 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Судьба часто бывает несправедлива. Увы, так она обошлась и со мной. Не случилось мне – ни увидеть, ни поговорить с моим дедом, Георгием Андреевичем Вяткиным. На свет я появился через двенадцать с лишним лет после его гибели. Так распорядилась жизнь. Так распорядились люди, безжалостные и тупые в своем непонимании творимого ими же, отправив на расстрел Поэта лишь за то, что думал и говорил он не так, как им хотелось. Что писал он не те произведения, которые должен был писать, прославляя партию и вождей, что знаком был и дружил с такими «неправильными» личностями, как нобелевский лауреат Иван Бунин. Палачи называли себя коммунистами, настоящими коммунистами, борцами за «светлое будущее». Приговор безликой «тройки» прост и ясен – расстрел. Вдове объявили – «10 лет без права переписки» – уже после исполнения приговора… Разве способен нормальный человеческий ум понять такое!? И было всё это не так давно с точки зрения истории, в 1938 году. В семье, когда я рос и взрослел, о нем почти не говорили, а если говорили, то шепотом. Приходили какие-то люди, разговаривали, расспрашивали бабушку. По телефону, даже в 80-е годы прошлого века – ни звука. В семье незримо жил «враг народа». И это – после полной реабилитации в 1956 году! Страх. Страх тех страшных лет. Страх, что они – эти годы – вернутся снова, страх сказать лишнее, противоречащее политике партии и правительства, да еще и по телефону, который, безусловно, прослушивался, как нам казалось. Впрочем, возможно, не только казалось… Липкий и тягучий страх. Вынужденное, показное, идущее поперек собственной совести, подчинение условиям жизни, существующей политике, неким постулатам высшей партийной истины, придуманным для создания всё того же чувства страха у людей – или рабов, кому как понравится… Слава Богу! Время убило страх. Я свободно излагаю то, что думаю. Только вот, сколько времени упущено, скольких свидетелей тех событий уже нет среди нас. И как трудно писать о том, что ты не видел собственными глазами. А не писать не могу – таков мой долг перед его, убитого деда, памятью. Писать о любом человеке, наверное, можно лишь в том случае, если ты понимаешь его душу и сердце. Много лет изучая его творчество, его жизнь, я всё более и более убеждался, что такое понимание происходит… Иначе бы не приступил к такой сложной работе. То, что вы прочтете далее, основано на документальных источниках, на произведениях Георгия Андреевича Вяткина, воспоминаниях его современников, на моих мыслях о нем. Я ничего не придумывал, просто в какой-то момент понял, что частички его души вошли в душу мою и растворились в ней полностью… Начало одной жизни Омск. Небольшой город, казачья станица на берегах Оми и Иртыша. Примерно 30 тысяч жителей. Город казаков и чиновников разных званий и ведомств. Даже торговли почти никакой не было… Так писали газеты в восьмидесятые годы ХIХ века. Около 20 улиц, несколько площадей и пять верст вдоль Иртыша. Большинство жителей составляли – великоруссы, были поляки, евреи, татары, киргизы и еще пермяки, вотяки и зыряне. Почти поровну было женатых и холостых. По роду занятий – булочников, хлебников, башмачников, швей, плотников, медников было по 6-8 мастеровых. Еще были печники, кузнецы, горшечники, сапожники, слесари, стекольщики, пильщики и извозчики… Жили спокойно, размеренно, бедно… Станица Омская. 390 дворов, около 2000 население, в том числе почти 800 казаков. Такая вот Родина… * Вяткины появились в Омске еще во второй половине XVIII века. Фамилия была распространенная, ее наиболее вероятное происхождение – географическое, выходцы из Вятской губернии. И было Вяткиных достаточно много на омской земле… Селились Вяткины и на берегах Иртыша, в том числе в станице Омской, на выселке Захламинском и в других поселках, станицах и выселках Сибирских просторов. 17 октября 1855 года в семье строевого казака конно-артиллерийской батареи №22 мастерового Ивана Прокопьевича Вяткина и его жены Анны Яковлевны, дочери отставного казака, родился сын Андрей – отец Георгия Андреевича. Бабушка Георгия Анна Яковлевна (в девичестве – Сергеева) родилась 26 декабря 1833 г., прожила короткую жизнь и упокоилась в 25 лет от горячки. Дед Иван прожил намного больше. Андрей Иванович в 19 лет, как и все малолетки-казаки, был приписан к Сибирскому казачьему войску, уже через три года он получает звание младшего урядника, а после сверхсрочной службы старшего урядника Андрея Ивановича Вяткина награждают золотым шевроном. С 1893 года он уволен в отставку. Его служба проходила в музыкантском хоре Сибирского казачьего войска. Жена Андрея Ивановича – Александра Фоминична – была моложе мужа на 7 лет. Она родилась 26 апреля 1862 года в семье омского мещанина Фомы Яковлевича Часовитина и его жены Александры Петровны. Позднее она научилась неплохо шить. Этим и зарабатывала на нелегкую семейную жизнь.
В Омске у Вяткиных родилось пятеро детей: дочь Александра (1881 г.р.), прожившая чуть более года, затем Николай (1882-1910), сыновья Александр (1884 г.р.), которому судьба не отмерила и 5 месяцев жизни, Георгий (13 апреля 1885 г., по новому стилю – 25 апреля) и Андрей (1888 г.), проживший всего-то месяц.
Жили сложно, отец много времени отдавал службе, ездил изредка вместе с музыкантским хором в другие города, подрабатывал на различных семейных праздниках. В 1892 г., когда мальчики подросли, семья Вяткиных решила переехать в Томск, где можно было дать образование Николаю и Георгию, выучиться какой-либо профессии, например, на учителя. В Омске таких возможностей обучения тогда еще не было, а родители не хотели, чтобы сыновья повторили их судьбу. Возможно, была и другая или еще одна причина для переезда всей семьи – в Томске жили родственники Вяткиных. В Томске всё устроилось достаточно быстро. Георгий поступил сначала в начальную школу, а потом в Томскую церковно-приходскую учительскую школу, готовившую за четыре года учителей начальных классов. В Томске семья Вяткиных увеличилась, на свет появились 3 девочки: в 1892 г. – Зинаида (Таисия), в 1895 г. – Елизавета и в 1904 г. – Евгения. Забот у родителей прибавилось. Мальчики учились, а девочек надо было еще поставить на ноги. Томск, школа Георгий начал свой непростой путь к образованию. Церковно-учительская школа при архиерейском доме Томска дала ему не только добротную базу знаний, но и научила заниматься самостоятельно. И, может быть, главное, что дала ему школа – это звание учителя. В такие школы принимали мальчиков от 12 до 15 лет, закончивших одноклассную школу и успешно сдавших предварительные экзамены. Школа должна была за четыре года дать необходимые знания для того, чтобы учащиеся стали учителями одноклассной школы. В соответствии с решением Святейшего Синода Томская церковно-учительская школа готовила учителей для Томской, Омской, Тобольской и Енисейской епархий. Во всех классах школы учились до 150 мальчиков. Преподавателями были заведующий и законоучитель иеромонах Прокопий, еще один священник-законоучитель, семь учителей по предметам и один эконом. Следует отметить, что возглавлял в то время Томскую епархию выдающийся миссионер и просветитель Алтая и Сибири епископ Макарий Невский, который и был инициатором создания в Томске церковно-учительской школы. Он лично проводил некоторые уроки. В России в конце XIX века таких церковно-учительских школ было всего четыре… Как и учительских институтов, тоже всего четыре. Один из них – в Казани. Годы обучения в школе пролетели для Георгия незаметно. И вот в свои 15 лет он стал народным учителем одноклассных школ. В 1900 г. его направляют в Урезский уезд Томской губернии, в село Урезское. Нам сложно представить себя в роли учителя в таком еще юном возрасте, но так уж случилось. И было такое каких-то сто с лишним лет назад… Год работы учителем стал для Георгия годом возмужания, годом вступления в нелегкую трудовую жизнь. Он много познал из сельского быта, увидел своими глазами убогость, неустроенность, бедность учеников, почувствовал на себе сопротивление образованию собственных детей со стороны местных купцов, да и простых крестьян. На всю жизнь у него останется в памяти унизительное положение крестьянских детей в российской глубинке, постоянное издевательство над ними со стороны имеющих хоть какую-нибудь власть и хоть какое-нибудь богатство… Он научился принимать чужую боль и страдания, как свою… И это в полной мере нашло отражение в его будущем творчестве. Тем не менее, Георгий решает продолжить обучение и через год, в 1902 году, едет поступать в Казанский учительский институт. Таких учебных заведений в начале ХХ века, готовивших учителей по всем предметам, как мы уже отмечали, было в России всего четыре. И неспроста профессия учителя высоко ценилась в России. Учителей не призывали в армию даже во время войны, они были ратниками второго разряда. Георгий успешно прошел вступительные испытания, но долго учиться в институте ему не пришлось. Как он учился в Казани, что делал, что читал – пока неизвестно. Но видимо его желание познать как можно больше, прибавило ему знаний не только по институтской программе, но сверх нее. Георгий понял, что учиться нужно всю свою жизнь. И он учился. А в России постепенно нарастало революционное движение, росло сопротивление всякому унижению и несправедливости. Не обошли такие настроения и студенческую среду. Вяткин активно включился в студенческое движение, стал писать эпиграммы на преподавателей. И в результате после первого курса института был исключен, после чего вынужден был вернуться к родителям в Томск и искать работу. Собственно, он уже увлекался литературным творчеством. И не без успеха. Его стали печатать с 1900 года, он стал получать хоть какой-то доход, помогал семье. После Казани литература становится его профессией. «Не грусти, утомленный страданьем» Вряд ли мог ожидать молодой человек, только что окончивший учительскую школу и собиравшийся стать сельским учителем, что его столь простое, непритязательное, невольно напоминающее о Надсоне, (творчеством которого Георгий, как и многие его сверстники, всерьез увлекался), стихотворение напечатает крупнейшая газета всей Сибири. Это случилось 9 января 1900 года. Георгию еще не исполнилось и пятнадцати лет. Но первый успех был налицо. Его заметили. Его имя запомнили томские издатели. Возможно, эта публикация укрепила веру Георгия в свое литературное (не учительское!) призвание, которое робким росточком пробивалось в его душе. Он стал писать стихи, потом небольшие рассказы, чуть позднее – рецензии на книжные новинки и театральные постановки. Школа плюс самообразование дали начинающему поэту необходимые знания и эрудицию. Он самостоятельно изучал иностранные языки – немецкий, позднее польский. Учился французскому языку, немного итальянскому, персидскому… Что-то у него получалось, что-то не очень. Потянуло заняться переводами с этих языков. Но главное состояло в другом – его стали регулярно печатать. * В начале ХХ века Томск был достаточно просвещенным и большим городом. Население – превышало 32 тысячи человек, было построено уже более 250 каменных зданий, одно из которых занимал театр с залом на тысячу мест (это на 32 тысячи населения!). И театр не пустовал! Были в Томске и библиотеки, и учебные заведения. Сибиряки тянулись и к знаниям, и к культуре. И в городе не было столько военных, сколько их было в Омске. В Томске в начале ХХ века выходило немало периодических изданий. Одно из них имело довольно странное направление – географический и литературно-художественный журнал – «Дорожник по Сибири и Азиатской России», переименованный с 1901 года в журнал «Сибирский наблюдатель». Издавался и редактировался он потомком известного русского рода (17 колено от Рюрика, потомок князя Ивана Андреевича Оболенского, получившего прозвище Долгорукий за свою мстительность) князем Всеволодом Алексеевичем Долгоруковым (05.12.1850, Петербург – 27.07.1912, Томск), который занимался, кроме издательской деятельности, еще и адвокатской практикой в Томске. Именно этот интересный, насыщенный различной информацией, журнал разместил на своих страницах еще робкие литературные опыты молодого Георгия Вяткина, только что завершившего свой первый и единственный год учительства. Именно здесь появились его первые рецензии и журналистские работы. С №8 за 1901 год Сибирский наблюдатель» начинает регулярно печатать стихи Георгия Вяткина, а в 1902 году - по 3 произведения в 8, 9 и 10 номерах. В журнале №10 за октябрь 1902 года выходит первая рецензия Георгия Андреевича – на сборник «Малое великим», посвященный Гоголю, Жуковскому и Загоскину. В сборнике – стихи памяти этим писателям. Краткая рецензия, давая оценку малоизвестным авторам, рекомендует сборник для народной среды. Там же – очень краткие рецензии на сборник проповедей для простого народа, на книжку «Томск в кармане», и еще - «Отчет Томской городской публичной библиотеки за 1901 г.» и «Отчет о деятельности Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества за 1898, 1899, 1900 и 1901 гг. Омск 1902 г.». Особенно примечателен для нас этот последний его отчет – о работе РГО. Вяткин заканчивает его словами: «Личный состав отдела не велик и желательно пополнение его новыми членами». Тогда он еще не знал и не мог знать, что через 16 лет напишет заявление о вступлении в Русское Географическое общество и будет принят, а через 106 лет членом РГО станет его внук… 1902 год. Вяткину всего-то 17 лет, он уже пишет самостоятельные, пусть еще крохотные рецензии о литературных сборниках и книгах. Ему постепенно стали доверять. В 1903, 1904 и 1905 годах журнал «Сибирский наблюдатель» публикует произведения Георгия Вяткина в каждом номере. Это и стихи, и первая проза, и все больше и больше рецензий. Всего с 1903 по 1905 годы им было написано и опубликовано более 110 рецензий. «Круг изданий, которые рецензировал Г.А. Вяткин, был достаточно широк: от книг по философии и истории до изданий по технике, естествознанию, справочников. В основном это были произведения художественной литературы, как русских, так и зарубежных авторов, детские книги, издания для народного чтения, отдельные номера журналов и коллективных литературных сборников, выходивших в Санкт-Петербурге и Москве. Рецензированием политической, экономической, естественнонаучной литературы в дальнейшем Г.А. Вяткин практически не занимался». Потрясающий опыт для начинающего литератора. Но все проходит. Прошли и лучшие годы библиографического отдела «Сибирского наблюдателя». На отзыв стало поступать все меньше изданий. Объем журнала сократился. А осенью 1905 года из журнала ушел один из лучших его работников (по мнению редактора) – Г.А. Вяткин. Ему стало тесно в заданных рамках. Он мечтал о большом творчестве… Сказалось хоть и недолгое обучение в институте и неиссякаемая жажда знаний, чтение и, наконец, знакомство с литературными деятелями Томска. Но и опыт работы в журнале «Сибирский наблюдатель» стал для Георгия Андреевича. Вяткина хорошей школой мастерства, которая помогла ему раскрыть свой творческий потенциал как поэта, писателя, критика. Так постепенно, но довольно скоро молодой поэт Георгий Вяткин превращается в опытного литератора. «Сибирская Жизнь» После возвращения из Казани Георгий в свои 18 лет окончательно решает стать литератором. Правда, была у него и другая мечта – театр… Он посещал почти все спектакли в Томске, куда часто приезжали с гастролями известные в России мастера сцены. А с 1906-1907 гг. – и все спектакли российских столиц, как, впрочем, и других городов, где ему довелось побывать. Успевший познать несправедливость и суровость жизни юноша жадно впитывал в себя революционные мотивы горьковских пьес, грезил о свободе и красоте, грустил о несбывшемся… И мечтал стать героем какой-нибудь пьесы со счастливым концом, мечтал о бурных овациях за свою блистательную игру, о гастролях в дальних краях. Его привлекала актерская среда, блестящая игра столичных гастролеров даже не в слишком сильных и серьезных пьесах, их умение перевоплощаться в чужие характеры и души, жить чужой, не своей жизнью… Мечта Георгия о сцене так и останется мечтой, а театр на всю жизнь войдет в его сердце, как одно из воплощений красоты окружающего мира и высокой духовности. Лишь через сорок лет, в 1946 г., в родном Омске профессиональной актрисой станет его дочь Татьяна… Увлеченность театром и литературой нашла свое воплощение в его авторских пьесах, некоторые из них не без определенного успеха ставили на театральных подмостках Томска. К сожалению, тексты этих пьес найти пока не удалось. Вероятно, они не были столь популярны, как пьесы известных драматургов. В те далекие годы в театре нередко показывали сразу по две пьесы за вечер, одну – до антракта, другую – после. А после представления еще устраивали либо музыкальные вечера, либо танцы. Достоверно известно, что драматургический дебют Георгия Вяткина с пьесой «Бескрылые» произошел в декабре 1903 года на сцене бесплатной народной библиотеки Томска. 18–летний автор присутствовал на премьере. Местные газеты не оставили незамеченным это событие. Правда, отзывы были не слишком пышные и совсем не хвалебные. Но всё же. Были и другие пьесы. Например, «Порванные струны» (1908 г.), «Жертва утренняя», поставленная в Томске в 1912 году. * Жить в Томске начала прошлого века и не знать или даже не слышать ничего о Григории Николаевиче Потанине, выпускнике Омского кадетского корпуса, было невозможно, да и просто неприлично. Популярность и авторитет уникального ученого, географа, этнографа, путешественника, литератора, политика – были непререкаемы. Его удивительные человеческие качества – отзывчивость и бескорыстность, глубокое понимание проблем простого человека, простота в общении – притягивали к нему Сибирскую интеллигенцию, молодежь. Многих своих молодых друзей Григорий Николаевич учил жизни, наставлял на долгий путь исканий и творчества, протежировал в российских столицах, был их первым критиком, содействовал публикации их произведений в Сибирских периодических изданиях, в том числе и в упоминавшемся ранее журнале «Сибирский наблюдатель». Самой известной и значительной газетой Сибири, да и не только, была в те годы «Сибирская Жизнь». Она привлекала к себе внимание многих литераторов. Именно при этой газете сибирский патриарх Григорий Николаевич Потанин создал группу «Молодая Сибирь», которая собрала вокруг себя будущих сибирских писателей. Ныне известные имена, тогда они еще только начинали литературную деятельность – Георгий Гребенщиков, Феоктист Березовский, Вячеслав Шишков, Александр Новоселов и, конечно, Георгий Вяткин. Литературная сила Сибири! Г.Н. Потанин, как сказали бы в наши дни, их всех «раскручивал», помогал устроить судьбу, заставлял поверить в свой талант. Помог он и Георгию Вяткину. Вслед за своими произведениями отправляются в столицы и сами начинающие писатели. Георгий Андреевич просил благословения у Г.Н. Потанина и получил от него «сопроводительное письмо». В этом письме к известному русскому ученому-географу Дмитрию Александровичу Клеменцу (этнографу и хранителю этнографического музея в Санкт-Петербурге) от 9 сентября 1905 г. Г.Н. Потанин обращается с просьбой оказать содействие Г.