Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Творчество
Любовь в сухом остатке. Стихи
(№9 [312] 15.08.2016)
Автор: Наталия Кравченко
Наталия Кравченко

*  *  *

Я гадаю на листьях каштана, влетевших в балкон:
любит или не любит — тот, кто ещё не знаком...
Я хочу, чтоб любили, я листья сдуваю с руки.
Мне обнять целый мир так легко поутру и с руки.
И воздушные те поцелуи я сверху вам шлю:
эй, прохожие, гляньте, я здесь, я дышу и люблю.
Пусть они разобьются, пусть втопчутся в грязь или в кровь,
но в остатке сухом всё равно остаётся любовь.
 

 Сирень

Нет, она – могла ль я обознаться? – 
за год позабытая сирень! 
Пахнет так, как будто мне семнадцать, 
песнь моя, души моей шагрень!
Обрывая звёздочки желаний, 
сокращаю наш короткий век. 
Молодость жива ль ещё, ушла ли? – 
дай же мне сиреневый ответ!
Так же бело-розово-лилова... 
Я ищу в тебе, не находя, 
счастье – пятизвёздочное слово, 
чтобы так же и свежо, и ново, 
соткано из неба и дождя. 
 

*  *  *

Ветер обыскивал грубо,

но ничего не нашёл.

Был легкомысленно хрупок

юбок взлетающий шёлк.

Явно слетая с катушек

в виде каштанов и лип,

ветер обыскивал душу,

дуя на то, что болит.

Что у меня за душой?

След от любви большой.

Что у меня в крови?

Свет от большой любви. 

 

*  *  *

В окруженье лишь деревьев, 

прячась в книжку и тетрадь, 

я училась слушать время, 

время жить и умирать.

Было сладко, было горько, 

но хотелось всё испить. 

Отщепенка и изгойка, 

обреченная любить.

Ангел мне играл на флейте: 

«Время – самый лучший врач». 

Жизнь прекрасна – хоть убейте. 

Я так счастлива – хоть плачь!

  

*  *  *
                              Печаль моя жирна...
                                    О. Мандельштам

 Печаль жирна, а радость худосочна.
 И вот её чем бог послал кормлю,
 не пожалев последнего кусочка. 
 Как это слово лакомо — «люблю»...
 Всё подлинное тихо и неброско,
 не в замке, а в зелёном шалаше.
 А это ведь и вправду так непросто -
 большую радость вырастить в душе.
 Вздохну над строчкой, над бутоном ахну,
 погреюсь у случайного огня...
 А то ведь я без радости зачахну,
 или она зачахнет без меня. 

 

*  *  *

Я в этом мире только случай.

Черты случайные сотри.

Земля прекрасна, только лучше

я буду у неё внутри.

Мне всё здесь говорит: умри, -

серп месяца, клинок зари,

кашне из прочного сукна

и чёрное жерло окна.

Любое лыко — злое лихо -

страшит непринятостью мер.

Шекспир подсказывает выход,

и Вертер подаёт пример.

В спасенье от земного ада

так сладко кровью жил истечь.

Задуй свечу. Не надо чада.

Поверь, игра не стоит свеч.

Но вот один глоток любви -

и всё мне говорит: живи, -

улыбка месяца, весна,

душа открытая окна.

 

* * *
Не убивай меня, –  шепчу из сказки.
Я пригожусь тебе, как серый волк.
Пусть все принцессы будут строить глазки,
пусть в яствах царских ласк узнаешь толк,
пусть Бог тебя хранит и любит плотски,
своих даров швыряя дребедень,
но чёрный хлеб моей любви сиротской
я сберегу тебе на чёрный день.

 

 КОПИЛКА 

 Дождь. Туман. Заветная строка.

 Вот мои несметные богатства. 

 Скажешь, что казна невелика?

 Не спеши выказывать злорадство.

 Вот сюда внимательно гляди:

 это чей-то взгляд, запавший в душу.

 Фраза, что однажды из груди

 ненароком вырвалась наружу.

 Вот напиток из полночных муз,

 голоса любимого оттенок.

 Я всё это пробую на вкус.

 Я знаток, гурман, сниматель пенок.

 Что это? Попробуй назови.

 Так, пустяк. Души живая клетка.

 Тайная молекула любви.

 От сердечных горестей таблетка.

 Тёплых интонаций нежный след – 

 словно ласка бархата по коже.

 Я им греюсь вот уж сколько лет,

 он ничуть не старится, такой же. 

 И, скупее рыцарей скупых,

 от избытка счастья умирая,

 словно драгоценности скупив,

 я твои слова перебираю. 

 Скажет пусть какой-нибудь осёл:

 ничего же не было, чудило!

 Но душа-то знает: было всё.

 Больше: это лучшее, что было.

 Каждый волен счастье создавать,

 разработать золотую жилку.

 Надо только миг не прозевать,

 подстеречь и — цап! –  себе в копилку.

 Я храню в душе нездешний свет, 

 свежесть бузины и краснотала.

 И живу безбедно много лет

 на проценты с этих капиталов.

 Как алмаз, шлифую бытие,

 собираю память об умершем.

 Я — самовладелица. Рантье.

 Баловень судьбы, миллионерша.

