Один час из жизни Ж

     Ж вышла из подъезда и направилась к детской площадке. Не успела она сделать десять шагов, как перед ней появилась женщина с прозрачным пакетом в руке. В пакете лежали ботинки. Женщина щурилась, смотрела по сторонам, делала ладонь козырьком, пряча глаза от солнца. Когда она заметила перед собой Ж, спросила:

   — Вы не знаете, где ремонт обуви? Я давно живу в этом районе, но ни разу не приходилось обращаться к мастеру. А сейчас такое… Время чинить обувь.
   — Да, конечно, я знаю, — ответила Ж, — не раз к нему обращалась. Он хороший мастер, знает свою работу. Пройдите вон туда, за тот дом. А там еще один. Пройдете вдоль него и увидите дом, который стоит рядом. Обойдете слева и в торце увидите дверь с вывеской: “Ремонт обуви”.
   — Куда, покажите еще раз? — сказала женщина, сощурившись. — У меня плохое зрение.
    Ж подошла к ней ближе и указала направление рукой:

    — Вон туда, видите? Смотрите на направление моего указательного пальца. Видите?
    — Плохо… — ответила женщина, — но я думаю, что найду. Спасибо…

    Женщина с пакетом пошла в указанном направлении, а Ж продолжила свой путь к детской площадке.
    Через пару минут ее обогнал крупный мужчина с собакой на поводке. Он взглянул на Ж и спросил:

    — Можно сказать вам пару приветливых слов?
    — У меня нет прописки, — ответила Ж.

    Мужчина больше ничего не сказал и пошел дальше, придерживая собаку за поводок. 

   Когда Ж добралась до детской площадки, солнце было в зените. Недалеко от горки стояли трое качелей параллельно друг другу. Ж села на крайние и стала качаться. Прошло несколько минут, и на площадку пришли две толстых женщины с короткими стрижками. У одной волосы были светлые, у другой — коричневые. Они сели на двое других качелей и тоже стали качаться. Они сидели лицом друг к другу и разговаривали. Коричневая сидела спиной к Ж. 

   — Они стали по ночам выключать свет, — сказала коричневая.
   — Вчера тоже, — согласилась светлая.
   — А если у кого-то маленькие дети, — продолжила коричневая, — встанут ночью покормить ребенка, а света нет.
   — Я проснулась сегодня в час, а вокруг темнота, — сказала светлая.
   — Нужно позвонить в службу, — сказала коричневая, — у тебя нет городского телефона?
   — Нет, — ответила светлая.
   — А у вас нет городского телефона, — спросила коричневая у Ж, слегка повернув лицо.
   — С собой нет, — ответила Ж.

   На площадке появилась женщина с пакетом в руке. Она щурилась и смотрела по сторонам. Ж встала с качелей, сделала шаг навстречу женщине. Ботинки лежали в пакете.

   — Не нашли? — спросила Ж.
   — Я пошла, куда вы указали, и оказалась здесь.
   — Вы сбились с пути, — сказала Ж.
   — Все так сложно, — сказала женщина с пакетом, — я давно живу в этом районе, но ни разу не приходилось чинить обувь.
   — Смотрите, вам нужно дойти до того кирпичного дома. Его угол виден за деревьями? Там еще один. Пройдете вдоль него и увидите дом, который стоит рядом. Обойдете слева и в торце увидите дверь с вывеской: “Ремонт обуви”.
   — Да, я поняла, я почти поняла, спасибо, — сказала женщина с пакетом и пошла в указанном направлении.

   Ж решила вернуться домой и сделала несколько шагов. Вдруг толстая женщина с коричневыми волосами вскочила с качелей и плеснула помои на спину Ж из детского пластмассового ведерка, невесть откуда появившегося в ее руках. Ж почувствовала прохладную, липкую грязь и сказала:

   — Все так сложно.

   Когда она отошла от детской площадки, снова увидела крупного мужчину с собакой на поводке. Мужчина стоял на обочине, а собака писала под куст. Он заметил Ж и, видимо, забыв, что у нее нет прописки, задал тот же вопрос:

   — Можно сказать вам несколько приветливых слов?
   — У меня спина грязная, — ответила Ж.
   — Это не страшно, — сказал мужчина, — духовное важнее материального.
   — Все так сложно, — сказала Ж и направилась к своему подъезду.

   Когда приблизилась, увидела на скамейке женщину с пакетом в руке. Она сидела, беспомощно свесив руки и опустив голову на грудь. Ботинки были в пакете. 