А. Вяткину: «Дорогой Дмитрий Александрович, пожалуйста, примите полюбезнее этого молодого человека, моего земляка. Георгий Андреевич Вяткин, наш томский поэт, вернее – хороший версификатор, но не декадент. Полагаю, что это всё-таки дар божий, который может приносить пользу, а поэтому незачем ему пропадать... Направление у него либеральное». Томские интеллигенты часто собирались у Г.Н. Потанина. Обычно это происходило по четвергам, говорили о литературе, о политике, о жизни, кто-то читал свои произведения… На потанинских «четвергах» в Томске Георгий Андреевич был своим человеком, как, впрочем, и ставший известным немного позднее (а в то время инженер-путеец, прокладывавший Чуйский тракт в Горном Алтае) по своей эпопее «Угрюм-река» Вячеслав Шишков. Именно его буквально заставил заниматься литературой Григорий Николаевич Потанин. И как знать, состоялся бы Шишков как писатель, если бы не отеческая забота Потанина. Добрые дружеские отношения Георгия Вяткина с Потаниным, сложившиеся в начале прошлого века, продлились до кончины Григория Николаевича в 1920 году в возрасте 85-ти лет. Но как любопытно переплелись судьбы этих двух замечательных сибирских интеллигентов, как интересно украшены их жизни красивыми узорами Поэзии и Любви. Г.Н. Потанину Тебе, чья жизнь – богослуженье Пред алтарем родной страны, Тебе восторги и хваленья Венком лавровым сплетены. Кругом темнела ночь упрямо И было бурным лоно вод, Но ты, наш кормчий, правил прямо И путь указывал вперед. И всё смотрел: меж далей сонных Когда ж покажется Она – Твоих мечтаний воплощенных Обетованная страна… Придем ли ныне к ней, не знаю Но сердце гордо говорит: «Стремленье к раю выше рая, Блажен, кто верит и творит, И чья единая отрада: Во зле и мраке не коснеть И негасимою лампадой Перед Отчизной пламенеть». Именно с 1905 года произведения Георгия Андреевича регулярно появляются на страницах большинства крупных литературных журналов российских столиц: «Вестник Европы», «Ежемесячный журнал», «Летопись», «Лебедь», «Русская мысль», «Русское богатство», «Сибирские вопросы», «Нива», «Современник», «Трудовой Путь». Вяткин становится частым гостем как в Москве, так и в Санкт-Петербурге - Петрограде. С 1905 года Георгий Вяткин – постоянный сотрудник газеты «Сибирская Жизнь». Он будет работать и сотрудничать в ней долго – до 1918 года, предпоследнего года выхода этой газеты в свет. Корректор, репортер, рецензент, фельетонист, корреспондент, секретарь редакции – это, наверное, неполный перечень специальностей, которые успешно осваивал в кропотливой журналисткой работе молодой литератор. В начале 1906 года Г.А. Вяткин по заданию своей газеты впервые проводит более месяца в Москве, а осень и начало зимы – в Петербурге. Именно там, в центрах российской культуры, Вяткин встречается и завязывает знакомства, которые поддерживаются через переписку, со многими крупными литераторами и деятелями культуры России. Вот лишь часть имен – и каких (!): Владимир Короленко, Валерий Брюсов, Максим Горький, Борис Зайцев, Александр Куприн… Чуть позднее к ним присоединятся Иван и Юлий Бунины, Александр Блок, Александр Серафимович, Лидия Сейфуллина, Алексей Толстой, Вера Комиссаржевская и участники знаменитых Телешовских «Сред». В этом же году происходит важное для Георгия Андреевича событие: в Томске выходит «Первый литературный сборник сибиряков», в создании которого он принял активное участие, а в 1907 году выходит в свет его первый авторский поэтический сборник «Стихотворения». Две столицы Молодой сотрудник «Сибирской Жизни» Георгий Вяткин стал часто ездить в командировки. Его влекли в дальние края не только служебные задания редакции, но и новые впечатления, встречи с людьми, с новой для него обстановкой, с непознанной еще им природой и ее красотой… …1907 год, ему всего 22. И впереди Крым, Черное море, которого он еще не видел. Майским утром Георгий Андреевич приехал поездом в Севастополь, пересел на пароход и к вечеру был в Ялте. «…Ночь, море и я. Раскрывается душа, окрыляется сердце. Великое таинство готово совершиться: слияние ночи, моря и мятежной души моей – в одно целое… …Не верьте мне, но я все-таки скажу, что я слышал, как пела заря… После бурной ночи, у моря, когда две песни слились в одну – песнь умирающих волн и песнь цветущей зари… На дно души моей упали обе песни, и я унес их с собой на наш угрюмый, бледный север, в наш несчастный край… …А потом взошло солнце. Разве можно рассказать, как всходит солнце над морем? Слезы брызнули у меня из глаз. Я опустился на колени, на влажный песок, прижался обнаженной головой к земле и благоговейно поцеловал холодный мертвый камень… И тогда три песни слились в одну: песнь волн, песнь зари и песнь моей души, обретшей Бога». Какой просветленной должна быть душа молодого человека, чтобы с таким искренним благоговением принять в себя и понять неисчерпаемость и беспредельность природы. Может быть, именно в тот момент, когда он опустился на колени перед морской волной, зародилась в его сердце любовь к природе как к равному человеку живому и трепетному существу. Может быть, именно тогда окружающий мир стал для него таким же мыслящим, таким же одухотворенным, таким же глубоко понимающим человеческое сострадание и человеческую боль, как и он сам. Стоит отметить некую закономерность. Читая эти журналы, нетрудно было обратить внимание на то, что стихи Вяткина печатаются на одних страницах с произведениями Блока, Брюсова, Гумилева и др. В 1908 году журналистская судьба привела Вяткина в Финляндию, тогда она входила в состав Российской империи. Пароходом он добирается до Гельсингфорса (ныне – Хельсинки) через Кронштадт. Посещает несколько городов и селений Финляндии, пишет путевые заметки. Тонкий взгляд молодого поэта подмечает самые казалось бы мелочи жизни этой северной страны. Что-то его удивляет, что-то радует, а что-то просто поражает своеобразием. Лето 1909 года Георгий Андреевич проводит, как и многие жители сибирских городов, на Алтае. Тогда он впервые посещает и имение Григория Чорос-Гуркина в Аносе, на левом берегу царицы рек Катуни. С этого времени, как правило, лето Вяткин проводил на Алтае и в Сибири, а осень и зиму – в Москве и Санкт-Петербурге. Начиная с 1906-1907 года Г.А. Вяткин часто бывал и в Москве, и Петербурге, был знаком со многими литераторами начала ХХ века, посещал литературный кружок «Среда» и активно участвовал в его работе. В этот кружок, собиравшийся чаще всего в доме писателя Н.