«…Вчера прилетел их созвездия Волопас. Посмотрел вокруг, много ученых людей, но ходят стадами. Разделили Истину буквально на части и соблюдают «профессиональную этику программы познания» – границы научных дисциплин и мейнстримов в них. Да, между культурой и наукой всегда существует естественный зазор, но есть и искусственно созданный самой наукой. Вот, например, моя любимая тема «бардовская песня» [1], что они с ней сделали? Неужели не понимают?...» [2]. 

  Даже сегодня музыковед и культуролог Л.И. Левин [3] констатирует: «За полвека изучения авторской песни мы, в сущности, так и не знаем, что мы изучаем. Что предмет наших постоянных тревог и исследовательских побуждений. Может, мы ищем не там, где следует, а там где светлее, веселее, привычнее. Может быть, мы берём не те инструменты для того, чтобы найти то, что мы хотели бы найти. А может быть, вообще ищем не то…». Вот ведь как, искренне заблуждаемся!? Красиво заблуждаемся, хотя в сегменте науки «Авторская песня» уже с успехом защищены 80 диссертаций [4]. Может, не читаем диссертационные книжки друг дружки? Или гатим слово просто наобум, мол никто не проверит? – Да нет же, здесь мы – те, кто «торчит» в песенной практике и она нам нравится, и больно слушать о слабости научных усилий, направленных в пустоту.

  Мы – деятели натурфилософии песни «Культурный след КСП [5]», те, кого современный институт науки не замечает и называет «маргиналами», начали собирать и изучать «нашу песню» [6] на несколько десятков лет раньше официального института мировой науки. Построили своё оригинальное множество теоретических моделей о песне. Сформировали естественным образом легенду для культурно-исторического контейнера «Культурный след песен бардов 20 века». Наша статья есть очередное напоминание о том, что заблуждения науки «Авторская песня» могут быть вполне преодолены как искусственные шоры только внешнего наблюдателя, у которого к тому же сбит главный фокус исследовательского подхода.  

  1. Наши люди в стане науки? Сколько ни говори господам учёным, что мы не те и что они изучают не первоисточник а только около него, всё равно они продолжают делать «свое учёное дело». Но, ба, наша надежда на своих [7] людей (А.А. Резник– 1992; Д.Н. Курилов - 1999 г.; Р.Ш. Абельская - 2003 г.; Л.П. Беленький - 2015) в этом лагере тоже не оправдалась. «Научная машина» мелет и равняет всех под одну гребенку: «Если бы я писал по вашим идеям, но никогда бы не защитился» [8].

Почему же наши люди пишут только чуть-чуть о том, что происходило? Может, их околдовывает загадочная научная терминология и у них закатываются глаза так, что фокус устремляется в некую запредельную даль. Почему Истина рисуется им только расплывчатыми мазками и всё время с натуры вторичных [9] объектов???

Но факт есть факт. Учёные из наших рядов мало чем отличаются от чужаков по результатам своих диссертационных исследований. Не все даже наши глубоко понимают то, чем они сами занимаются. Вход в понимание сути через натурфилософию требует особенных усилий. Одной принадлежности к тусовке и прилежания мало.

  2. Культурный след КСП. Мы начали изучать самих себя примерно через 20 лет после того как Б. Окуджава спел первую свою песню. В рамки нашей саморефлексии не входила рамки ученой диссертации. Процесс самопознания выполнялся с ориентацией на максимум индивидуально возможного для исследователя. Да, пробовали свои силы многие, в том числе и известные в сети клубов самодеятельной песни (КСП) люди, например: В. Фрумкин, В. Альтшуллер, В. Луферов, Ю. Лорес, А. Дулов, Р. Шипов, А. Загот, Л. Альтшулер, А. Костромин, Дм. Сухарев. Но в культурный след «Теория песен бардов» сделали существенный вклад только представители так называемого крыла «кардинальные теоретики песни»: П. Друпп, В. Ланцберг, А. Мирзаян, С. Орловский. Сегодня здесь выполнена цепочка культурного легендирования «Авторская культура песен бардов народов мира» из 13 шагов [10]. Всё не скрыто и выставлено в широкодоступный Интернет. Не заметить просто невозможно. Но представителям ученого сообщества это удаётся и по сегодняшний день. 

