Военный кризис в Чечне, которому не видно конца и края, длится уже больше десяти лет.

В кровавой и уродливой форме имеет свое продолжение то, что случилось в СССР, когда отказались от политики тотального контроля за территориями, а взамен не смогли ничего придумать. После того, как СССР распался, Россию, которой угрожало то же самое (правда, положа руку на сердце, скажу, что, по-моему, угроза была в тот момент, в начале 90-х, не столь уж велика): вместо того, чтобы аккуратно сшивать ее нитью понятных гражданам разумных и рациональных решений, стали делить на феодальные вассальные вотчины и одновременно подавлять силой, не останавливаясь ни перед чем, те проявления «снизу», которые выходили за рамки феодально-вассальных отношений, и в такой методологии видели способ сохранения государственности.

Сказать на эту тему что-то свежее очень трудно, в том числе и по той причине, что за это длительное время у очень многих из нас, кто следит за происходящим лишь от события к событию, через призму СМИ и урывками, сформировалось свое, достаточно фригидное и сугубо личное отношение к происшедшему за это время и происходящему сейчас, такое отношение, которое пренебрежительно к фактам облекается в поверхностную идеологию или, что хуже, в подсознательную иронию над трагедией, которая стала «триллером» и которую остановить ни в чьих человеческих силах.

В нашей стране дискуссий на тему Чечни сейчас больше нет, и это плохо, это значит, что ничего серьезного в области этнорегиональных отношений в ближайшее время выработано и решено не будет, разрастающиеся болезни будут продолжать загоняться внутрь, а потом, когда-нибудь, решать вопросы по существу будут не эксперты и управленцы, а толпы возмущенных людей. Северный Кавказ – это не Украина и не Киргизия, даже не Грузия. Неумение и нежелание руководителей сначала Советского Союза, а потом России ориентироваться в сути подобных вещей привело к тому, что мы имеем сегодня. Упорство в нежелании рассматривать вопросы по существу, а не с демонстрационно-пропагандистской точки зрения (кстати, вообще любые вопросы общества) неминуемо будет вести не к модернизации, а к деградации общества.

В отличие от России, в странах Европейского Союза нашу ситуацию пытаются понять, хотя мы от своих проблем открещиваемся, не хотим назвать своими именами, а когда нам говорят, что у нас в доме пожар, мы обижаемся и восклицаем, что к сору в нашей избе никого не подпустим, даже если он загорелся и грозит все вокруг спалить.

Впрочем, никак нельзя сказать, что в Брюсселе и Страсбурге, в условиях их ресурса открытости и экспертных возможностей, к проблемам России, своего ближайшего огромного соседа, относятся на надлежащем по таким условиям уровне ответственности. Политический «тяп-ляп» берет верх как раз тогда, когда действительно можно сделать что-то полезное.

В октябре прошлого года мне пришлось участвовать в попытке привлечь внимание политической Европы к теме Чечни (и, возможно, к более широкому кругу тем), которая была предпринята в Европейском Парламенте. Момент был политически удачный: только что состоялось расширение Европейского Союза, граждане выбрали новый состав Европарламента, и он только-только начал свою работу. После бесланского кошмара прошло уже два месяца, и в момент сбора для дискуссии в Страсбурге, при всей трудности любого такого мероприятия, можно было попытаться начать действительно серьезный и продуктивный разговор, который бы расширил внимание к проблеме и поднял уровень внимания к ней до тех людей, которые напрямую влияют на политику, формируют подход к важнейшим мировым проблемам, с которыми все так или иначе должны считаться. Можно было создать так называемую «интергруппу», которая была бы постоянно действующей и наделена официальным статусом в Европарламенте и которая могла бы начать вырабатывать конструктивную позицию, приемлемую для всего Европейского Союза и способную быть воспринятой в России.

Увы, ничего такого в очередной раз не вышло, практически все ушло «в песок». И случилось так потому, что организаторы встречи пытались решить заведомо противоречивую задачу: с одной стороны, они говорили, что хотят привлечь к участию как можно белее широкий круг людей, а с другой – во всем старались, чем только можно, помочь стороне чеченских сепаратистов. Хотя совершенно очевидно, что их позиция, мягко говоря, не единственная и не может считаться добросовестной даже при схематичном подходе «издалека».

В результате на встречу почти никто не пришел, тем более – это политическая жизнь – что как раз выступил с относительно важным заявлением председатель Европейской комиссии, и депутаты все, как один, побежали к телекамерам комментировать сенсацию однодневного масштаба. Знал бы я, что будет так, не поехал бы. Но поскольку уж там оказался, то пришлось, при определенной поддержке радикального и успешного, но мирного лидера литовских сепаратистов конца 80-х – начала 90-х, а ныне депутата Европарламента Витаутаса Ландсбергиса, высказать ряд соображений, выработанных за, увы, достаточно длительное время наблюдения за реализацией идей сепаратизма, нашего доморощенного империализма и за следствиями, которые все вызвало.

Соображения, которые я считал новыми и неизвестными широкой общественности, пришлось перемежать с тем, что стало уже абсолютно банальным, но, увы, никак не потеряло от этого актуальности.

Поскольку слушателей у меня оказалось крайне мало, а перспектива повторить сказанное в более широкой аудитории не просматривалась, то я записал свои тезисы и разослал их друзьям, которые интересуются теми темами, которые я затронул.

Кто знает, может быть, и читателю «Релги» это будет интересно. Заранее прошу прощение за своеобразный стиль текста.

Тезисы выступления на собрании в Европарламенте, посвященном теме Чечни. Октябрь 2004 года.

1. Осуждение войны, политики федерального центра и действий войск.

2. Необходимость поиска мирного решения через плюрализм и открытость.

3. Осуждение терроризма как первого из зол: терроризм не есть неизбирательное применение силы, терроризм также не есть спонтанное проявление психологического выхода эмоционального стресса, терроризм – это продуманная линия, направленная на то, чтобы добиться политических целей путем избирательного применения силы против мирного населения, и такая линия ставит себя и вне политики, и вне войны.
4. Оперативная и стратегическая борьба с терроризмом требует, прежде всего, заботы о жертвах и преодоления явления терроризма как такового во всей его природе; наказание террористов или же абстрактная защита государственности и престижа государственной власти, «чья рука не дрогнет», не может являться главным приоритетом. Обязательная приоритетность демонстрации силы – кощунственный популизм со стороны государственной власти.

5. «Советская», тоталитарная природа всех противоборствующих сторон: все жулики, и все хотят по максимуму, победа или поражение.

6. Коррупция как фактор: отсутствие реальных целей с обеих сторон, или же несоответствие реальных целей провозглашаемым.

7. Независимость, даже если какая-либо территория имеет на нее право с исторической, правовой и политической точек зрения, может быть обретена только в рамках процесса. Самопровозглашение и независимость – совершенно не одно и то же; сепаратисты должны хорошо это понимать. Те, кто намерен управлять территорией, претендующей на независимость, должны представить, хотя бы на базовом уровне, доказательства своей способности нести бремя политической власти в рамках мирных демократических процедур с соблюдением прав личности. Тезис «дайте нам незавимость, потому что оккупанты нарушают у нас права людей» нельзя считать состоятельным.

8. Постсоветский руководитель «путинской» формации имеет веру в самоценность государственности, корпорации, и в этом смысле политически не одинок: многие в мире ради государственной или корпоративной «сакральности» готовы пожертвовать очень многим. Такого же типа же психология у сепаратистских деятелей. И в этом безысходность.

______________________________
© Коган-Ясный Виктор Валентинович