Целители

    Эта история произошла много лет назад. Я уже успел всё позабыть, но сегодня, взяв в руки утреннюю газету, увидел объявление: «Целительница Степановна поможет излечить любой недуг…». Стало быть, жива она ещё, как и я, бывший её «пациент», чудом уцелевший. Заболел я неведомым недугом, слабел с каждым днём, оббил все пороги врачебных кабинетов, а светила науки лишь разводили руками. Всё советовали ехать в столицу, мол, там разберутся. Признаться, пока ещё на ногах держался, денег жалко было на столичных врачей, да и чем они лучше местных. Посоветовала мне соседка по бабкам и целителям пройтись. Всё убеждала, что порча на мне. А они глядишь, пошепчут и всё пройдёт.

    Вот так когда-то взял я в руки газету и принялся отмечать объявления «врачевателей». Ещё пару адресов соседка подсказала. Вот только ехать к каждому из них надо было с ночи, чтобы очередь занять и быть хоть бы сотым. У первой знахарки цена была устоявшаяся – сто пятьдесят гривен. Пока до меня очередь дошла, я еле на ногах держался и почти вполз в её закопченную кухоньку, в надежде вот-вот услышать диагноз. Но не тут-то было. Нужны были свечи, а их у меня с собой не оказалось. Она воспользовалась своими, за доплату, разумеется. Женщина явно неславянской национальности в давящем мраке жгла церковную свечу, что-то приговаривая, то и дело, сливая воск на воду.

- Вот что, с первого раза ничего сказать точно не могу. Но недуг у тебя смертельный. Да ты не бойся, всё снимем! Придёшь ещё три раза, каждый раз с собой приноси по пять свечей. Там глядишь, и диагноз поставлю. 

- Как? Вы же говорили, что с первого сеанса всё скажете?

- Порча на тебе сильная, не разглядеть за ней причину болезни. Как сниму её, всё скажу.

Мне это напомнило приём доктора в платной клинике: первичный приём, назначение лечения, а потом ещё раза два нужно показаться повторно и, конечно же, каждое посещение оплатить.

     Покинул я её квартиру, решив, что больше туда не вернусь. Следующей на очереди оказалась гадалка на картах. Та брала на пятьдесят гривен дороже. Долго со мной разговаривала, выпытывая: зачем пришёл, что беспокоит, выясняла состав семьи, а затем, раскладывая карты, профессионально развивала тему. Но и ей увидеть причину болезни не удалось, как её третий глаз не открывай.

     После неё ещё несколько бабок выливали кто воск, кто олово, кое-кто молился, водой святой кропил и у всех как на ресепшене была своя стоимость. Вот так и добрался я до Степановны. Женщина она была крупная, принимала в помещении, чем-то схожем на летную кухню. Внутри всё было обвешано иконами и вырезками из газет, в которых упоминались её заслуги, такая вот доска славы. Таксы у неё не было, кто сколько даст. Я смело зашёл в комнатушку, уселся ещё с шестью людьми на скрипучий диванчик в ожидании богини.

      Спустя полчаса в комнату вошла Степановна, вся обвешанная золотом: на каждом пальце по кольцу, на запястьях по несколько браслетов, а на шее цепочек двадцать. Окинув присутствующих презрительным взглядом, женщина села, будто на трон, на стул посреди комнаты.

- И что вы лезете днём и ночью, как полудохлые тараканы?! Ничтожества! – после каждой фразы следовала, как дополнение к сказанному, отборная брань. – Кто вы без меня?! Думаете, вас спасёт Бог? Нет! Никто вас не спасёт, кроме меня! Что ж вы делать будете, когда я умру? Кто исцелять вас, подонков, будет? – Все молчали, боясь даже пошевелиться. – Твари неблагодарные! Сколько силы на вас трачу, еле ночью до кровати доползаю. Вот! Вот это всё от тех, кого вылечила, - она схватилась рукой за цепочки на шее и принялась ими трясти. – А вы что ж, пришли ко мне с пустыми руками? Вы все здесь раковые. Все без исключения! Без меня вы никто. Я ваш Бог! На меня теперь молитесь, чтобы я вас на хрен не выгнала! Вот скажите, вы спите при свете? – Кое-кто закивал головой. – Вы что, мать вашу, покойники, что возле вас свет всю ночь гореть должен?!