  3. Умозрительная резкость культурного следа. Чтобы видеть ясно то, что входит в содержание культурного следа, нужна специальная оптика. При этом, мы говорим не о статической оптике умозрения, а – об оригинальной динамической оптике. Когда  новый соискатель познания может подключиться к потоку разворота познающего мышления своих предшественников. Фантастика? Не может быть? – Может быть. Для этого нужно построить Компактограм [11] культурного результата – оригинальный схемо-поток выполненной процедуры познания (размысленный исследователем схемо-поток). 

Культурный след КСП отличается от подобного следа со стороны научного мейнстрима «Авторская песня». В чем разница? – Прежде всего в том, что существенно разнится процесс выполнения первого шага исследования – построение понятийной корзины исследования. Официальное название этого шага – постановка задачи исследования. 

Широко известно [12], что на первом шаге исследования соискатель познания должен определить свой исследовательский подход – подход, позволяющий понятийно «схватить» и «охватить» мишень своего исследования. Такой процесс схватывания выполняет перенос мишени из области «Реальность» в область «Искусственная Реальность» – помещает мишень в некое многополярное понятийное пространство («Понятийная корзина исследовательской мишени»). Выполнение этого шага является важнейшим качеством способности мыслителя к познанию.

Культурный след КСП размыслен [13] соискателями познания по-другому, чем в научном мейнстриме «Авторская песня», другим строем мышления. В чем разница? – Она, как минимум, трояка: 

•  Разная целевая установка. Культурный след КСП направляет своё содержание к сущностному ответу на лобовой вопрос (познавательный максимализм): «Что есть по сути наша песня?». Штурмует не отдельную задачу, а – проблему в целом. Итог обязательно должен быть возвращён в песенную практику. Теория обслуживает проблемное поле деятеля песни, устремляясь к исторически предельной идеализации, достигающей фундаментальных слоёв рассматриваемой темы [14].
•  Разное качество мыслепотока. По-разному выбраны: исследовательский подход и позиция мыслителя [15]. Отсюда мы имеем разные исследовательские Компактограмы (разные траектории выхода на целевую мишень, разные потоки размысливания мишени, разные итоговые «понятийные корзины»). 
•  Разное отношение к регламенту времени. Временная рамка не берется в учёт вообще. Нет никакого аспирансткого или планового регламента. Исследователь готов заниматься поиском ответа хоть всю свою жизнь. Например, выполнение упомянутой выше цепочки культурного легендирования потребовало 37 лет (1985 – 2012).

  4. Пример сравнения культурного результата. Нам представляется, что наглядной базой для такого сравнения выступает понятие «Компактограм». Мы предлагаем сравнить два Компактограма: Компактограм диссертации Л.П. Беленького [16] (из научного мейнстрима «Авторская песня») и Компактограм итоговой рукописи С.П. Орловского [17] (из культурного следа КСП).

Компактограм Л.П. Беленького. Свой компактограм Л.П. Беленький явно не представил ни в одной из своих публикаций. Мы строили его сами (см. рис. 1), на основе выслаивания ведущих категорий из авторефрата диссертации ученого-культуролога.

 Рис. 1. Компактограм [18] Л.П. Беленького. Шаги №1 и №2. Исходная схема (шаг №1) в центре. Остальные схемы (четыре схемы шага №2) сверху и снизу. Пример чтения изобразительной структуры показан на рис. 2.

  Ведущие категорийные пары были выбраны из следующих элементов текста автореферата:  

•  выбор исследовательской ниши (междисциплинарное пространство целостного взгляда на феномен);  
•  объект исследования (русская авторская песня второй половины XX века); 
•  предмет исследования (структура авторской песни как культурного феномена);
•  цель исследования теоретико-методологическое обоснование структурно-типологических отношений в авторской песне как феномене применительно к пространству, обозначенному категориальными координатами «культура – искусство»); 
•  задачи исследования: (1. Сформулировать определение песенной культуры как понятия категориального уровня и дать исторический обзор этого типа культуры с классификацией её общих структурных признаков; 2. Исследовать авторскую песню в отечественной песенной культуре второй половины XX века как особый вид художественного творчества применительно к понятию культурный хронотоп; 3. Раскрыть генезис и семантику термина авторская песня в отечественной песенной культуре второй половины XX века; 4. Выявить творческий метод создания авторских песен с учётом общих структурных признаков песенной культуры; 5. Рассмотреть авторскую песню как вид художественного творчества в сопоставлении с художественной самодеятельностью и фольклором и в контексте многослойной художественной культуры; 6. Обосновать авторскую песню как вид современного синкретического искусства и обозначить оценочные критерии качества его произведений, предлагаемых как ориентиры в пространстве отечественной песенной культуры). 

