Журналистика является профессиональной сферой деятельности. Профессия (лат. professio – «официально указанное занятие, специальность») – это возникший в условиях разделения труда профиль трудовой деятельности, требующий владения комплексом общих и специальных знаний, умений и навыков, опытом. В профессии выделяются специальности и специализации. Причем, по мере расширения спектра массово-информационной деятельности количество специальностей и специализаций растет. Вместе с тем «как бы далеко ни отстояли одна от другой специфические области труда репортера и ответственного секретаря, комментатора и режиссера, заведующего отделом писем и собственного корреспондента, сохраняется и, более того, становится все более значимой совокупность общепрофессиональных свойств, которые в особых проявлениях и своеобразных взаимодействиях составляют основу “структуры” личности каждого журналиста-профессионала»[1].

Однако выявить эти общие свойства профессии журналиста и структуру его личности и ответить на вопрос – в чем основные черты журналистского профессионализма? – далеко не так просто, но необходимо. Эта необходимость является следствием многих причин. Профессиональной школе журналистики (кстати, само ее наличие свидетельствует о том, что журналистика – это действительно профессиональная сфера деятельности) нужно знать, кого и как обучать журнализму. Медийному рынку необходимо знать, кого нанимать на работу, какими эти люди должны обладать качествами (компетенциями). Молодым людям, которые решили выбрать журналистское поприще, нужно знать, что требует от них эта профессия и что она им может дать. Профессиональному сообществу журналистов нужно уметь различать тех, кого они могут признать своим коллегами, а кого нет.

Эти и другие вопросы заставляют подробнее остановиться на границах журналистского профессионализма, причем в точке «здесь и сейчас». Уже неоднократно отмечалось, что мы находимся в таком месте и в такой момент цивилизационного и культурного развития, где и когда существенно трансформируются многие традиционные представления. Особенно если речь идет об информационно-коммуникативной деятельности.

Требует уточнения и само понятие профессионализма. Является ли профессионалом тот, кто прошел соответствующую профессиональную школу? Или тот, кто пребывает в соответствующей должности или просто получает за свою работу деньги? А возможно только тот, кто хорошо делает эту работу? Или тот, кто сам себя считает таковым, в такой степени, что его принимают за «своего» коллеги? В научной среде существует определенная система инициации, иерархия степеней и званий, но и там не всякий «кандидат наук» становится ученым, и не всякий ученый обязательно имеет ученую степень.

Вопрос – кто такой профессионал? – существенно обострился в России после передачи инициативы управления жизнью и деятельностью граждан от партии к стихийным силам рынка. Действительно, рынок в меньшей степени, чем государство, зависим от всякого рода «знаков отличия» и ориентируется на качество и свойства производимого продукта и его потребительские характеристики. Не случайно на рынке профессий появилось множество новых специальностей, особенно в сфере информационно-коммуникативной деятельности, и соответствующих специалистов. Они называют себя креаторами, спичрайтерами, коперайтерами, мифодизайнерами и т.п. Причем многие из них выпестовались из журналистов, а всем выше перечисленным стали в одночасье.

Сложившееся положение с самопроизвольной профессиональной идентификацией размывает отношение к профессионализму и профессиональной работе как таковой и долго продлиться не может. Медийный рынок, по мере роста собственного профессионализма, являющегося следствием профессионализма сотрудников изданий, будет повышать требования к компетенциям кандидатов и, следовательно, к продукции социального института образования, готовящего кадры.

Слова «профессионал» и «профессиональный», как правило, используются как что-то интуитивно ясное, особенно в форме: «Он настоящий профессионал!» или «Это действительно профессиональная работа!». Этим подчеркивается ценность профессионализма как такового, оно влечет за собой непременное уважение к его носителю, не зависимо от области профессиональной деятельности. Однако те же термины, примененные к киллеру или проститутке, звучат уже двусмысленно, заставляя усомниться в абсолютной ценности профессионализма.

Данный пример, к сожалению, может быть распространен и на журналистику. Достаточно вспомнить некоторых известных и, как бы, высокопрофессиональных журналистов, использующих всю мощь своего мастерства в целях выполнения частного политического заказа, не взирая на последствия для общества. К сожалению, считается, что ангажированность не противоречит профессионализму, а напротив, является знаком признания для профессионала. Считается также, что профессиональные качества, степень владения ремеслом, мастерство следует отличать от таланта, нравственных качеств, принципиальности, позиции.

Вообще говоря, признание за свойством профессионализма абсолютной ценности – явление достаточно новое и является порождением технической цивилизации, окончательно оформившееся в основном в двадцатом веке, когда человек стал презентоваться с позиции своей специализации, то есть своего места в общественном конвейере. Конвейер, как технологический процесс последовательной сборки, действительно не интересуют нравственные качества своего звена – сборщика. Это означает, что за словами «врач», «физик», «журналист» немедленно открывается некий стереотипический образ, накладываемый на человека. Этот образ начинает доминировать и прикрывать собой уникальные личностные качества.

Иными словами, профессионализм выступает в том числе и в роли карнавального костюма диктующего и формы поведения и тексты роли.

Вместе с тем интуитивная ясность понимания «профессионализма» обманчива и на деле очень редко руководствуется четко обозначенными критериями, описаниями и оценками, и сопряжена с подменой (или смешением) двух оценочных сфер: субъективного отношения к профессионализму или к чему-то и соответствием некой работы, навыков традициям качества, нормам ремесла и профессиональной деятельности. Никто из членов профессионального сообщества не застрахован от «ошибочных» толкований профессионализма, тем более не застрахована от этого публика.

В общем случае, профессионал отличается особым специфическим отношением к миру, ценностной установкой, и доминирующим типом поведения.

Профессионализм иногда понимают как «…модус независимости по отношению к миру, где все уже расколдовано и превращено в материал для дела» [2]. В этом ярком определении так и слышится хрестоматийное: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней хозяин». Возможно, мотив отделенности профессионала от мира и превращение мира в материал для рационального преобразования методологически полезен. Он позволяет различать работу и служение – (прислушайтесь, как бы звучало, например, «профессиональный священник» или «профессиональный президент»). Однако в информационно-коммуникационной профессиональной деятельности эта отделенность достаточно опасна, поэтому здесь мы будем понимать профессионализм более широко, включая в него не только параметры мастерства и ремесленничества, но и характеристику связей и отношений с жизненным и профессиональным миром журналиста.

Другая сложность в описании понятия «профессионализм» заключается в новой тенденции, можно даже сказать, в революции профессионализма, которую переживает цивилизация, наряду с другими революциями: экономической, культурной, технологической и т.д. Среди обширного списка скачкообразных изменений, сопровождающих цивилизационный процесс, присутствует и революция «профессиональная».

Происходит не только стремительный рост новых специальностей, но и качественные изменения отношения к профессионализму, как со стороны его носителей, так и со стороны работодателей. Относительно новым явлением является постепенное осознание того, что образованность и компетентность – это не свойство товара – рабочей силы, а личный «человеческий капитал», вкладываемый работником в капитал организации. Это означает, что наш профессионализм не только производит стоимость, но и увеличивает капитализацию организации, в которой мы работаем, не говоря уже о репутации, имидже, положении на рынке и т.п. В профессии журналиста эти факторы действуют особенно значимо. Конечно, важную роль везде, в том числе и в журналистике, играет менеджмент, но при хорошем менеджменте, но плохих журналистах издание все равно останется плохим.

Нужно упомянуть также еще об одном важнейшем признаке профессионализма. Профессиональная работа отличается от непрофессиональной тем, что может быть подвергнута системному анализу. С его помощью может быть выявлена: структура профессиональной деятельности; профессиональные подсистемы нижнего уровня; надсистемы, включающие анализируемую; выявлены и описаны связи и отношения как внутри системы, так и вне ее. В частности, профессиональная деятельность журналиста включена в систему профессионального образования, профессиональных сообществ, медиа-пространства и медиа-рынка, систему политических процессов, социокультурную реальность в целом. Эти надсистемы создают свои критериальные коридоры, которые вместе с внутренними критериями позволяют отделять действительный профессионализм от подобия профессионализма. Конечно, эти критерии являются временными соглашениями, и часто бывает, что считавшееся любительством, самодеятельностью, андеграундом приобретает профессиональные формы и становится законодателем моды в профессиональной сфере [3], однако общее требование системной связи и системного подобия анализируемой сферы деятельности с другими сферами деятельности остается.

Е.П. Прохоров в своем учебном пособии «Введение в теорию журналистики» выделяет ядро, или каркас профессии, который может быть описан с помощью следующих системообразующих параметров [4]:

• функции журналистики;
  
• преобладающие виды, тип, характеристики, объект и условия деятельности;
  
• типы контактов и способы взаимодействия с аудиторией;
  
• объекты отражения;
  
• система источников информации;
  
• режим и ритм труда.

Это означает, что важнейшими профессиональными качествами являются:

• способность осознавать системную связь своей деятельности с профессиональной средой и социально-культурной реальностью в целом;
  
• способность быстро приобретать новые профессиональные качества и осваивать новые профессиональные среды;
  
• постоянно наращивать интеллектуальные компоненты личного человеческого капитала;
  
• уметь работать в команде, то есть быть коммуникационно и коммунитарно компетентным.

Эти требования как раз и составляют сущность революции профессионализма, заключающуюся в рождении профессионалов нового качества, так называемых транспрофессионалов. Подобная, третья в истории, профессиональная революция, по мнению известного психолога и специалиста по управлению человеческими ресурсами Т.Ю. Базарова, определяет не только тип профессионализма, но и тип деятельности и соответствующий типу деятельности тип организационной культуры. В нашем случае это совместно-творческий тип деятельности и партиципативная организационная культура изданий.

Т.Ю. Базаров объясняет это так: «традиционные организации – массовые профессии “внизу”, а свободные профессионалы “наверху”; пирамида, которая основанием обращена вниз. Переживаемая революция – это переворачивание пирамиды. Наверх ее могут попадать люди, которые являются транспрофессионалами. Они должны быть готовы свободно, за счет своего мышления и способов организации своей деятельности, работать в различных профессиональных средах. Для них не важно положение в той или иной организационной структуре. Они могут свободно входить в эти организационные структуры и покидать их, создавая для решения какой-либо комплексной проблемы адекватные формы организации. Комплексирование методов, средств, способов мышления и деятельности под конкретную проблемную ситуацию, не имеющую стандартных вариантов решения, – такова специфика транспрофессиональной работы. При этом необходимо учитывать многообразные и весьма противоречивые интересы самых различных людей, социальных групп, в том числе и присутствующих в данной проблемной ситуации виртуально {например, еще не родившиеся будущие поколения)» [5].

Перед менеджерами-транспрофессионалами, управляющими журналистами-транспрофессионалами и самими журналистами встает задача научиться брать моральную ответственность и за себя, и за организацию, и за творческие и управленческие решения, и за реализацию этих решений. Поэтому ключевой процесс здесь – это «процесс "кастомизации" (от англ. customization) – ожидаемый результат проектируется совместно с заказчиком, обязательно учитывая его граничные условия» [6]. Следовательно, журналист-транспрофессионал должен быть готов выполнять функции и предпринимателя, и менеджера, и психолога, и экономиста, и проектировщика и т.п., причем выполнять эти функции необходимо вполне профессионально.

Необходимо добавить, что транспрофессионализм подобно многим другим постнеклассическим [7] категориям существенно преобразует традиционные понимания профессионализма как отделенности и независимости от мира. Это описание здесь уже не работает, так как выводит всякую профессиональную деятельность в более широкий общественный контекст, актуализируя мотив ответственности, который, как известно, есть единственное условие реализации свободы.

Итак, профессионализм – это качество человека, определяющее системный характер его деятельности, подчиняющееся совокупности критериев, выработанных самим человеком в процессе его рефлексии, профессиональным сообществом, профессиональной школой, рынком, другими социальными образованиями, а также социокультурной реальностью в целом.

С этих позиций мы и попытаемся реконструировать черты журналистского профессионализма.

Изучение профессий – задача такого научно-практического направления, как профессиография. Описание профессий составляется в форме так называемой профессиограммы, на основании которой осуществляется нормирование труда, определяются допустимые условия труда, устанавливается список требований (уровень образования, показатели здоровья, способности и т.п.), которыми должен обладать человек, занимающийся этой профессией.

Профессиограмма – это документ, содержащий описание содержания работы по определенной профессии (функции, обязанности, задачи, операции), требований к носителю определенной профессии (профессиональные, деловые, личные качества).

