Можно ли доверять результатам социологических исследований?

  Беседуя с журналисткой Кариной Орловой в передаче радиостанции «Эхо Москвы», депутат Государственной думы Дмитрий Гудков скептически отозвался о достоверности результатов социологических исследований в России: «… что у нас 86% поддерживают Путина – вы верите в это?...Значит, нет никакой социологии, и, мне кажется, нет даже смысла всерьез какие-то цифры обсуждать»[1]. Это говорит политик, который, возможно, не знает, что данные о поддержке президента почти полностью совпадают в исследованиях разных социологических организаций, государственных и коммерческих, в том числе иностранных. Так, в конце 2014 года Агентство The Associated Press и исследовательский центр NORC провели среди российских граждан опрос об отношении к президенту Путину. Выяснилось, что его поддерживает 81 % граждан России. Две трети опрошенных считают, что Россия движется в правильном направлении. Также две трети опрошенных высказались в поддержку жителей юго-востока Украины [2]. Это свидетельствует о  том, что данные исследований, проводимых  социологическими службами в России, обладают высокой степенью надежности. Однако в своих оценках депутат  не одинок. 

  У социологов тоже появилась потребность поразмыслить над проблемой доверия к данным опросов общественного мнения, обсудить некоторые неоднозначные явления, связанные с результатами исследований. Этому способствовали два события в мире российской социологии. Во-первых, провал ФОМ с предсказаниями результатов выборов московского мэра в 2013 году. Во-вторых, несмотря на пессимистические прогнозы, непрекращающийся рост показателей доверия президенту России и одобрения его деятельности гражданами страны. Для того, чтобы разобраться в природе этих явлений, Фонд «Либеральная миссия» организовал очередной ситуационный анализ, в котором приняли участие социологи и политологи. Одно из положений, вынесенных на обсуждение, сформулировано следующим образом: « Общественное мнение и опросы общественного мнения в условиях авторитаризма и патриотической мобилизации. Возможные механизмы искажения результатов»[3]. 

  Ведущий заседание политолог Кирилл Рогов (Институт экономической политики – Институт Гайдара) поставил перед присутствующими вопрос: можно ли воспринимать с одинаковым доверием результаты, полученные при замерах общественного мнения в условиях демократии и авторитаризма? «В нормальной ситуации опросы показывают нам, какие позиции в отношении общественной повестки пользуются наибольшей поддержкой населения. В условиях авторитаризма сама повестка искажена, а люди часто находятся под тем или иным давлением»[3.1], – заявил он и напомнил собравшимся, что социологи не раз отмечали и исследовали проблему смещения данных социологических исследований в политически несвободных обществах. В частности, для них характерно тяготение общественного мнения к мнению большинства и высокая степень консолидации, которая легко распадается, а общественное мнение примыкает к позиции нового большинства, если происходит смена политического строя и властвующей элиты.

Магия большинства

  Американский политолог и экономист Тимур Куран, анализировавший крушение политического строя Восточной Германии, обнаружил эффект фальсификации массовых предпочтений: почти до самого последнего момента опросы жителей ГДР демонстрировали высокий уровень поддержки властей. Эти опросы подавали ложные сигналы и властям, и гражданам, убеждая их в том, что сложившемуся десятилетиями статус-кво ничто не угрожает. Но на деле восточные немцы долгое время отвечали на вопросы анкет в соответствии с официально одобряемыми нормами. Когда же режим зашатался, то граждане ГДР продемонстрировали всему миру смену декларируемых предпочтений. Тимур Куран задался вопросом, как соотносятся частные предпочтения граждан и их публичное выражение. Помимо собственных убеждений и личной выгоды, рассуждал он, человек рассматривает еще много переменных: репутационный ущерб, риск потерять работу (особенно актуальный для государственных служащих) или даже просто необходимость спорить с пеной у рта, отстаивая свои идеалы. Если вторичные соображения перевешивают, люди легко фальсифицируют свои предпочтения. И общество, и правительство перестают понимать, чего на самом деле хотят люди. Разрыв между частным и общественным мнением постоянно растет, достигая таких масштабов, что ни один политолог не может уже предсказать, где случится следующая революция [4.5.6]. 

  Немецкий политолог и социолог Эдизабет Ноэль-Нойман разработала теорию, которая получила название «Спираль молчания» (The spiral of silence), утверждающую, что человек не склонен выражать свое мнение по социально значимым вопросам, если в спектре общественного мнения его позиция оказывается в меньшинстве. Если его оценка неустойчива, он с большой вероятностью присоединится к большинству. Публикации в СМИ оказывают большое влияние на раскручивание «спирали молчания», если позиционируют какое-то мнение как мнение большинства или уделяют ему больше внимания, чем остальным. Основные положения  теории утверждают, что люди боятся быть отвергнутыми  их социальным окружением,  испытывают то, что называется «страхом изоляции». Они постоянно наблюдают за поведением окружающих, отмечая для себя, что получает одобрение, а что не одобряется обществом. Подавая сигналы одобрения или неодобрения, люди неосознанно порождают собственные угрозы изоляции, которые ослабевают, если воздерживаться от высказываний, могущих вызвать возражения. Они больше склонны публично утверждать то, что, по их мнению, будет принято положительно. Спиральный эффект возникает, когда оппоненты высказываются уверенно, безапелляционно. Оппозиция, у которой увеличивается  страх изоляции, ещё больше убеждается в необходимости хранить молчание, поскольку ее сторонники — в меньшинстве. Эти чувства возрастают в геометрической прогрессии и с той, и с другой стороны. СМИ оказывают большое влияние на этот процесс[7]. 

  Желание присоединиться к большинству и неустойчивость высказанных предпочтений отмечали и участники обсуждения, о котором говорилось выше.

