водяной, - радостно вскричал Василёк. – Откуда ты? -На этот раз, - отвечал Водяной, потирая ручки, - я материализовался из лейки для полива цветов, что стоит на подоконнике. Василёк закрыл кран, и посмотрел на приятеля. -Значит, мы отправимся к улитке? – поинтересовался он. -О, непременно, - отвечал Водяной. - Тем более, думаю, что к ней заглянет и сом. В комнате уже Василёк спохватился: -А как же мы поплывём к улитке? На чайнике? -Нет, нет. Есть много разных способов попасть к улитке. Для начала полетим. Открой окно пошире, и бери меня за руку. Василёк так и сделал. Тотчас их тела стали полупрозрачными, лёгкими, и они плавно вылетели в окошко. Через некоторое время Водяной отпустил ладошку Василька, и мальчик, вспомнив, как он летал в прошлый раз, поплыл по воздуху легко и свободно. Вороны пролетали мимо. Их знакомая приветствовала их – на этот раз не речью, но граем. Шарики грая разлетелись в воздухе, переливаясь розово и фиолетово, но ни один не залетел в карман Водяного, и Василёк, чуть уклонившись в сторону, не смог поймать ни одного из них. Ему показалось, что из них вылупятся воронята, но нет – шарики, померцав немного, поплыли дальше весёлым хороводом. -Ты успел хотя бы кивнуть вороне? – спросил Водяной. -Успел. – Ответил мальчик. – Надеюсь, она заметила. Внизу распростёрся пруд – достаточно большой и зелёный. -Нам сюда, - сказал Водяной. – Хватай меня за руку. Василёк схватил, и они резко, подняв фонтан брызг (не замеченный, разумеется, никем) спланировали в пруд. Зелёно-серые его недра расступились, два золотистых карася испуганно шарахнулись в бок, и трава, густая и плотная, текла рядом, мерцая струисто. Коряги были видны, Василёк, вспомнив, как нужно дышать под водой, делал это спокойно, пока они не вынырнули на противоположном берегу пруда – который вообще-то оказался бережком реки. -Уф, - отфыркнулся мальчик, выскакивая прямо у домика улитка. Водяной выбрался не спеша, проводя руками по бокам, точно проверяя что-то. Оба приятеля были, естественно, сухими. Большая голова сома уютно лежала на берегу, а улитка в кресле из крупной раковины сидела перед ним. -Креветки что-то в депрессии, - рассказывал сом. – Никак не могут сочинить новую песенку. А старые им надоели. -Чем бы им помочь, - спросила Улитка. -Тут уж ничем не поможешь, - рассудительно произнёс сом. – Нужно просто ждать. Василёк кашлянул. И сом, и улитка повернули головы. -О, здравствуйте, друзья! – воскликнули они одновременно. -К сожаленью, - сказал Сом, - я не могу пожать вам руки. Но если хочешь, Василёк, можешь пожать мой усик. Только смотри, чтобы он не выскользнул из ладошки. Василёк согласился с радостью. Усик – хотя и был скользкий – но приятный наощупь, и вовсе не собирался выскальзывать, пока Василёк сам не отпустил его. -Ну вот, - подытожил сом. – Теперь мы поздоровались по- настоящему. Водяной стоял рядом и улыбался. -Присаживайтесь, друзья, - сказала улитка. Василёк хотел было спросить куда, но тут же заметил маленький столик – как раз между улиткой и головой сома, - столик накрытый, примерно, как в прошлый раз в домике улитки; возле столика было два кресла – как раз по размерам Водяного и Василька. Они сели. -А из чего эти кресла? – поинтересовался Василёк. -Из ракушек, конечно, - отвечала улитка. – Они могут увеличиваться и уменьшаться. Если их об этом попросить. -Мне уютно, - сказал Василёк. – Я просить ни о чём не буду. -И я вполне доволен, - добавил Водяной. -Но вот что, дорогая улитка, - продолжал Василёк, - мне действительно странно – так это, как я не заметил сразу ваш столик. -О, ничего удивительного, - промолвила Улитка. – Это же настоящий мерцающий столик. -То есть он может?.. -Ну да, он появляется и исчезает. Причём, если он в хорошем настроенье, он появляется сразу сервированным, а если в дурном – его нужно накрывать. -То есть, - догадался Василёк, глядя на банку