 Взгляд души и зорок, и остёр.

 Он — спасенье от тщеты и тлена.

 Никому не видимый костёр,

 огонёк мой, очажок вселенной.

 Что бы там ни уготовил рок – 

 настежь я распахиваю сердце:

 все, кто беден, болен, одинок, – 

 заходи в стихи мои погреться!        

 

* * *
                         Болящий дух врачует песнопенье
                                                   Е. Баратынский

 Стихами не врачуют, а бичуют,
 когда они действительно стихи.
 И сердце разрывают, и линчуют
 слова порою, даром что тихи.
 Зачем стихи, когда могу без звука,
 вмиг обретя блаженство и покой,
 в горячую твою уткнуться руку
 и потереться о неё щекой.

 

* * * 
 Взвалю на чашу левую весов 
 весь хлам впустую прожитых часов, 
 обломки от разбитого корыта, 
 весь кислород, до смерти перекрытый, 
 все двери, что закрыты на засов, 

 вселенское засилье дураков, 
 следы в душе от грязных сапогов, 
 предательства друзей моих заветных, 
 и липкий дёготь клеветы газетной, 
 и верность неотступную врагов. 
 А на другую чашу? Лишь слегка 
 ее коснётся тёплая щека, 
 к которой прижимаюсь еженощно, 
 и так она к земле потянет мощно, 
 что первая взлетит под облака. 

 

* * *
Облик счастья порой печален,
но он может быть лишь с тобой.
Растворяю, как сахар в чае,
я в себе дорогую боль.
Там, где тонко — там стало прочно.
Сердце, словно глаза, протри.
Счастья нет, говорят нам строчки.
Нет на свете, но есть внутри.

 

* * *
Свежий ветер влетел в окно,
распахнул на груди халат.
Бог ты мой, как уже давно
не ломали мы наш уклад.
Те года поросли быльём,
где бродили мы в дебрях рощ...
Свежевыглаженное бельё,
свежесваренный в миске борщ.
Наши ночи и дни тихи.
Чем ещё тебя удивлю?..
Свежевыстраданные стихи,
свежесказанное люблю. 

 

* * *
 О, сна потайные лестницы, 
 в непознанное лазы. 
 Душа в тихом свете месяца 
 осваивает азы. 
 Проснулась — и что-то важное 
 упрятало тайный лик... 
 Ноябрь губами влажными 
 к окну моему приник. 
 Ах, что-то до боли светлое 
 скользнуло в туннели снов... 
 Оно ли стучится ветками 
 и любит меня без слов? 
 Дождинки в ладони падают, 
 зима ещё вдалеке. 
 День снова меня порадует 
 синицею в кулаке, 
 где в доме — как будто в танке мы, 
 плечо твоё — что броня, 
 где вечно на страже ангелы, 
 тепло как в печи храня. 
 А ночью в уютной спальне я 
 усну на твоих руках, 
 и будут мне сниться дальние 
 журавлики в облаках... 

 

* * *

 Привыкать к стезе земной

 пробую, смирясь.

 То, что грезилось весной – 

 обернулось в грязь.

 На душе — следы подошв,

 слякотная злость.

 И оплакивает дождь

 всё, что не сбылось.

 Тот застенчивый мотив

 всё во мне звучит,

 что умолк, не догрустив,

 в голубой ночи.

 Что хотел он от меня,

 от очей и уст,

 как в былые времена

 от Марины — куст?

 Неужели это миф,

 сон сомкнутых вежд, – 

 тот подлунный подлый мир

 в лоскутах надежд?

 В предрассветном молоке

 жизнь прополощу,

 и проглянет вдалеке

 то, чего ищу.

 

* * *
 Поскрипывает мебель по ночам.
 Судьбы постскриптум...
 Как будто ангел где-то у плеча
 настроит скрипку...
 Как будто лодка с вёслами сквозь сон
 по водной зыби...
 Тьма горяча, смешай коктейль времён
 и тихо выпей.
 И выплыви к далёким берегам
 из плена тлена...
 Сам Сатана не брат нам будет там,
 Стикс по колено.
 Скрипач на крыше заставляет быть,
 взяв нотой выше.
 Ведь что такое в сущности любить?
 Лишь способ выжить.

 

* * *
  А счастье - это как журавль,
  что скрылся вдаль за облаками,
  как поднебесный дирижабль,
  как то, чего нельзя руками.
  Проснуться, утро торопя,
  спешить в леса, сады и парки,
  чтоб скрыться от самой себя,
  спастись от вездесущей Парки.
  Окно и двери распахну,
  накину старенькое пончо.
  Когда же, боже, жить начну?
  Наверное, когда закончу.


* * *
 Запечатают в конверте деревянном
 и отправят до востребованья миру.
 Но пока я отцвету или завяну -
 я не выпущу ни лиру, ни рапиру.
 Пусть они ещё беспомощны и тонки,
 но что было мной возлюблено — воспето,
 и души чужой родимые потёмки
 будут там мне заменять потоки света. 

________________

© Кравченко Наталия

 

 

Белая ворона. Сонеты и октавы
Подборка из девяти сонетов. сочиненных автором с декабря 2022 по январь 2023 г.
Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum