 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Кулебякин Владимир Георгиевич родился в 1942 году в Кашинском районе Калининской (Тверской) области. После 9 класса поступил в ремесленное училище в Ленинграде. После окончания училища по распределению попал в наукоград Обнинск. Начал работать лаборантом в Физико-энергетическом институте. Параллельно с этим учился в Обнинском филиале МИФИ по специальности «экспериментальная физика». Защитив диплом и став инженером, проявил себя, со слов его последнего начальника лаборатории Игоря Истомина, как яркая творческая личность. На похоронах Владимира Георгиевича 13 декабря 1980 года Истомин конкретизировал свою характеристику В.Г. Кулебякина: «В Америке он ценился бы!» Говорят, именно за эту неосторожную фразу он вскорости лишился должности. Писать серьёзно стихи Владимир Георгиевич стал за два года до смерти. Сразу начал «плести» венки сонетов, ибо считал, что в совершенстве овладеть стихосложением можно только при освоении самых тяжёлых форм. Венок сонетов как раз и является сложнейшей формой стиха. Умер Владимир Георгиевич Кулебякин в 38 лет, успев написать три венка сонетов. Ни один из них при его жизни не публиковался. Ниже представлен второй венок «Поле Куликово», написанный автором в 1980 году. В 90-х годах данное произведение было опубликовано в обнинском литературно-краеведческом журнале «Русич», а в «нулевых» годах – в газете «Московские ворота». Кулебякина Екатерина Николаевна
Поле Куликово
1 Дурман окутал в поле тёмном травы. Луна дорожкой светлой навела Над полноводным Доном переправы, Курган печальный синью оплела.
Летит лазурью лёгкая стрела – Не спят зари далёкие заставы. И закусили кони удила… Иной дороги нет, одна лишь – славы.
Инстинктов тёмных неумолчен зов. Невидим ход у волчьих стай лесами, Неслышим мягкий лёт у серых сов.
А горизонт вот-вот окрасит пламя… Дымится берег белыми валами, Тиха Непрядва – в дрёме чистых снов.
2 Тиха Непрядва – в дрёме чистых снов. Легли рекою белые пологи. Застыли, кажется, среди снегов И вмёрзли звёзды в лёд её дороги.
Степной простор, ряды холмов пологих Ушли назад под мягкий стук подков. Плывёт дружинам севера под ноги, Уходит явь на глубину веков.
Округу всю - ночь тёмная объяла. Полна тревоги пред грядущим днём, Молчит её Зелёная дубрава.
Зарёю ранней мост на Русь зажжён, И взломан неба тёмный окоём, И месяц вынут из ночной оправы.
3 И месяц вынут из ночной оправы, Завис над полем белым в тишине. Волна туманов всюду травы смяла. Тревожна даль, чуть дрогнет – вновь во сне.
Народов судьбы сведены в огне… Виновен кто? И кто отыщет правых? Молчит вселенная в земном окне, Мерцают тихо звёздные державы.
Есть что-то странное среди дымов, Клубящихся над тёмными полями, Где прах развеян Родины сынов.
Тот чистый свет, что выплеснут кострами, Окрасил небо, спящее над нами, Лежит в холодной вате берегов.
4 Лежит в холодной вате берегов По рекам севера печать былого. По своду синих, сумрачных лесов Проходят тихо тени дня земного.
Войдёт тревогой прошлое к нам снова, Печаль – тяжёлой поступью шагов… А Мир спокойный ждёт совсем иного, И потрясённый дрогнет до основ.
Ушедшее нам временем великим На старых дисках, в памяти умов Оставлено на языке веков.
Вот видны вкруг на поле солнца блики, Ордою чёрной, сонмом многоликим Туман сползает вниз к реке с холмов.
5 Туман сползает вниз к реке с холмов. Даёт дорогу дню рассвет усталый… Уже ночное колдовство волхвов Венчает в выси солнца факел алый.
А утро тихое в озёра пало, Творит молитву светлую без слов, Над Русью сонной кружат ветры шало, Где витязь тот, что бой начать готов?
И вот восходу ночь округу сдала. Поводья брошены…А! Всё одно! Несутся кони, не найдёшь управы.
Небес тяжёлых вспорото рядно, И смятое степное полотно В заре тревожной пенится кроваво.
6 В заре тревожной пенится кроваво Упавший мглою на траву угар. За Доном всплыл щит медный величаво, И покатился низом жёлтый шар.
Всегда Мир юн и только в злобе стар. Ему бы больше жизнь любить пристало. Но разгорелся по лесам пожар, И всюду пепел листьев разбросало.
Стране великой тот огонь не нов. Сжимают крепко копья берендеи, Забыв о страхе – он многоголов.
Гроза над полем, тучами темнея, Дохнёт вот ветром, тишину рассеяв… Слетает дымка сизая с лугов.
7 Слетает дымка сизая с лугов, Где осень стала леденящим станом. А поле чистое не ждёт врагов, Лежит в ладонях добрых великана.