Д. Телешова (с 1906 г. – Москва, Покровский бульвар, 18), в разные годы входили Иван и Юлий Бунины, В.В. Вересаев, А.И. Куприн, А.М. Горький, Л.Н. Андреев, Б.К. Зайцев, К.Д. Бальмонт, В.Г. Короленко, И.С. Шмелев, и многие другие. Однажды заглянул туда и Антон Павлович Чехов. На собраниях «Среды» присутствовали также П.Д. Боборыкин, Н.Н. Златовратский, Д.Н. Мамин-Сибиряк; почётными членами были С.В. Рахманинов, Ф.И. Шаляпин. 30 января 1918 года состоялась, возможно, единственная встреча Георгия Вяткина с Александром Блоком. Известно, что в своих дневниках Блок отмечал только очень значимые для него события. Именно этим днем сделана запись: «У меня Георгий Вяткин». К сожалению, переписку этих двух поэтов пока разыскать не удалось. У многих поэтов и писателей Вяткин брал интервью, писал рецензии для «Сибирской Жизни» и других сибирских газет, печатал свои произведения в столичных и московских журналах. Вяткин старался не пропускать ни одно культурное событие – посещал театры, заседания литературных кружков, концерты – и обо всем этом рассказывал сибирякам. Так появилась серия очерков «Столичные письма». В Санкт-Петербурге Георгий Андреевич не был простым гостем, занимался не только литературой и встречами с собратьями по перу. Он наблюдал, фиксировал, делал заметки в свои записные книжки, которые, к сожалению, скорее всего, потеряны навсегда. И писал, писал, писал… И как писал! Мы приведем лишь несколько строчек из изумительного рассказа «Белая ночь», написанного в 1909 году: «…Солнца давно уже нет, но северная столица и не думает о сне. Невский проспект сверкает тысячами маленьких и больших огней, шумит и рокочет тысячами голосов, и над этим общим шумом, как пена над волнами вздымаются и тают звонки трамвая и конок, гудки автомобилей, резкие рожки велосипедов. А небо смотрит сверху так спокойно, ласково, безмятежно, и само оно такое же спокойное, ласковое, безмятежное, пронизанное мягким и ровным бледно-серебряным светом, странным светом белой северной ночи. Спать не хочется. Есть ночи, когда спать – грех. Такая ночь и сегодня. Одна из самых первых белых ночей. В Петербурге они длятся долго, в течение нескольких недель, в июне они уже наскучивают, но в середине и в конце мая эти ночи – прекрасны… …Тепло. Тихо. Ясно. Легкий туман – и не туман даже, а как будто нежная–нежная кисейная белая сетка протянулась от земли к небу, от полей и лесов – к городу. Прохладно. Чуть-чуть сырой ветерок скользнет по лицу, точно шутя, или откинет на мгновение вуаль с женского лица – и пропадет… Медленно идут люди. Говорят негромко, точно стесняясь возвысить голос. Взгляды необычно поблескивают, кажутся загадочными, а впадины глаз кажутся более глубокими, чем днем и щеки – бледнее. Какое-то странное, тихое, томное настроение посеяла белая ночь в сердце у всех и каждого - и особенно у тех, кто молод и чуток… …О, белые ночи! О, странные весенние сказки! Что вы делаете с нами?!» Среди писателей Георгий Вяткин возвращался с Алтая, шел июль 1904 года. В Бийске перед отплытием он отправил заказное письмо в редакцию журнала «Русская мысль» на имя А.П. Чехова. В письме – просьба советов и указаний литературного характера, своеобразная исповедь начинающего писателя, откровенная и трогательная. И вдруг – как удар молнии! - Чехов умер… Эти слова надолго помутили разум. Вяткин обожал Чехова. Он был его кумиром в литературном мире. Были и другие, конечно. Но Чехов был первым из них. Вяткин был близко знаком с очень многими литераторами своего времени, с деятелями культуры, издателями. Часто и надолго приезжая в Москву и Санкт-Петербург, Георгий Вяткин в общении с ними познавал не только писательскую, творческую премудрость, но и житейскую. И потому его воспоминания о времени, проведенном в кругу культурной элиты России, особенно ценны для нас, так как они являются непосредственным свежим взглядом на литературное общество начала ХХ века. Общение с великими представителями русской культуры давало Вяткину не только повод к написанию очередной корреспонденции из столиц, но и предоставляло редкую возможность получить рекомендации, советы, просто поговорить с «живым» классиком. 1910 год стал для Георгия Вяткина не только юбилейным (ему исполнилось 25 лет), но и принес успех на Всероссийском конкурсе молодых писателей. Премии был удостоен рассказ «Праздник», а в жюри, подводившее итоги конкурса, входили Иван и Юлий Бунины, Борис Зайцев и другие известные писатели. В том же году в Томске состоялось чествование Георгия Вяткина в связи с 10-летием его литературной деятельности. А всего через три месяца его ждала Всероссийская Премия - признание на высоком литературном уровне! А в конце октября 1912 года центром внимания Московской интеллигенции стал будущий нобелевский лауреат Иван Алексеевич Бунин, литературная общественность России отмечала 25-летие его творческой жизни. Телешовская «Среда» отмечает это событие первой. 24 октября в 9 часов вечера большой зал литературно-художественного кружка был уже полон публики. И какой публики! Вот несколько имен: брат юбиляра Юлий Алексеевич Бунин, художник А.М. Васнецов, писатели В.В. Вересаев, Б.К. Зайцев, И.С. Шмелев, Г.И. Чулков, московские поэты И.А. Белоусов, Н.М. Мешков, Ада Чумаченко. Вскоре появляется юбиляр с женой, их встречают единодушными аплодисментами. Произносят несколько докладов в честь И.А. Бунина, сам он читает свой новый рассказ «Крик», ярко рисующий быт и нравы Ближнего Востока. После короткого перерыва начинается музыкальный вечер, который постепенно переходит в приятный и непринужденный ужин, продолжавшийся до 4 часов утра. 28 октября был, пожалуй, самым торжественным днем юбилея. Объединились все литературные организации, театры, общества и учреждения. Торжество происходило в главном зале Лоскутной гостиницы. Приехали делегации из Петербурга, других городов, прислано много подношений, цветов, телеграмм. Юбиляра приветствовали от Императорской Академии наук А.Н. Веселовский, Д.Н. Овсянико-Куликовский и П.Д. Боборыкин. От драматических писателей и композиторов с приветствиями выступили А.И. Южин-Сумбатов, В.И. Немирович-Данченко, В.В. Вересаев, Б.К. Зайцев, И.С. Шмелев и другие – от «Литературной среды», К.С. Станиславский и В.И. Данченко от Художественного театра и т.д. Читали и много телеграмм от В.Г. Короленко, Ф.И. Шаляпина, Л.Н. Андреева, М. Горького, С.В. Рахманинова, В.