варенья, и гадая, какого оно вкуса, - сейчас он в хорошем настроенье. -В отменном, - сказала улитка. – Он вообще любит гостей. -Надеюсь, - произнёс Водяной, отхлёбывая чай. – Наш чайник не подвёл вас, милейшая улитка? -Нет, нет, - быстро отвечала та. – Очень воспитанный чайник. Мы с ним довольны друг другом. Василёк накладывал варенье в розеточку. Оно мерцало заманчивым абрикосовым цветом. -М-м-м, - издал сом неопределённый звук. -Что такое? – не понял Василёк. -Я бы попробовал твоё варенье, - сказал сом. – Но у меня нет рук. А плавниками держать ложку весьма неудобно. -О, конечно, - обрадовался Василёк, ибо мог сделать нечто приятное сому. Он угостил того охотно, и сом, зажмурившись, произнёс – Очень вкусно. -Абрикосовое? – поинтересовался Василёк. -Не знаю, - ответил сом. – Я бы сказал – комбинированное. Василёк отведал варенья. -Ну и ну, - восхитился он. – Чего тут только нет! И смородина, и черешня, и абрикос. -Вот-вот, - поддержал сом, - очень насыщенный интересный вкус. -В ненасыщенном вкусе нет ничего интересного. – Молвила улитка. – Я убеждалась в этом много раз. А как ваше варенье, Водяной? -У меня, как всегда, - ответил Водяной, - но совсем даже не грустно. – Вода. Но особая вода, сгущённая. Так, что думаю вкус моего варенья ничем не хуже, чем у других. Тут сом нырнул, выбросив в воздух фонтанчик пузырьков. Пузырьки весело рассмеялись, соскользнули в варенье, и оно проглотило их. -Сом иногда устаёт на воздухе, - пояснила улитка. -А что это было за пузырьки? -Обычные пузырьки. Те, какие даже варенью по нраву. Появилась голова сома. -Не хотите ли ещё варенья, сом? – поинтересовался Василёк. -Нет, спасибо, - вежливо ответствовал сом. – Мне важно только попробовать, а есть необязательно. -Что под водой? – спросил мальчик. -Всё то же, - ответил сом, - не то удовлетворённо, не то печально. -Мы слышали, когда подходили к домику улитки, что креветки… -Да, да, - вздохнул сом. – Действительно – у креветок депрессия. -Раньше бы я удивился, - сказал мальчик, - услышав такое, но теперь уже нет – не удивлюсь. -Да, да, - пояснил сом, - у креветок бывает особая креветочная депрессия. И тут даже улыбка улитки не поможет. -А какая у вас улыбка, уважаемая улитка? – спросил Василёк. Улитка охотно видоизменилась – она вся, в один момент, точно сосредоточившись, превратилась в большую улыбку. Улыбка, нежно мерцая, повисела в воздухе, и снова стала улиткой, уютно сидящей в кресле. -Вот такая, - сказал улитка. -Чудесно! – отозвался мальчик. -Но даже она не поможет креветкам, - сказал сом. – Им поможет только одно, - если они сочинят песенку. -А почему же они не могут её сочинить? – спросил мальчик. -На этот вопрос я не могу ответить. – Сказал сом. – Знаю только, что с ними не раз такое бывало. Ничего страшного в этом нет. -Я тоже помню, - сказал Водяной, - креветочную депрессию. В прошлый раз она длилась не очень долго. -Надеюсь, пройдёт, - добавила улитка. -Непременно, - сказал сом, зевая. Тут же спохватившись, сказал – Ох, извините. Вообще-то, мне уже хочется спать. Иногда мне кажется, что я не сом, а просто сон. -А так бывает? – поинтересовался Василёк. -Бывает, - ответил сом. – Чуть-чуть сом, а немножко сон. Сон мерцает сомом, то есть мною, а сом, то есть я перетекает в сон. Вот так. -Не замкнутый ли это круг? – спросил мальчик. -О нет, - ответил сом. – Под водой не бывает замкнутых кругов. Там всё разомкнуто и плавно. Так что, друзья, до будущих встреч – мне пора. Не хочешь ли, Василёк, на прощанье пожать мой усик. Василёк захотел, и они попрощались усопожатием. После чего сом нырнул, и было видно, как он вильнул мощным хвостом, прежде чем исчезнуть в глубине. -Чудесный сом, - сказала улитка. -И чудесно пообщались, - добавил Водяной. -Только креветок жаль, - заметил мальчик. -Нет-нет,- пояснила улитка, - депрессия им бывает даже на пользу. После неё они точно сочинят