ПЕРВОЕ НОЯБРЯ 

Размагниченная связка

света-ветра поутру,

свисто-твисто-листопляска

на расхристанном ветру. 

Проредила, прорябила,

прорыдала, протекла

обагрённая рябина

в бликах льдистого стекла. 

Протекают белым налом −

поделом и по делам −

моросительным каналом

дождь со снегом пополам. 

Осень, высушив подстилку,

вновь прикажет тучке: «Лей!»

Всё ей впрок, в запас, в копилку, −

только, может, и не ей! 

И ноябрь, гордясь обновой,

свой, к зиме готовый, дом

видит в прорези кленовой

на прицеле золотом.

 

                    * * *

Вид сверху – из-под тучи – с точки зренья

летящих капель: всюду купола 

зонтов, – они – конечный пункт паренья,

внедренья в повседневные дела.

А дел у капель, в сущности, немного –

разбиться и, повиснув на краю,

достичь, стекая, отраженья Бога

в осенней луже – радужном раю. 

Растечься, слиться и, впадая в детство,

забыть про дождевое торжество

и в небо клочковатое вглядеться,

но так и не увидеть никого.

 

                       * * *

Перевернув песочные часы,

я время вспять не обращу и даже,

их на бок положив, остановить

мгновенье не сумею. Но, заметьте,

восьмёрка эта, лёжа на столе,

напоминает бесконечность. Впрочем, 

и не её – всего лишь только символ: 

две колбочки стеклянные, а в них 

песок – остановившееся время… 

 

                АДАЖИО 

Ползёт река – желтобрюхий полоз –

медленный интернет.

Зовёт труба или женский голос –

разницы, в общем, нет! 

Медовый шмель опылил шиповник –

плотских утех курьер.

Рядом упал на траву любовник,

выронив револьвер. 

Сражён врагом, или с жизнью счёты

сам он решил свести.

Ангел-хранитель не спросит: «Кто ты?» 

Знал, но не смог спасти. 

Ну, а душа, из житейской грязи

в райский свой кабинет

тихо ползёт по каналу связи – 

медленный интернет.

 

МАТЕМАТИЧЕСКАЯ ДЕНДРОЛОГИЯ 

1. 

Деревья, безусловно, тоже мыслят,

но мысли и эмоции деревьев

растянуты во времени, поскольку

им некуда и незачем спешить. 

Они воспринимают мир иначе,

а тот из нас, кто их понять захочет,

заблудится, как будто очутился

в непроходимом дантовом лесу. 

Стратегия растительного мира

куда мудрей и эффективней нашей:

секвойя, пережившая ацтеков,

и мексиканцев сможет пережить. 

Как жаль, что слов её мы не расслышим

до той поры, пока, впадая в детство,

не превратимся под конец в растенья,

мудры и бессловесны, как они…

2.

Клён тоже мыслит, но иначе –

не так, а этак, –

фракталы, числа Фибоначчи

в строеньи веток, 

раздумий медленных теченье:

а сам зачем я? – 

и золотой листвы сеченье,

точней – свеченье, 

тоска, и умиротворенье,

и сны, и осень,

и тихий шёпот, повторенье:

два, три, пять, восемь…  

Примечание. 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, … – фрагмент числового ряда Фибоначчи, в котором каждое число, начиная с третьего, равно сумме двух предыдущих. В качестве частного случая ряд Фибоначчи содержит в себе открытое Пифагором золотое сечение, и сам является частным случаем теории фракталов, которая описывает многие явления и объекты живой и неживой природы, техники, искусства…

 

     МОСКОВСКИЙ ВЕЧЕР 

Вот такого не знали, вроде, вы,

я как будто и не был сам

очевидцем: старик юродивый

руки вскидывал к небесам! 

Он, казалось, владел трибуной здесь,

виртуальной, но наяву,

и взывал к прохожим: «Одумайтесь!», −

перекрикивая Москву. 

Но тащила в Пассаж ли, в ГУМ отца

за подарками детвора.

И никто не желал одуматься,

не считал, что уже пора.

Шли, как в съёмках кино, повторы, и

бесконечно текла река

незнакомых людей, которые

проходили сквозь старика.

