 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
(Журналист Наталья Севидова беседует с режиссером фильма «Русская карта»)
Мы встретились с автором, но говорили не о современной кинодокументалистике, а об экономической географии. Дело в том, что Иван закончил кафедру МГУ именно по этой науке. И считает себя больше ученым, чем киношником. А за камеру взялся не столько потому, что вырос в кинематографической семье, а потому, что решил: пришло время заняться русской национальной идеей. Поскольку никакая нация без устремленности в будущее не имеет шансов на равных влиться в мировую семью народов.
Чем ценна картина Сидельникова, так это отсутствием намека на дешевую пафосность, ура-партиотизм и жажду реванша. «Русская карта» – серьезное, но доступно и увлекательно экранизированное исследование экономических процессов в послегорбачевской России и попытка обозначить то достойное место на атласе мира, которое вправе занять евразийская держава. – Иван, вы рисуете будущее России как трансконтинентального транзитного коридора, связующего товарные, информационные и финансовые потоки Запада и Востока и Юга. Прямо скажем, прогноз фантастический. А все-таки – вы снимали документальное кино или научно-фантастическую ленту? – А давайте вспомним ленты известного нашего документалиста Павла Клушанцева – серию 50–60-х годов о космосе. Джордж Лукаш, автор «Звездных войн» в свое время называл Павла Клушанцева своим учителем – впоследствии он взял на вооружение спецэффекты и трюки, которые были впервые использованы на Ленфильме. А Клушанцев еще знаменит тем, что его забирали несколько раз в КГБ, потому что никто не мог представить, что он сам придумал и изготовил модель скафандра, которая была строго засекречена. А у него в фильмах люди в скафандрах летают в невесомости за пять лет до старта Гагарина. Судьба этого режиссера была довольно сложная. Вот такой любопытный эпизод. Когда он приезжал в Министерство культуры, ему говорили: «Паша, не занимайся ерундой. Какой космос? Мы туда еще, может, лет через сто полетим. Сними лучше хороший фильм про повышение урожайности сахарной свеклы!» Он долго бился за свои сценарии. И только когда полетел спутник, а потом и первый космонавт, для всех стало откровением, что человек, оказывается, занимался не прожектами, а научно обоснованными прогнозами.
Фильм «Русская карта» я снимал как экономист. При подготовке сценария я пользовался работами известных ученых. Не секрет, что все эти проекты транспортно-межконтинентальных коридоров описаны довольно давно – еще с конца XIX века. Тот же Транссиб и БАМ изначально задумывались как транспортные пути, связывающие Восток и Запад. Позже появился проект французского инженера Лойк де Лебеля – Трансконтиненталь – через Берингов пролив. Затем в 45-м году к этой идее вернулись американцы, предлагавшие по ленд-лизу перебрасывать оружие и продовольствие для Советского Союза, проложив ветку от Чукотки до Транссиба. Проект соединения Сахалина с материком – очевидная необходимость для Министерства путей сообщения, которое уже в этом году собирается менять железнодорожную колею на Сахалине, чтобы подготовить будущий мостовой переход. Японцы с середины 70-х годов продвигают идею связи Сахалина с Хоккайдо подводным туннелем. Им важно получить доступ к материковой Азии. То есть ничего нового, чего бы не предлагалось ранее, в таких прогнозах нет. В основном я опирался на работы Михаила Делягина, который наиболее точно и верно изучает возможности России в современном глобальном мире.