песенку. -Ну, тогда ладно, - сказал Василёк. -Однако, дорогая улитка, - заметил Водяной, - наверно, нам надо прощаться. -Рада, рада была, - воскликнула улитка, - очень рада была повидать вас, друзья. Надеюсь, варенье не подкачало. -Нет-нет, - воскликнул мальчик. – Я теперь точно знаю – улитковое варенье не может подкачать. Струйка пузырьков вырвалась из банки. Они переливались весело, и в каждом вспыхивали, как мини-фонарики крохотные ягодки или фрукты. -А это его прощальный салют, - пояснила улитка. Друзья встали, и столик, померцав, исчез. -Мы тоже исчезнем, а? – спросили креслица хором. -Пожалуйста, пожалуйста, - отозвались все. И креслица исчезли. Улитка прощально покачала усиками. Василёк помахал в ответ и улыбнулся. Взявшись за руки с Водяным, они прыгнули в воду – так, будто это была вполне удобная дверь. Тени замелькали – зелёные, серые, оливковые. -Кто это, - спросил Василёк. -Это тени квадратов и треугольников, - отозвался Водяной. -Мы что-то их не видели сегодня. -А их не всегда можно увидеть, - объяснил Водяной. – Они любят прятаться порою. Трава потянулась, и показалось, что сом из неё качает большой головою – но не укоризненно, ибо друзей не в чем было укорять. Их плаванье усилились, повлекло их вверх и вверх, и они вырвались на воздух, и, по-прежнему держась за руки, взмыли над прудом. Естественно, сухие. -Встретим ли ворону? – поинтересовался мальчик. -Кто её знает? – отозвался Водяной. – Она, может быть, разучилась превращать грай в дружественные шарики. Где-нибудь сидит и старается восстановить это уменье. Они летели быстро, воздух качался вокруг, свежий и струистый, крыши домов становились ниже и ниже. Наконец, они влетели в окно, и оказались в комнате Василька. -Чудесно, - сказал мальчик. -Рад, что тебе понравилось, - отозвался Водяной, похлопывая себя по карманам. -А как ты исчезнешь на этот раз? -Пожалуй, так же, как и появился, - сказал Водяной. – Через лейку. Он подошёл к подоконнику, опустил палец в лейку, и стал таять в воздухе. Потом достал палец, и сказал: -Пока, Василёк. -Когда увидимся? – спросил Василёк. Водяной улыбнулся загадочно, погрузил палец в лейку, и – растаял. Жалко он не стал уходить через маленькую капельку, подумал мальчик, глядя в окно.
6 -А не смогли бы мы играть зимой? – спросил Василёк Водяного, когда он появился в следующий раз. -Едва ли, - ответил Водяной, сидя на диванном валике и болтая ножками. Он был маленький пока. -Зимой Водяные обычно спят, - пояснил он. -А-а-а, - разочарованно протянул мальчик. -А что, - оживился Водяной, - ты любишь зиму больше лета? -Да нет, конечно, - отозвался мальчик. – Просто представилось, как мы с тобой катаемся с горок. -Ух ты, - воскликнул Водяной, скатываясь с диванного валика. – Вперёд, на Водяном! – крикнул он, увеличиваясь, и становясь размером с мальчишку. -Разве на тебе можно кататься? – спросил Василёк. -А то, - подбоченясь, ответил Водяной. – Кстати, я хотел предложить тебе – занимательная прогулка на Водяном. Ты не против? -Не знаю, - сказал мальчик, поёживаясь. – Как-то неудобно. Всё вместе и вместе, а тут – верхом на тебе. Ты же не санки. -Я, разумеется, не санки, - отозвался Водяной. – Я гораздо лучше. Ну, давай. Он опустился на четвереньки, и, будто маленькое креслице, подхватил слегка растерявшегося мальчишку. Потом вылетел в окно. Сидеть на Водяном было удобно – он был мягкий, слегка подрагивающий в полёте, а летел он – быстро. -У тебя как – голова не кружится? – поинтересовался он. -Не-а, - отозвался мальчик, - уже привычно оглядывая воздух. -Ты знаешь, - добавил он, - на тебе оказывается сидеть очень приятно. -Ещё б, - отозвался Водяной, и запел: Булочки с повидло, Лопать не обидно. Но обидно, если нас Слопают они сейчас. -Ты что? – удивился мальчик, – какие булочки? Откуда они возьмутся в воздухе? И почему они должны нас слопать? -О, это такие особые лопающие