В професcиограмме чаще всего выделяют следующие разделы [8]:

1. профессия (общие сведения о профессии; перспективы развития профессии);

2. процесс труда (характеристика процесса труда, сфера деятельности и вид труда, продукция, орудия труда, основные производственные операции и профессиональные обязанности, рабочее место);

3. санитарно-гигиенические условия труда (экологические параметры условий труда, монотонность и темп труда; производственные риски и риски профзаболеваний, медицинские показания);

4. психофизиологические требования профессии к работнику (требования к особенностям восприятия, мышления, внимания, памяти; требования к эмоционально-волевым качествам человека; требования к деловым качествам);

5. профессиональные знания и навыки (перечень необходимых знаний, умений и навыков);

6. рекомендованные психодиагностические методики профориентации и профотбора;

7. требования к подготовке и повышению квалификации кадров (формы, методы и сроки профессионального обучения, перспектива профессионального роста).

Профессиограмма является основанием для составления должностной инструкции, однако существенно отличается от нее тем, что профессиограмма определяет роль профессии, а должностная инструкция – долженствование. В соответствии с этим различием в профессиограмме:

• нет упоминаний о правах и ответственности работника, то есть о тех разделах, которые делают должностную инструкцию декларативной;
  
• описываются условия труда и требования к индивидуальным качествам работника.

Профессиограмма разрабатывается специалистами на основе наблюдения за работником в процессе труда, включая проведение психофизиологических измерений, хронометража, фотографии рабочего времени, построения социометрических матриц взаимодействия работников, анализа информационных потоков. Прежде всего, разработчики профессиограммы руководствуются мнением опытных работников изучаемой профессии и их руководителей.

Высокая трудоемкость и необходимость использования технических средств позволяют отнести профессиограмму к числу дорогих методов описания работы и требований к исполнителю. Профессиограммы разрабатываются, как правило, на крупных промышленных предприятиях для массовых профессий (например, рабочий-сборщик главного конвейера автомобильного завода). Профессиограммы, действительно, наиболее применимы для рабочих профессий, где основное значение имеют психофизиологические индивидные качества человека.

Профессиограмма, в качестве отдельного блока, содержит психологическую профессиограмму, фиксирующую психологические параметры профессии. Чем сложнее и многокомпонентнее труд, тем меньшее значение имеют индивидные качества человека (такие как темперамент, психофизиологические характеристики) и тем большее значение приобретают личностные качества (иерархия ценностей, волевые качества, параметры интеллекта, моральные и нравственные характеристики). Журналистика относится к многокомпонентной, транспрофессиональной деятельности, следовательно, для ее анализа необходимо большее внимание уделить именно особенностям личности журналиста.

Тем не менее, профессиограмма может быть реконструирована и для таких профессий, в этом случае она будет выполнять роль ориентирующего описания.

Приведем составленную в максимально возможной общей и упрощенной форме профессиограмму журналиста.



Содержание и основные операции (действия)

Наблюдение за событиями, отбор значимых фактов, анализ фактов, презентационная и аналитическая обработка фактов (подготовка журналистского материала), представление журналистского материала аудитории (публикация), мониторинг реакции аудитории на публикацию, коррекция информационно-коммуникативной политики (личной и/или издания) на основании анализа реакции аудитории.

Условия и характер труда

Работа возможна и в офисе, и дома, и на месте событий. Как правило, свободный график работы, рабочий день не регламентирован. Работа связана с постоянным общением и налаживанием деловых контактов. В современных условиях становится необходимым наличие компьютера (настольного и/или ноутбука) и мобильных средств связи (телефон, интернет).

Критерии эффективности

Высокое качество журналистского материала (актуальность, достоверность, точность, убедительность, эстетико-художественные качества, грамотность).
Заинтересованная реакция аудитории.
Расширение – удержание популярности (тиража или рейтинга) издания.

Знания

Теория и история журналистики. Авторское право. Психология общения и влияния. Филология и литературоведение. Риторика. Логика. Издательское дело. Пользовательская компьютерная грамотность.

Умения и навыки

Налаживать контакты с целью получения информации; анализировать события, выделяя значимые и актуальные факты; создавать связные и грамотные тексты; собирать и систематизировать информацию, пользуясь различными источниками, в том числе интернетом; поводить социологические и культурологические исследования, а также анализировать данные мониторинга реакции аудитории. Ораторские навыки и умения. Навыки редакционно-издательсткой работы (редактирование, корректура, верстка). Умение работать на компьютере и в телекоммуникационных сетях.

Интересы и наклонности

Широкий кругозор, эрудиция, интеллигентность, артистизм, общительность, достаточный уровень активности поведения, лидерство.