   — У вас снова не получилось? — спросила Ж.
   — Я давно живу в этом районе, — ответила женщина.
   — Он хороший мастер, он вам поможет.
  — У меня плохое зрение, — сказала женщина.
— Подождите меня здесь, я помою спину и отведу вас, — сказала Ж и поднялась к себе.

   Она помыла спину, вытерла полотенцем, оделась и услышала телефонный звонок. Ж подняла трубку.

   — У вас есть свет? — спросил голос.
   — Есть, — ответила Ж, положила трубку и спустилась по ступенькам вниз.

Коптильня

   Это случилось дней десять назад. Очередь в кассу двигалась быстро. Передо мной стояла полная женщина в голубой блузе. В ее тележке лежала коричневая коробка с надписью “Коптильня”. Она расплатилась и пошла к выходу. 

   Покупок у меня было немного: батон да бутылка кефира, поэтому через несколько минут я догнала женщину с коптильней и снизила скорость, чтобы двигаться с ней синхронно.     Шла, рассматривая ее широкую спину, вздрагивающие бедра и большую коробку в желтом пакете. Так мы дошли до моего дома, и я с удивлением заметила, что женщина с коптильней входит в мой подъезд: раньше я здесь ее не встречала.

   Когда женщина стала подниматься на мой этаж, я подумала, что она знакомая кого-то из соседей, но, когда она остановилась возле моей двери и, не дав мне опомниться, проникла в мою квартиру сквозь запертую дверь, мне ничего не оставалось, как открыть ключом, войти и спросить, что она делает в моей квартире.

    — Я поссорилась с мужем, — ответила она, оглядываясь по сторонам и что-то выискивая глазами.
   — Вы что-то ищете? — спросила я.
   — Куда мне поставить пакет?
   Я показала ей на угол возле двери. Она поставила пакет с коптильней в указанное место.
   — Я часто ссорюсь с мужем, — сказала она, — вы меня понимаете?
   — Да, понимаю, — ответила я.
   — Я сама провоцирую скандалы.
   — Зачем вам это?
   — Когда не ссоримся, мы ложимся вечером в постель, и он вынуждает меня делать это. Вы понимаете?
   — Отчасти.
   — Я не знаю, зачем ему это нужно. Понимаете?
   — Не совсем.
   — Мне кажется, гораздо логичнее лечь в постель и спать. Как вы думаете?
   — Ну…
   — А когда мы в ссоре, я ложусь, поворачиваюсь к стене и спокойно сплю. Ведь когда муж и жена в ссоре, они обычно это не делают. Так ведь?
   — Наверное.

   — На днях мы сильно поссорились, а я, вот, купила коптильню. Боюсь, что он будет недоволен. Пусть она постоит у вас недолго, я помирюсь с мужем, подготовлю его, расскажу о коптильне, а потом приду, заберу. Хорошо?
   — Да, конечно, пусть постоит, — ответила я и не успела опомниться, как она вышла так же, как и вошла, сквозь запертую дверь.

   Не знаю, помирилась ли та женщина с мужем, но за последние десять дней рядом с коптильней появились фритюрница, миксер и складной мангал для шашлыка. 

   А еще я несколько раз пыталась пройти сквозь закрытую дверь, но у меня не получилось.

Пакет

   — Во мне — сто двадцать четыре килограмма, — сказала она и села рядом.

   Я подвинулась, а она немного поелозила по сиденью, чтобы устроиться удобней, и замерла, положив руки на колени. Я оказалась зажатой между стеной и ее большим телом, в ладони моей блестела упаковка от съеденного мороженого, которую некуда было выбросить, и я решила, что мне не повезло.

   — В соседний вагон зашел контролер, — сказала она, — сейчас побегут зайцы.

   И действительно, внезапно через вагон хлынул поток зайцев. Они застыли, как чиновники в финальной сцене “Ревизора” и проплывали в однообразных позах, словно манекены на конвейерной ленте. 