 

              ОСЕННЯЯ ФАНТАЗИЯ 

Туман тосклив, разодран серый плащ его.

Фонарь похож на тухлую треску.

Эх, мне вдохнуть бы газа веселящего,

чтоб разогнать осеннюю тоску.    

Синоптики твердят: погода лётная, –

но все аэропланы – старый хлам.

Что ж, не беда, зато сумею льготно я

летать на них не только по делам. 

Крыло скрипит, скрипит да не отвалится,

и голосист мотор не по летам.

Меня на юг зовёт душа-скиталица,

надеясь, что согреться сможет там. 

Скажу душе, что это лето, вроде, ну,

не наше – оставаться не проси.

Согрею и верну её на родину, –

авось, не рухнет с дряхлого шасси.

 

            * * *

ты говоришь со мною не

я говорю с тобою но

мы говорим с тобою на

таких несхожих языках 

но обменявшись горьким ну

и расплескавшись терпким на 

разоблачившись дерзким ню

мы сможем обойтись без слов

мы незаметно прорастём

друг в друга укрываясь сном

и молча выплывем из сна

как иероглиф тишины

 

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА 

Мистификаторы и тролли,

то усмехаясь, то скорбя,

как часто мы играем роли,

изображая не себя. 

А зритель видит лишь гримаску –

итог актёрских трудодней.

Он путает лицо и маску,

не различая, что под ней. 

Так, свято веря интернету,

пасуют лучшие умы,

приняв за чистую монету

все эти наши Я и МЫ.

 

     ТВОЙ ВЫБОР 

Два друга в ссоре.

Каждый дорог мне. 

Кого отвергнуть? 

Ну, что ж, резину не тяни!    

Готов к решенью ножевому?

Искусство выбирать сродни 

искусству резать по живому. 

И нечего слезоточить,

ждать рассмотрения кассаций.

Одно придётся получить,

но от другого отказаться. 

Забудь прошедшее, смеясь,

пройди не то чтобы по трупам,

но, разорвав былую связь,

ввинтись в грядущее шурупом. 

Однако, время торопя,

с тревогой жди такой оценки,

когда не выберут тебя

и грубо вывинтят из стенки.

 

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ОТ ПРОТИВНОГО 

По плоской Земле

ходят плоские люди

и в плоских мозгах

носят плоские мысли. 

А если б Земля

была круглой, ребята,

то были бы круглыми

все дураками!

 

ПАМЯТНИК 

…нет, весь я не умру – останусь в интернете,

хотя, в конце концов, и там сойду на нет,

поскольку на меня в увековечной смете

никто не заложил ни цента в интернет. 

И всё же буду я потомками отмечен,

за что авансом им скажу: «Мерси боку!»

Я встану в полный рост, весь изувековечен, –

без лиры, но в очках и с дыркой на боку. 

Едва ли хоть один стишок припомнят дети

и список добрых дел или моих грехов.

Пороются они для вида в интернете

и скажут: «Это ёж! Он не писал стихов!»

 

ЗАМЕТКИ БИХЕВИОРИСТА* 

Когда плюют в энтузиаста,

он говорит плюющим: «Баста!

Я не намерен горевать:

мне самому на вас плевать!» 

Когда пинают оптимиста,

то, рассудив, что жизнь холмиста,

с холма быстрей сбегает он

и говорит: «Я чемпион!» 

Послать ли пофигиста на фиг?

Нет смысла: он, нарушив трафик,

блужданий праздных фаворит, 

«Мне это пофиг», − говорит. 

Ищите пессимиста, братцы!

С ним проще будет разобраться!

Но прихватите антидот:

он сам до слёз вас доведёт!

___________________________________________

*  Бихевиоризм – направление в психологии, буквально – 

наука о поведении (от англ. behavior – поведение).

 

     ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ 

Исторические калеки,

жить привыкшие на войне,

длинный путь из варягов в греки

мы освоили не вполне. 

Где-то волоком, где − по рекам,

укрепив по бортам щиты,

пробирались мы к этим грекам

без почтенья, идя «на ты». 

Выла в тёмном лесу волчица,

и кричал в поднебесье гриф. 

Мы у греков могли б учиться,

предварительно покорив. 