Профессионально важные качества

Коммуникабельность, стрессоустойчивость, бесконфликтность, активность, вежливость, настойчивость в достижении цели, наблюдательность, прекрасная память, развитость аналитического и образного мышления, креативность, выносливость (физическая и моральная), лидерские качества. Способность воспринимать и перерабатывать большие объемы информации.

Рекомендуемые методики тестирования при отборе

Тест Айзенка, тест на уровень притязаний Томаса, КОС, тест на ценностную иерархию, локус контроля, тест на IQ и др.

Медицинские противопоказания

Заболевания, ограничивающие двигательную активность, восприятие, познавательную активность, способность установления эффективных межличностных коммуникаций, а также психические и нервные расстройства.

Необходимо отметить, что помимо всего прочего профессиограммы обеспечивают соответствие качественного уровня персонала российских организаций международным требованиям и стандартам, включая ИСО и другие. Однако нас здесь будет интересовать в большей степени образ профессионала-журналиста, а не стандартизация этого образа, который невозможно воссоздать без рассмотрения предыстории профессии.

Несмотря на то, что мы утверждаем своеобразие и уникальность настоящего цивилизационно-культурного момента, существенно меняющего отношение к профессии и ее контуры, современный журналистский профессионализм необходимо рассматривать как наследника профессионального журнализма прошлого, и шире – как наследника профессионализма в сфере информационно-коммуникативной деятельности. Это позволяет проследить становление профессии с начала истории человечества. Вот почему история журналистики занимает значительное место в программах профессиональной подготовки журналистов.

Дописьменная «палеожурналистика»

Начать нужно еще с дописьменной культуры, которой были свойственны мифологическое мышление и соответствующие ему способы сообщающей коммуникации. Синкретизм [9] (слитность, нерасчлененность, а точнее, невозможность отделить одни функции от других) пронизывал восприятие реальности. Первые носители и трансляторы знания – племенные вожди, шаманы, знахари – пользовались сложными формами действия для передачи информации, внушения и управления. Эти действия синтезировали все виды и приемы первобытного искусства: рисунок и костюм, танец и музыку с ее ритмом и мелодией. Они выполняли комплекс задач: религиозных (сакрализация жизни), политических (поддержка власти), образовательных (обучение молодежи), военных, управленческих и т.п.. При этом доисторические «профессиональные коммуникаторы» выступали одновременно во всех ролях.

Впоследствии, с развитием процессов секуляризации (выделения различных сфер жизни из системы верований и обособления от нее), специализации хозяйственной деятельности и социального расслоения синкретичность, в полном смысле этого слова, осталась в немногих явлениях искусства (например, в театральном искусстве), однако, требование ролевой универсальности, предъявляемое к коммуникаторам, осталось и даже закрепилось.

Медиум слова

Изначально слову предавалось не только информационно-коммуникативное, но и мистическое значение. В языческих пантеонах божествам, ответственным за информационно-коммуникационную сферу деятельности, отводилось особое место. Достаточно упомянуть Меркурия (Рим), Гермеса (Греция), Тота (Египет) – образы которых активно эксплуатируются культурой и по сей день.

Слову придавалась функция коммуникации с трансреальными и ирреальными сферами бытия, которая по-разному реализовывалась в магии и в религии. Магия слова, с ее дожившими до наших дней заклинаниями, основывалась на предположении, что слово не только передает какую-то информацию, но и творит. В магии за словом закрепилась прерогатива медиума [10]. Традиции словесных заклинаний дошли и до наших дней, их черты мы видим и в словесных формулах публичных присяг, клятв и т.п., присутствующих в современных ритуальных инициациях, в том числе и профессиональных (например, клятва Гиппократа).

Особое божественное значение слово приобрело в христианстве, где Слово не только Креатор, но и духовная сущность, являющаяся отправной точкой бытия, способная к воплощению:

1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
2. Оно было в начале у Бога.
3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.
4. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.
5. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его
<…>
14. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца».

Иоанна I, 1-5, 14

Слово в качестве Логоса и «вестник» в качестве Ангела заняли место базовых, фундаментальных понятий в европейской философии.

