 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Исполнилось 150 лет со дня рождения Алексея Максимовича Горького. Его имя сегодня – предмет многочисленных и противоречивых дискуссий. Если подсчитать количество упоминаний о писателе в современных работах историков русской и мировой литературы, он по-прежнему остается ключевой фигурой процесса развития культуры ХХ века. Искренне жаль, правда, что достаточно редко говорится при этом про энергичную работу А. М. Горького в послеоктябрьской России по спасению деятелей культуры, коллег-писателей от голодной смерти и расстрелов, благодарно воспринятую в свое время Е. Замятиным, А. Ремизовым, В. Ходасевичем и многими другими; про организацию издательства «Всемирная литература», книжной серии «ЖЗЛ», открытие в Петрограде «Дома учёных» и «Дома искусств»… О том, что в 1918 году А.М. Горький посылал деньги нищенствовавшему в Сергиевом Посаде В. Розанову, что именно он в немалой степени продлил земное существование А. Блоку и А. Грину… Впрочем, Бог – судья тем людям, кто видит в нём исключительно «буревестника революции» или певца сталинских строек и лагерей. Не жили они в то сложное время. «Не судите, да не судимы будете…» Читающая и думающая публика тоже всё чаще вспоминает А.М. Горького, персонажей его пьес, героев ранних гуманистических рассказов. Люди цитируют его высказывания, иногда даже не зная, кому они принадлежат. Всё это также подчёркивает величие А. М. Горького как литератора и человека. * * * Летом 1984 года в городе Николаеве, что в Украине, тихо скончался писатель и педагог Божьей милостью Адриан Топоров. На тот момент – хотя бы и в силу его весьма преклонного возраста (почти 93 года) - уже мало кто из наших соотечественников мог похвалиться некоей историей личных взаимоотношений с А. М. Горьким. Об их, увы, так и не состоявшейся встрече - наш рассказ… Вернёмся в 30-е годы… А. Топоров, живший в Очёре, что неподалёку от Перми, решал в это время одну из самых насущных своих проблем. Подступился к ней он ещё в 1928 году, и связана она была пусть с косвенной, но неизменно благожелательной поддержкой со стороны Максима Горького. В «пролеткультовско-рапповско-лефовской» атмосфере тех лет, может быть, и не состоялось бы рождение его знаменитой книги «Крестьяне о писателях», не придай гласности тогдашний редактор журнала «Сибирские огни» В. Зазубрин, обращённые к нему в письме слова А. М. Горького: «Сорренто, 17 марта 1928 г. Уважаемый Владимир Яковлевич! … Затем я очень прошу Вас: пошлите мне Вашу книгу „Два мира“, интереснейшую беседу слушателей о ней я читал, захлебываясь от удовольствия. Первый номер „Сибирских огней“ очень интересен» [1, с.350]. А немного позже, в том же году, А.М. Горький в предисловии к пятому изданию «Двух миров» напишет: «Эта книга была прочитана в Сибири перед собраниями рабочих и крестьян. Суждения, собранные о ней, стенографически записаны и были опубликованы в журнале „Сибирские огни“. Это весьма ценные суждения, это подлинный „глас народа“» [1, с. 363]. Есть такой термин – «поле тяготения». С тех двух отзывов А. М. Горького о крестьянской критике, где бы ни находился Алексей Максимович: в Москве, Крыму, Сорренто, снова в Москве, инициатор и организатор уникального опыта в коммуне «Майское утро» А. Топоров всегда был в его «поле тяготения». Адриан Митрофанович не раз утверждал впоследствии, что только благодаря одобрительным словам великого писателя, он дерзнул в 1929 году послать в Госиздат, в Москву, все три тома собранных им отзывов коммунаров о произведениях литературы. И в 1930 году книга «Крестьяне о писателях» увидела свет.
Архивная переписка позволяет сделать вывод, что судьба первого опыта крестьянской критики оставалась и позже в поле зрения А. М. Горького. Вот серия выдержек из писем того времени: Заведующий редакцией журнала «Литературная учёба» Ц. Вольпе – А. Топорову: «28 января 1930 г. … Редактор нашего журнала Максим Горький, заинтересовавшись Вашими статьями о том, как и что читает современная деревня, просит Вас принять участие в работе „Литературной учёбы“» [2]. Писатель В. Зазубрин – А. Топорову: «21 ноября 1933 г. …Кое-что я сделал. А именно: доложил о Вас Алексею Максимовичу. Он считает, что Вас надо издать. Он вернётся из Крыма в январе, и тогда я вручу ему книгу, мною подобранную» [3]… «Москва, 27 января 1934 г. … О Вашей книге я разговаривал с Алексеем Максимовичем дважды. В первый раз он одобрил идею её издания вообще, во второй раз подошёл к делу более к о н к р е т н о. Он требует, чтобы книга давала не только диалектологический материал, но и говорила о широте кругозора коммунаров. Он говорит, что 2-я книга будет им поддержана, если в неё Вы включите материалы по разбору Толстого Льва, Гёте, Гейне, Ибсена и русских классиков, надо, конечно, и самого его включить. Присылайте мне эти материалы, и книга пойдёт» [3]… Всё складывалось прекрасно. В то же время А. Топоров понимал, что требования А. М. Горького предопределяют новый, весьма трудоёмкий объем работы. Теперь уже нельзя было уповать на издание находящихся в Госиздате второго и третьего томов крестьянской критики, состоящих только из отзывов о произведениях русской и иностранной литературы. По существу, основное требование А. М. Горького сводилось к дополнению книги глубокой и кропотливой исследовательской работой по изучению читательских интересов сибирских крестьян до и после создания коммуны «Майское утро», влияния на их критические оценки образцов классической литературы, наконец, к систематизации в соответствии со сказанным всех неизданных отзывов. Так, во всяком случае, воспринял всё Адриан Митрофанович. Два с половиной года шла изнурительная работа. И в каких враждебных условиях: его два раза выгоняли и восстанавливали на работе, выбрасывали из квартиры вместе с женой и двумя детьми-школьниками. Да ещё и учёба в Пермском педагогическом институте. Правда, её-то вскоре ради главного дела жизни пришлось бросить: под угрозой была подготовка к изданию второй книги «Крестьяне о писателях», теперь уже почти готовой, заново скомпонованной, дополненной авторскими исследованиями и перепечатанной в четырёх экземплярах, по весу не меньше пуда! К тому же вынашивалось в последние месяцы и созрело решение расстаться с недружелюбным Очёром, перебраться в Москву или её окрестности. И это было важно, было правильно. Но последовал непредвиденный удар. Адриан Митрофанович решился доложить о готовой к изданию второй книге «Крестьян» лично А. М. Горькому и заодно похлопотать перед Наркомпросом о переводе на московские земли. К тому же, доброжелательно настроенные друзья писали, что Алексей Максимович хотел бы видеть А. Топорова во главе нового литературного журнала для крестьянства. В начале июня 1936 года А. Топоров вернулся из столицы крайне разочарованным и объявил семье: «- Всё, решился я – чем чёрт не шутит! – прорваться к Алексею Максимовичу, рассказать о второй книге. Зазубрина в Москве не было. К сожалению!.. Созвонился с другим моим мудрым наставником – Викентием Викентьевичем Вересаевым, спросил совета. Тот своим рокочущим басом (даже в трубке затрещало) грохнул в ухо: „А что-о-о! Дело-о-о! Ждите: я позвоню Петру Петровичу Крючкову.“ Где-то через час опять грохочет: „Договорился. Горький согласен. Завтра, в первой половине дня. Я тоже подъеду“. Не мог я ни есть, ни спать, ни найти себе места… Утром в приёмной встретились с Вересаевым. Просидели часа два. Потом появился Крючков и скороговоркой бросил: „Извините, уважаемые, Алексей Максимович принять вас не сможет, у него врач“. И сразу же исчез за дверью. Вересаев, помню, буркнул: „Неужели так плох? “» [4]. Всё это рассказал родным А. Топоров. А через неделю, когда включили за ужином радио, в комнату хлынула долго не прекращавшаяся траурная музыка. В перерыве диктор сообщил: «Страна понесла тяжёлую утрату – скончался Алексей Максимович Горький»… Это было 18 июня 1936 года… А чуть позже – в печально знаменитом 1937-м – именно благожелательное отношение к А. Топорову А. М. Горького, его единомышленников и друзей – В. Зазубрина, Г. Вяткина, В. Итина Е. Пермитина, В. Вересаева, Н. Рубакина и других – члены коллегии Свердловского областного суда учли, ...как окончательное доказательство его виновности. И «закатали» Адриана Топорова на долгие годы в тюрьмы и лагеря ГУЛага… Но это, как говорится, уже совсем другая история.
Литература и источники:
________________________________________________ © Топоров Герман Адрианович, Топоров Игорь Германович Ранее опубликовано: «Литературная учеба», 2013, №2. – С. 102 – 108; «Простор», 2013, №7. – С. 123 – 126 |
       
|