Я. Брюсова, А.И. Куприна и др. А также телеграммы из Египта, Западной Европы и Японии. Были приветствия и от сибиряков. От редакции иркутской газеты «Сибирь» сказал слово И.И. Попов, а от имени «Сибирской Жизни» и молодой сибирской литературы приветствовал юбиляра Георгий Андреевич Вяткин. В рассказе «Золотые листья» Георгий Вяткин писал: «…Он взглянул на нее немного странными, блеснувшими радостью глазами и осторожно, медленно, боясь рассыпать, положил золотые листья к ее ногам: - Это вам от меня, - несколько глухим, слегка дрогнувшим голосом, сказал он. – И от парка, и от всей этой земли…родины нашей… Смотрите, какие красивые. Пурпур и золото… Она улыбнулась: - Странный вы, Владя. - Странный? – Он стоял около листьев на коленях. – Может быть… Но я вам делаю из них букет. Право, будет недурно. И вы увезете его с собой и, пока он не погибнет, будете изредка смотреть и вспоминать … не меня, а луга наши, белые деревенские церкви…Хорошо? - Хорошо. Он поднялся, стал с ней рядом и, показывая рукою в мглистые еще, но светлеющие под солнцем, дали, сказал: - Видите темную кайму на горах, за шахтами? Это ставрогинский бор. А ведь до него отсюда чуть не сотня верст. Ширь неоглядная, силища, поля какие…А жизнь скудная, тяжелая… Вот об этом помните; об этом не забывайте. Носите родину в сердце, всегда и везде. Пусть все эти поля, леса русские живут и в таланте вашем, - он будет глубже, крепче… Она слушала, не улыбаясь, не перебивая, точно загипнотизированная его взволнованным голосом, его глазами, в которых была блаженная мука. Всходило солнце, пылающим краешком оно уже вышло из-за горизонта – в ослепительном звенящем блеске. И небо раздвинулось, и все торжественно просветлело…» * «Носите Родину в сердце» - завет от Великой русской литературы, от всех ее представителей нам, живущим в ХХI веке. Завет и от основоположника сибирской классической литературы – Георгия Андреевича Вяткина. Он взял эти слова, как Золотую Чашу, и бережно пронес ее через свою не слишком долгую жизнь, не расплескав ни капли ее благотворительного напитка. Такая жизнь дорогого стоит. «Золотая чаша» - один из первых поэтических сборников Ивана Бунина. «Чаша любви», - так назвал свою последнюю, итоговую – так уж случилось – поэтическую книгу Георгий Вяткин. В 1914 году Бунин и Вятин вместе работали в редакции харьковской газеты «Утро». Очень многие представители русской классики стали героями литературоведческих статей, интервью или просто бесед по душам, которые во множестве публиковал Георгий Вяткин. Добавим к ним тех, с кем Вяткин не был близко знаком или вообще не встречался лично, но с удовольствием анализировал их творчество, писал о них в связи с юбилейными датами или по иным поводам: А. Блок, П. Якубович, А. Грибоедов, В. Короленко, В. Брюсов, А. Куприн, А. Толстой, А. Серафимович, Ф. Тютчев, С. Есенин, Л. Андреев, Н. Некрасов и т.д., и т.д. Не мог Георгий Андреевич обойти своим вниманием Федора Михайловича Достоевского, чья судьба тесно связана с родным Омском, и своего земляка Михаила Александровича Врубеля. Вяткин боготворил Веру Комиссаржевскую, эту великую русскую актрису. Он видел ее во множестве спектаклей, был с ней знаком и переписывался, на раз рассказывал сибирскому читателю о ее ролях и спектаклях. Он всегда считал, что вся русская литература – «это, прежде всего отклик на человеческое страдание, крик уязвленной совести, исповедь горячего славянского сердца». М.Горький. Встречи и беседы Максим Горький никогда не был в Сибири, 15 лет в разные годы он прожил за границей, в основном в Италии, из-за болезни. И вряд ли кто-нибудь из нас задумывался о связи русского писателя, его родственной связи, с нашим краем, с Сибирью. А между тем дед писателя Савватий Пешков был сослан царем Николаем I в Сибирь. И был он солдатом, сумевшим дослужиться до офицера. Отец Максим Савватиевич родился и вырос в Сибири. Алеше было всего 4 года, когда отца не стало в 1872 году. Не мог он ничего запомнить из отцовских сибирских впечатлений, из его рассказов о той жизни в далеких краях… «Требую уважения к себе – у меня дедушка в Сибирь сослан был…», - говорил молодой Алеша. Бывало, он с интересом смотрел на проходивших по их улице каторжан, которых вели в Сибирь. «Айда с нами» - звали мальчика… С 1903 года началась переписка Горького с сибиряками. Ему было 35 лет, уже 35. В России зарождалось революционное движение. В октябре 1906 года Горький был вынужден уехать из России и поселился на крохотном итальянском острове Капри. В 1912 г. в Томске Вяткин выпускает свою книгу «Под северным солнцем». Это была третья книга Вяткина, после изданных книг «Стихотворения» и «Грезы Севера» - в 1907 и 1909 году. Но, по сути – третье издание, дополненное и уточненное по сравнению с первыми книгами. Георгий Андреевич умел и любил работать над своими текстами, что-то уточнял прямо на страницах уже изданных книг, учитывал пожелания и критику своих старших собратьев по перу. Вряд ли молодой сибирский поэт ожидал ответа от мэтра русской литературы. Но, как видите, ответ пришел по тем временам довольно быстро. Находясь далеко от России, Алексей Максимович не снижал интерес к Сибири, не ослабил связей с нею. Он всегда с уважением относился к Н. Ядринцеву и Г. Потанину, хотя и осуждал идею выделения Сибири в самостоятельное государство. В 1913 году Алексей Максимович писал с Капри: «... с девяти утра до трех часов ночи нахожусь «в разговоре», около меня - куча народа из России, разговоры все сложные - на все темы - и о Сибири в том числе...». Горький тщательно следил за творчеством начинающих сибирских писателей - Георгия Гребенщикова, Петра Драверта, Антона Сорокина, Георгия Вяткина, Вячеслава Шишкова. В годы Первой мировой войны горьковский журнал «Летопись» стал печатал их произведения. Обратил внимание Алексей Максимович и на творчество Ивана Тачалова – человека очень нелегкой судьбы, писателя-самоучки. Широко известна оценка Горьким творчества Георгия Андреевича Вяткина, которую он дал в письме литературному критику и публицисту Александру Валентиновичу Амфитеатрову (1862 – 1938) в июне 1912 года: «… Хороши стихи сибиряка Вяткина…» И еще почти в это же время – в письме сибирскому писателю и краеведу Василию Ивановичу Анучину (1875 – 1941) в июне 1912 г. М.