Безусловно, я обратился и к идеям Дмитрия Менделеева, который всегда сопрягал развитие России с развитием ее инфраструктуры. И, конечно, я не мог обойти труды всех экономических географов – от лауреата Нобелевской премии Василия Леонтьева до Сергея Лаврова и Льва Гумилева. Все они мыслили в том же направлении. Вы посмотрите: за ХХ век выросли все показатели – экономические в десятки раз, грузоперевозки – в тысячи. А транспортная сеть страны выросла в полтора раза со времен царя-батюшки. Огромные пространства остались неосвоенными, недоступными. Это противоречие очевидно. Если ты хочешь построить дом, то сначала нужно подвести к нему инженерные коммуникации. Развитие страны без набора инфраструктуры тоже невозможно. Жизнь любому региону дают дороги, энергосети, путепроводы. И если Россия хочет сохраниться как единый организм, у нее нет альтернативы, с чего начинать. Если мы собираемся развивать производство на новых технологиях, то наша ресурсная база находится в Сибири и на Дальнем Востоке. Даже если мы хотим и дальше торговать нефтью – нам все равно нужно подводить к этим месторождениям дороги и коммуникации. Кроме внутренней потребности, есть и заинтересованность сопредельных государств в дешевом транзите. Транспортная сеть РФ должна быть включена в международную коридорную систему. Это и способ заработать, и замкнуть на себя часть мировых потоков, над которыми со временем можно установить контроль, если уж говорить о сверхидеях. Все это увязывается и с национальными интересами страны, и интересами отдельных регионов, и дает возможность параллельно модернизировать промышленность. Ведь огромные строительные проекты – это как война. Можно воевать и под это дело модернизировать вооружение и ВПК, загрузить НИИ. А можно что-то построить и под эту идею загрузить науку и производство. Поэтому сейчас разумные политики – и правые, и левые – сходятся в том, что Россия должна стать перекрестком транзитных путей Запада – Востока – Севера – Юга. Это ее естественное географическое место, потому что она единственная страна, граничащая со всеми центрами силы – европейским, южно-азиатским и канадско-американским. Они имеют между собой как торговые связи, так и напряжения. Напряжение со временем будет расти, потому что интересы сталкиваются, никакого единства мира нет. Бывшие союзники цапаются друг с другом по разным вопросам, и Россия может балансировать между их интересами, находясь, может быть, в том периоде стабильности, о котором мечтал Столыпин: «Дайте России 20 лет мира, и вы ее не узнаете». Возможно, сегодня они у нас появляются – при точной и взвешенной внешней политике. – Современное общество сильно изменилось по сравнению с тем, каким оно было двадцать-тридцать лет назад. И будущие войны – это не войны тел, и не войны техники, а войны мозгов. Идей. Но если говорить не о войнах, а о конкуренции, здесь тоже побеждают в конечном итоге самые умные, самые креативные. Вам не кажется, что у России есть и другой шанс – найти свои идеи, которые победят на рынке товаров, информации, технологий. – Конечно, наш фильм показывает всего лишь один из вариантов развития России. У нас вообще популярна идея русского чуда...
Оно возможно, если есть хорошее понимание мирового рынка, основных его тенденций. Почему, например, англосаксы не сходят с политической сцены, даже перестав быть сверхдержавой, какой была в XIX веке Великобритания. Ну, раньше понятно – владычица морей, контролировала полмира. А сейчас просто небольшой остров – и все равно рулит мировым процессом. Потому что британцы заняли нишу мощной, четкой и трезвой аналитики. Они способны между собой сталкивать поднимающихся врагов – как это было между Россией и Германией. Китай смотрит на мир с высоты своей 6–7–тысячелетней империи, которая разваливалась и снова созидалась. И все остальные для них карлики. Американцы обуреваемы идеей пятого или шестого Рима, когда они с помощью своих ядерных ракет, финансового управления, мощного капитала устраивают локальные кризисы. Все отчаянно бьются за свои ниши. Я не стал бы прогнозировать, какую версию для себя изберет Россия. Но старт любой страны начинается с появления желания у людей, которые ею руководят и которые в ней живут. А технология появляется в процессе. Умные люди начинают вбрасывать идеи, и что-то происходит. Пока облом, который произошел с развалом Союза, увлек нас на дно. В разрушенной демонтированной державе полный дефицит в какой-то увлекающей всех идее.
