 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
* * * Хищник задирает морду к небу. Преосуществление. Но как причаститься Телу, а не хлебу, не вино, а Кровь вдохнуть. Мастак превращений или извращений сеет ложь. Но что мне западня? Мой Господь и мой чудесный Гений, Ангел мой, спасающий меня…
* * * «…вся тревога вечного покоя…» Владислав Пеньков Помнишь, как вела Тебя ко мне вся тревога вечного покоя? На песке дворец беспечно строя, я оставил душу в западне. Я стою, судьбу свою кляня, на коленях перед образами. Девочка с печальными глазами с темных досок смотрит на меня.
* * * Как розы чуть увядший лепесток прекраснее невинного бутона, как дух вина, отбывшего свой срок, ласкает вкус. Когда, во время оно… О, нет, ведь время – сказка для глупцов, а Ты была. И есть. И будешь вечно. В преданиях пророков и отцов. И в непристойных снах моих, конечно…
* * * А земля горела под ногами... и не разговаривала с Богом Владислав Пеньков Безмерность непростительной вины, Бессрочность наказания. И всё же, в слепую явь вытаскивая сны, я Ей молюсь. Ты понимаешь, Боже? И вот играет Ангел на трубе, и я шепчу, разделавшись с азами: «Господь, позволь приблизиться к Тебе И на Тебя взглянуть Её глазами».
* * * …на очной ставке с нашею виной… Shakespeare. The Tragedy of Hamlet, Prince of Denmark Пер. Михаила Лозинского
Предавший и обрекший сам себя по шею вмерзнуть в бесконечный лёд, смотрю, как третий Ангел, вострубя, звезду бросает на источник вод. Бегут слова по извести стены, сменяют явь запутанные сны. Моя душа за каменной стеной на очной ставке с собственной виной.
* * * … и захлебнется собственной тоской Борис Корнилов
Смерть, как всегда, запаздывает. Сон её небезуспешно замещает. Обогатившись, снова обнищает бедняк убогий. Как же он смешон – безумный архитектор, на песке свою мечту упорно возводящий, во мне живущий и меня манящий, захлебываясь в собственной тоске…
* * * Надежда на смерть умирает последней. Печальные слуги толпятся в передней. Печальные вдовы, печальные гости печально бросают печальные кости, печально пытаются вытянуть карту, а им бы, печальным, усесться за парту в той школе, где каждая жертва – мучитель, и лупит по пальцам линейкой учитель…
* * * Моя душа бродить обречена девятым кругом, не вмерзая в лёд. Моя вина, угрюма и скучна, ей в круг восьмой подняться не даёт. Мои попытки вырваться из пут – не мастерство, а просто ремесло. В поток моих веков, годов, минут Харона погружается весло...
* * * Когда умру, оплачь меня Сергей Петров Когда умру – сожги мой труп, а пепел по ветру развей, за то, что был при жизни глуп, а в смерти стал еще глупей, но всё же понял под конец земного полубытия, что расплетая Твой венец, его сплетал на деле я…
* * * Не требуя ни счастья, ни любви, и даже не вымаливая ласки, я Господа молю: благослови мою любовь, пришедшую из сказки про Чудище и Аленький Цветок, и дай мне, Боже, нежности в избытке. Старик. Ладья. Подземных вод поток. И про?клятого прошлого ошибки…
* * * Как мысь бежит по лапчатым ветвям, скрываясь от бездушного прицела, как воин хана, мчащий по степям, в награду ждёт нетронутое тело, как Ярославна плачет над рекой, как Игорь-князь зализывает раны, так серым волком я меняю страны, в надежде тщетной обрести покой…
* * * Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло… 1 Кор. 13:12 Там, за тусклым стеклом, чьи-то тени застыли. То ли сон, то ли явь, то ли мёртв, то ли жив Волк угрюмый, от звёздной седеющий пыли, замер, лапу Тебе на плечо положив. Полусон-полуявь расплывается, тая, в этом тусклом стекле я себя узнаю, а вокруг, завывая, беснуется стая, побивая каменьями душу мою…
* * * Духи прошлого с воплями рвутся на волю, выползает из тьмы непристойный порок, и летит над стерней по туманному полю старый Волк, до конца отмотавший свой срок. Ошарашенный зверь, изумленная птица, онемевшее дерево, вихря полёт… А навстречу ему молодая Волчица, опускаясь с небес, величаво плывёт.
* * * Смертной тени долина мне больше не снится, под ударами рухнули стены тюрьмы, и летя над травой, молодая Волчица мою грешную душу выносит из тьмы. И душа облекается плотью железной, мы бок о бок бежим потаённой тропой над землёй, над водой, над туманом, над бездной, и взлетает в зенит мой ликующий вой.
* * * Упираются лапы в холодную землю, рассыпается времени тусклый песок. Я призыв из былого с восторгом приемлю, вырывая из жизни ненужный кусок. Ничего не боясь, ничего не желая, сам, но волей Твоей покидающий тьму, с грозным воем, летящим до волчьего рая, я к Тебе вознесусь и в объятьях сожму.
* * * Надмирные струи не гасят смертной жажды… Вячеслав Иванов
Тяжесть души неподъёмна для тела, тела темница душе надоела, и разбежаться желают они, скучно считая последние дни. Тело ласкают надмирные струи, липнут к холодному лбу поцелуи. Мрачен и грязен Харон. Не спеша в ветхую лодку садится душа.
* * * Сжимает горло ржавое кольцо, чужая смерть выходит на крыльцо, оркестр играет траурную муть. Подите прочь! Мне нужно отдохнуть… Горят зрачки невиданных зверей, пугает скрип несмазанных дверей, и снова смерть выходит на крыльцо, и снова душит ржавое кольцо…
* * * Неужели вон тот – это я? Владислав Ходасевич Тень чужой судьбы меня накрыла, рушатся подпорки бытия. Мелких бесов пакостные рыла в зеркале кружат, а где же я?.. И лишенный собственных желаний, без Софий, Любовей, Вер, Надежд, я впускаю боль воспоминаний в пыльный склеп несбывшихся надежд…
* * * И ты — хлопок одной ладони... Илья Будницкий Коан. Достиженье сатори.
* * * Печальные глаза и нежные изгибы, прохладные тела русалок и ундин… Забытые судьбой во мгле янтарной глыбы застыли на бегу, а я бреду... Один. Наперекор судьбе. Не ведая закона. Времён, пространств и тел стряхнувший кандалы. …Оболганная дочь Ехидны и Тифона пытается взлететь с крошащейся скалы… _________________________ © Молодый Вадим Амиадович |
       
|