Узлы философии словесности: мимесис и символ

Одной из центральных категорий, посредством которой античные авторы проясняли сущность словесности, был мимезис (подражание). Подражание, конечно, нельзя воспринимать в буквальном смысле [11], здесь скорее стремление к достижению подобия божественной гармонии, стройности, красоте. Этот термин встречается уже у досократиков, в частности у пифагорейцев, и раскрывается через понятия числа и таких терминов, как «порядок», «симметрия», «соразмерность», «гармония». Гераклит утверждал, что в творчестве человек не просто что-то производит, он вещает, «рождает символы», так как каждая вещь несет на себе судьбы космического огненного логоса. Она в большей степени абсолютно символична, чем утилитарно-прагматична, и, следовательно, ее создание есть процесс не материальный, а символический, словесный. Мимесис в творчестве, таким образом, – это подражание-стремление к Творцу.

Такой подход к сущности творческой деятельности позволял корректно анализировать подражание как средство искусства уже на операционном уровне, что легко продемонстрировать на некоторых моментах сократовского понимания «мимезиса».

Сократ вопрошал: может ли живопись и скульптура, подражая природе, изобразить не только «то, что мы видим» (предметы вогнутые и выпуклые, темные и светлые, жесткие и мягкие, неровные и гладкие и т.п.), но и то, что совершенно невидимо – «духовные свойства»? – и давал утвердительный ответ на этот вопрос: изображая глаза, выражение лиц, жесты, искусство «должно во всех произведениях выражать состояние души» [12].

В «Кратиле» у Платона намечается классификация изображений, или сфер искусства – по предмету, средствам и способу. Например, «музыка подражает звучанию, живопись – очертаниям и цвету» [13]. И вообще, всякое «изображение требует своих средств» [14]. Причем, «выражение чего-либо с помощью тела – это подражание тому, что выражает тело, которому подражаешь» [15], и изучать «самое изображение, хорошо ли оно изображает (предмет), а также истину, которую оно отображает, надо из самой истины, а не по изображению» [16].

Здесь важно отметить следующее:

Во-первых, подражание (мимесис) как базовый механизм искусства (изображания) работает также и в журналистике, как виде искусства. Но у журналистики есть своя специфика, она изображает не просто реальность, а актуальную реальность. То есть в ней механизм подражания касается реальности актуальных событий (со-бытийности), что накладывает на журналиста особые требования – быть способным эту событийность наблюдать, проживать и рефлексировать, не теряя при этом чувства вневременного порядка, гармонии, красоты. А так как реальность универсальна, то проживание в ней требует универсальности личностной и профессиональной.

Во-вторых, журналистика, будучи средством коммуникации, сама должна реализовываться с помощью средств, адекватных изображаемой истине, поскольку «всякое изображение требует своих средств». Разнообразие этих средств не только позволяет классифицировать журналистскую деятельность, но задает контуры специализации журналистов

Другим важнейшим понятием является символ.

Термин «символ» этимологически связан с греческим глаголом δνμβαλλω – соединяю, сталкиваю, сравниваю, что указывает на соединение двух планов действительности, мира чувственных вещей и сверхчувственных идей. Причем по Платону произведения искусства, подражая вещам, являются всего лишь подобиями символов или вторичными символами. Это позволило А.Ф. Лосеву интерпретировать учение Платона об идеях, являющихся одновременно и учением о бытии (онтологией), – как «принципиальный и окончательный символизм» [17], на основе которого Платон «создал величественное здание философского эстетического символизма» [18]. Платоновская символическая философия искусства как бы лишала произведения искусства познавательной ценности. Более того, искусство представлялось препятствием познанию мира идей, то есть истинно сущего мира. Платон писал, что искусство создает даже не подобие истинной красоты, а «призраки» [19], и также подражательное искусство «творит произведения, далекие от действительности, и имеет дело с началом нашей души, далеким от разумности; поэтому такое искусство и не может быть сподвижником и другом всего того, что здраво и истинно» [20].

Эти размышления Платона остаются предметом спора и по сей день. Они представляются особо актуальными при внимательном взгляде на роль и значение медиа, которые в целом можно трактовать как вторичный символ действительности. Получается, что медиа отражает реальные «как бы»-события, а не «на самом деле»-события. Актуален также вопрос о месте художественности в журналистике, допустимых рамок художественного творчества при изложении фактов, то есть определения чего больше в журналистике: искусства или науки, эйдоса [21] или логоса [22]?

