 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Под прицелом Я встал меж ними, где дышали Смерть и сегодня ходит где-то рядом и целит сразу с четырех сторон. Сомненья нет, что под ее приглядом всегда найдётся пища для ворон.
Сквозит пространство в пулевых отточьях. Но тот, кто встал на линию огня, быть может, уцелеет дольше прочих и даже сможет защитить меня.
Гремит, не затихая, канонада. А я уже не думаю о нём. Мне самому ещё решиться надо однажды встать и выжить под огнём. 23 февраля 2014 г.
Патриоты Они приватизировали землю и небо, посадили в будку Бога как пса сторожевого — к нам не суйся, а мы — куда и сколько захотим. Земля стерпела, небу тоже деться, как выяснилось, некуда. Лишь Бог не хочет на цепи в собачьей будке, вот сиганул через забор — фьюить, — ищи Его как ветер в чистом поле. Но свято место не бывает пусто: в собачьей будке новый пёс ярится, гремит тяжёлой цепью, громко лает, отпугивая тех, кто за забором… Крепка броня, ворота на замке — к ним чужаки не сунутся, и сами они уже на волю расхотели. Что ж, кажется, достигнут идеал! 1 июня 2014 г.
Бутырка Моя автомастерская — Вероника Долина В повседневной кутерьме забываем о тюрьме, что, конечно же, негоже, раз живем в такой стране.
Ах, «Бутырка» и «Кресты», перед вами мы чисты, но заполнят нас однажды, как допросные листы.
Закричим: «Увы и ах! Мы ж ваще не при делах! Дайте, дайте нам свободу, тесно в ваших кандалах!».
Тут припомнят нам грехи — наши старые стихи, да и новые припомнят, хоть они не столь плохи.
И, конечно, упекут нас в какой-нибудь закут — в Краснокаменск или Тынду, Магадан или Усть-Кут.
Лучше б были мы тихи, позабыли про стихи и не сильно удалялись от станка и от сохи.
И, пожалуй, завтра я так и сделаю, друзья, твёрдо выучив за вечер «Стрекозу и муравья».
На ноге таскать ядро неудобно и старо. Пусть уж каторга, но чтобы добираться на метро.
Не порхать среди ветвей, щебеча, как соловей, а пахать по доброй воле, как крыловский муравей.
Пред «Бутыркою» в долгу, сам себя постерегу. А стихи писать не буду, чтоб ни звука, ни гу-гу. 28 июня 2014 г.
Главный вопрос — С кем вы, мастера культуры? Не вилять! Смотреть в глаза! Шагом марш на амбразуры, а не то подвесим за!.. Дальше веденье цензуры — так что жму на тормоза. 24 июля 2014 г.
Письмо старому другу Я тебя не хочу осуждать, а тем паче — судить, и в своей правоте убеждать, и сознанье будить.
Чем жива твоя нянька-душа? Что творится в мозгу? Разобраться хочу не спеша, только вряд ли смогу.
Кто ты — жертва учёных котов, что плодят миражи? Но, боюсь, ты и сам был готов к их заманчивой лжи.
Ты когда-то плевал на устав, был задирист и смел. Но свободы не знал, а узнав, полюбить не сумел.
Лишь шагая в привычном строю по команде «ать-два», ты вернул себе сущность свою, простоту естества.
Ты как все, больше не одинок, тяжесть сброшена с плеч. Жаль, державу когда-то не смог от распада сберечь.
С ней распалась душа. Ты её не пытайся собрать. В сером небе кружит вороньё, мерно движется рать.
Но мираж так заманчив, спеши в пустоту и насквозь. А обломки недужной души на обочину брось.
Серый свет, ускользая, дрожит, гул колонны затих. Только груда обломков лежит. И мои среди них. 27 сентября 2014 г.
Инородцы, или Кто виноват и что делать? Много народов у нас и народцев. Любим мы всех, акромя инородцев. А инородцы — такие уродцы, что наплевать нам готовы в колодцы.
Нет, инородцы нам вовсе не братцы, это какие-то пятоколонцы. С ними давно нам пора разобраться, чтобы не застили наши оконцы.
Чтобы коленцы не путали в танце, не объедали народ, иждивенцы. Нам инородцев милей иностранцы — те не карябают нам заусенцы.
