14-16 марта 2016 года в Москве планируется проведение семинара «Разработка нового как ответ импорту (опыт Израиля)». Организатор семинара – компания «Нанотехнологии для новых материалов» (генеральный директор А.В. Алкацев) – считает, что необходимо более широко использовать научно-технический потенциал Израиля для развития прорывных технологий в России, учитывая при этом, что только Израиль из числа стран с большим технологическим потенциалом не присоединился к антироссийским санкциям. 

  Эксперты ЮНЕСКО подготовили «Доклад по науке: на пути к 2030 году», в котором перечислили основные долгосрочные мировые тенденции. Журнал «Кот Шредингера» подробно рассказал о содержании доклада, а я выбрал наиболее интересные тренды. Самое главное: инвестиции в науку с каждым годом растут, ученых становится больше, и они публикуют больше научных работ. К сожалению, ситуация в России противоположная. 

  Несмотря на кризис, с 2007 по 2013 год рост расходов на науку в мире составил 30,7%, на десять процентов обогнав рост глобального ВВП. Особенно быстро наращивают свою долю в научных инвестициях стремительно развивающиеся страны Юго-Восточной Азии – с 29 до 37%, все больше вкладывают Бразилия, Индия, Турция. Одна из главных тенденций последних лет – резкий рост негосударственных инвестиций (достаточно вспомнить SpaceX, хотя много примеров и в других сферах, в частности, в биотехнологиях).

  Почти треть мировых расходов на науку берут на себя США, по пятой части у Китая и ЕС, десятую часть вносит Япония. Остальной мир, в котором живут две трети человечества, оплачивает менее четверти наших совокупных расходов на исследования. Доля России в мировом научном бюджете и вовсе скромная – 1,7%, причем она снижается: в 2008 году было 2%.

  В 2013 году Россия потратила на науку 40,7 миллиардов долларов – примерно в 10 раз меньше, чем США. Мы тратим на науку 1,13% ВВП страны, занимая по этому показателю 25-е место в мире. Самая большая доля расходов у Израиля – 4,21% ВВП, а быстрее всего этот показатель в последние годы растёт у Китая.

  Даже африканские страны все чаще делают ставку на исследования и инновации. Например, Кения увеличила расходы на науку с 0,36% ВВП в 2007 году до 0,79% в 2010-м.

  В 2013 году на планете работало 7,8 миллионов ученых – на 20% больше, чем за пять лет до этого. При таких темпах в каждом поколении количество ученых будет удваиваться. По мнению некоторых экспертов, большая часть когда-либо работавших ученых живет в наше время. Большинство из них работает в Евросоюзе, Китае и США. В России в 2013 году насчитывалось 440,6 тысяч научных сотрудников – по сравнению с 2007-м наша доля в мировом исследовательском сообществе снизилась с 7,3 до 5,7%.

  При этом число научных статей в мире растет еще быстрее: по сравнению с 2008 годом их стало больше на 23%. В Китае, быстро превращающемся в третью научную сверхдержаву наряду с США и ЕС, количество публикаций за пять лет выросло вдвое, а за десять лет они повысили свою долю во всемирном банке научных статей с 5 до 20%. Доля России с 2008 по 2013 год снизилась с 2,7 до 2,3%. Российское научное сообщество публикует в десять раз меньше статей, чем американское или китайское, мы лишь на доли процента обгоняем Иран и Турцию (но в этих странах число публикаций быстро растет, особенно в Иране). А еще меньше наши работы цитируют – индекс цитируемости российских ученых составляет всего 0,51 при среднем показателе 1,02 в странах G20.

  В январе Владимир Путин провел очередное заседание президентского Совета по науке и образованию. Похвалив состояние дел в российской науке, глава государства призвал участников выработать новый механизм господдержки исследований, чтобы бюджетные деньги получали наиболее достойные организации. В ответ ученые рассказали президенту, что ограничивать финансирование институтов никак нельзя, потому что научный прорыв может случиться где угодно.