булочки, - пояснил Водяной. – Встретил я как-то парочку. Так чуть и впрямь меня не слопали. Но тебе нечего бояться, коли ты со мной. Нам не страшны никакие булочки! Мальчик, в первый раз услышавший, что булочек можно бояться, хмыкнул недоверчиво. -А вон, кстати, одна летит, - воскликнул Водяной. -Так они ещё и летают, - восхитился мальчишка. -Ну да, - сказал Водяной, ловко сбрасывая Василька и ловя его за руку. Булочка – довольно крупная, важная – летела прямо на них, разевая пасть. Да, да – у этой странной булочки была пасть – и она разевала её так, что виднелось повидло. А были у неё зубы или нет – оставалось непонятным. Друзья ловко увернулись от булочки, причём Василёк на лету ухитрился поймать немного повидло и тотчас съесть его. Булочка обернулась, недовольная. -Вот ещё, - сказала она. – А сама ничем не поживилась, и повидло растеряла. Тем не менее, она полетела вперёд, и воздух точно расступался перед нею. -Такие булочки, - пояснил Водяной, - не умеют поворачивать. Они очень прямолинейны. -Лопающая, летающая, прямолинейная булочка, - задумался Василёк. – Это нечто. -Чего только не встретишь, а? – лукаво подмигнул Водяной. И Василёк согласился. Они парили, держась за руки. Воздух плавными кругами тёк вокруг. -А воздух не может сгуститься в воду? – вдруг спросил Василёк. -Этот? – нет. Зачем же ему сгущаться? -Да, я ещё спросить хотел – а эти лопающие булочки – они что, всё лопают? -Вообще, насколько я знаю, - ответил Водяной, - они всеядны. Но в последнее время, говорят, появились разновидности – те, что питаются только чем-то одним… -А чем одним? -Ну, мечтами, к примеру… -Разве мечтами будешь сыт? -Как знать, как знать, - отвечал Водяной философически. – У каждой булочки – свой рацион. -А мне иногда хочется питаться одними булочками, - заметил мальчик. -Тебе станет скучно от такого питанья, - заметил Водяной. -Ну, тебе ж не скучно питаться только водой! -Я другое дело. Я так устроен. -Жаль, нельзя быть устроенным так, чтобы питаться только булочками, - заметил Василёк. Они пролетали какую-то длинную мачту. -Может быть, посидим? – предложил Водяной. Мальчик согласился. Они уселись на перекладине, болтая ногами. Вдруг воздух сгустился вокруг их движений, и из него возникло маленькое существо – розоватое и пушистое. -Ты кто? – спросил мальчик. -Мог бы и сам догадаться, - ответило существо. – Я - болтанье. -Нашими ногами? – уточнил Василёк. -Ну, конечно, - подтвердило существо. -То есть, если ты улетишь – мы не сможем дальше… -Сможете, сможете, - сказало существо весело. – Болтаний много. Просто мне захотелось отделиться и полетать самостоятельно. И оно улетело. А друзья продолжали болтать ногами, как ни в чём не бывало. -Интересно, способна ли булочка слопать болтанье? – поинтересовался мальчик. -Вполне возможно, вполне возможно, - отвечал Водяной. – Но я, конечно, не знаю, придётся ли оно ей по вкусу. Ещё немножко посидев, друзья, взявшись за руки, полетели дальше. -Покувыркаемся в воздухе? – предложил Водяной. Мальчик согласился охотно. Они кувыркались, созидая занятные, по цвету похожие на алюминий, кольца. Мальчик немножко повисел вниз головой, потом перевернулся, перескочил через Водяного, который рассыпался суммой весёлых брызг. И снова собрался – улыбающийся, лукавый. -Вот это веселье! - воскликнул Василёк. Нечто маленькое и золотое порхало рядом, и мальчик схватил его, но тут же выпустил. -Жжётся, - объяснил он. -Ещё бы, - сказал Водяной. – Это одна из брызг. -Из тех, на какие разлетелся ты? -Ну да. -Но ведь ты Водяной? Как же она может жечься? -А никак, - сказал Водяной. Он поймал брызгу, и добавил – Но жжётся. Он подул на неё, и она стала белой. -Теперь не будет, - произнёс он, протягивая её мальчику. Василёк подержал её два-три мгновенья, и отпустил. У брызги появился крошечный хвостик, которым она и помахала в воздухе, улетая. -Значит, всё в