Горький писал: «…Вот Вяткин у вас поэт! Читаю его стихи, и так хорошо на душе. Очень родные стихи…» Трудно сказать, знал ли Георгий Андреевич о столь лестном отзыве о своих стихах – скорее всего, он не читал писем к Амфитеатрову и Анучину, и не слышал о нем. Но и в этом первом письме Алексей Максимович не мог хоть как-то по-отечески не похвалить Вяткина. Он с явным сочувствием цитировал известный теперь сонет: Мне кажется, что я когда-то жил, Что по земле брожу я не впервые: Здесь каждый камень дорог мне и мил, И все края давно-давно родные. Вином любви я душу опьянил, И в ней не меркнут образы былые И вечен в ней родник грядущих сил. - Да будет так! Да здравствуют живые! Пройдут часы, недели и года, Устану я, уйду во мрак, истлею, Но с миром не расстанусь никогда. Могильной тьме моя душа чужда, Влюбленный в жизнь, я вновь воспламенею, Мне кажется, я буду жить всегда. Личная встреча с Алексеем Максимовичем произошла у Вяткина в начале 1914 года в Санкт-Петербурге. Георгий Андреевич собирался переехать в Харьков для работы в газете «Утро» и по пути заехал к Горькому, выполняя при этом поручение сибирских писателей по изданию сборника стихов и рассказов. Жил Горький тогда на Кронверкском проспекте. Помните – был не так давно проспект Горького у метро «Горьковская», рядом с Петропавловской крепостью. Вернули прежнее название. Почти центр города. Следующая встреча Г.А. Вяткина и А.М. Горького состоялась уже во время войны в начале 1916 года. Он вызвал Вяткина в редакцию своего журнала «Летопись», чтобы сделать необходимые поправки в рассказе «В селе Успенском». В дверях редакции Вяткину попался крупный молодой человек с суровым лицом и блестящими глазами. Это был Владимир Маяковский. Горький немного рассказал о нем – футурист и талантливый парень. Сказал, что Маяковский не всем нравится, но есть у него и отличные вещи. А Георгий Андреевич удостоился похвалы и критики за свой новый рассказ, написанный им по следам реально происходивших событий. Только село называлось не Успенское, а Улала. (Ныне – город Горно-Алтайск, столица республики Горный Алтай). Следующей встречи с Максимом Горьким долго ждать не пришлось. 1916 год, Северный фронт. Вяткин часто бывает по военным делам в Пскове и Петрограде. Горький жил в те годы в красивом поселке на Карельском перешейке недалеко от Петрограда – Мустамяки. Точнее – в нескольких километрах от станции. Ныне это – Горьковское Выборского района Ленинградской области. Озера, высокие сосны, интересные соседи, чистейший воздух. Больше они не встречались. В конце 1917 года Вяткин был демобилизован и уехал сначала в Томск и почти сразу на свою родину – в Омск. В России наступили тяжелые времена. Однако отношения Георгия Вяткина с Максимом Горьким не закончились. После длительного перерыва Вяткин вновь пишет в конце 1925 года Алексею Максимовичу уже из Новосибирска в Италию, в Сорренто. В 1935 году Вяткин отмечал свой юбилей – 50 лет жизни и 35 лет литературной деятельности. Максим Горький тепло его поздравил и обещал прислать свой портрет. Портрет Алексей Максимович собственноручно подписал и прислал. Менее тем всего через три года большой портрет буревестника русской революции, великого русского писателя Максима Горького с его дарственной надписью был арестован верными слугами той самой революции и стал одним из доказательств участия Георгия Андреевича Вяткина в придуманной террористической партии… Алтайские пейзажи В 1909 году Георгий Андреевич Вяткин поехал на Алтай впервые. Вероятно до Бийска он плыл на пароходе, далее – на лошадях по будущему Чуйскому тракту. Красота, величие, первозданность природы и седина вершин Алтая восхитили молодого еще человека до глубины души. Он увидел и, как мне кажется, понял, чем жил этот суровый горный край, о чем думала и мечтала его «Царица» Катунь, которая, то становилась широкой и степенной, то бурными потоками крутилась около каменных россыпей. Он понял, о чем говорили между собой горы перед сном, он услышал, как поют о своем крае кайчи – алтайские певцы. Он увидел, как сверкают в ярких лучах солнца неудержимые воды Катуни и бесчисленных водопадов. Ему казалось, что он почти в раю… Так красив был увиденный мир. Вдохновение поэта вылилось в книгу стихов «Алтай» и в книгу «Алтайские сказки». Не один раз Вяткин будет приезжать в этот редкостной красоты Сибирский уголок. Результат его поездок – встречи с культурной элитой Сибири в селе Анос, в имении алтайского художника Григория Ивановича Чорос-Гуркина, многочисленные очерки алтайской жизни, описание дачных сезонов в селах Алтая и, конечно, красивые лирические стихи, воспевающие всю красоту горного края. …Только увидев великую Катунь «живьем», можно понять, какой силой вдохновения она обладает, как она очаровывает душу и ласкает сердце волнами необъяснимой нездешней красоты, и как созвучны строки Поэта прекрасной реке, природе Алтая… За Горно-Алтайском начинается знаменитый Чуйский тракт, ему чуть более 80 лет. Сначала он повторяет все повороты Катуни, потом расстается с ней, потом снова встречается в урочище Кир-Кучу, и теряет уже навсегда, отпуская ее к истокам на белоглавой Белухе… Горный Алтай всегда привлекал к себе путешественников и туристов. Величие, суровость и первозданность седых гор, шум водопадов, быстрые реки со скалистыми берегами, изумительно чистый воздух, своеобразная культура и быт алтайцев – все это делало Алтай настоящей жемчужиной юга Сибири. Сюда на летний отдых тянулись жители со всех ближайших губерний. Люди приезжали на месяц-два, на лето, снимали здесь дачи, ходили в походы пешком и на лошадях. Алтай поражает до самых глубин души любую поэтическую личность, Вяткин не исключение. Он глубоко понимает, что природа, как и человек, живет своей, никому не подвластной жизнью, что всё вокруг, также, как и люди, может думать, мечтать, отдыхать, работать, любить… Его вдохновляет красота и величие природы Алтая. И удивительно певучие и радостные строки складываются в стихи, посвященные Алтаю, в прозаические очерки об алтайской курортной жизни… Живописное село Анос, родину Гуркина из рода Чорос, расположено на довольно обширном плато между Катунью и горами. Алтаец по национальности, Григорий Иванович Гуркин (1870 год, с. Анос – 1937 год, г. Ойротск), принявший православие, учившийся у великого Шишкина, настоящий самородок Алтая и Сибири, всем своим творчеством воспевал красоту и величие родного Алтая, Хана-Алтая. Его первая персональная выставка состоялась в 1907 году в Томске, когда художнику было уже 37 лет. А помогали организовать