  В начале заседания глава государства затронул вопрос подготовки стратегии научно-технологического развития страны. Он напомнил, что поручение о разработке такой стратегии дал еще в июне прошлого года, документ должен быть готов к сентябрю 2016 года. «Вопрос носит принципиальный характер, – предупредил президент. – Наличие собственных передовых технологий – это ключевой фактор суверенитета и безопасности государства, конкурентоспособности отечественных компаний, важное условие роста экономики и повышения качества жизни наших граждан». Он назвал готовящуюся концепцию одним «одним из определяющих документов» и сравнил со стратегией национальной безопасности. По его словам, «создан серьезный задел для выполнения масштабных проектов, укрепляется инфраструктура, кадровый потенциал». Он особо отметил, что научными исследованиями все активнее занимаются и вузы – МГУ, СПбГУ, федеральные и национальные исследовательские университеты. «Несколько десятков наших вузов включены в различные международные рейтинги, сразу три российских университета попали в первую сотню лучших в мире по направлению “физические науки”»,– сказал он. Президент затронул и тему реформы РАН, сообщив, что её результатом стало «объединение интеллектуальных, кадровых, материальных ресурсов наших ведущих академий». «Необходимо посмотреть за горизонт одного, а может быть, даже и двух десятилетий, проанализировать, какие компетенции будут востребованы через десять и более лет, каких специалистов нужно готовить уже сегодня. На основе такого анализа следует сформулировать предложения по модернизации программ всех уровней образования, а также по повышению квалификации преподавателей», – сказал президент и предложил высказаться по этому поводу остальным участникам заседания.

   Директор Института проблем информатики РАН Игорь Соколов заявил, что нельзя поддерживать только ведущие организации, поскольку прорывные научные открытия совершаются не только там. Он указал, что в России крайне низок процент внебюджетного финансирования науки, а это сейчас это одна из главных проблем для ученых. «Важнейшим направлением деятельности должно стать более активное участие во взаимодействии с реальным сектором экономики России»,– сказал он.

   Гендиректор Российского научного фонда Александр Хлунов высказался по поводу критериев отбора перспективных научных проектов для господдержки. «Тем более что, единожды в граните эти имена зафиксировав, достаточно сложно будет отказаться, – предположил он. – Здесь весьма велика вероятность ошибки, поэтому неправильно было бы ориентироваться только на наукометрические показатели – необходимо выявить лучший «за счет конкурентной борьбы, состязательности». Проблему отсутствия внебюджетного финансирования он поэтически обрисовал, как ожидание «первого шага». «Кто пойдет, кто сделает шаг первым друг навстречу другу: либо бизнес, либо научные институты,– сказал господин Хлунов. – Может быть, настала пора, когда это должна сделать наука».

  Президент РАН Владимир Фортов заявил, что управлением научной сферой в стране занимается «более трех десятков различных организаций», однако их действия плохо согласованы, более того, полны «схоластическими дискуссиями и противостоянием». По его мнению, это одна из причин, по которой Россия не успевает за «взрывным ростом научной сферы», который проходит во всем мире. «Рост наших публикаций за 15 лет составил всего 12% против десятикратного роста в Китае и трехкратного в Индии, – сказал глава РАН. – Нам уже в спину дышит Иран». Академик Фортов напомнил, что «такого рода стратегий» было принято около двух десятков, но ни одна из них не была выполнена. Он предложил детально прописать механизм реализации стратегии, а также не уходить слишком далеко в будущее. «Стратегия должна быть предельно прагматичной, с четкими целями, этапами, цифровыми показателями и сроками при минимуме безразмерных горизонтов, квазифилософских рассуждений о гносеологии, научном познании, схоластических парадигмах мышления, которые уходят у нас как минимум в следующий век, – сказал он. – Нам же, чтобы не отстать, нужны результаты здесь и сейчас». В конце выступления господин Фортов призвал президента страны продлить мораторий на операции с имуществом РАН, введенный два года назад после реформы академии. «Месяц назад мораторий кончился – и сразу же выстроилась толпа охотников до чужого имущества и чужих научных результатов», – пожаловался академик. «Если Академия науки считает необходимым продлить, я его продлю», – ответил президент. Он согласился с выступающими, что господдержка не может ограничиваться только самыми лучшими научными учреждениями. «Но чего нельзя делать, так это поддерживать заведомо бесперспективные», – пояснил он.

  Призывы к полному переходу на отечественные материалы и комплектующие при производстве военной продукции доносятся из Кремля еще с ельцинских времен. Но особо остро проблема встала после операции российских войск в Крыму. Не случайно повестку встречи В. Путина 10 апреля 2014 года с директорами ведущих предприятий российского военно-промышленного комплекса так прямо и обозначили: "совещание по вопросу импортозамещения в связи с угрозой прекращения поставок из Украины продукции для ряда отраслей российской промышленности". При этом сам глава государства поначалу держался оптимистично. Не получив еще ответа на свои вопросы: на каких отечественных предприятиях можно будет развернуть собственное производство и во сколько все это обойдется, – он сказал, что у него "нет сомнений в том, что мы это сделаем" и что все это "пойдет на пользу российской промышленности и экономике: будем вкладывать средства в развитие собственного производства".

