«Много ли книг вы знаете, где автор умер в середине и дальше текст за него дописывал бы главный герой?».

   Персонажи романа «Центр тяжести» – журналист, хакер и художница – выросли в свободной стране. Но в какой-то момент каждый из них начинает замечать, что мир вокруг них стремительно меняется. Все меньше личного пространства, воздуха для творчества, смелых открытий и просто жизни. Одни беспокоятся, другие начинают сражаться, третьи бегут. Кто-то делает вид, что ничего не происходит. Но каждому приходится делать свой выбор. 

Алексей Поляринов – известный переводчик, критик, блогер, один из лучших знатоков современной англоязычной литературы. В своем творчестве он продолжает традиции Д. Митчелла, Д.Ф. Уоллеса и У. Гибсона.

      Начинающийся как роман воспитания, текст постепенно приобретает черты антиутопии с элементами киберпанка.
    Приключение-расследование двух подростков из поселка Рассвет, рядом с Ростовом-на-Дону оборачиваются гибсоновским киберпанком. Размеренный рассказ о жизни – жестким экшном. Простая, на первый взгляд, композиция оказывается сложной и запутанной структурой,в которой находится место и философским рассуждениям, и отсылкам к громким общественным событиям, и печальной истории любви.

    Алексей Поляринов написал «европейскую» книгу о русской жизни. Повествование здесь ведется от первого лица героев, через дневниковые записи, услышанные сказки, расшифрованные пленки, комментарии и комментарии к комментариям. Роман устроен как лента Мёбиуса: сюжетные линии и связанные с ними временные пласты наползают друг на друга и незаметно друг в друга переходят. В какой-то момент отрывки складываются в единое целое, и читатель возвращается в исходную точку. Но уже вооруженный – собранными фактами, знаниями, воспоминаниями – чтобы обрести свое собственное мнение о происходящем.

        Свой центр тяжести.

Алексей Поляринов родился в поселке Восход Калужской области, а детство провел в поселке Рассвет Ростовской области. Шутка судьбы: два главных места его жизни – синонимы. Учился в Инженерно-мелиоративном институте, где за время обучения узнал только, что бетон твердеет 28 суток, и до сих пор не знает, что делать с этим загадочным знанием. Переводчик «Бесконечной шутки» Дэвида Фостера Уоллеса. Постоянный автор литературных порталов «Горький», «Пыльца» и «Дистопия», а также отдела «Мозг» на сайте «Афиша».

   Роман Алексея Поляринова напоминает сложную систему озер. В нем и киберпанк, и величественные конструкции Дэвида Митчелла, и Борхес, и Дэвид Фостер Уоллес… Но его герои – молодые журналист, хакер и художница – живут в Москве и, как могут, сопротивляются наступлению дивного нового мира. И защищают центр тяжести – свой, своих семей и своей родины – как умеют.

           Цитаты из книги:

     Я был сложным ребенком — я начал приносить родителям неприятности задолго до своего рождения. Когда моей будущей маме было двенадцать — а мне, стало быть, минус двенадцать, — беззубая цыганка на ярмарке сказала ей: «Твой первый сын будет уродом».

    Мама была молода и суеверна — она поверила в пророчество. Вернувшись домой, она заявила, что ни за что не родит на свет чудовище.

    — Но как же так? — удивлялась ее мама, моя будущая бабушка. — Ты хочешь быть бездетной?

    — Нет, — сказала моя мама. — Я сначала рожу второго ребенка, а потом резко перестану рожать.

    — Вот чудак! — говорили они. — Сердце выгуливает! Все же знают, что сердце надо держать под замком или на поводке, чтоб никто не украл и не разбил. Одни проблемы от него. Глупый орган, — говорили люди и шли дальше. А Графт шел за сердцем. Оно привело его в парк, где на скамейке у озера сидела девушка с длинными волосами. Волосы были такие длинные, что путались вокруг скамейки, и лежали на дороге. Прохожие шли мимо, осторожно переступали через волосы и ругались.

      «Странное дело, — думал я, глядя на мамин растущий живот, — он еще даже дышать самостоятельно не может, но уже умудрился испортить мне жизнь».

    Не поймите меня неправильно — я не против математики. Очень даже «за». Между прочим, я и сам чертовски умен. И не надо ухмыляться, я серьезно. Вся штука в том, что быть умным и быть интересным — не одно и то же. Если ты можешь по памяти воспроизвести число «пи» до пятисотого знака после запятой — ты умен; и все бы ничего, но число «пи» не поможет тебе завести друзей. Поверьте, я проверял.