порядке, - подытожил Водяной. – Мы не стали добычей булочки, и брызга не обожгла тебе руку. Про болтанье я не говорю – от него не приходится ждать чего-нибудь плохого. -То есть? – начал было Василёк. -То есть полёт можно считать успешным, - ответил его друг. -А мне вдруг вспомнилось, - сказал Василёк, - как улитка превращалась в улыбку. У неё это здорово получалось – улыбка была ничуть не менее мила, чем улитка. -Все настоящие улитки таковы, - молви Водяной. – Именно поэтому они и зовутся настоящими. Крыши домов тянулись внизу, и машины струились в ущельях меж ними пёстрыми потоками. Водяной дунул – и шустрые шарики полетели вниз, превращаясь в плоские блики. Блики разноцветно поиграли на крышах машин и растаяли. -Они красивые, - сказал мальчик. -Но никогда не бывают долговечными, - пояснил Водяной. – Поиграют несколько минут – и восвояси. -А где у них свояси? – полюбопытствовал Василёк. -Свояси бывают разные, - объяснил Водяной. – У этих они где-то в серединке моего дыханья. И он дунул снова, произведя забавные колечки. Мальчик схватил одно рукой, оно посверкало, сделалось прозрачным и исчезло. -У колечек тоже бывают свояси? – спросил Василёк. -Конечно. Свояси бывают у всех. Другие колечки затеяли чехарду, потом догонялки. -Не потеряются? – обеспокоился мальчик. -Нет-нет, не бойся. Ничто не теряется в мире. Хоть он и велик. Колечки были уже далеко, но ни крылышек, ни хвостов у них не возникло – они так и исчезали милыми сверкающими колечками. Дом Василька был близко. Окно, открытое широко, ожидало друзей, как верная дверь. Не обращаясь ни к кому, Водяной сказал: -Просто не знаю, как закончить эту главку. Но мальчик понял его. Он сказал: -А давай просто исчезнем? -Просто исчезнем? – переспросил Водяной? – А это мысль. И они растаяли в воздухе. После чего Василёк появился в своей комнате и сел за книгу.
7 -Главное – контуры и силуэты, - говорил Водяной, удобно расположившись на диване. На этот раз он выплыл из крана в ванной, приветствовал Василька, тут же увеличился, немного брызгаясь, и они перешли в комнату. -Как это главное? – спросил Василёк. – Я как раз всегда считал, что главное – это то, что внутри этих самых контуров и силуэтов. -Нет-нет, - сказал водяной уверенно. – Подумай сам, если бы не контуры и силуэты, то что бы могло наполнить их? -А есть ли контуры у мечты? – полюбопытствовал Василёк. -Пожалуй, - отозвался Водяной. - Хотя достаточно зыбкие, точно размытые дождём. -А ты, как водяной, наверное любишь дожди? -Дожди, пруды, ванные – вообще любую воду. Водяной не может без воды, - констатировал Водяной, подняв указательный палец. -А ты говорил, что вода и воздух дружат, - напомнил Василёк. – Значит, ты и воздух любишь? -Конечно. Дождик же капает из воздуха. Впрочем, и суша дружит с водою и воздухом – так, что я и её люблю. Он помахал ручками, и спросил – Ну, куда мы отправимся на этот раз? -А из чего можно выбирать? -О, из всякого. Впрочем, это всякое – всегда ограничено. В этом его суть, и от этого несколько грустно. Но мы с тобой грустить не будем, правда? Василёк кивнул. -Тогда, отправимся в воздушную прогулку по крышам. -Здорово, - восхитился Василёк. – А как мы это сделаем? -Очень просто, - сообщил Водяной. – Просто лучше, чем сложно, я так полагаю. Сначала мы нырнём в трубы, и по ним, по воде – ты ведь не забыл правило помогающее дышать в ней? – поднимемся вверх, выше и выше, и выскочим уже на крыше. -Рифма получилась, - сказал Василёк. – Выше-крыши? -А ты любишь рифмы? – поинтересовался Водяной. -Никогда не задумывался, - честно признался Василёк. -Ну, пошли. И они отправились в ванную. -Стой, - испугался Василёк – а вдруг прогулка сорвётся? – Ты можешь уменьшаться и увеличиваться, а я-то как? -Ну, я же с тобой, - успокоил Водяной. – Значит, всё получится. Бери меня за руку. Василёк взял, и тотчас всё завертелось, закружилось; Василёк почувствовал, что