   В дверь неуверенно постучали, и вошла женщина лет сорока.

- Здравствуйте! Мне нужна Степановна.

- И ты раковая! – закричала в пылу целительница.

Женщина пошатнулась, напоровшись спиной на стену.

- Нет. Вы неправильно поняли, у меня сын болеет.

- А я сказала, ты тоже раковая! – ткнула Степановна в неё пальцем. – Не спорь со мной! Вали на хрен!

   Затем все по очереди проходили «процедуры». Получая свою порцию поношений, ощущая себя червяком на руке великана.  Я бы может, и не ходил к ней больше, но все твердили, что она помогает. Диагноз – рак – меня не радовал, но если она может вылечить, чтобы это ни было, я готов был терпеть всё. Думаете, люди к целителям за излечением идут? Нет. Они готовы заплатить любую сумму, прогнуться как угодно, за одну лишь крохотную надежду.

     Ходил я к ней добрый месяц, купил несколько золотых цепочек, иначе, Степановна принимать меня отказывалась, как неблагодарного, периодически кроя меня крепкими словцами. Пока на приём не явился парень, с которым я уже успел подружиться. Не пропуская ни одного сеанса, он всё твердил, что она ему помогает и скоро он совсем поправится.

- О, а Серёга, – что, сегодня пропустить решил? Жеребцом стал, как я над ним поработала?! – разразилась Степановна смехом.

- Степановна, Серёжа вчера вечером умер, - прошептала одна из девушек.

- Сдох, значит! Это от того, что не сразу ко мне пришёл, а всё по врачам хреновым лазил. Они лечить не умеют. Лечу только я! Ваши доктора сами меня в больницу вызывают. Я прохожу по палатам и говорю, кого спасти ещё можно, а кто уже дохляк. Профессора со мной советуются!

    С того дня я больше к ней не ходил. Нашёл ещё родственников нескольких человек, которые скончались после её приёмов, отказавшись от лекарств. Собрав вещи и последние сбережения, оставшиеся от скитаний по бабкам, поехал в столицу. Спустя месяц мне поставили диагноз – глисты!

Столпы веры

    Сквозь сон я ощутил необычайно сильный холод, от которого, казалось, должны стучать зубы, но моё тело оставалось неподвижным, словно было сковано параличом. Глубокий вдох дался с трудом и оказался болезненным. Запахи хлорки, спирта и чего-то ещё смутно знакомого постепенно приводили меня в чувства. Кое-как удалось приоткрыть глаза. Резкий яркий свет прорвался сквозь щель тяжёлых век. Постепенно возвращалось ощущение моего тела. Преодолевая боль, я сел на жёсткой поверхности. С меня соскользнула простыня, обнажая неестественно бледную грудь. Нарушаемое бликами зрение, наконец, пришло в норму. Я попытался вскочить на ноги, с ужасом осознав, что нахожусь в морге, но упал на холодный пол – мои конечности ещё не были готовы к работе. Теперь меня проняла дрожь. Ползком, добравшись до дверей, понял, что она заперта. Овладевший мною страх граничил с безумством, плача, я забарабанил в дверь. Воздуха не хватало, в глазах темнело, несмотря на холод, тело покрылось испариной. За дверью послышались приближающиеся шаги. Дверь открылась, и возникший передо мной мужчина, широко раскрыв глаза, попятился назад.

- Вот чёрт! Это что ещё за дела?! – закричал он.

- Пппомогите мне, пожалуйста, - взмолился я.

- Какого ты здесь делаешь? Что за шутки?!

- Яяя очнулся там, на столе.