   Постепенно стали появляться и реальные данные о масштабах проблемы. Так, в одной из речей вице-премьер Д. Рогозин сообщил, что узлы и комплектующие из стран НАТО и ЕС применяются в 640 образцах российской военной техники, в основном в радиоэлектронике и оптике. Из них «571 образец мы должны будем заместить к 2018 году». А всего речь идет не менее чем "о десятке тысяч конкретных изделий"... На мой взгляд, становится ясно, что импортозамещение – тупиковый вариант создания эффективной новой техники. Текущее состояние российской экономики, как лакмусовая бумага, выявило системные проблемы основных отраслей. Важнейшее препятствие развитию – существенная зависимость от иностранных технологий. Сегодня такое подчинение экономически не выгодно и в перспективном плане небезопасно. Зависимость от иностранных технологий экономически не выгодна и подрывает национальную безопасность страны. Российскими предприятиями и госаппаратом предпринимаются попытки по переносу западных технологий в Россию или адаптации существующих отечественных наработок. Однако, такой подход не позволяет преодолевать промышленное отставание  – импортируются технологии вчерашнего дня, а держателями патентов остаются иностранные компании. 

  Выход из сложившейся ситуации очевиден и поддерживается как политиками, так и предпринимателями – приоритет на создание в России собственных новых технологий вместо копирования существующих. Этому будет посвящен семинар в Москве (14-16 марта)  – «Разработка нового, как ответ импорту. Опыт Израиля». На этом семинаре будет представлен опыт Израиля по разработке собственных высоких технологий и его применение в России.

  Я неоднократно писал о научно-технических прорывах Израиля в области новых материалов и новых изделий для оборонного комплекса. Так сравнительно небольшая страна создает уникальные технологии, востребованные во всем мире. Естественно, и другие страны стремятся не отстать в гонке по созданию уникальных технологий. Российские ученые мало проводят совместных исследований со своими коллегами из других стран. 

  Агентство передовых оборонных исследовательских проектов (DARPA) объявило о начале программы, направленной на разработку высокотехнологичного имплантата, способного создать своего рода коммуникационный мост между человеческим мозгом и биосовместимыми устройствами. Агентство надеется, что разработка подобной технологии в рамках программы Neural Engineering System Design (NESD) получит очень широкий спектр применения как в исследовательских проектах, так и в медицине. В то время как компьютеры продолжают развиваться огромными шагами, человечество по-прежнему не разработало систему, которая по-настоящему может взаимодействовать со всеми способностями человеческого мозга. Программа DARPA направлена на решение этого вопроса и при успешной реализации существенно повысит возможности сферы нейротехнологий. 

  «Сегодняшние лучшие представители технологий интерфейсов «компьютер – мозг» скорее походят на то, как два суперкомпьютера пытаются между собой общаться посредством старого 300-бодного модема», – говорит Филип Альвельда, менеджер программы NESD. «Только представьте, что перед нами откроется, если мы сможем модернизировать канал коммуникации между человеческим мозгом и современной электроникой». Использующимся в настоящий момент нейроинтерфейсам в самых разных исследовательских программах приходится сжимать огромный объем информации и распределять ее передачу по сотне каналов, каждый из которых получает сенсорную информацию, посланную десятками тысяч нейронов. Неудивительно, что это совсем не приводит к выдающимся результатам, а передаваемая информация часто оказывается под воздействием внешних шумов, которые снижают её точность. DARPA считает, что следующее поколение нейроинтерфейсов будет гораздо точнее и в конечном итоге приведет к разработке имплантируемых систем нейронных каналов передачи, которые будут способны получать данные от одного миллиона нейронов и при этом по своим размерам не превышать одного кубического сантиметра. Сложности, с которыми придется столкнуться при разработке подобных интерфейсов, включая всю сложность исследования и проектирования конечного дизайна таких устройств, – феноменальны. Согласно сообщению агентства, для решения этих вопросов потребуется совершить серьезный технологический прорыв сразу в нескольких разных научных сферах, начиная от синтетической биологии и нейробиологии и заканчивая разработками в сфере маломощной электроники.   