он уменьшается, что было забавно, а вовсе не страшно, ибо его друг Водяной был рядом и уменьшался с такой же скоростью. Они синхронно вращались некоторое время, а потом с лёгкостью необыкновенной, ввинтились в кран. Снова, как в прошлые разы, Василёк представил, что вода – это воздух, и задышал – совершенно свободно. Вода была повсюду, она несла их, качала, иногда замедляя движенье, потом накатывала новой волной, и они неслись, неслись. Было здорово. Наконец, новый гребень выбросил их на крышу – сухих и невредимый, маленьких, держащихся за руки. -Уф, - выдохнул Водяной. – Ну, как тебе понравилось? -Очень понравилось, - отозвался Василёк. Они стояли посреди крыши, как будто посреди каменной поляны, и солнце играло весело-весело, и зайчики перемигивались с ними. -Знаешь, что? – сказал Водяной. – Я думаю, здесь не стоит увеличиваться. Это излишне. -Так мы останемся маленькими? – уточнил Василёк. -Ну да. По-моему это оптимальный вариант. Один из зайчиков, только что перепрыгнувший через другой, разогнулся, и заметил: -Маленьким быть вообще приятней. А, спохватившись, добавил: Здрасьте. -Здравствуйте, - ответил Василёк. – Не позволите ли поиграть с вами? -Надо же, - удивился зайчик, - первый раз у меня спрашивают позволенья на это. Обычно, нас просто используют в своих целях. -Поиграй, поиграй, - сказал Водяной. – А я немножко полюбуюсь солнышком. -Сегодня оно очень яркое, - отозвался зайчик. – Смотрите, как бы не натрудить глаза. -Ничего, - ответил Водяной. – У меня водяные глаза и им ничего не будет от яркого солнышка. И какое-то время Василёк играл с зайчиками – он прыгал с ними, резвился, догонял их, хватал в шутку – они были солнечно-пушистыми, очень приятными наощупь – смеялся, бегал с ними наперегонки. Несколько зайчиков перепорхнули через край крыши и полетели куда-то, ловко растворившись в воздухе. -Теперь, - сказал, наконец, старший – нам пора прощаться. Спасибо за игру. -И вам спасибо, - отозвался Василёк. – Мне ещё никогда не было так весело. Старший построил всех зайчиков по росту – если понятие рост применимо к таким кругленьким и маленьким существам, скомандовал, и они взлетели, как небольшой косяк птиц. Через минуту их уже не было видно. Водяной смотрел на солнце. -Не слепит? – поинтересовался Василёк, подходя к нему. -Нет, - ответил Водяной. – Водяные вообще могут долго смотреть на солнце. Он перевёл взгляд на приятеля. -Ну, - подытожил, - думаю, хватит теперь. Можно пойти погулять. И они пошли. Обогнули одну трубу и приблизились ко второй. -Эта труба напоминает мне жилище Тюни, - сказал Василёк. -Да, пожалуй, только её домик побольше. Они подошли к трубе совсем близко, и из неё раздалось сопенье. -Неужели и тут кто-то живёт? – удивился Василёк. -А как же? – сказал Водяной. – Всюду кто-то живёт. Вероятней всего Хохрик. Или Мыхрик, - предположил он, подумав. Сопенье усилилось, из трубы повалил серебряный пар, сменившийся брызгами, потом вытянулась мордочка и показалось всё тело – длинное, гладкое, крапчатое. -Точно, - сказал водяной. – Это Мыхрик. -А вы кого ждали? – спросил Мыхрик, сворачиваясь кольцом, наподобие собачки, и лапками протирая глаза. -Возможно Хохрика, - ответил Водяной. -Хохрики живут в норах, - сообщил Мыхрик. – причём рытьё нор у них доведено до совершенства – они способны прорыть их даже в воздухе. -Невероятно, - вздохнул Василёк. – А как они это делают? Если бы у Мыхрика были плечи, он бы ими пожал, и так ему пришлось помахать хвостом. -Честно говоря, я и сам не знаю, - отозвался он. – Они становятся невидимыми и вращательными движеньями прорывают в воздухе туннели. Потом загибают их, увенчивают чашечками, и в них уже живут. Наверно, хорошо. Не знаю – никогда не встречал ни одного Хохрика. -А вы, Мыхрик, живёте в трубе? -Почему, не только. Но в основном – да. Водяной почесал ладошку. Капелька, брызнувшая из неё, попала Мыхрику на нос, и тот облизнулся. -Это была серебряная капелька, - сказал он. – Я больше люблю золотые. Они очень сладкие. -Пожалуйста, - сказал Водяной. – Мне не жалко. Он почесал другую ладошку, и капелька получилась золотой. Такой он и поднёс её Мыхрику – на ладошке, и тот слизал и поблагодарил. -Вот, - прибавил он. – Можно считать и пообедали. -Вам достаточно всего двух капелек? -Вполне. Мы, Мыхрики, существа непривередливые. Особенно в дни, когда светит такое яркое солнце. -Вы, Мыхрик, тоже любите смотреть на солнце? – спросил Водяной. -О, конечно. Кто же не любит этого? -Мой друг Водяной, - сообщил Василёк, - сегодня долго смотрел на солнце. Пока я играл с его зайчиками. -Да, они часто тут прыгают. Но потом всегда улетают. -А не слепит ли вас солнце? – спросил Василёк, - я имею в виду, если долго смотреть… -Нет, нет, - отозвался Мыхрик. – Для этого у меня есть специальные мыхриковы очки. Он свистнул, и очки, забавно передвигаясь, вылезли из трубы, и подкатились к друзьям, как маленькие сдвоенные колёса. -Поздоровайтесь, - сказал Мыхрик. Очки поздоровались вежливо, ибо это были не только мыхриковы очки, но и ещё очень вежливые очки. -А я вообще не встречал невежливых очков, - заметил Василёк. – Но обычно они молчат. -Мы тоже не особенно говорливы, - заметили очки. -Вы? Разве вас двое? -Нет, мы одни, - пояснили очки. – Но состоим из двух стёкол. -Теперь, если вы не против, мы с очками поглядим на солнце. -Мы не против, - отозвались друзья. -Тем более, - сказал Водяной, - что и сами мы собирались прогуляться. Очки закатились к Мыхрику на нос, и он стал глядеть на солнце. Очки при этом блестели, очень довольные. А друзья пошли дальше – гулять по крыше. -Смотри, - сказал Водяной. – Теперь ты сам можешь убедиться, что самое главное – это контуры и силуэты. Контуры домов и силуэты труб. -Всё же, по-моему ты не прав, - ответил Василёк, – если бы были одни контуры домов, где бы мы жили? А ты сам? -О, я б всегда нашёл себе убежище. Вернее, пристанище. -А можно убежать из убежища в пристанище? -Можно я думаю. Но не пробовал пока. А вот смотри какой красивый силуэт трубы! Кажется, силуэту понравилось, что говорят о нём. Он кокетливо повернулся, отделился от трубы и подплыл по воздуху к приятелям. -А вы похожи на гобой, уважаемый силуэт, - сказал Василёк. -Что ж, возможно я когда-нибудь и стану гобоем, - ответил силуэт. – Но даже и теперь, когда я всего лишь силуэт, очень приятно, что я кому-то понравился. Не спускаясь на крышу, он отвесил приятелям два очень изящных поклона, и отправился путешествовать по воздуху. -А он не вернётся к трубе? – поинтересовался Василёк. -Нет, зачем ему это, - ответил Водяной. – А труба не будет переживать, она вырастит себе новый. -Разве можно вырастить силуэт? -А как же. Необходимо – если твой решил стать гобоем и отправился путешествовать по воздуху. И контур тоже можно вырастить. Если растить его хорошо, с нежностью, он будет весьма пушист. По дороге – точнее, по крыше им попадались то и дело мелкие камешки… Василёк поинтересовался, откуда они здесь берутся. -Они падают с неба, - ответил Водяной. И добавил – Когда никто не видит. -А может быть, они и оживают, когда никого нет? -Конечно, - ответил Водяной. – Но не только, когда никого нет. Смотри. Он дунул – но как-то по-особенному, с брызгами, и камешки тотчас поднялись с мест, и закружились хороводом. -Как хорошо, что нас ничего не привязывает к месту, - верещали они, - как хорошо, что мы можем виться, как птички. Они были разноцветные, и крыша озарилась малиново-золотистым сияньем, в котором проскальзывали зелёные крапинки. Потом они организовались в подобие косяка, и, как до этого солнечные зайчики, улетели. -Интересно, - им известно направленье, в котором они полетят? -Пожалуй. – Отозвался Водяной. – А может, и нет. Главное, что они улетели. -Вот скажи, - спросил мальчик, - мы путешествовали