    Вагон опустел, и, наконец, появился Контролер. Он подходил к оставшимся пассажирам с указкой в руке, как школьный учитель. Показывал на лицо человека, что-то говорил в пустоту, словно проводил экскурсию себе самому.Вскоре он подошел к нам и указал на мою соседку:

   — Посмотрите на этот экспонат, весит она сто двадцать килограммов.
   — Сто двадцать четыре, — поправила женщина.
   — Посмотрите на угол расположения ее морщин. Вот эти свидетельствуют о сварливости, а вот эти о полной беспомощности… А ее рот! Это же находка! Края обвисли, как ветви ивы, и вросли корнями в подбородок. Но, несмотря на то, что рот по форме напоминает подкову, эта женщина никогда не была счастлива…
   — Еще бы, — сказала она, — тридцать лет с неудачником…

   Контролер собрался уходить, но я окликнула его:

   — Почему вы не смотрите на меня? Почему не машете указкой? Почему не смотрите направление морщин? — возмутилась я.
   — Вам нужно избавиться от мусора, — сказал Контролер, — вот, познакомьтесь — это Пакет.

   И тогда я заметила, что у его ног стоял зеленый целлофановый пакет с надписью “Гринпис”. Он шевельнулся и, неуклюже переваливаясь, направился ко мне, используя нижние углы как лапы. 

   — Приятно познакомиться, — сказала я и бросила в него упаковку от мороженого.

   Контролер направился к следующему пассажиру, а Пакет остался со мной. Теперь он сопровождает меня, куда бы я ни двигалась. 

                                                              Зонт

   — Когда я замужем, я увядаю, — говорила она, сидя в глубоком кресле-ракушке, — черты мои стираются, взгляд меркнет, кожа тускнеет. А стоит развестись — расцветаю, как роза, излучаю мерцание сквозь поры лица.

   Она протянула руку, взяла с тумбочки пилочку и стала подпиливать ноготок на мизинце. 

  — Зачем ты столько раз выходила замуж? — спросила я.
  — Не знаю, — ответила она, — получалось как-то само собой…

   Мне нужно было уходить, и я сказала ей, что пойду, что сама захлопну дверь, пусть она не встает, не беспокоится, подпиливает дальше свой мраморный ноготок.
Я вышла в прихожую, набросила на плечо свою сумочку и почему-то прихватила ее зонт. Маленький аккуратный зонт янтарного цвета с чуть заметными горчичными вкраплениями. Я не понимала, зачем взяла его. Я вышла, захлопнула дверь и, спускаясь по ступенькам, думала, зачем же я его взяла? 

   Вдруг щелкнул замок. Она показалась в дверях и крикнула:

   — Ты случайно не видела мой зонт?

   В это мгновение я подумала, что, если я скажу ей, что зонт у меня в руке, она спросит, зачем я его взяла, а я не найду что ответить. Что я могу на это ответить, если сама не знаю, зачем взяла его. Я крикнула: — нет! — и стала коряво и неуклюже прятать зонт под полу пиджака. Я подумала, что сейчас тихо унесу его, а потом принесу и незаметно положу куда-нибудь, например, под кресло-ракушку. А потом буду вместе с ней удивляться тому, как он оказался под креслом и почему раньше она его не заметила. К тому же мне не нужно будет придумывать нелепые объяснения, зачем я взяла этот зонт, а она не будет при этом смотреть на меня взглядом, от которого захочется умереть.

   Но у меня не получилось как следует его спрятать, у меня дрогнула рука, из-под пиджака показался его краешек.
   Она увидела его, посмотрела на меня тем самым, невыносимым взглядом и заговорила:

   — Почему ты взяла мой зонт?! Зачем ты держишь его под пиджаком?! Для чего он тебе нужен?! Как ты объяснишь свое нелепое поведение?! Отчего ты молчишь? Что за вздор! В чем логика?!

   И вдруг что-то жившее во мне и долгое время не находившее выхода выстрелило, как пробка от шампанского, исторглось, как пена его, как брызги:

   — А как ты мне объяснишь то, что ты отбила у меня первого мужа? Скажи мне, почему ты сразу после венчания соблазнила второго? Отчего я застала тебя в постели с третьим?! Почему ты тайно встречаешься с четвертым? Что за вздор?! В чем логика?! Отчего ты молчишь?!

   Мои слова звенели и рассыпались по лестничным пролетам, а она стояла и смотрела на меня взглядом, от которого хотелось умереть. 

Твои прекрасные глаза

     Мой муж очень рассеян, он часто теряет части тела. В основном это пальцы. Подобрать им замену не так просто. Биологи выращивают, как правило, органы стандартной формы, и человеку с индивидуальными особенностями трудно подобрать себе подходящий. Когда муж потерял указательный палец правой руки, я долго бегала по магазинам биоматериалов и разыскивала длинный, как у пианистов, палец с продолговатым ногтем. Когда же я, наконец, нашла то, что искала, и принесла его домой, этот указательный палец оказался настолько длинным, что средний теперь был короче на полсантиметра. Но муж сказал, бог с ним, и мы прекратили поиски.