На основании выслоенных категорийных пар был восстановлен поток познающего мышления Л.П. Беленького в виде схемо-потока «Компактограм». Схемы первых двух шагов показаны на рис. 1. 

Рис. 2. Компактограм Л.П. Беленького, шаг №1.

  Каковы особенности компактограма Л.П. Беленького? - Можно отметить, как минимум, следующее: 

•  вид начальной схемы говорит о том, что мыслитель пытается занять интегральную позицию по отношению к объекту своего изучения. Однако делает это без замаха [19], а только путём прямого тематического погружения – подобие «подводной лодки», рассчитывающей на последующую силу своих приборов ориентации.
•  уже в начальной схеме присутствует два элемента с одной и той же внутренней категорией.
•  три из четырёх схем второго шага содержат пустой блок. Это говорит о невысоком уровне напряженности и полноты потока мышления, процесса гармонизации или синтеза категорийных зазоров [20].
•  используемые категории носят скорее характер холодного формализма. Тема же имеет дело с в принципе не точно формализуемыми объектом «человеческая песня». Он до конца никогда не «расколдовывается». Понятийные «слова – описатели» должны сохранять тепло интуитивного предвосхищения.

  Уже только эти три особенности потока мышления соискателя познания указывают на то, что степень искомого им целого будет невысока по своим соединяющим началам. Вряд ли теоретический результат можно будет вернуть в песенную практику как некий задающий или глубоко трактующий ориентир [21] деятельности. Мыслитель не использует деятельностный подход, а только – системный в культурологической интерпретации, надеясь на его проникающую силу. 

  Надо сказать и пару слов об исследовательском подходе Л.П. Беленького. Как он сам пишет, это был «понятийно-содержательный подход, основанный на систематизации накопленного эмпирического материала, а также интуитивно найденных идей и понятий, достигнутых методологических принципов и концепций» [22]. Нам было сложно точно определить, что это означает. Означает ли это, что соискатель выступил не как строитель нового теоретического образа, а только выполнил некое систематическое собирание уже известных идей в некое целое? В чём здесь научный метод познания?

  Если кратко сформулировать основную гипотезу, подтверждаемую процессом выполненного исследования, то авторская песня выводится здесь с уровня «песенный жанр» и поднимается на уровень «вольная культура песни», контуры трёх главных признаков которой [23] и выводит диссертация. 

  Сделана также попытка раскрыть понятие «песенная синкретика» как главного внутреннего признака авторской песни. 

  Мы были бы благодарны Л.П. Беленькому, если бы он сам построил полный профиль своего компактограма и выслал в наш адрес его образ. Надеемся, что метод построения компактограма нами продемонстрирован прозрачно.

  Компактограм С.П. Орловского. Каковы основные признаки выполненного исследования? - Они не скрыты: 

• цель – определить тайну песен бардов;
• двойной объект исследования (песенный взрыв непрофессионального песнетворчества в русской культуре второй половины XX века; аналоги подобного явления в культуре народов мира);
• иследовательский подход – деятельностный. Песня есть результат деятельности человека – исполнителя песни. Связывание деятельности и фундамен-тального процесса «Саморазвитияе человека»; 
• предмет исследования – деятельность «аутентичный исполнитель песен бардов».
• основные задачи исследования – 21 задача (1. Поиск краткого определения расматриваемой песни, 2. Выделение трех типов множеств песен (репрезентное, референтное, учебное), 3. Построение частной и общей внутренней хронологии активности по сочинению песен, 4. Модельное схватывание феноменов опыта хороших исполнителей песен, 5. Определение процедуры самоиндентификации «аутентичный исполнитель песни», 6. Определения структуры понятия «песенная синкретика» и др.).

Компактограм С.П. Орловского показан на рис. 3. Простое визуальное сравнение схем рис. 1 и 2 указывает на разворот разных мыслепотоков. Эта разница, как минимум, состоит в том, что: 

• разные позиции мыслителя. На рис. 3 она выше по культурной иерархии;
• разные напряженности проницаемости в тематическую толщу. В схеме рис. 3 больше количество сочетаемых категорий;
• разный итог «понятийной корзины». Количество не пустых блоков рис. 3 больше чем на рис. 1.

Рис. 3. Компактограм С.П. Орловского. Исходная схема в центре. 

Боковые схемы образованы движением от первой схемы.

  5. Парадокс смены научной темы. Выше мы указали на выполненную нами цепочку культурного легендирования рассматриваемой темы. Сравнение наполнения и результатов этой цепочки показывает, что оригинальная новизна выполненной работы превышает в 4-5 раз количественный уровень новизны, необходимой для научного труда «докторская диссертация». То есть, культурный след КСП – это познавательный результат целого альтернативного направления. Это не просто другое или маргинальное, это – Иное. Иное умозрение, иной исследовательский подход, иной путь расколдовывания сакрального содержания. И такая инакость возникает не потому, владеет человек научным методом познания или нет. Она возникает на основе самопропитывания соискателя познавания духом индивидуально ориентированной натурфилософии. Индивид приобретает способность к свободному философствованию – ощущает в себе поток неостановленного саморазвития.

  Нам очень страно то, что практически все ученые от сегмента науки «Авторская песня» написали здесь только одну диссертационную работу. Неужели неинтересно? Почему пропадает научный интерес? – На мой взгляд, потому, что соискатель ученой степени не сумел в своей диисертации добраться до фундаментальных процессов. Не осознал понятие «Песня» как нечто самостоятельно фундаментальное или не связал её с фундаментальными процессами. Нам повезло, мы вышли к потоку «Песня» из фундаментального потока «Саморазвитие Человека» и пошли дальше, связав воедино эти два потока. Вернее, здесь три фундаментальных потока: Музыка, Язык, Саморазвитие человека.

  Например, нам вполне естественно и понятно задаваться вопросом: «Что такое песенные состояния психики?». Всё потому, что наша натурфилософская внимательность воспринимает теретическое движение нашего сознания как построение дополнительной более утонченной умозрительной оптики. Отсюда и такие образные понятия как «психика, заточенная на песню», «песеннный психостиль», «вырезанная песней тишина». Колдовство вязи слов, воодушевляющее на движение сквозь песенную материю. 

  6. Миссия культурного следа. Почему В. Ланцбергу не удалось завершить свою работу по песне? – Да потому, что он увлёкся расколдовывающей формализацией. Потерял песню как таинственную суть. Увлекся поиском дробной классификации. Версия классификатора построена, но в ней не хватает колдовства тайны и потому ею мало кто пользуется из хороших исполнителей песни.

Почему П. Друппу не удалось завершить свою работу по созданию классификатора песенной новизны? – Он занимался этим примерно лет десять. Была создана картотека, но она погибла в пожаре, который устроили злоумышленики в его лаборатории. Далее пришло время выполнения своего родового назначения. Мужская линия его рода была хранителем культурного следа «Казаки характерники». Выполнение обязанностей хранителя требовало уединеной жизни, физических упражнений, изменения режима работы психики. Он выехал за пределы своего родного города Мелитополя и стал строить экологическую ферму в близлежащем лесничестве. Его несколько раз сжигали, топили и заваливали в землянке. Потом он трагически погиб. В нашем частном архиве есть материалы его проекта «Песенный Аполлон». Однако в полном объёме мы не можем ими воспользоваться, т.к. они используют специальный авторский язык, в который мы не были посвящены.

  Почему А.Мирзаяну не удается хоть как-то завершить свои провокационные разговоры о Песне? – Да потому, что он не хочет расколдовывать всё до холодного формализма. Противится этому как автор песен. Не может найти в словах некой золотой середины. Приоткрыть, но оставить под покровом тайны. Потому он и долго сопротивлялся, чтобы его песня были записаны на аудиодиски. Ведь путь тайны – это путь прямого контакта «автор-слушатель», устная традиция передачи песен «из уст в уста» и «от учителя ученику». Мы надеемся, что у него кроме слушателя появится хотя бы один достойный ученик. Но сегодня мы уже не ждём от А. Мирзаяна некоего книжного фолианта с заветным названием «Тайна Нашей Песни».

  Почему нам выпала роль собрать и выстроить компактный культурный след с названием «Авторская культура песен бардов народов мира»? – Да потому, что мы единственные добрались до конца первого круга культурного легендирования темы. Естественным путём идеации и документирования дошли до фазы создания «Музей Барды Мира». Культурный след КСП сегодня представлен нами как культурная легенда, способная выразиить себя в широком диапазоне культурной трансляции: текст, песни, видео, методологический компакт. Особенной удачей мы считаем выход к созданию первой версии «Учение Сибард» – читай «Учение Бардов».  Жаль, что А. Мирзаян никак не отреагировал на появление такого текста. А нам так бы хотелось получить его коррективы, чтобы точнее угадать меру метафорического переноса. Ведь наша версия Учения – это путь метафорического переноса психики исполнителя песни в русло неостановленного развития Мироздания, в размещенную здесь позицию «Бард Мировой Песни». 

  7. И снова мимо. Наша статья уже была готова, когда мы неожиданно обнаружили в Интернете свежий обзор литературы в секторе науки «Авторская песня». Ученый филолог А.Кулагин  взял на себя труд выступать на страницах журнала «НЛО» (№ 15, 54, 66, 82, 106) с обзорами научной литературы по авторской песне. Более того, материалы его обзоров были обобщены в специальной книге [24], где были представлены и рассмотрены основные направления в изучении авторской песни. Наконец, в своем обзоре 2014 года [25] ученый сосредоточился лишь на тех книгах, в которых «…предложен подход, выходящий за рамки традиционного литературоведения и расширяющий возможности понимания бардовского искусства как такового. Это становится возможным в тех случаях, когда литературовед строит свое исследование с учетом смежных наук – искусствоведения, социологии, философии...». 

Что же выходит сегодня за рамки преобладающего литературоведческого исследовательского подхода в секторе науки «Авторская песня»? Кулагин А. выделил несколько работ последних трёх лет, а именно:  

• Соединительный мост фольклористики и литературоведения. Издана монография [26] В.А. Гаврикова, посвящённая изучению русской песенной поэзии (авторская песня и рок-поэзия) второй половины ХХ - начала XXI в. На фоне двух основных методологических моделей («манифестационных парадигм») фольклористики и литературоведения выстраивается третья модель – соединитель первых двух. Выделено пятнадцать «базовых форм синтетического текста» (пение плюс музыка, декламирование плюс музыка, пение плюс шум, пение «а капелла»  и др.) и два основных композиционных принципа: куплетно-припевный и нетрадиционный. Особенно бросается в глаза стиховедческий анализ песенной поэзии. Автор монографии показывает, что ритмика, рифма, строфика в авторской песне и рок-поэзии уникальны и не совпадают с аналогичными явлениями в поэзии традиционной, «бумажной». Вскрыты, например, многочисленные артикуляционные приемы, придающие технике песенного стиха особый характер (вокализация сонорных, приспособление конечных гласных и проч.), показано сложное ритмическое своеобразие произведений, звучащих как верлибр (например, у Галича или Петра Мамонова). 
• Лингвистика и социология. Издан сборник лингвистических статей и словарных материалов А.Е. Крылова [27]. Автор известен как один из самых авторитетных специалистов в области авторской песни ( текстолог и комментатор, начавший собирать и систематизировать разнообразные материалы по бардовской тематике еще в 1970-е гг.). Исследователь рассматривает бытование в нашей речи последних десятилетий ставших крылатыми выражений из произведений поющих поэтов. В основе включенных в данный сборник штудий – обширная собственная коллекция газетных вырезок плюс появившиеся уже в наши дни электронные базы данных по периодике. По сути, находит соединение лингвистика и социология.  
• Песня в свете религиозной философии. В Тверском университете издано учебное пособие [28] Н.В. Волковой. Студентам, аспирантам, учителям, учащимся «и всем, кто интересуется творчеством В.С. Высоцкого», предложено истолкование наследия поэта в свете идей русской религиозной философии ( Н. Бердяев, Н. Лосский и др. мыслители первой половины прошлого века).  
• Влияние на авторский процесс со стороны. Непривычной для тради-ционного литературоведческого высоцковедения выглядит и книга [29] А. Б. Семина. Исследователь задался целью собрать и систематизировать материал, касающийся исполнения Высоцким чужих произведений. 
• Музыковедение об авторской песне. Опубликован десятый [30] выпуск ежегодного альманаха «Голос надежды. Новое о Булате». Разобраться в окуджавской мелодике берется профессиональный музыковед русский американец В.А. Фрумкин. Оказывается, композиторское искусство барда очень непросто, оно – другое, подчиняется своим законам. Обратившись к «бытовой музыке последних двух веков» (городской романс, уличная песенка, французский шансон), Ю. Окуджава «ухитрялся использовать их как-то по-своему, то слегка меняя, то по-новому комбинируя, так что ни одна из его мелодий не кажется точным повтором чего-то уже известного». На практике это оборачивается неожиданными, уходящими от стереотипов, мелодическими и интонационными ходами. Например, мелодия может сглаживать, смягчать «шершавый ритм» стиха, как это происходит с написанной дольником известной песней «Молитва» («Пока Земля еще вертится...») и др. Окуджава и его коллеги по авторской песне «не стремятся иллюстрировать стих, дублировать музыкой то, что ясно сказано словом. Их напевы не часто идут за очевидным смыслом стиха: они как бы  дополняют стих, прибавляют к нему новые эмоциональные краски». 
• Музыкальная текстология. В том же альманахе помещена статья А.Н. Костромина, посвященная проблемам музыкальной «текстологии» (методика нотирования песен) Окуджавы. Мелодия одной и той же песни бывает записана разными авторами по-разному и даже  в разной тональности. Как же быть тому, кто стремиться в позицию «текстолог»?- «Необходимо внимательным образом разобраться в напластовании случайностей, выявить творческую волю автора как в отношении темы-инварианта каждого из произведений (в том числе зафиксировать изменения темы во времени, если таковые были), так и в отношении способов варьирования мелодий при их исполнении». 

