 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
- Диана, спасибо большое, что нашли время поговорить со мной о Вашей новой книге «Чужие дети». Расскажите немного о ней. Что побудило Вас ее написать? Как долго она писалась? Насколько она вышла автобиографической? Мотивация у меня самая простая – огромное желание помочь подросткам-сиротам найти тех взрослых, которые могли бы их в этой жизни поддержать. А для этого развеять мифы, рассказать правду. Многие боятся подростков-сирот, часто приклеивают на них ярлыки и считают безнадежными. Поэтому важно, на мой взгляд, показывать истории реальных детей, говорить о том, что подростки еще только формируются как личности, они пока не избрали свой путь. Если найдутся взрослые, которые искренне поддержат ребенка и поверят в его будущее, он сможет многое в своей жизни изменить. Книгу я писала почти три года – именно столько длилась адаптация в семье наших подростков, Гоши и Даши. Во всем, что касается истории их принятия в семью, она абсолютно автобиографична. Истории детей тоже реальные. Я бы, наверное, не рискнула коснуться этой сложной темы, не погрузившись в нее лично. - Как Вы считаете, может ли книга изменить мир? Должна ли и может ли литература преследовать нелитературные цели? Есть ли книги, которые поменяли Вас? Задумана ли Ваша книга с посылом менять существующее положение вещей? Не думаю, что книга может изменить мир. Но показать людям ту сторону реальности, о которой они раньше не задумывались или мало знали, книга точно может. Как следствие, она влияет на мировоззрение. А дальше все происходит закономерно – люди меняют мир. Для меня, например, большой радостью стало то, что первая книга об усыновлении «Если б не было тебя» привела многих читателей в Школы приемных родителей. Это потрясающе! Значит, зерна попадали на благодатную почву. Разумеется, и в моей жизни были книги, сформировавшие меня, и этот процесс точно пока не закончен - я продолжаю много и с интересом читать. Строго говоря, не считаю, что книга обязана преследовать какие-то дополнительные цели, но лично мне социальные задачи, которые литература ставила перед собой во все времени, очень интересны и близки. - На сайте «Год литературы» вышла рецензия, в которой критик признавался, что книгу было интересно читать до тех пор, пока у героев все было плохо. Как только все наладилось, ему сразу сделалось скучно. Позволю себе цитату из этой рецензии: «Сиротство — действительно огромная трагедия. И проблемы в этом случае не надо замазывать абсолютно нереалистическим сусальным золотом взаимопонимания и любви, а рассказывать всё как есть, пусть даже это очень печально». Могли бы Вы дать свой комментарий к подобной точке зрения? В той же рецензии, кстати, говорится еще и о каком-то особом благородстве тех, кто принимает в свои семьи сирот. Меня такая точка зрения огорчает – желание помочь слабому это естественная потребность человека, нормальная реакция на чужое горе. Сирот принимают в семьи самые обычные люди. И, конечно, грустно видеть воплощение распространенных предрассудков в отношении сиротства. Разумеется, ребенок, оставшийся без родителей - это огромное горе. Но не полная безнадежность, не априори трагичный финал. К сожалению, высока стигматизация нашего общества - от подросших сирот ждут злобы, агрессии, асоциального поведения. Скорее всего, автор рецензии счел бы интересным продолжение именно в этом духе – например, убийство подростками-сиротами их приемных родителей. Такое развитие событий с точки зрения обывателя правильно, об этом мифе не говорит только ленивый: «А что, если приемные дети вырастут и вас самих или ваших детей зарежут? У них же гены!» Это лучшая отговорка для тех, кто не хочет касаться темы, не принимает пока мысли о том, что сам может помочь сироте. Но проблема-то именно в отвержении: сироты «вырастут и зарежут» кого угодно, если не найдут в этой жизни близких людей, не получат понимания, заботы и любви. Не случайно 40% выпускников детских домов, так и не узнавших семьи, оказываются в тюрьмах. Это самая привычная для них среда, та же система, что и в детском доме. Нужно менять среду, окружение, образ жизни, тогда у сирот есть надежда на благополучное будущее. В рецензии «нереалистичным сусальным золотом» названа реальная история нашей семьи – за три года адаптации подростков, пройдя через многие круги ада, мы стали друг другу родными. Появились взаимопонимание, уважение и любовь. Однако у большинства людей нет веры в то, что надежные отношения с ответственным взрослым могут дать подростку поддержку в жизни и веру в себя. Вот это по-настоящему печально. - Как Вы вообще относитесь к критике? Какой должна быть критика, на Ваш взгляд, чтобы приносить пользу и автору, и читателям? Мне интересна критика. Стараюсь читать то, что пишут в отзывах и рецензиях. Например, в одном отзыве сегодня прочла, что история адаптации Лёши в семье, в отличие от Юли, показана сжато, а потому она не очень понятна читателям. Поразмыслив, поняла, что это действительно так. Вопросов не возникает только у тех, кто сам прошел через адаптацию сироты в семье. Мне постоянно пишут приемные родители со всех концов страны, говорят о своем потрясении: «ощущение, что вы лично знакомы с нашими тайнами», «один в один с тем, что делают и говорят наши дети», «это лучшая книга про нас - все болевые точки приемных семей показаны с беспощадностью хирурга». Но для людей, которые никогда не сталкивались с сиротством в жизни, об адаптации Лёши в семье действительно сказано мало. И у меня появилось желание досказать. Я сейчас думаю над книгой, в которой главные герои романа «Чужие дети» станут второстепенными персонажами - там будет возможность наверстать упущенное. Хорошая критика, на мой взгляд, стимулирует автора думать и больше трудиться, быть максимально открытым и честным со своими читателями. И за это ей большое спасибо. - Чем, на Ваш взгляд, ребенок отличается от взрослого? Или лучше – кто такой взрослый и кто такой ребенок? Взрослый человек отличается от ребенка ответственностью и осознанностью. Проще говоря, это зрелая личность. А ребенок – личность в развитии. На мой взгляд, так, и здесь мало про биологический возраст. - Что они могут дать друг другу? Чего они не должны требовать друг от друга? Осознанные родители дарят своему ребенку весь мир. Не станет их, и мир маленького человека рухнет. Чтобы поднять его из руин, другие взрослые должны взять на себя личную ответственность. А дети в свою очередь дарят родителям опыт, мудрость, счастье. Это бесценные дары. И они преподносятся безо всяких требований, просто по закону природы. Но если что-то в семье ломается - взрослые ведут себя как дети, а дети вынуждены раньше срока брать на себя ответственность – случается беда. Главная причина сиротства в нашем обществе сегодня это не смерть родителей, это слабость и незрелость взрослых. - Существует версия, что, вырастая, мы реализовываем программу, заложенную в нас еще в детстве. Как Вы думаете, что из событий и переживаний детства могло стать импульсом к тому, чем Вы сейчас занимаетесь в благотворительном фонде «Арифметика добра»? Думаю, в первую очередь – литература. Мама с папой всегда очень много мне читали. С четырех лет я делала это сама. До сих пор не знаю лучшего времяпровождения, чем хорошая книга. А в русской и зарубежной литературе, особенно детской и подростковой, огромное количество героев - сирот. В свое время меня потрясли Козетта и Гаврош Виктора Гюго, Оливер Твист Чарльза Диккенса. Я рыдала над «Ванькой» и «Спать хочется» Чехова, «Девочкой со спичками» Андерсена, «Гуттаперчевым мальчиком» Григоровича, сто раз перечитывала «Детей Подземелья» Катаева, «Республику Шкид» Белых… Все книги и всех героев перечислить невозможно – их тысячи. Мне со своей склонностью к эмпатии было очень легко встать на место никому не нужного ребенка, примерить его состояние на себя. - Вы производите впечатление очень сильного человека. Врожденное ли это свойство или приобретенное? Расскажите о своих родителях. Как они Вас воспитывали? Что Вы переняли у них, от чего сознательно отказались? Сложно сказать. Даже если сила была врожденной, ей пришлось долго ждать своего часа. В детстве я была очень застенчивым и ранимым ребенком. Грубое слово взрослого могло так сильно меня ранить, что потом не спала ночами, все время прокручивала в голове «вот так и так нужно было ответить», а в следующий раз в аналогичной ситуации снова молчала. Воспитательная система моего детства отличалась тем, что любой случайный взрослый считал себя вправе нагрубить чужому ребенку. Помню, пришла вечером в детский сад забирать младшего братика (у нас разница 4 года). Задержалась, потому что была в поликлинике на лечебной физкультуре. Но воспитатели встретили «в штыки», не поверили: «не надо тут сказки о поликлинике рассказывать, во дворе заигралась, и всё!». Для меня это было оскорблением: они мне не верили, не слышали правду! И таких унизительных ситуаций было миллион на каждом шагу. В результате в школьном возрасте я стала очень стеснительной, не любила контактов с чужими взрослыми. Если предстояло идти в магазин, всю ночь накануне мысленно репетировала, как подойду к прилавку, как скажу «буханку черного хлеба и два пакета молока, пожалуйста», или нет, не так, надо говорить «ржаного хлеба и две пачки молока», и надо бы громче, иначе снова услышу «что ты там бормочешь, девочка, говори нормально!». В общем, любое взаимодействие было мучением. Однако если я оказывалась где-то вместе с родителями, ничего подобного не происходило, те же самые люди - уборщицы, продавцы, воспитатели, учителя, врачи – улыбались мне и были вежливы в присутствии мамы-папы. Поэтому я нередко думала о том, какой это ужас, если у ребенка в принципе нет защитников в лице матери и отца. Я понимала, что не прожила бы и дня без родителей в каком-нибудь детском доме – вышла бы в окно. Патологическую стеснительность мне удалось преодолеть только после окончания школы, которую я люто ненавидела за то, что была в этой системе не личностью, а объектом манипуляций взрослых. Поступила в 16 лет на второй курс Педагогического университета и решила, что теперь сама стану управлять собственной жизнью. Не позволю больше никому себя унижать. Усилием воли, шаг за шагом, изменила свой характер и избавилась от многих страхов. Начала с внешних перемен – стала ярко одеваться, научилась краситься и ходить с высоко поднятой головой. Хотя поначалу все это давалось с трудом. А что касается воспитания родителей, главным было их отношение ко мне с малых лет как ко взрослому человеку, к личности. Это и сформировало меня лучше всего. От мамы я переняла страсть к книгам и чувство ответственности. От папы - одержимость своим делом и огромное человеколюбие. - Диана, дайте, пожалуйста, телефон или электронный адрес, по которому можно связаться с Вами или с кем-либо из фонда «Арифметика добра».
- Можете ли Вы поделиться своими творческими планами? Я знаю, что Вы уже задумали новый роман, расскажите немного о нем. Размышляю над книгой о кровных мамах, попавших в невыносимо тяжелую ситуацию и принявших решение отказаться от своих новорожденных детей. У героев снова будут реальные прототипы, а второстепенными персонажами станут уже известные читателям приемные родители и подростки из книги «Чужие дети». И еще есть большое желание написать несколько публицистических книг, повествование в которых будет идти от имени взрослых людей, в прошлом детей-сирот. Мы, к сожалению, не слышим голосов ребят, лишенных родителей и запертых за высокими заборами сиротских учреждений. А им давно пора зазвучать. _______________ © Надя Делаланд |
       
|