Но, кажется, она уже оформляется. Любопытная деталь. Заканчивая этот фильм в середине января, я в «Известиях» нахожу краткое изложение – даже без особых изменений – своего сценария. Кто говорит? Владимир Анатольевич Яковлев, бывший губернатор Санкт-Петербурга. Как вы думаете, о чем статья? О том, что при правительстве РФ в течение ближайших двух месяцев будет создан институт пространственного планирования. А формулировки взяты прямо из моего сценария. От Яковлева вообще трудно ждать каких-либо идей, но вовремя подкинутая мысль может что-то сдвинуть в общественном сознании. Так что нельзя сказать, что всюду у нас сидят «агенты влияния» – нет, самые неожиданные люди трудятся, думают о России и ищут для нее перспективу. Впрочем, нельзя недооценивать и масштаб проблем. Весь образ жизни, мыслей россиян, их привычки, образование – это тормозит внедрение чего-то нового. Один только пример. У нас есть новый вид транспорта – струнный. Все запатентовано. Американцы уже лет пять ведут в этом направлении свои разработки, свистнув у нас все, что можно. Это передвижение по особым рельсам со скоростью самолета – 500км в час. Для наших расстояний – идеально. На 30 % дешевле по эксплуатационным расходам чем железнодорожный транспорт. Но как вы думаете, кто тормозит проект? – Железнодорожники? – Совершенно верно. Потому что это закрывающая технология. Железные дороги не отомрут, но части прибыли не дополучат. А помните, репортажи про замерзающий Дальний Восток. Стали разбираться: оказывается, угольщики отказываются отпускать уголь на теплостанции – выгоднее продать в Китай. И каким образом это поправить? Вот популярная тема – давайте сменим «антинародный режим», и у нас сразу все будет. Не будет. Потому что такие проблемы легко решаются только методом Иосифа Виссарионовича. Но ведь мы не собираемся возвращаться к сталинскому режиму. Так же наивны упования на изобретения и технологии. Все равно придется преодолевать инерцию мышления. Как, например, решался вопрос по Транссибу? Александру III постоянно писали из министерств докладные, что на фиг он никому не нужен – этот Транссиб. Возить по нему нечего, вокруг жить никто не будет, и вообще этот Дальний Восток – кому он нужен? Мы тут, в Европе! Тринадцать раз было отрицательное заключение правительства на строительство магистрали! А вот сейчас представьте себе, кем бы мы были в ХХ веке без этой дороги! Есть проблемы, через которые нужно ломать людей. И их набирается очень много. У нас с 70-х годов сырьевая ориентация экономики, когда все поставлено на затратность в сырьевой отрасли. Поэтому сегодня никому не выгодно сберегать ресурсы. Выгодно получать дотации из госбюджета – на жилищно-коммунальное хозяйство, на ремонт прорыва отопления. Это колоссальные деньги и десятки миллионов занятых в системе людей, которые по-другому мыслить не могут. А когда закрываются заводы и надо перепрофилировать кадры? В масштабах 150-миллионной России это очень сложно. А патриотам кажется, что все очень просто. – Так, может быть, России необходима сеть летучих курсов и мобильных учебных заведений, где бы обучали народ, как выстраивать стратегию бизнеса, образования, личного успеха, как вписываться в перемены? – Вы сейчас повторили формулу того же Менделеева, который говорил, что России нужно, прежде всего, сто тысяч учителей. Я убежден, что какие-то подвижки в коллективном сознании можно сделать только на ниве образования. Кстати, людей, мыслящих по-новому, не так много и надо – тысяч десять-пятнадцать. Они просто должны находиться на ключевых постах. Яркий пример: «чикагских мальчиков» при Горбачеве было сколько? На пальцах двух рук можно пересчитать. Но поставленные на ключевые позиции, они демонтировали Советский Союз в считанные годы. У нас любят, вспоминая Гумилева, спрашивать, когда же в России появятся свои пассионарии? Ребята, далеко ходить не надо – вот эти могильщики и есть пассионарии. Они хорошо похоронили Союз, но теперь нужны пассионарии другого типа – строители, созидатели, те, кто сможет взять на себя ответственность и на этой чистой площадке повести тихую, без всяких истерик, созидательную работу. Дел здесь на многие годы. И любое русское