Но добравшись до стен Царьграда,

двадцать раз стоптав сапоги,

осознали мы, что преграда

не ворота, а наши мозги. 

Мы прибили щиты к воротам,

а потом, в дорожной пыли,

возвратились к своим широтам

точно теми же, что ушли. 

Нашим детям и нашим внукам

принесли мы простой урок:

не тянитесь к чужим наукам,

для которых не вышел срок.

И не в том беда, что креста нет, −

вон он − виден из дальних мест.

Но коль знание не пристанет,

не спасёт золочёный крест.

…………………………………….. 

Ждём с тех пор наступленья даты,

тыщу лет расшибая лбы,

бесконечной войны солдаты,

безнадежной мечты рабы.

 

ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН 

1. 

Утратив остатки былого величия,

на ладан чейн-стоксово дышит империя,

но требует, чтоб соблюдались приличия,

и жаждет, как прежде, любви и доверия. 

А мы притворяемся древними инками,

которые знают: жрецы и правители

любовь, если надо, вколотят дубинками,

чтоб мы их и в мыслях своих не обидели. 

Вот так и живём, и гордимся просторами:

хоть быт наш убог, но характер не мелочен.

А где-то плывут каравеллы, с которыми

могли б мы сразиться, но нечем и незачем! 

2. 

Империи могучи и громоздки,

но, выедая изнутри себя,

они однажды рушатся, подмостки

истории сминая и дробя. 

И самые великие державы,

устроенные, вроде бы, на ять,

под бременем величия и славы

в какой-то миг не могут устоять. 

Дотикивает медленная мина,

взрывается в ослабленных руках.

И только крошки, вроде Сан-Марино,

живут себе скромнёхонько в веках.  

Кто лучше подготовлен к смене правил?

Имперская посвистывает плеть…

Но, знаете, какой-нибудь Израиль

имеет больше шансов уцелеть. 

Нет в мире места антиквариату −

гиганты отправляются на слом.

Лишь Монте-Карло или Вануату

останутся, как память о былом. 

3.

Великие империи, которые

казались нерушимыми – проверьте −

все сгинули, оставив след в истории,

который оборвался датой смерти. 

Такого же, когда одни рождения

и бесконечный кайф в сиропе сладком,

пока что не случалось, − восхождения

всегда сменялись гибельным упадком. 

История звучит, я слышу клич её,

стихающий, как в музыкальной коде:

раздавленная бременем величия,

ещё одна империя уходит. 

Не ощущаю горечи потери я,

но страшно жить, когда в тебе и рядом

свершается великая мистерия – 

полураспад сменяется распадом. 

Повсюду запах тлена и гниения,

забитые пожитками перроны.

Но даже  чувство самосохранения

взбодрить не может подданных короны. 

И всё же, всё же, ни к чему рыдания

и сцены, как в дешёвой оперетке.

Мы перейдём в легенды и предания 

и с миром упокоимся, как предки. 

Нет места, но не зря глаза таращу я, −

свой стыд и страх преодолев с разгона,

сливаюсь я с натурой уходящею

последнего имперского вагона.

 

    ЯВЛЕНИЕ РЕЗОНАНСА 

Не отработан выданный аванс –

как говорится, ни себе, ни людям.

Стихи мои не входят в резонанс 

с читателем, − ну, что ж,  целее будем. 

Я распрощусь с заманчивой мечтой

мир раскачать, спишу свои грехи на

колеблющихся с той же частотой,

как эта неподъёмная махина. 

Мир всё равно обрушится, как мост –

от многих ног, шагающих по счёту.

Но лирика, сто раз нарушив ГОСТ,

его не сдвинет с места ни на йоту.

Поэзия – игрушка и фетиш,

иной формат, вкрапление курсива.

И да, красиво жить не запретишь, −

но знать бы нам, что значит жить красиво! 

А красота сбивается с пути

и прячется, как скрипочка в футляре.

Она хотела б этот мир спасти,

но снова тонет Китеж в Светлояре. 

И шарик наш игрушкой заводной

летит во тьме космического смога,

где совпадал я лишь с тобой одной −

хоть изредка, хоть в чём-то, хоть немного… 

                                         Октябрь – декабрь 2017 г.

____________________

© Вольфсон Борис Ильич