  Как пишет в своей статье Сергей Гуриев, в краткосрочной перспективе изоляция России, возможно, и не приведет к катастрофическим последствиям – несмотря на закрытость, СССР просуществовал почти восемь десятилетий. Но в долгосрочной перспективе за изоляцию придется дорого заплатить: Россия упустит возможности роста и продолжит стагнировать. Важным элементом стратегии Кремля стал поворот к Азии. Россия надеялась, что укрепление связей с Китаем компенсирует экономические последствия разрыва с Западом. Так что Россия стремилась не столько к деглобализации, сколько к тому, чтобы перенаправить торговые и инвестиционные потоки с Запада на Восток. Надежды не оправдались.    

 России удалось подписать с Китаем несколько протоколов о намерениях и меморандумов о взаимопонимании, но более конкретных соглашений и инвестиций пока что нет. Причин этому может быть несколько. Первое и наиболее существенное обстоятельство: хотя Китай ценит связи с Россией, экономические отношения с Западом для него гораздо важнее, это понимают не только в правительстве, но и в государственных банках и корпорациях. Последние, кстати, помнят о болезненном опыте французского банка BNP Paribas, который заплатил $9 млрд штрафа за нарушение санкций США против Ирана, – потеря своего бизнеса в США обошлась бы еще дороже. Возможно и другое объяснение: китайские переговорщики решили подождать, пока их российские коллеги окажутся в более отчаянном положении, чтобы предложить им менее выгодные условия. Это довольно пессимистический для России вариант развития событий. При падении цены на нефть и курса рубля, а также замедлении экономического роста Китая пространство для больших двусторонних инициатив сокращается. На основной геоэкономический проект Китая «Один пояс – один путь» нужны десятки миллиардов долларов, и Китай, вполне вероятно, не сможет инвестировать в новые дорогие проекты.

  Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев провел 26 января 2016 года экспертный совет при правительстве, на котором напомнил, что «по версии агентства Bloomberg, Россия вошла в топ-15 самых инновационных экономик мира.  Однако сделать в этой области предстоит еще очень многое.  Среди тех проблем, которые есть у нас, совершенно очевидно нужно упомянуть низкий уровень кооперации между наукой и частным бизнесом, недостаточную востребованность и спрос на инновации, о чем мы не устаем говорить последние 7-8 лет».

  А ведь именно повышению спроса на инновации, на примере Израиля, будет посвящен семинар в Москве 14-16 марта 2016 года. 

  Вице-премьер правительства России А. Дворкович рассказал, что в правительстве создают проектный офис, координирующий работу институтов развития. Новый институт будет создан в ближайшее время при аппарате кабинета министров. По его словам, деятельность институтов развития (Сколково, «Роснано», «ВЭБ Инновации, РВК и др.) должна быть переформатирована, если это необходимо. «Мы видим, что в отдельных случаях это нужно, – говорит Дворкович. – В ближайшие недели будут представлены предложения, уже согласованные со всеми ведомствами». Зампред правительства не исключил, что некоторые институты могут быть ликвидированы или полностью переформатированы. Дворкович рассказал, что на сегодняшнем совещании по совершенствованию институтов развития было одобрено создание Агентства технологического развития, о котором говорил в послании федеральному собранию президент Путин. Агентство будет способствовать, по его словам, трансферту технологий в Россию и иметь широкий мандат. Кроме того, поддержано создание проектного офиса Национальной технологической инициативы на базе Российской венчурной компании (РВК) с последующим выделением специальной организации из рамок РВК. 

  Но если в России больше говорят о востребованности инноваций, то в Саудовской Аравии решили снять экономику с нефтяной иглы, и намереваются реструктурировать национальную экономику таким образом, чтобы она как можно меньше зависела от мировых цен на нефть. Это – одна из частей правительственного плана, предполагающего перепрофилирование саудовской экономики с сырьевой на производственную. Кроме того, власти королевства планируют сделать акцент на развитии туризма, здравоохранения и информационных технологий. Для привлечения иностранных инвесторов руководство страны готово в значительной степени либерализовать саудовский рынок. По словам главы нефтяной госкомпании Saudi Aramco Халида аль-Фалиха, власти Саудовской Аравии «намерены уйти от примитивного количественного роста, основанного на экспорте ресурсов и перейти к качественному диверсифицированному росту». В свою очередь глава министерства промышленности и торговли страны Тавфик аль-Рабьях, комментируя правительственный план, назвал зависимость Саудовской Аравии от нефтяного сектора «Голландской болезнью», от которой сейчас власти стремятся «вылечиться».

  Так и в России необходимо срочно перестроить национальную экономику с тем, чтобы она меньше зависела от цен на газ и нефть.  

Примечание: Статья публикуется в сокращении

_______________________

© Фиговский Олег Львович