* * *
Вдруг выпадаешь и сходишь с копья оси,
раньше тугой – и такой ненадёжной ныне...
Эй, кто-нибудь – в вышину, в тишину – спаси!
Не отдавай это праху и паутине.
Слышишь, как все замолкло?.. Нарушен ход.
Я же еще могу, это ось виною,
только верни на место – и все пойдёт.
Что тебе новые эти, с душой стальною?
Разве сыграют музыку в нужный час?..
Ладно, подумаешь, кто я тут – шестерёнка,
чудом узнавшая, как это всё у нас
тонко устроено,
как невозможно тонко...
* * *
Ты, конечно, умён – и глядишь, несомненно, вперёд,
Ну, а я всё не вырасту, всё ничего не пойму...
Это страшное время берет нас в лихой оборот,
Каждый видит свой свет и свою непроглядную тьму.
Вот и рвётся на раз – а казалось, прочнейшая нить
Между сердцем и сердцем уже до скончания дней...
Да, земля не моя – и не мне тут, наверно, судить.
Для тебя всё гораздо понятней и много больней.
Только я среди странностей всех замечаю одну –
И она разделяет нас больше, чем вера и кровь:
Ты начнешь про любовь, а закончишь опять про войну...
Я начну про войну, а закончу опять про любовь.
* * *
Ну, давай проголосуем,
Раз ни веры, ни закона...
Всё, что мы умеем – всуе
Выбирать себе дракона.
Одному по нраву черный,
А другому – тёмно-красный...
Все тверды и непреклонны,
Все глухи и громогласны.
А потом понаблюдаем,
Чей дракон сильней и выше,
Чей огонь, непререкаем,
Выжжет вражеские крыши –
И пойдет гулять-беситься,
И дойдет до нашей хаты...
То-то будем веселиться,
Гордым пламенем объяты.
* * *
Сейчас хоть небо раскрои – вам и созвездья будет мало.
Железногрудые мои, не я ль сердца вам рисовала?
Не я ли силилась вдохнуть немного жизни в ваши лица,
Немного света вплавить в грудь – чтоб горевать и веселиться?..
Но мне ли было по плечу такое сказочное дело?
Я вас неволить не хочу – да я и раньше не хотела.
Идите, латами звеня, пока не можете иначе...
Пока над вами – за меня – седьмое небо не заплачет.
* * *
Какая странная весна...
Весна-война, весна-потеря.
Стоит, сама в себя не веря,
Февральской горечью полна.
Как это трудно –
Так цвести –
Неумолимо и ненужно...
И улыбаться всем натужно,
И прятать бабочку в горсти.
* * *
Условные люди в условном немаленьком городе
берут пистолеты и ружья – конечно, условные –
и молятся Богу условному: слышишь, мол, Господи,
Ты там подмогни делу правому, замыслу кровному.
И Бог их условно, наверное, слышит и морщится
от боли в груди своей – тоже условной, естественно –
в какой-нибудь чисто условной березовой рощице –
и падает, падает как-то совсем не божественно...
А нам-то, условным, что делать в такой ситуации,
в которой у всех различается степень условности
и Бога живого, и крови, и гордости нации –
и так безусловно условие общей виновности?..
* * *
Помолись на моем – на гортанном, на горном, на горнем,
На слепом языке пропитавшихся небом камней...
Прорасти через них далеко ответвившимся корнем
В эту землю мою, в это жгучее небо под ней.
Прорасти – и прости, что тяну на такие глубины,
Только так ты поймешь, где берется нелегкий огонь –
На его языке говорят и пылают купины,
Сквозь которые я, не страшась, протянула ладонь.
* * *
А что у вас есть?.. Только сны
и эти короткие встречи...
Вы вечно кому-то должны
за этот мирок человечий,
за эти смешные тела,
которые тянет друг к другу,
за эти дурные дела,
за каждую вашу потугу
забыться и вспомнить себя –
о, эта извечная тема –
еще называвших любя
зверей и деревья Эдема...
Не знающих смерти и зим,
врачей, палачей и поэтов –
и этих чужих образин,
смеющихся с ваших портретов.
Пока вас считают за них,
есть время и небо над вами...
Есть имя – одно на двоих –
которое выбрали сами.
* * *
Была нам ненависть по горло,
А нынче стала выше гор –
И города, и память стерла,
Оставив гордость и позор.
Нам тут не место, знаешь сам ты –
Но, друг мой, все-таки плыви...
Мы неумехи-диверсанты
Пропащей армии Любви.
Нас разгромили, растерзали
И, восклицая "С нами Бог!",
В такую темень дошагали,
Куда и дьявол бы не смог...
Да, даже если только двое
Людей останется в живых,
То Бог еще над головою
И в сердце каждого из них.
Еще заглядывает в лица,
Еще надеется – а вдруг
Достанет сил остановиться
И землю выпустить из рук...
* * *
Мой мальчик, русский ты по праву,
Ты за страну и в дождь, и в град.
Тебе обидно за державу?
Но мне обиднее стократ.
За ту – любимую – Россию,
Чей лик Поэт запечатлел...
Она опять нашла мессию,
Который выбрал ей удел
Быть во вражде, в крови и смуте,
Но не отдать своей земли.
А мне всегда важнее люди –
Что потеряли, что нашли
Они в борьбе за эту землю...
Ты это ставишь мне в вину?
Я не Россию не приемлю,
А эту вечную войну
Под горьким знаменем победы
Любой безумною ценой.
И я не спрашиваю, где ты...
Но кто ты, русский мальчик мой?
* * *
Коней на переправе не меняют
Отблеск детского восторга,
Прошлых радостей осколки,
Счастья высохшая корка –
Что ж, достаточно для елки...
Ничего, украсим, справим,
Праздник будет честь по чести.
На небесной переправе
Хоть поржем, пока мы вместе.
Наша смена подоспела –
Все в мечтах немного кони...
А гадать – пустое дело
Здесь, у Бога на ладони.
Все топочем, все лопочем
Как умеем, как придется –
Только свежим, между прочим,
Не хватает иноходца.
Ах, не нам учить их скачке,
Мы давно в долгах и в мыле –
Разменялись на подачки,
А о главном позабыли...
Но пока копыт не двинем,
И пока дорога вьется,
Светит нам в небесной глине
След Большого Иноходца.
___________________
© Полетаева Анна