  Что сказать? – Каждый волен выбирать себе тему для научного изыскания. Но вот только почему-то все темы не видят главное действующее лицо в песне – исполнителя песни. Не видят и потому не изучают. Почему не видят? – Этому способствует выбранный исследовательский подход и позиция соискателя познания. Можно ли быть здесь в обиде на представителей науки? – На слепого не обижаются, ему пытаются помочь, что мы и делаем уже не первый год, хотя и без ощутимого результата. Видно, ученый филолог А. Кулагин просто «случайно» не заметил десятки наших статей в сетевом журнале «RELGA» http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/w...;level1=authors&userid=1096. Как и раньше, сохраняется устойчивый смысло-раздел на «Мы» (натурфилософия песни от кардинальных теоретиков песен бардов) и «они» (наука об «Авторской песне»).

Источники и примечания

1. Сегодня такая песня изучается в сегменте науки «Авторская песня».

2. Из нашей рукописи фантастического рассказа «Вселенная бардов». Нас официальная наука считает маргиналом, поэтому и пишем о своих результатах как о фантастике.

3. См. доклад Л.И. Левина «Проблемы методологии изучения авторской песни». Труды «Международной научной интерактивной конференции «Авторская песня: вчера, сегодня. Завтра?» (ГИИ, 19-21.11.2013 г.).

4. Среди них 4 работы уровня «доктор наук» и 76 уровня «кандидат наук». Здесь не только русские диссертации, но и немецкие, польские, болгарские, американские.

5. Сокращение от названия «Клуб самодеятельной песни».

6. Такая песня соединяет неразрывно три песенные линии (самодеятельная песня, бардовская песня, авторская песня) и потому является «триединой песней». Основная зона самоманифестации с 1950 по 1977 гг.

7. Те, кто был активно в сфере деятельности клубов самодеятельной песни (КСП), например: авторы и исполнители песен, организаторы фестивалей и слётов, архивисты и издатели песенников.

8. Из письма Резника А.А. к автору статьи.

9. Художественное в «нашей песне» вторично по отношению к фундаментальному процессу «Саморазвитие человека». Наша песня – это особенная деятельность по саморазвитию человека сквозь песенную материю. Нет саморазвития – нет и песни. Если песня есть , а саморазвития её исполнителя нет, то это песня не «наша песня». Песня все время у нас опёрта на потенциал внутреннего саморазвития её исполнителя. Более того, процесс саморазвития превращён здесь в неостановленное саморазвитие. Остановился – внутренне выбыл из потока «наша песня».

