2013 год. Солнечное, очень тёплое и лёгкое, совсем не апрельское петербургское утро на 1-й Василеостровской линии. Большая и строгая академическая аудитория Высшей школы журналистики и массовых коммуникаций Санкт-Петербургского государственного университета. Начало 52-й Международной научно-практической конференции «Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения». Оглядываю зал. В первом ряду замечаю непривычный тип мужчины: чёрная майка с короткими рукавами, безупречно сидящая на тренированной, подтянутой фигуре, мускулы, как у героев Бельмондо, и спокойный, уверенный, открытый, пытливо всё изучающий взгляд европейского интеллектуала поздних 70-х. Узнаю его почти сразу по фотографиям с сайтов российских и европейских институтов, научных лабораторий и центров, занимающихся проблемами медиапространства. Это Т.А. ван Дейк – голландский ученый, мировая знаменитость, ведущий специалист по медиадискурсу, социолингвистике, коммуникации. Многие его работы, посвященные массмедиа, взаимосвязи человека и власти, роли новостной журналистики в осуществлении стратегий и моделей современного общества, глубинной, непреодолимой социальной и политической обусловленности языковых явлений, стали уже классикой, определили умонастроения многих исследователей. Его пленарный доклад на этой конференции – фактически представление новой, только переведенной на русский язык книги «Дискурс и власть: репрезентация доминирования в языке и коммуникации». Все ждут. Почти каждый произносит вслух: если бы мне сказали, что я с ван Дейком в одной аудитории, с одной трибуны выступать буду...

     А ванДейк, приводя примеры последних, моментально захватывающих мировое пространство событий, убедительно и чётко обосновывает, как реализуется контроль власти над обществом и сознанием, как мы, поглощая тексты новостей о катастрофах, политических скандалах, коррупции, террористических актах, расистской дискриминации и функционировании бирж, потом всё это помимо своей воли воспроизводим в своей же повседневной жизни, постоянно находясь под мягким и нелегитимным, но неискоренимым диктатом власти, и как она, контролируя все события, поступки и эмоции нашей жизни, беспрепятственно реализует своё господство над коммуникацией. Голос переводчика по залу идёт немного приглушенно, как будто эмоционально подчиняется мыслям и словам ванДейка, его улыбке человека, привыкшего приручать власть и властвовать над коммуникацией. Аудитория следит и за докладчиком, свободно, в такт своим идеям ходящим по подиуму, и за экраном, на котором меняются слайды с тезисами. Многие конспектируют. Это теперь созвучно и тому миру, который стал нашей повседневностью. И мы живём уже долгие годы в мире новостей, беспрерывно меняющейся и, казалось бы, актуальной информации, мы существуем под их заботливым и неустанным контролем. И нам теперь тоже не вырваться из этого круга дискурса и власти. Но мы можем, мы обязаны научиться это понимать, и тогда мы сможем, если не уберечь, то защитить своё сознание. Ван Дейк всё интенсивнее и жестче акцентирует, настаивает: нам нужно «воспитывать» наши способности определять, исследовать и ни в коем случае не бояться критиковать манипулятивные, глубоко идеологические дискурсы, нам нужно изначально учить этому журналистов, специалистов по массмедиа и простых людей, даже зная, что круг не разорвать. Мы должны чётко понимать, что и почему с нами происходит. Да, проблема медиаисследований в глобализированном мире, где почти безраздельно доминируют образы и герои, модели и ситуации, политические режимы и общественное мнение, беспрестанно создаваемые преимущественно новостными массмедиа, бесспорно важна и безусловно требует ответственного обдумывания и поисков решений. Это уже стало неотвратимостью нашей жизни, и это необходимо постоянно анализировать: познание и понимание – самый эффективный способ защиты.

       Я внимательно слушаю. И вспоминаю с улыбкой, почти ощущаю лето 1991 г.

