1. Возникновение философской антропологии обычно связывают с появлением работы М. Шелера «Положение человека в космосе» (1928) и книги Г. Плесснера «Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию» (1929). Однако принцип антропологизма присутствовал всегда в истории философии, поскольку мыслители любой эпохи в той или иной мере затрагивали проблему  природы и сущности человека, особенно в философии XVII и XVIII веков. Достаточно вспомнить трактат Т. Гоббса «Левиафан» (1651) или К. Гельвеция «О человеке» (1769). Последнее сочинение И. Канта носит название «Антропология с прагматической точки зрения» (1798), хотя сущность человека как главная проблема философской антропологии в нём почти не рассматривается. Обстоятельно антропологическая проблематика рассмотрена им в таких трактатах как «Критика практического разума», «Метафизика нравов» и «Религия в пределах только разума». Человек в концепции Канта есть существо нравственное и каждый собственными усилиями может преодолеть природные влечения и склонности и достичь нравственного совершенства, не ожидая наград за это ни в том, ни в этом свете, а довольствуясь сознанием  собственной святости. 

  2. Естественно, что марксизм не мог обойти проблему сущности человека, тем более что К. Маркс и Ф. Энгельс в начале 40-х годов XIX в. испытали сильное влияние антропологического материализма Л. Фейербаха, изложенного им в работах «Сущность христианства» (1841) и «Основы философии будущего» (1843). Однако увлечение фейербахианством было недолгим и об этом свидетельствуют «Тезисы о Фейербахе» (1845) К. Маркса, в которых он приходит к выводу: человек есть совокупность общественных отношений. Это – разрыв с Фейербахом, ибо сущность человека сведена исключительно к социальности. Иначе выражаясь, К. Маркс социологизировал человека. Такой позиции придерживались также Ф. Энгельс и В.И. Ленин.

  3. Однако в неомарксизме, то есть в западном марксизме ХХ века, совершается поворот к антропологизму. Толчком к этому стала публикация в 30-е годы «Экономико-философских рукописей» К. Маркса 1844 года. Началась полоса «аутентичного» прочтения Маркса. Но ещё раньше, в 20-е годы, немецкий марксист Эрнст Блох (1885-1977) обосновывает свой вариант «истинного» марксизма – «философию надежды». Подлинный марксизм с его точки зрения – это учение о «тотальном человеке». С 1948 г. по 1961 г. он жил и работал в ГДР, но потом переселился в ФРГ. В 1954-1959 гг. он издал свой основной труд – «Принцип надежды» (т. 1-3). В противовес К. Марксу и Ф. Энгельсу Блох обосновывал мысль о необходимости утопического мышления, так как утопия является основным фактором тотального отрицания действительности, а фундаментом утопического видения мира является надежда как универсальное, надисторическое и внеклассовое отношение к миру. Надежду, целеполагание Блох связывал с принципом добра и развёртывание этого принципа, по его мысли, должно привести человечество к утопическому идеалу, в котором прекращается всякое развитие. Таким образом, Э. Блох истолковывал марксизм как универсальную утопию и гуманистическую эсхатологию, трактуя в данном варианте марксизм в качестве «истинного» учения о человеке. 

  4. Другое истолкование в антропологическом направлении имело место в рамках «Франкфуртской школы». Данное леворадикальное направление в неомарксизме было весьма популярным на Западе в период с 30-х по 60-е годы ХХ-го столетия, а возникло оно на базе Франкфуртского Института социальных исследований. Основоположником школы был М. Хоркхаймер (1895—1973), а среди ведущих её представителей были такие известные в западной леворадикальной философии имена как Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм. Общая тенденция в деятельности Франкфуртской школы неомарксизма – «заново» открыть Маркса, восстановить «истинного» Маркса, то есть Маркса молодого, начала 40-х годов XIX-го века, когда он работал над «Экономическо-философскими рукописями». В них якобы подлинный Маркс, впитавший всё позитивное, что он взял у Гегеля и Фейербаха. Ирония истории марксизма: то, в чём Маркс, а вслед за ним и Энгельс, обвиняли Фейербаха, а именно – в абстрактном гуманизме и внеисторическом подходе в понимании сущности человека – теперь это в неомарксизме ХХ-го века вернулось на круги своя и стало именоваться «истинным» марксизмом. Ни советский, ни вообще ортодоксальный марксизм с этим не были согласны. 