  Осенью 2013 г. экспертное сообщество столкнулось с данными, указывающими на наличие «сдвига»: итоги контролируемого голосования на выборах мэра Москвы разошлись с данными социологических опросов. И неожиданность демократического всплеска 2011– 2012 гг., и противоположного характера аномалии динамики общественного мнения на протяжении 2014 г., кажется, вновь ставят вопрос об особенностях измерения предпочтений в условиях, как считает часть участников дискуссии, информационной войны и отсутствия нормального общественного диалога.

  Другие участники отмечали, что страх перед властью – вовсе необязательная причина для раскручивания спирали  молчания. В России этого страха нет, - считают они, - но есть нежелание остаться в меньшинстве, ощущение большего комфорта от присоединения к большинству, что, по-видимому, имеет место и в росте показателей доверия к президенту  России. Алексей Макаркин (первый вице-президент Центра политических технологий) отметил, что именно этот феномен проявился при выборах мэра Москвы. «Мы проводили исследования, и получается, что за Собянина, по состоянию на весну 2014 г., голосовало 70% москвичей. И это неудивительно: человеку некомфортно быть в меньшинстве,  среди проигравших, его подсознательно тянет к большинству.  В итоге человек, чувствуя, что он в меньшинстве, старается спрятаться, мимикрировать. Я не думаю, что у него есть какие-то реальные страхи. Это просто нежелание быть в меньшинстве, быть в оппозиции. В избирательной кампании 2013 года первоначальные опросы были адекватны: у Навального был низкий рейтинг. Но он стал ходить по дворам, и в результате переломил ситуацию. Заработало «сарафанное радио»: выяснилось, что он не радикал, не фашист, правильные вещи говорит. Человек сталкивается с тем, что образ, который ему предлагали, и тот, который он видит в реальности, разные, и меняет точку зрения. Навальный вытянул эту кампанию на себе и получил в разы больше голосов.

    … ни те люди, которые сейчас декларируют, что они поддерживают  власть, ни те, которые  голосовали за Навального, не готовы отстаивать свои предпочтения. Огромная часть электората Навального ушла к большинству.  И хотя сейчас народ хочет идти на улицу, но это явное меньшинство по сравнению с тем количеством избирателей, которые за Навального проголосовали год назад. Но и те люди, которые сейчас присоединились к большинству, тоже не готовы сражаться. Они с большинством. Завтра будет другое большинство, они будут с ним»[4].

  В современной России речь должна идти не об искажении данных в результате политического давления, а о совершенствовании измерения, о методических вопросах, пренебрежение которыми может привести к искажению результатов исследования, независимо от степени демократичности политического устройства общества, а также о неустойчивости выявленного общественного мнения,  которое включает в себя часть колеблющихся носителей, появившихся среди большинства в последнее время. Социологи жаловались на недостаток средств, не позволяющий провести более частые исследования, чтобы проверить степень устойчивости мнения.

   Тем не менее данные Левада-Центра подтвердили высокую степень устойчивости мнения относительно оценки качества жизни, электоральных предпочтений и рейтинга президента. Левада-Центр провел 22-25 мая 2015 года опрос по репрезентативной выборке городского и сельского населения среди 1600 человек в возрасте 18 лет и старше в 134 населенных пунктах 46 регионов страны. Статистическая погрешность не превышает 3,4%. Ответы на вопрос «Дела в стране идут сегодня в целом в правильном направлении, или страна движется по неверному пути?» в мае 2015 года полностью совпали с ответами на такой же вопрос в мае 2014 года: «Дела идут в правильном направлении» – 60% в том и другом случае: « Страна движется по неверному пути» – 23 % в том и другом случае; « Затруднились ответить «– 17% в том и другом случае. 

    Количество одобряющих деятельность Владимира Путина на посту президента России в мае 2015 года составило 86%. А в мае 2014 года было меньше на  3% - 83%. Соответственно уменьшилось количество не одобряющих 16% в 2014 году , 13% в 2015 году) [8].  

   Таким образом, можно сделать вывод: опросы общественного мнения социологических организаций России вполне достоверно определяют его состояние на момент измерения. Что касается более долгосрочной перспективы, то ее выявление требует более частых и регулярных замеров общественного мнения, а также  комплексных исследований с участием не только социологов, но  также социальных психологов и антропологов для анализа этого социального явления.

Социологи отметили  целый круг  методологических и методических вопросов, которые необходимо учитывать, разрабатывая аппарат исследования. В том числе речь шла и об использовании проективной техники исследования  при изучении вопросов, на которые респонденты в силу различных обстоятельств не могут дать прямые ответы. 

Литература

1.Особое мнение. В гостях Дмитрий Гудков //Эхо Москвы. 2015. Март, 19.

2. Опрос: Путина поддерживает 81% россиян // Би-би-си. Русская служба. 2014. Дек., 18.

3. Россия 2014: Загадки общественного мнения. Переживет ли патриотическая мобилизация экономический кризис // Фонд Либеральная миссия. Дискуссии. 2015. 02.06.

4. Kuran Timur. 1989. Sparks and Prairie Fires. A Theory of Unanticipated Political Revolution//Publi Choice 61 (April): 41-74.

5. Kuran Timur. 1991. Now out of Never. The Element of Surprise in the East 

European Revolutions of 1989//World Politics 44 (October): 7-4.

6. Куран Тимур.  Неизбежность революционных «сюрпризов» в будущем. //inliberty.ru. 2012.05.22.

7. Э.Ноэль-Нойман. Общественное мнение. Открытие спирали молчания.//ТОО Издательство «Весь Мир». М. 1996.

8. Майские рейтинги одобрения и доверия. // Левада-Центр. Пресс-выпуски. // 2015. 05.28. 

_________________________________

© Шумилина Татьяна Валентиновна