Огрублено эти конкурирующие позиции можно представить следующим образом:

Журналист от искусства рассматривает факты, как краски, которые он наносит кистью-медиа на создаваемый им холст бытия. Сами факты для него не столь важны, сколь важна форма их представления. Причем, в пределе это представление вообще может быть построено и без фактов. Такого рода журналистика поэтична, драматургична и живописна, однако ее плод – всего лишь отраженный и преображенный образ самого автора. Составляющими профессионализации в этом случае являются знания и умения в области поэзии, литературы, изобразительного искусства и т.п., а также способности к такого рода занятиям: креативность, развитость образного (эйдетического) мышления и т.п.

Для журналиста от науки, напротив, именно факт является главной ценностью, которую с минимальными искажениями необходимо донести до аудитории. Всякая художественность здесь – информационный шум, искажающий первоначальный смысл сообщения, и одновременно что-то вроде контейнера, обеспечивающего доставку фактов потребителю, так как в сухом художественно не обработанном виде факт не будет воспринят массовой аудиторией. Составляющими профессионализации в этом случае будут являться: рационализм, аналитичность, точность, компетентность в избранной теме и т.п.

В реальной журналисткой практике эти позиции присутствуют, конкурируя друг с другом, в каждом журналистском произведении. При этом правильной следует считать позицию, уравновешивающую дискурсивный [23] и наративный [24] способы сообщения, логическую и эйдетическую компоненты сообщения, денотативные и конатативные смыслы сообщения. Умение установить и удержать этот баланс и является признаком высокого профессионализма в журналистике.

Однако независимо от выбранной позиции, продукт журналисткой деятельности – информационный образ действительности всегда создает иную реальность и управляет ею.

По мере усиления технологической вооруженности медиа эта иная реальность занимает все большее место в жизни каждого человека.

Откуда следует, что плод журналистского творчества (даже если это только новостная заметка) содержит в себе не только буквальный (денотативный [25]), но и скрытый (коннатативный [26]) смысл. Причем, последний и является главным, доминирующим. Понимание и чувствование коннатативных подложек изображенных фактов является важнейшим профессиональным качеством журналиста, так как без этого понимания у него не будет возникать даже попытки «предугадать, как наше слово отзовется». Журналистика сегодня особо ответственная сфера человеческой деятельности, так как в ее непосредственном ведении оказалась конструируемая средствами массовой информации реальность бытия. Отсюда следует и необходимость выработки этического кодекса журналиста и следования ему. Отсюда также и требования к нравственно-этическим качествам личности профессионального журналиста.

Мы проделали этот небольшой экскурс в историю философии, чтобы продемонстрировать фундаментальный характер журналисткой деятельности, ее сложность и ответственность, и связность с базовыми мировоззренческими категориями и философскими концепциями. Подобный анализ можно было бы продолжить [27], однако ограничимся здесь тем, что сформулируем еще одно требование к профессиональному журналисту: владение философской культурой, умение читать философские тексты и знание основных концепций современной философии и философского наследства.

Литература и примечания:

1. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: Учебное пособие. – М.: Изд. РИП-холдинг, 2000. – (Практическая журналистика).
2. Батыгин Г. Профессионалы в расколдованном мире // Этика успеха. Тюмень. – М.,1994. – Вып.3. – С. 9–18.
3. «То, что считалось когда-то пятном, оказалось чистым местом. Пятном было все остальное». – Источник не известен.
4. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: Учебное пособие. – М.: Изд. РИП-холдинг, 2000. – (Практическая журналистика).
5. Управление персоналом: Учебник для вузов / Под ред. Т.Ю. Базарова, Б.Л. Еремина. – М.: ЮНИТИ, 2001. – С. 11.
6. Там же, с.12.
7. Современное состояние развивающегося научного знания многие философы науки обозначают как постнеклассическое. Среди главных признаков постнеклассической науки выделяется принцип диалогового отношения к миру. В отличие от проективно-конструктивной установки познания, характерной для классической и неклассической науки, при которой мы смотрим на мир как на скопление необходимых нам предметов и орудий, постнеклассическая парадигма предполагает, что можно обращаться к предметам, людям, к Богу как к «Ты» – личности, другу. «Я – Ты» является новой ментально-культурной доктриной, которая носит название «диалогической» в противоположность «монологической».
8. Управление персоналом организации: Учебник / Под ред. А.Я. Кибанова. – М.: ИНФРА-М, 1997. – С. 285.
9. Термин «синкретизм» используют и сейчас при попытке охарактеризовать многоплановость и универсальность журналисткой профессии, однако, по нашему мнению, это не совсем корректно, так как журналистика, как впрочем и многие другие современные профессиональные среды, приобретая интегрированность, вовсе не становится не различимой от других профессий, напротив, становится еще в большей степени дифференцированной.
10. МЕДИУМ, медиума, м. (латин. medium – среднее, середина). У спиритов – посредник между «духами» и людьми.
11. Mimèsis буквально значит «подражание». «У Платона имеется еще и другое существительное того же корня – mimëma, которое тоже обозначает “подражание”, но только подчеркивает не процесс подражания, а, скорее, его результат или его следствие, более или менее устойчивое; существительное mimëtës означает “подражатель” и прилагательное mimëticos – “подражательный”. Наконец, довольно часто Платон употребляет и глагол mimoymai – “подражаю”. Словари обычно рассчитывают на то, что всякому человеку сразу же ясно, как надо понимать это “подражание”. Действительно, у Платона (правда, очень редко) терминология эта употребляется и в самом обыкновенном, если можно так выразиться, в обывательском смысле слова. Подавляющее же большинство текстов у Платона таково, что приходится глубоко задумываться над смыслом проповедуемого здесь подражания, так что иной раз нужно было бы даже отбросить в сторону буквальный перевод этого термина как “подражание”…». – Лосев А.Ф. История античной эстетики. Высокая классика. – М.: Искусство, 1974. – Т. III.
12. Античные мыслители об искусстве. – Изд. 2-е. – М., 1938. – С. 18-19.
13. Платон. Сочинения в 3-х томах. – М., 1968-1971. – Т. 1. – С. 468.
14. Там же, с. 470.
15. Там же, с. 467.
16. Там же, с. 488-489.
17. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1930. – Т. 1. – С. 401.
18. Лосев А.Ф. История античной эстетики (софисты, Сократ, Платон). – М., 1969. – С. 550.
19. Платон. Сочинения. – Т. 2. – С. 349-450. (Софист)
20. Платон. Сочинения. – Т. 3 (I). – С. 432. (Государство)
21. Эйдос (от греч. eidos – вид, образ, идея) – понятие эйдоса восходит от идеализма Платона, в котором оно имело значение прообраза, начала, субстанциальной идеи. В феноменологии Гуссерля обозначает сущность вещей, всеобщее, универсалию. Трактуется также как особая, эмоционально пережитая, схватываемая не только сознанием, но и чувствами модель фрагмента действительности.
22. Логос (греч. logos) – одно из основных понятий древнегреческой философии; одновременно «слово» («предложение», «высказывание», «речь») и «смысл» («понятие», «суждение», «основание»). Введено Гераклитом: логос как универсальная осмысленность, ритм и соразмерность бытия, тождественная первостихии огня. В стоицизме – эфирно-огненная душа космоса и совокупность формообразующих потенций («семенные логосы»), от которых в инертной материи «зачинаются» вещи. В христианстве логос отождествлен со вторым лицом Троицы.
23. Дискурс (франц. discours, англ. discourse – речь; рассуждение) – организация речевой деятельности (письменной или устной), со своими правилами, специфичными для данной области деятельности (например: «философский дискурс», «научный дискурс», «дискурсы культуры»).
24. Нарратив (лат. narrare – языковой акт, т.е. вербальное изложение – в отличие от представления) – понятие философии постмодерна, фиксирующее процессуальность самоосуществления как способ бытия повествовательного, «сообщающего» текста. При этом нарратив обладает самодостаточностью и самоценностью. По Р. Барту, процессуальность повествования разворачивается «ради самого рассказа, а не ради прямого воздействия на действительность, то есть, в конечном счете, вне какой-либо функции, кроме символической деятельности как таковой».
25. Денотация (denotation), дословно «означение» – первичный язык чистой информации: означающее находится со своими означаемыми в отношении системной обусловленности, релевантности, без риторических, а также аллегорических, символических и метафорических наслоений, то есть передающая буквальный, фактуальный смысл.
26. Коннотация (connotation) – «соозначение» – одновременно риторический слой означающих и метафорический уровень означаемых.
27. См. например: Басин Е.Я. Искусство и коммуникация. – М.: МОНФ, 1999.

________________________________
© Калмыков Александр Альбертович