  5. В целях защиты истинного, то есть революционного марксизма, в последние годы существования СССР и ГДР была предпринята попытка издания 100-томного (вместо 50-томного на русском языке) собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на языке оригинала. К сожалению, издание не состоялось, а ведь действительно, многое из рукописного наследства классиков марксизма до сих пор не издано. После смерти К. Маркса всё его рукописное наследство перешло к Ф. Энгельсу. Он сумел кое-что опубликовать, в том числе 2-й и 3-й тома «Капитала». После смерти Энгельса рукописное наследство обоих передано по завещанию Ф. Энгельса Правлению немецкой социал-демократической партии. Но вожди партии ничего не сделали для публикации, а после прихода к власти Гитлера рукописное наследство пришлось срочно спасать, переправляя по конспиративным каналам в нейтральные страны. 

  В.И. Ленин в начале 20-х годов послал в Германию делегацию с целью добиться разрешения переснять сколько возможно рукописей и в последующем издать.Был создан Институт Маркса и Энгельса, после смерти Ленина преобразованный в ИМЭЛ, а позднее – в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В течение 20-х годов привезённые рукописи изучались, а в 30-е годы начали издаваться, разумеется, для защиты «истинного» марксизма от ревизий и фальсификаций. Были изданы «Диалектика природы» Ф. Энгельса, «Математические рукописи» Маркса; «Хронологические выписки» Маркса; переписка между Марксом и Энгельсом о «Капитале»; «Немецкая идеология» Маркса и Энгельса, ранние произведения Маркса и Энгельса и ряд других материалов. Однако до сих пор полного собрания сочинений Маркса и Энгельса нет ни на каком языке; многое из их наследства не издано и даже выпуск неполного 100-томного собрания сочинений провалился. А между тем ряд материалов, особенно позднего периода жизни Маркса и Энгельса, существенно могли бы дополнить тему, посвященную антропологии марксизма и полемике об «аутентичном» марксизме.

  6. Но оценивать антропологический вектор марксизма нужно не только исходя из теории марксизма и рукописного наследства его творцов, но и из результатов практического воплощения этого учения в жизнь. И здесь опять-таки возникают расхождения в оценках имевшего место опыта: а воплощался в жизнь подлинный марксизм или искаженный? Известны были многочисленные обвинения в искажении взглядов Маркса, Энгельса, а потом и Ленина при строительстве социализма. А если учесть негативные стороны советского социализма, прежде всего сталинские репрессии и насильственную коллективизацию, и тем более опыт маоистского коммунизма, эксперименты «красных кхмеров» по немедленному воплощению коммунизма в жизнь, то аргументов в пользу искажения учения марксизма в процессе его воплощения в жизнь хоть отбавляй. От проблемы – так или не так строили социализм – никак не уйти. 

  Ряд обстоятельств действительно не вписываются в теорию. Маркс и Энгельс исходили из того, что капитализм уступит место социализму при условии развитых производительных сил и наличии сформировавшегося класса рабочих-пролетариев. Западная Европа и Северная Америка по их мнению таких условий достигли и содержат в себе возможность пролетарской социалистической революции. Однако, к концу жизни Энгельс фиксирует тенденцию к обуржуазиванию рабочего класса, особенно в Англии, и приходит к выводу: «Лава революции» потечёт с Востока, из России. Но это будет демократическая революция и она подтолкнёт рабочий класс Западной Европы к революции социалистической. Однако в России свершилась социалистическая революция, в стране крестьянской, а в Западной Европе таковая не состоялась, хотя В.И. Ленин и партия большевиков надеялись, что под влиянием и с помощью русской революции пролетариат Западной Европы свергнет власть капитала. В результате сложилась трагическая ситуация: в изолированной и одинокой крестьянской стране надо было строить социализм. Теорией это было совершенно не предусмотрено. Последствия и результаты эксперимента теперь хорошо известны. Насилие над теорией и над историей мстит за себя. 

  Но дело ещё сложнее, нежели искажение теории Маркса-Энгельса и практики строительства социализма. Ведь Маркс и Энгельс разрабатывали теорию капитализма, что и воплощено в «Капитале». Но у них нет теории социализма. То, что они писали о социализме, мало отличается от того, что писали о нём социалисты XIX века. Утопистами Маркс и Энгельс называли их не за описание социалистического будущего, а за предложенные пути к нему без революции и диктатуры пролетариата. А каким должен быть социализм? – Он мыслился в противовес капитализму, через перечень «без», то есть это общество без классов, без государства, без товарного производства и обмена, без анархии производства, без угнетения и эксплуатации, без частной собственности, без общественного разделения труда и т.д. Раз не было теории социализма, то не могло быть и концептуального представления, а чем и как заменить капитализм. Поэтому социализм внедрялся методом проб и ошибок и в этом трагедия социалистической революции и практики реального социализма.  

_______________________

© Шубин Василий Иванович