Вот каково моё мнение вкратце: в край, где возьмутся за них палестинцы, всем инородцам пора убираться! То-то без них заживём мы, как прынцы! 29 сентября 2014 г.
Всадник Мой стих, увы, не проходная пешка, — скорее, конь, ходящий буквой Г, который скачет на одной ноге тропой, кривой, как горькая усмешка.
Но ты ему ловушкой не грози: достоин за отчаянность награды, он с лёгкостью форсирует преграды, хотя, конечно, не пройдёт в ферзи.
А впрочем, я люблю скакать на нём — вперёд, назад, направо и налево. Порою не сравнится королева с моим непредсказуемым конём.
Сегодня князь, а завтра носом грязь, нередко сам сбиваюсь я со следа. Но для меня важнее, чем победа, его ходов причудливая вязь.
По сложной траектории прыжков уносит он меня от притяженья расчерченной доски. Грядёт сраженье, где бит мой ферзь, но конь к борьбе готов. 14 октября 2014 г.
Утомлённый политическими шоу на федеральных телеканалах Меняю шоу на натуру: смотрю «Культуру» под «Дождём» или дождливую культуру, — всё лучше, чем эфир с вождём,
всё лучше, чем рассказ про «скрепы», распад империи и дух, любвеобильный и свирепый, что в нас почти уже протух.
Что ж, распечатаю заначку, полбанки разом проглочу, вкушать же эту тележвачку и не могу, и не хочу.
Полбанки — ни себе, ни людям. Залью остаток в организм. Нам общим памятником будет наш развитой феодализм.
Паситесь, мирные народы, вам впору этот реквизит. А за окошком — дух свободы и дождь культурно моросит.
Когда ж затянется прореха, и шоу грянут, погодя, от нас останется лишь эхо культуры, воли и дождя. 17 октября 2014 г.
* * * Жизнь, как зеркало, разбилась, но не то чтоб на куски и не вдребезги, — всего лишь пара трещин. Я гляжу в жизнь, как в зеркало, и вижу: всё осталось на местах, — а на трещины вниманье можно и не обращать.
Всё же зеркало, пожалуй, я не стану сохранять: нехорошая примета. Ну, а если это жизнь — даже с трещиною, даже через сердце — надо к ней привыкать: другой не купишь и на стенку не прибьёшь.
Время вылечит от боли и поможет позабыть, что живёшь не так, как прежде, и себя не узнаёшь. Ну а то, что отражаться больше некому в тебе, это к лучшему, поскольку портят трещины лицо. 25 октября 2014 г.
Братья Я думаю: успел ли добрый Авель обзавестись потомством, стать отцом? Ведь если не успел, то это значит, что мы потомки Каина. Любить по-братски завещал нам этот предок друг друга. Мы и любим — так, как он! 5 ноября 2014 г.
Свобода слова — Всяк по-своему сходит с ума, — говоришь. — А в итоге — тюрьма иль сума, — говоришь. — Жить смиренно в смирительной тесной рубашке мне советует мудрость сама, — говоришь.
Я на это в ответ ничего не скажу, сам себе на спине рукава завяжу, рот заклею и спрячу язык за зубами, помолчу, но о чём — я тебе не скажу. 16 ноября 2014 г.
Ворчливое Жизнь достанет per os и per anus, сдать потребует кровь и мочу, но покуда собою останусь, я ворчал и еще поворчу!
И пускай из земного кадастра исключат меня скоро врачи, восхожу я per anus ad astra, чтоб не слышать от них «Не ворчи!».
На другое, быть может, не годен, я открою космический чат и пойму, что отныне свободен там, где звёзды над миром ворчат.
Окунусь в галактический чан я, а какой-то земной Агасфер различит отголоски ворчанья, чтоб назвать его музыкой сфер. 17 ноября 2014 г.
Судьба мракобеса Когда-нибудь нагрянет светотьма — Печальный вывод позднего ума. Сергей Сутулов-Катеринич Однажды мракобес зашёл в собес и заикнулся, что, упав с небес, живёт теперь в борении и мраке. Но светлый ангел тихо пролетел среди земных и оголтелых тел и объяснил, что можно жить без драки.
Что можно жить на пенсию, с трудом сводить концы с концами, но в дурдом не угодить. В ладу с собой и миром — не громыхать, а тихо шелестеть, и лёгким стать, и над Землёй взлететь, чтоб подышать невидимым эфиром.
Он подышал и на наркоконтроль спокойно плюнул, вылил пергидроль на крылья, просветлел от ног до рожек и ангела, куражась и смеясь, столкнул с небес в покинутую грязь — пусть сам живёт на пенсию, коль сможет.
Такой круговорот добра и зла и превращенье стрекозы в козла, такое иня в янь перетеканье. Наш светлый ангел нынче мракобес, но мракобес, покинувший собес, избавиться не смог от заиканья. 18 ноября 2014 г.
Реформа здравоохрЕнения Два сорта граждан, господа, — особые и так себе — сидят в России на Трубе, и все болеют, вот беда.
Особым гражданам — почёт: лечись, пока не надоест. А прочим гражданам — учёт лекарств и прочих койкомест.
Особым гражданам — кусок от нашей доблестной Трубы, а остальным — под зад пинок, а также льготные гробы.
Не может выдержать Труба, не может выдержать Страна, когда верхом сидит гурьба — одним почёт, другим хана.
И должен кто-то — А иль Б — свалиться, ссыпаться, слететь, не удержаться на Трубе, лечиться даром расхотеть.
Поскольку дорожает снедь и нет здоровья ни фига, нам проще здравоохренеть, что я и делаю, ага! 24 ноября 2014 г.
Сизиф По жёлобу, по каменному руслу, протоптанному мной в породе скальной и никогда не знавшему теченья прозрачных вод, я втаскиваю камень на гору. Пот струится, и ступни скользят, и камень давит мне на плечи.
Мой труд бессмыслен. Это наказанье. Я знаю, что вершина недоступна. Когда мне остаётся до неё последний шаг, с отчаяньем привычным я камень свой роняю и слежу, как, грохоча, он катится к подножью.
И всё же Зевс ошибся, полагая, что дух мой будет сломлен, он забыл, что испытанья делают сильнее, что я, в конце концов, могу втянуться и полюбить мой камень, и тропу, и даже ожиданье неудачи.
К тому же, пусть и в шаге от вершины, но каждый раз дано мне созерцать такие ослепительные виды, плюс горный воздух, плюс ночлег под звёздным лиловым небом, что считать я вправе мой труд не наказаньем, а наградой.
Я страшно устаю, и неудачи, входящие в условия контракта, не повод для веселия. Однако, пока есть шанс, хотя бы иллюзорный, достигнуть цели, я тружусь по плану, но экономлю силы для рывка. 26 ноября 2014 г.
Безыдейные фантазии 1. Нам не грозит исход летательный, а вот летальный — может быть, поскольку парашют спасательный мы не сумели раздобыть.
Увы, от нашего хотения не всё зависит, господа: дружить с законом тяготения мы не умели никогда!
Рабы закона равнодушного, мы низвергаемся в пике, коль нету шарика воздушного и птичьих перьев в кулаке.
Но я не вляпался бы мордою, вцепившись в тоненькую нить, когда б могла Госдума гордая закон природы отменить.
Она бы сразу в третьем чтении нам запретила тяготеть. И мы, забыв о тяготении, смогли б отсюда улететь. 2. Споткнусь и с разбега мордой — бац! — встречусь с навозной кучей. Над топью болотной имперский плац корёжит, колбасит, пучит.
А бедный Евгений, с ума сошед, по давним счетам не платит. Теперь он приятель и мой сосед по койке в шестой палате.
Я здесь с народом душой сольюсь по нормам партийной школы. Мы днём возрождаем Совейский Союз, а вечером — все на уколы. 1 декабря 2014 г.
Как дым Империя плывёт, как пароход, колёса перемалывают воду Летейскую, а мы который год, как дым, летим вдогонку пароходу.
Мы будто бы привязаны к трубе — в ином составе, но всё те же с виду. Бесследно растворились А и Б, подходит мой черёд — по алфавиту.
И я исчезну в звёздной пустоте последней искрой за твоей трубою — в рассеяньи, в диаспоре, как те, кто дымом разлетелся над водою. 5 декабря 2014 г. _____________________ © Вольфсон Борис Ильич |
       
|