10. Вот несколько укрупненное преставление о цепочке выполненных шагов: глубокое погружение в практику исполнения песен - статьи - сборники статей - серия книг - монография - диссертационная рукопись - энциклопедия - учебник - курс лекций - музей «Барды Мира» - процедура «аутентичный бард» - программы автоматизации для компьютера. Детально результаты выставлены на сайте http://orlovskyysa.wix.com/muzeumbm.

11. См. например нашу публикацию: Орловский С. Разворот процедуры познания на основе мышления / Научно-культурологический журнал «RELGA», №13 [301] 10.11.2015/www.relga.ru.

12. Общенаучная методология, Философская методология науки, СМД-методология.

13. См., например, наши статьи в Интернете: Интеграл авторской песни, Понятийная карта «Авторская культура песен бардов» и др. 

14. Культурный след КСП привлек к рассмотрению такие фундаментальные уровни познания как Музыка, Язык, Саморазвитие человека. Выводит Песню как следствие деятельности в слое «Саморазвитие человека», привлекающей Музыку и Язык.

15. К сожалению, об этом практически умалчивают в лекциях по методологии научно-исследовательской деятельности для аспирантов. Почему? – Спросите у тех, кто читает такие лекции. У нас лично этот опыт от организации оригинальной методологической игры «Предельная Темология» – методологической игры в Знание.

16. В Интернете можно легко найти автореферат диссертации Л.П. Беленького «Авторская песня в отечественной песенной культуре второй половины 20 века». - М., 2015. Адрес:   http://files.msuc.org/diss/04/avtoref/belenkiy_syn.p...

17. Орловский С.П. «Культурология песни. Авторская культура песен в русской культуре второй половины 20 века». Монография. Архив авторских рукописей Института Культуры Неостановленного Развития. Нюрнберг, 2012. На основе этой монографии опубликовано 20 статей в интернет журнале «Релга», за период 2012-2015 гг.  

18. Каждая схема схемо-потока – это хорошо известная многим ученым мыслителям «крестовая схема» для размысливания в русле простой диалектике «тезис – антитезис». Мы просто связали простым алгоритмом генерации от первой схемы. Первая схема фиксирует соединенность 4-х содержательных зазоров, которые раскрываются по очереди последующими схемами второго шага (уровня). Затем раскрывается каждая из схем второго шага, так же в отношении 1:4. И так далее, в зависимости от проницательности и терпения мыслителя. 

19. Все деятели крыла «кардинальные теоретики песни» начинают своё движение с непесенной позиции: П. Друп – единая систематика Мироздания, А. Мирзаян – поход за «Песенным языком», В. Ланцберг – песня в практической реализации модели «Новый альтруистический человек», С. Орловский – тайна песен бардов.

20. Противопоставлений, противоречий, антиномий.

21. Идеалы устремления деятельности, полюса песенного маршрута и т.п.

22. См. автореферат диссертации.

 23. Форма песенного творчества [устное–письменное], персонализация песенного творчества [анонимное–авторское] и профессионализация песенного творчества [дилетантское–профессиональное].

24. Кулагин А.В. Барды и филологи: Авторская песня в зеркале литературоведения. Коломна, 2011.

25. Кулагин А. Авторская песня: ПОВЕРХ ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ БАРЬЕРОВ. НЛО №126 (2/2014).

26. Гавриков ВА. Русская песенная поэзия ХХ века как текст. Брянск: ООО «Брянское СРП ВОГ», 2011. 634 с. 500 экз.

27. Крылов А.Е. Слова — как ястребы ночные: О крылатых выражениях из авторской песни. М.: Булат, 2011. 272 с. 200 экз.

28. Волкова Н.В. Русский национальный характер в поэзии В.С. Высоцкого: Учебное пособие. Тверь: ТвГУ, 2011. 98 с. 100 экз.

29. Семин А.Б. «Чужие» песни Владимира Высоцкого. Воронеж: Эхо, 2012. 296 с. Тираж не указан.

30. Голос надежды: Новое о Булате. Вып. 10 / Сост. А.Е. Крылов. М.: Булат, 2013. 674 с. 1000 экз. В том же году вышла из печати «традиционная» окуджавоведческая монография: Бойко С.С. Творчество Булата Окуджавы и русская литература второй половины ХХ века. М.: РГГУ, 2013. 602 с. 500 экз.

_________________________

© Орловский Сергей Павлович