    Этим летом в Ялте на пляже он потерял большой палец левой ноги. Вышел из моря — а пальца нет. В такое время в курортных городах в магазинах биоматериалов — пустые прилавки. Отдыхающие напиваются, теряют контроль над собой и вдвое чаще теряют части тела. Мы даже отчаялись вначале и решили, что он поедет в Москву без пальца, но случайно, в маленьком магазине на окраине, нашли большой палец левой ноги. На удивление, он оказался продолговатым и крупным, очень похожим на природный. 

    Но сегодня утром произошел случай из ряда вон. Я мылась в душе, а когда вышла, муж сидел на корточках посреди гостиной, не поднимая головы, и нервно шарил ладонями по полу. 

   — Что-то случилось? — спросила я.
   — Случилось… — сухо ответил он.
   — Опять что-то потерял?
   — Потерял…
   — Что?!
   — Что…
   — Посмотри на меня! Ты как-то странно разговариваешь!
   — Странно разговариваешь…
   — Посмотри на меня!

   Он поднял голову, и я увидела, что у него нет глаз! Только розовые впадины с красными прожилками.

   — Боже мой! Что случилось?
   — Случилось… — ответил он.
   — Где ты мог их потерять? Ведь десять минут назад они были на месте!
   — На месте…

   Я принялась искать его глаза по всей квартире. Заглядывала под столы и тумбочки, передвигала стулья, шарила веником за шкафами, рылась в комодах. Глаз нигде не было.

   — Мне кажется, я смыл их в унитазе, — сказал муж, — когда я вышел из туалета, вокруг потемнело.
   — В таком случае, нужно бежать в магазин за новыми глазами.
   — Купи мне, пожалуйста, голубые…
   — Но ведь у тебя были серые!
   — Пожалуйста…

   Я набросила плащ, бросила в карман кошелек и побежала в магазин биоматериалов. К счастью, недавно был завоз товара, и выбор глаз был большим. Я выбрала голубые, глубокие, чистые. Продавец в бело-розовой форме корпорации “БиоДетали” сказал, что глаза приживаются сложнее, чем другие органы, и могут быть побочные эффекты. Нужно первые несколько дней бережно обращаться с тем, кому эти глаза предназначены, постараться не волновать его.

   Муж долго крутился перед зеркалом, рассматривая себя:

   — Как я тебе?
   — Хорошо, — ответила я, — только непривычно…
   — Мне нравится, — сказал он.

   Вся улеглось, я стала готовить обед, а муж, как обычно по выходным, взял пульт, лег на диван и включил телевизор.
   Вдруг я услышала, что он ругается. Я испугалась и направилась в гостиную. Он сидел на диване, щелкал пультом и возмущался:

   — Черт! Что это за мерзость! Как я раньше мог это смотреть! На всех каналах — одно дерьмо! Черт! Ведь я раньше смотрел это!
   — Включи dvd, — предложила я.

   Он подошел к полке, на которой стояли диски, и стал перебирать их. Потом яростно смел: 

   — Новые комедии… голливудские мелодрамы… блокбастеры… триллеры… Какая мерзость! Нечего смотреть! Нечего смотреть!
   — Успокойся, пожалуйста, — сказала я, — приляг на диван. Сейчас я тебе сделаю чай с мелиссой. Возьми книжечку, почитай… успокойся…

    Он поднял глаза, просмотрел книги, которые стояли на верхней полке. 

    — О, Боже! Да здесь же одна макулатура! У нас в доме ни одной приличной книги! Одни глянцевые рожи! Как мы живем!
    — Пожалуйста, успокойся, — утешала я его, — сейчас я сбегаю в книжный магазин и куплю все, что ты захочешь. 

    Я побежала на кухню, налила в стакан немного воды и добавила двадцать капель корвалола. Вернулась, протянула стакан мужу, но он оттолкнул мою руку, и лекарство выплеснулось на пол.
   Я набросила плащ, взяла кошелек и вышла из квартиры. Он выбежал вслед за мной на лестничную площадку и повторял:

    — Блие! Феллини! Гринуэй! Антониони! Бергман!

   А когда я вышла из подъезда, он выскочил на балкон и кричал мне вслед:

  — Борхес! Кафка! Пруст! Гессе! И Джойса! Джойса не забудь! 

_____________

© Шевченко Ганна