      Жаркий августовский полдень. Большой книжный магазин на самой окраине Донецка. Огромные, слегка запыленные окна, через которые падают яркие и утомлённые летом солнечные лучи. Невообразимый выбор книг по художественной, научной литературе, философии, культуре, который почти никому не нужен в этом шахтерском посёлке. Зато можно без спешки, с удовольствием бродить среди стеллажей, листать только тобой открытые страницы, думая, что можно купить на этот раз, а что оставить до следующей стипендии. Среди этого поражающего воображение и мечты филолога многообразия нахожу нечто совершенно мне не знакомое, явно очень современное, но с интересным и умным названием: «Язык. Познание. Коммуникация». Пер. с. англ. – М.: Прогресс, 1989. Автор мне неизвестен: некто Т.А. ван Дейк. Кто он? О нём нам не рассказывали на лекциях и даже в беседах на семинарах не вспоминали. А почему? Брать? Или подождать, спросить у преподавателей при первой оказии? 2 рубля 70 копеек за какого-то там ван Дейка дорого или нормально? А, может, лучше вон лирику и письма Апухтина взять почти за те же деньги: он хоть известно кто? А осенью ехать на полугодичную стажировку на философский факультет МГУ им. Ломоносова, а вдруг там или уж там-то точно знают, и кто такой ван Дейк, и что представляют из себя его работы. А если не возьму сейчас, то могут забрать или на склад из-за невостребованности отправить. Статьи, судя по названиям «Анализ новостей как дискурса», «Структура новостей в прессе», «Когнитивные модели этнических ситуаций», вроде любопытные, неожиданные для филолога с традиционной ориентацией на классику и Бахтина, значит, вполне может оказаться, что и 2.70 не очень дорого. Хотя как посмотреть. Может, всё-таки спокойнее Платонова, активно обсуждаемого, которого в центральных книжных не достать, добавив рубль, купить. А не купи сейчас этого ван Дейка, не прочти – в Москве неучем и провинциалом еще покажешься. Беру. Эти жестокие сомнения над неведомым мне автором с явно чужим подходом к малоизучаемому у нас газетному и культурному материалу мучают меня минут 15. Но страх быть невеждой среди московских студентов побеждает колебания. Выбор сделан в пользу ван Дейка.

     Это потом, читая его статью «Эпизодические модели в обработке дискурса», я узнаю, что не просто так терзали меня мои же сомнения, и не сама по себя я сделала выбор. Оказывается я, несознательно, руководствуясь эпизодическими и ситуационными моделями, являющимися идеологическими установками, репрезентантами и связующими звеньями нас с реальными ситуациями и действительностью, в акте заранее предопределённого идеологией выбора, реализовала вполне стереотипную модель поведения: комплекса провинциала и столицы. С одной стороны, вроде бы всё было правильно. Отрицать давление культурных моделей и СМИ нет смысла. Идеологические влияния и журналистика – почти тождественны. Особенно для культуры ХХ ст., особенно для человека эпохи Перестройки, только открывшего для себя, по сути, бездны каверз и ловушек власти, о чём беспрестанно печатают материалы не только ведущие газеты, но и привычные, милые сердцу советского интеллигента «толстушки». Но с другой – неужели мои сомненья и желанья не совсем мои, а то и вовсе не мои, а привычно, почти дрессированно откликнувшиеся на зов пропаганды? Неужели они тоже предопределены коммуникативными стратегиями власти, реализуемыми через тексты массовой коммуникации? А где же я? Есть ли я вообще? Или я – продукт сращения власти и коммуникации? Но как тогда возможно познание, о котором пишет вот этот самый ван Дейк? Познание без я возможно ли?

       Это потом, разбросав по письменному столу кучу советских газет «Правда», «Комсомольская правда», «Труд», «Вечерний Донецк», буду проверять по их статьям идеи ван Дейка и прояснять для себя роль фоновых знаний в интерпретации газетных сообщений, манипулятивных стратегией власти и доминирующей идеологии, дискурса как коммуникативного события и понимать скрытые в глубинах языка механизмы советской пропаганды и коммуникативных стратегий. Удивляться и радоваться новым знаниям, поражаться и сокрушаться по поводу лабиринтов влияний, в которые заманивает власть человека и заставляет в них жить, как в свободно выбранной реальности.

    Это потом я буду задаваться вопросом, почему, как только применяешь эту методику к анализу статей из «Вокруг света» или программ типа «В мире животных», то она не работает, обнаруживая зазоры и сбои, которые не в состоянии объяснить даже столь любимые западноевропейскими учеными идеи ментальных моделей и дискурсивных стратегий власти.

    Это потом, готовя для студентов-журналистов в своей «Хрестоматии по теории текста массовой коммуникации» тексты и концепции ван Дейка, сопоставляя их с текстами, теориями и методиками Р. Барта, У. Эко, буду в вопросах и заданиях для самоконтроля обязательно требовать критичности мышления. Буду настаивать: выскажите собственную точку зрения относительно представленных идей, подберите примеры из массмедиа, которые бы не только подтверждали, но непременно опровергали, предложенные тезисы и идеи.