Седое прошлое бредёт с курганов… Кочевий древних нет давно следов. Дымятся только гребни из тумана Положенных в заклятии кругов.
На древе жизни древо плотно сжало Не считанные часто кольца лет. В стволе ржавеют острых копий жала.
Забрезжил тихо на листву рассвет, Теплом дохнула даль, и ей в ответ Качнулась чуть Зелёная дубрава.
8
Качнулась чуть Зелёная дубрава, Багрянец красок уронив на плёс. Собой укрыла витязей заставы Желтеющими кронами берёз.
Крик журавлей из тишины пророс… Тревога с выси на поля упала. Вот ветер гривы чёрных туч понёс… Взвилась над Русью тень и в ней пропала.
И встал её народ, велик и прост… Его рукою твёрдой, великаном, Болотами до нас проложен мост.
Прошли огни тех жизней океаном И издалёка светят нам нежданно… Высок небес торжественных погост.
9 Высок небес торжественных погост. Очерченные чернотой пределы Осветит изредка кометы хвост, Да пронесутся метеоров стрелы.
Жизнь поколений многих отзвенела, Но новая за ней встаёт на пост. Росток трепещущий взойдёт несмело На пустоте, что в миллионы вёрст.
Она помчится мирозданьем звонким, Но загнан в поле волчьей стаей конь, И свет сменяют на земле потёмки.
Копьё опять ей вложено в ладонь, И под ногою там стеклянны, ломки Хрустят в ночи льда чёрного обломки.
10
Хрустят в ночи льда чёрного обломки. Очередной беды так шаг тяжёл! Давно молчат по всей Руси посёлки, Не прошумит во тьме угрюмый дол.
В клубах холодных заняла престол, Войдя в земную дверь со стуком громким. Лучины чадной свет; остывший пол… Заиндевели в стенах дома щёлки.
Но видно там, где мир седой развёрст, В пучине зла, среди его сплетений, Росток добра не прекращает рост.
Пророс на тропах старых поколений, Где пыль веков на толще наслоений, И кружат тени отгоревших звёзд.
11 И кружат тени отгоревших звёзд В мирах под тяжестью веков осевших. Легли дороги их наперекрёст По безднам чёрным и заиндевевшим.
Лампады свет в окошке запотевшем На брёвнах кельи рубленной внахлёст… И старец, жизнь познать успевший… Могучий инок, ставший во весь рост.
Тиха вся даль и чьей-то тайной ёмка… Она в лесах, где солнца свет скупой, Разлита синью в небесах негромких.
И шепчет что-то лес лугам листвой, Когда из лет, прошедших чередой, Метёт опять из тьмы беды позёмка.
12 Метёт опять из тьмы беды позёмка. Война метелью выбелит седой Поля, войдя на мирные посёлки, Зависнет чёрной мглою над страной.
Край солнца, медью жёлтой облитой, Осветит утром на Руси посёлки, В лугах встревожит летний травостой, Нависнет небо над зелёным шёлком.
Громада туч обожжена лучом, Дымит над нею синяя каёмка, Мерцает в толще молнии иголка.
Смерть пожинать вновь пахарь обречён… Всё выжжено, посечено мечом… А жизни нить так непрочна и тонка.
13 А жизни нить так непрочна и тонка. Плетётся снова для ненастья дань, Но ветром смята, порвана и колка Кружев волшебных голубая скань.
Соткало утро голубую ткань, Рассвет за тусклой слюдяною плёнкой. И простирает высохшую длань Седой старик с заклятием к потомкам.
Вот ветер с звёзд к нам бури гул донёс… Тех кораблей уж нет. Пусты причалы. Плывут всё дальше океаном звёзд.
Стрелою время их в веках промчало, Но тетива дрожать не перестала, Звенит струна на холоде в мороз.
14 Звенит струна на холоде в мороз У осени под тонкими перстами. Унылый ветер грусть её понёс, Шумит листвою жёлтою над нами.
Приходит неразгаданными снами Печаль из чьих-то улетевших грёз… Проходит тенью облаков лугами, Как память тех, не отгремевших гроз.
Чисты рассветы той порою, алы И кажется, вот встанет Пересвет… Пройдёт по полю молча в Русь устало.
Ту боль, что из веков в леса запала, Застлало время синевою лет. Дурман окутал в поле тёмном травы.
15 Дурман окутал в поле тёмном травы. Тиха Непрядва – в дрёме чистых снов. И месяц вынут из ночной оправы, Лежит в холодной вате берегов.
Туман сползает вниз, к реке с холмов, В заре тревожной пенится кроваво. Слетает дымка сизая с лугов… Качнулась чуть Зелёная дубрава.
Высок небес торжественных погост. Хрустят в ночи льда чёрного обломки. И кружат тени отгоревших звёзд.
Метёт опять из тьмы беды позёмка. А жизни нить так непрочна и тонка… Звенит струна на холоде в мороз. |
       
|