Мне повезло, мужчина оказался крепким, потому с лёгкостью уложил меня обратно, а сам стал куда-то звонить…

      Как выяснилось позже, когда я переходил дорогу, у меня случился сердечный приступ, пока довезли в больницу, сердце остановилось. Почти сутки я был мёртв. Родственники решили с морга вести тело сразу на кладбище и потребовали, как можно скорее подготовить меня к похоронам. Вот так я оказался на столе. Благо мужчина в халате прежде, чем приступить к делу, вышел на перекур.

    Если бы я верил в Бога, то сказал бы, что воскрес, а так, ощущал себя сродни Гоголю. Так бы и закопали, не расслышав, по всей видимости, почти отсутствующего пульса. Только оправиться после этого происшествия никак не удавалось, хотя бы потому, что в связи с моей кончиной, с работы меня «уволили» и обратно принять не могли. Паспорт как-то очень быстро аннулировали. Вот так и получилось, что пришлось, стучась из двери в двери, тряся перед носом различных чиновников свидетельством о смерти, доказывать, что я это я, и очень даже живой!

     В один из дней, когда проходил мимо церкви, меня окликнула старушонка, предлагая какую-то брошюрку.

- Нет, мать, я человек не верующий, - отмахнулся я.

- А слабость или сила нашей веры зависят не от ума, а от мужества, - ответила та.

Но я, не обратив на её слова никакого внимания, поплёлся дальше, сжимая в руке свидетельство о своей смерти.

    Под утро проснулся от невыносимой боли в руках и ногах. Взглянув на своё тело, вскрикнул. На запястьях обеих рук и ступнях моих ног появились кровоточащие раны, по виду сквозные. Я обратился в больницу, но им не удалось остановить кровотечение, что они ни делали, раны сочились. На следующее утро появились новые, на боку под ребром с правой стороны и на голове, которые походили на глубокие царапины. Боль сводила с ума, а доктора лишь разводили руками, то и дело, советуя обратиться к психиатру. Но неожиданно меня остановил старенькие профессор, который зачем-то понюхав мои запястья, сказал:

-  Такие раны должны иметь неприятный запах, а ваши благоухают каким-то незнакомым мне ароматом. Вот что, наведайтесь в церковь.

- Но я атеист, - заявил я гордо.

- А вы всё равно сходите, покажите им свои раны.

«Что за ерунда», - подумал я.  Но в церковь всё же пошёл. У входа в храм меня встретила всё та же старушка.

- Пришёл-таки, сынок, - улыбнулась она.

- Да я вот… Помощь мне нужна, доктор один сказал в церковь сходить, - я подкатил рукава кофты, показывая перебинтованные руки, вымазанные  уже успевшей просочиться сквозь повязки кровью.

- Пойдём, - позвала она.

Мы пришли в небольшое помещение, находящееся за церковью. Старушка аккуратно поснимала бинты и, осмотрев все мои раны, сказала:

- Ты больше здесь никому это не показывай. В Русской Православной церкви отрицают стигмы. Такие как ты – стигматы, принимаются католической церковью. Найди её, там тебе помогут.

    В тот момент я осознал, что, если не веришь ни во что, то в трудную минуту готов поверишь во всё! Католическую церковь я отыскал. Священник подтвердил наличие у меня стигм и предложил остаться на территории храма. Я согласился, потому что боялся оставаться один. Он омыл мои раны святой водой, и они на какое-то время меньше болели. Через несколько дней я взял в руки Библию, ещё через несколько выучил некоторые молитвы, после чего стигмы почти не кровоточили. Мне никто никогда не рассказывал о Боге, не пытался пробудить во мне веру. Я не был крещен, так как воспитывался матерью, которая ни при каких обстоятельствах не ходила в церковь и считала всё это «бредом». Но пройдя через воскрешение: – подтверждение существования Иисуса, – понял, что истинная вера человека направлена не на то, чтобы доставить покой, а чтобы дать силы на борьбу за своё праведное существование. 

© Кравчук Ольга Викторовна