   Это потом, смотря документально-публицистические фильмы из цикла передач «Письма из провинции» на канале «Культура» (главный редактор В. Обухович) и «Городские истории», снятые для херсонского телевидения В.Бронштейном, буду всё пронзительнее и чётче осознавать, почему жизнь обыкновенного человека, незатейливая, иногда простая до неприметности, иногда наполненная подлинными трагедиями, сильнее дискурса и власти. М. Мамардашвили, рассуждая в одной из поздних работ «Мысль в культуре» о провокационной проблеме существования, сформулирует один из парадоксов человеческого культурного бытия: «для осуществления мысли тут же находятся и всегда существуют, как в антимире, некие тени или образы, сами не отбрасывающие тени, и живущие, говоря словами Франсуа Вийона, «без жизни». Собственно, имея дело именно с этими образами, нам приходится задаваться вопросом о том, «как можно вырваться из этого морока»?». Если эксплицировать эти идеи на социальную жизнь, на безусловно повышенную объёмность реальности окружающей среды, её и клиповость, создаваемую и усложняемую во многом хаотичными потоками информации, новостями, несущими, по убеждению ван Дейка, манипуляции и власть над сознанием, то действительно ответ на вопрос, «как можно вырваться из этого морока», будет в духе ван Дейка: никак, только понимая, познавая и обороняясь. Право, как можно сознанию обрести четкость и ясность, упрочиться и вырваться за пределы хлещущих из медиапространства сообщений о революциях, войнах, терактах, безликих образах эстетики гламура, футбола, скорее похожего на шоу, чем на спорт, сентиментальных историях, природных катаклизмах, политических репрессиях, экономических просчётах, мировых заговорах, бытовых грабежах и убийствах, профессиональной халатности, чиновничьем безразличии, людской черствости, человеческой безответственности? И тогда брошенное вскользь М. Мамардашвили «с любых высот культуры можно всегда сорваться в бездну», как-то резко и вдруг оказывается уже сбывшимся в нашем мире, в нашей повседневности. Но глядя на то, как герои программ В. Обуховича или В. Бронштейна переживают все катаклизмы Времени, Истории, Власти, Идеологии, как просто, бесхитростно, не задумываясь над сложностью и неотвратимостью сменяющихся эпох, социальных катастроф, отстаивают то, что им дорого, понимаешь давнюю истину. Истину о сути подлинных ценностей: береги сердце своё потому, что из него рождается жизнь. У каждого из этих героев в сердце своё сокровенное: у кого-то любовь и семья, выдержавшие испытание изменами, предательством, болезнями, войнами и перипетиями, казалось бы, мирного времени; у кого-то народная песня или неумение жить без красок и холста, творчества для себя, для соседей, для близких людей, а не для славы и публики; у кого-то боль за свой разрушающийся, но милый город. И вряд ли, этим людям ведомо, что можно сорваться с высот культуры в бездну: они ведь и есть те сокровенные, подлинные, незыблемые высоты культуры, которым не страшны искушения и ловушки коммуникативных, идеологических стратегий власти потому, что не дискурсивны, а бытийны они по своей сути.

     Это будет потом, когда три дня питерской конференции я промучаюсь проблемой, как подойти к тому самому ван Дейку – одному из лидеров научной и интеллектуальной элиты, как спросить у него, долго, ответственно и целенаправленно размышлявшего над вопросом взаимосвязи языка, власти и коммуникации, о том, что тревожит меня? Но если не будет еще одной возможности личной встречи, так и остаться с сомнениями? А если он просто, как воспитанный человек, улыбнётся моему наивному вопросу и отправит читать свои книги? Вряд ли судьба будет столь щедра еще раз и столкнет нас с ван Дейком в одной аудитории, тем более, что он вроде бы и открытый для общения. К концу конференции во время брейк-кофе всё же делаю выбор в пользу себя. Подхожу к ван Дейку, с переводчиком – моей милой, тактичной и умной белорусской коллегой Ириной Фроловной Ухвановой-Шмыговой, и, наконец-то, спрашиваю у того самого ванДейка. Скажите, а что, по Вашему мнению, способно повлиять на однонаправленную манипулятивную коммуникацию со стороны власти? Что может быть революционными и эволюционными факторами, реализующимися с помощью медиатекстов, которые позволяют, если не остановить, то разорвать, надломить порочное влияние власти на сознание человека? Какие по своей природе и ценностной наполненности, направленности медиатексты способны противостоять властным коммуникативным стратегиям? Ведь если бы не было таких разрывов и сломов в медиапространстве, то, наверное, мы бы жили в тоталитарном обществе или антиутопии? Умная и добрая улыбка ван Дейка, прищуренный взгляд, обращенный вовнутрь, спрашивающий уже себя. Неторопливые реплики в настоящей, а не этикетной беседе. Стоя рядом с ним, начинаешь ощущать всё то, что долгие годы мучило европейских интеллектуалов, заставляло размышлять, дискутировать, снова и снова возвращаться к насущной проблеме – человек и власть, человек и тотальный контроль, общество и его личность как предмет манипуляций и игр. И ответ, которого не ожидала: я не думал еще над этим. А теперь буду. И снова улыбка. Живая, искренняя и задумчивая улыбка ученого.

    В конце беседы с ван Дейком, допивая чай и прощаясь, я тоже улыбнулась ему. И августу 1991 года, в котором я всё еще терзаюсь сомнениями.

________________________

© Шестакова Элеонора Георгиевна

Первая публикация: Белый Ворон. Литературный альманах. Екатеринбург-Нью-Йорк. Осень 2013. - С.200-203