    «Браво! — сказал мой внутренний голос. — Ты просто превзошел себя! Это самое тупое объяснение из всех, что я когда-либо слышал; а я, давай признаемся, слышал их немало, я ведь живу в твоей голове».

    «Всего лишь слова»? Слова никогда не бывают «всего лишь». Слово сильнее, чем вы думаете. Я знаю случай, когда «всего лишь» одно короткое слово обрушило целую стену. Одно неосторожно сказанное слово — и целый народ обрел свободу.

     Когда-то я был частью скалы, я нависал над морем, и волны бились об меня. Потом пришли люди и раскололи, растащили скалу — на булыжники. Их было двое, два брата, они строили стену. Я стал частью храмовой стены. Потом пришли другие люди и разрушили храм, а нас, камни, собрали и возвели крепость на берегу моря. Я посчитал: за всю мою историю я видел сотни стен, я был вмурован в сорок две из них. И все, абсолютно все без исключения стены не имели никакого смысла. И все они рухнули.

     Самый распространенный вопрос, который обычно слышат жертвы насилия (физического, сексуального, любого): неужели ты не понимала, к чему все идет? Ответ: нет. В этом весь кошмар насилия сильного над слабым — его невозможно предсказать. 

    Тяжелые воспоминания — они как ценные породы. Люди кладут их в карманы и так ходят по улицам города. Камни для них как якоря, они не позволяют Ветру Истории подхватить человека и унести в забвение.

     Знаете, есть такие заводные мартышки — ты несколько раз проворачиваешь ключик у нее в спине, и она бегает по столу, поет песни и весело бьет в тарелки; но рано или поздно завод кончается — мартышка падает набок и замирает. Я понимал эту мартышку, потому что моим «ключиком в спине» были книги. Иногда мне казалось, что если я перестану учиться, читать, узнавать новое — я точно, как та, мартышка лягу набок и умру.

   Некоторые люди всю жизнь вертятся вокруг тебя, как спутники вокруг планеты, и все же по прошествии лет ты о них толком ничего сказать не можешь, кроме «ну да, я всю жизнь с ним знаком», ты даже не сможешь описать их, если тебя попросят, ты настолько привык видеть их лица, что уже давно забыл, как они выглядят; а есть другие люди — они врываются в твою жизнь, как кометы в атмосферу Земли, горят, разбрасывают свои обломки и улетают.

    Когда мясник взял сердце в руки — оно забилось. Прямо в руках. Когда же один из охранников попытался поднять его, сердце вдруг засветилось у него в руках. Как лампочка. Надеялись найти там какие-нибудь светодиоды или другие механизмы, но ничего не нашли.

     Мы, люди, далеко не «венец творения», наоборот, мы носим в своих генах множество черновиков и неудавшихся, выдохшихся, устаревших идей; если представить, что ДНК человека — это роман, то это роман с кучей тупиковых, мертвых сюжетных линий и заброшенных, забытых персонажей, которых автор просто не потрудился убрать из финального варианта.

     Почему вещи писателей мы ценим не меньше, а иногда и больше, чем, собственно, тексты? Ведь лучший — и единственный — способ приблизиться к автору — прочесть его книги, разве нет? Где тут граница между почитанием и фетишизмом? Есть ли она вообще, эта граница?

Вы удивитесь, но ваши фото могут рассказать о вас гораздо больше, чем вы думаете; нейросеть видит все: наклон головы, активность лицевых мышц, морщины в уголках рта и глаз; изучив пару фотографий, сеть может многое сказать о привычках человека: стесняется ли он своих залысин, считает ли себя красивым, хорошо ли питается и даже — в какой стадии депрессии он находится и думает ли о самоубийстве; а в перспективе — за какого кандидата будет голосовать на выборах: консервативного или либерального.

    Наши алгоритмы могут по фотографии поставить диагноз, определить психическое состояние — увидеть психопата до того, как он что-то совершит; обнаружить террориста до того, как он успеет собрать бомбу, отследить его, отталкиваясь от списка его покупок в аптеке; это новый уровень мышления; новый уровень безопасности. Если мы правильно настроим свои алгоритмы, мы сможем предотвращать самоубийства, теракты, сможем диагностировать депрессию на ранней стадии, понимаешь? Я говорю о прорыве. Что важнее: научный прорыв или твоя частная жизнь?

___________________________

© Надя Делаланд, издательство «Эксмо»