чудо может опереться только на четкую прагматичную программу, как это не раз было в нашей истории. – На примере того же Абрамовича вы показали, что разрушитель может стать и созидателем. – Да, как поставить задачу. На Чукотке Абрамович ведет себя как государственник. Правда, он у нас такой один из всей этой толпы банкирщины. Он совершил совершенно необъяснимый с рациональной точки зрения поступок – закопал на Чукотке кучу своих денег, зная, что отдачи не будет. Тут много версий, почему он это сделал – то ли хотел себя легализовать как госдеятель, то ли пытался там открыть свободную экономическую зону. Есть и романтическая версия: Абрамович был воспитанником детского дома в Ухте, Коми АССР. Став депутатом Госдумы и увидев несчастных чукотских детей, пьющих с семи лет, решил им помочь. Оставим это на его совести – нас не интересуют мотивы его поступков. Ясно одно: эта десятилетка породила не только людей, которые пали духом. Появилась циничная, наглая, вороватая Россия. И это тоже наша страна. Появились люди с хваткой, деятельные и энергичные, которые научились жить в новых условиях. Это тоже россияне! И не принимать этих 30–40 миллионов нельзя. Они могут вести за собой остальных. Они создали эффективные производства. У них есть классные решения и технологии. Но все упирается в старую номенклатурную элиту, которая их не пускает во власть. Сложились такие замкнутые федеральные и губернаторские сообщества.
– И что с этим делать? – В истории есть примеры, когда бюрократическая удавка развязывалась очень быстро и жестко – переносом столицы. Вспомним Петра I. Из последних примеров – Казахстан, Бразилия. Не исключено, что одним из условий движения вперед России тоже станет перенос столицы – это и экономически правильно, и географически обоснованно. При Российской академии наук работают центры, которые занимаются транспортными и переселенческими вопросами – как Россия может развиваться и удерживать территории. Все есть. И программы придуманы. Это не прожектерство. Это научно обоснованный расчет для решения прикладных задач. В качестве новой российской столицы рассматриваются Новосибирск, Красноярск. Они определят вектор развития страны – к Востоку. Нам привычен европоцентричный взгляд на карту. Кстати, современная карта мира была создана европейцами, когда они осваивали и колонизировали страны. И на этой карте Европа в центре, а весь остальной мир работает на нее. От такой проекции отказались американцы – они поставили в центр свой континент. Справа у них Европа, слева – Китай, Азия. Все торговые партнеры рядом. А представляете, если бы китайцы воспитывали своих детей по европейским картам, на которых Китай где-то на окраине мира? Поэтому азиаты отказались и от американской, и от европейской проекций и поставили Азию в центр. Нам наиболее удобна сейчас круглая карта России. Когда мы были СССР, нам было удобно, что Америка где-то далеко – как вероятный противник. А когда у нас все противники превратились в торговых партнеров, нам удобнее видеть этот мир поближе к своим границам.
Пока Россия смотрит на свою карту и ощущает себя осколком Европы, ей наплевать на Дальний Восток со всеми его ресурсами. У россиян складывается ложное убеждение, что мы тоже интегрируемся в Европу – рангом пониже поляков, но повыше украинцев. Это ущербный взгляд. В итоге Москва притягивает к себе все ресурсы, а огромные пространства оказываются в стороне. – А что мешает России иметь две столицы? Как в США. Есть административная столица США Вашингтон и есть финансовая, интеллектуальная и творческая столица мира – Нью-Йорк. – И есть еще Силиконовая долина – столица компьютерных технологий. Надо честно признать, Москва на сегодня исчерпала свой столичный ресурс. Изменилось расположение центров силы, а столица должна быть там, где для страны существуют наибольшие вызовы (Китай, Америка). Реакция Москвы будет всегда запоздалой – потому что она остается в стороне от центров мировой торговли. Но как только Россия от простого выживания перейдет к росту, этот вопрос будет обсуждаться. – Спасибо за интервью. И успехов – творческих и научных. __________________________ © Севидова Наталья Александровна |
       
|