с тобой по воде, по крыше, а можно ли путешествовать по огню? -Да, - откликнулся его друг. – Я же говорил тебе, что вода дружит с воздухом, значит и с огнём тоже. А я дружу со всеми. На то я и Водяной. -И тебе не страшен огонь? -Конечно, нет. Огни вообще-то бывают разные. Тот, что я выращу сейчас – не страшен никому. И Водяной щёлкнул пальцами, из которых тотчас выбросились снопы искр. Они увеличивались, переливались, в них замелькали дуги и полукружья, и огонь – полноценный огонь размером с куст – возник на крыше – рыжий, как лисий хвост. -Досточтимый огонь, - обратился к нему Водяной. – Позвольте нам с другом слегка попутешествовать по вашим зигзагам. -Пожалуйста, - ответил Огонь. – Заходите. И, взявшись за руки, они зашли – так легко, как входят в дверь. Но двери у огня не было – была сумма разной длины коридоров, которые играли красным, жёлтым, оранжевым цветами, и выращивали на своих стенах невиданные цветы. Василёк сорвал один из них, чтобы рассмотреть повнимательней. В середке у него был крохотный камушек, из коего и рос огнистый цветок. -Увы, - сказал Водяной, - ты не сможешь взять его с собой. Такие цветы живут только внутри огня. Они походили ещё немного, и, насладившись сполна разнообразными видами, какие дарил огонь, вышли из него наружу. То есть на крышу. -Спасибо, - сказал Водяной. – Нам очень понравилось. -Не за что, - ответил огонь, и погас – скорее быстро, чем медленно. -Теперь, - предложил Водяной, - мы пролетим подземным коридором. -Разве таким коридором можно лететь? я думаю, скорее ползать. -Ползать тоже можно, но летать удобней. Ну, раз-два. Мальчик снова взял его за руку, и зажмурил глаза, как попросил Водяной. А когда открыл их, вокруг были серые и черноватые стены – странные каналы переходили один в другой, и корни свешивались, как причудливые украшенья. -А тут совсем не страшно, - сказал Василёк. -Конечно. Страшного вообще не бывает. Всё осмыслено, надо только уметь видеть. Шланг – тот самый, из финала их первого путешествия – возник на пути – он поднялся лоснистой, никогда никого не жалящей змеёй, выпустил немного воды в знак приветствия, и спросил – Не хотите ли полететь на мне на крышу? -О, это было б чудесно, - сказал мальчик. Змея-шланг подобралась к ним поближе, и они сели верхом, как на лошадь. -Только надо зажмуриться, - предупредил шланг. Василёк зажмурился, и дальше вслушивался в ощущенье полёта – манящее, весёлое. Уже на крыше, распрощавшись со шлангом, отправившимся восвояси, он сказал Водяному – Я налетался на всю жизнь. -Что ты, - откликнулся друг, - налетаться на всю жизнь невозможно. Но теперь тебе предстоит окончательный, водный полёт. -Какой же? -Домой. Васильку стало немножко грустно, но Водяной утешил его, сказав, что все путешествия и предпринимаются для того, чтобы вернуться домой. Они снова взялись за руки, но зажмуриваться было не нужно. Они мчались в сердцевине доброжелательного водного потока, и мальчик узнавал и настоящую улитку, ласково качавшую рожками, и весёлых креветок, и лобастого мудрого сома, и джинна, улыбнувшегося ему добродушно, и многих-многих других, с кем довелось встретиться. Вырвавшись из крана, они съехали, как по снежной горке, по боку раковины, и Водяной – умело, как всегда – увеличил и мальчика, и себя. -Ну, вот и всё, - сказал он. – Пора прощаться. -Совсем? – спросил Василёк, стараясь не показать, что ему всё же грустно. -Что ты, просто на время, - воскликнул Водяной. – На время, ибо запомни – ничто хорошее никогда не кончается в жизни. Просто нужно уметь видеть это хорошее. Видеть – и сохранять его в себе. И он снова, закрутившись ловким винтом, взмыл вверх, вспыхнул перламутровою игрою огней, и стал маленькой капелькой, растаявшей на ладони Василька. А мальчик сел к окну, и, глядя на двор, стал думать о том, что ничего хорошее никогда не кончается. _______________ © Балтин Александр
|
|