выставку его друзья – Вячеслав Шишков, Г. Гребенщиков, А. Анохин… Не мог остаться в стороне от этого и Георгий Андреевич. В Горно-Алтайске в Национальном музее Алтая хранятся картины первого художника-алтайца, много картин, одна другой лучше. И среди них – картина «Хан Алтай», главная работа Чорос-Гуркина. Георгий Андреевич – первый русский поэт, воспевший в своих стихах красоту Алтая, впервые собравший народные сказки и легенды Алтая и выпустивший книгу «Алтайские сказки», иллюстрации к которой сделал Григорий Чорос-Гуркин. Вот так Алтай соединил судьбы двух настоящих художников слова и кисти – Георгия Вяткина и Григория Чорос-Гуркина. Чорос-Гуркин написал более тысячи работ: живопись, графика, рисунки. Многие продавал, часть дарил. Но редкие музеи могут похвастаться его произведениями. Удивительные по манере письма, по насыщенности яркими красками, его полотна в наши дни стали настоящими раритетами и очень высоко оцениваются во всем мире. Гуркин, пожалуй, и сегодня крупнейший Алтайский и Сибирский художник. Но, как и многие просветители, и интеллигенты он оказался «японским шпионом» и был расстрелян в октябре 1937 года. Георгий Вяткин пережил его всего на пару с небольшим месяцев… В селе Анос, в имении художника, Вяткин и Гуркин встречались не один раз в те годы, и еще в Томске, а потом и в Новосибирске - на выставках очень своеобразных и притягивающих к себе картин Чорос-Гуркина. На одной из них - Алтайский пейзаж. Река. Седые горы. И дарственная надпись… * Чуть дальше по трассе, уже на территории Монголии, в 1892 году в семье одного из первых русских купцов, продвигавших наши товары эту азиатскую страну, Василия Юрганова, родилась дочь Капитолина. Передо мной старая фотография, хранящаяся в Пушкинском Доме. Алтай, 1915 год, село Улала. (Горно-Алтайск). На ней - молодые Георгий Андреевич и его первая жена Капитолина Васильевна Юрганова, из рода Юрганов… Она - начинающий этнограф, он старше ее на семь лет. Здесь, в Улале (ныне это Горно-Алтайск), затерявшемся между гор и рек селе, они нашли друг друга. Позднее, 14 января 1915 года они обвенчались в Софийском Соборе в Москве. Познакомил их всё тот же Григорий Потанин. Он, впервые увидев в Улале молодую девушку 16-ти лет, загорелую, активную, прекрасно знавшую монгольский язык, влюбился в нее с первого взгляда. (Потанину было тогда далеко за 70!) И впервые именно он назвал девушку Капочкой… А Капочка выбрала Георгия Вяткина, молодого, но уже вполне зрелого писателя. «…А в моей жизни есть маленькая перемена – вышла замуж за Георгия Андреевича Вяткина; летом, если не возьмут его на войну, собираемся поехать в Монголию, желание снова отправиться туда и поработать огромное…» Так писала ставшая Вяткиной Капитолина Васильевна своему учителю и другу Григорию Потанину в 1915 году. «Небольшая перемена» продлилась всего 7 лет… В 1922 году, в Омске, Вяткины расстались. Но дружеские отношения еще какое-то время у них сохранялись. Мы с волнением читали их личную переписку, которую Капитолина Васильевна, как и все остальные документы, связанные с литературой, с Вяткиным, передала перед своей кончиной в Пушкинский Дом. Капелька Во время одной из своих бесчисленных экспедиций по Алтаю и Монголии, будучи уже в серьезном возрасте, Григорий Николаевич познакомился там с Капитолиной Юргановой, совсем еще юной «дочерью степей», поразившей мудрого ученого и своим юным обаянием, и своей жаждой познания природы тех суровых, но изумительно красивых мест. Именно он повел ее по пути этнографической науки, отправил в Санкт-Петербург учиться. И как вы помните, именно он, Григорий Потанин, впервые стал называть ее столь приятными на слух именами – Капа, Капелька, Капочка… Потом так ее называли Георгий Вяткин и Вячеслав Шишков. Капелька… Она была моложе Георгия Андреевича на 7 лет. Настоящий степной цветок: тоненькая, изящная, большеглазая, румяная, поэтическая…
Как она писала в своей автобиографии, ее деды и прадеды по линии матери были исконными алтайскими крестьянами, а дед по отцовской линии жил и рыбачил на Каме. Ее отец в десять лет оказался в группе нищих мальчиков, отправленных с Урала на Нижегородскую ярмарку, откуда попал в торговую фирму Минина в Монголии в г. Улясутае. Там и прожил он более пятидесяти лет. Работал предпринимателем, купцом, служил в торговых учреждениях. * Улясутай в начале ХХ века был важным центром верблюжьей караванной торговли между Россией, Монголией и Китаем, а его небольшое, всего-то в три тысячи человек, население состояло в основном из китайцев, монголов и русских. Василий Юрганов был одним из первых русских купцов, осваивавших торговлю в тех местах. Капитолина, единственная дочь в семье, свое детство провела в Монголии, в Улясутае. Росла, бегала и играла вместе с ребятишками-монголами, выучила самостоятельно монгольский язык, познакомилась с бытом местных жителей. Вполне возможно, что у русской девочки в то время и появился интерес к изучению жизни чужих народов Отец отправил ее учиться в Бийск, где она получила среднее образование. Потом была встреча с Потаниным, экспедиции в Монголию в 1912 году и на Алтай в 1913 году. Учебу она продолжила на Бестужевских курсах, определившись с будущей специальностью – этнографией. В начале 1915 года ее знакомят с Георгием Вяткиным. Он - еще молодой, 29 лет, но уже известный писатель. Среднего роста, худощавый блондин с маленькими усиками и выразительными голубыми глазами. Пикантность его внешности придавала частичная седина правого уса… Искрометная и блестящая речь, подвижность и яркая внешность. Всесторонняя и глубокая эрудиция. Во всем угадывался поэт. Началась война. Георгий в октябре 1915 г. ушел на фронт. Она продолжила свои занятия на Бестужевских курсах в Петрограде. Он и в боевых условиях писал книги, которые посвящал своей любимой Капочке… Они умудрялись встречаться. Благо Вяткин по долгу службы нередко ездил в Псков и Петроград. После войны Капитолина стоически переносила все испытания и удары судьбы, которые переживал ее муж. …А в далеком Томске, пожилой человек со спрятанной в своей огромной бороде улыбкой не без удовольствия наблюдал за новой семьей. С 1923 года и до конца жизни К.В. Вяткина работала в Институте Этнографии в Ленинграде. Специализировалась по этнографии бурят-монгольских народов, в 1953 году защитила кандидатскую диссертацию. Была членом ВКП(б). Во время блокады Ленинграда была одной из пяти сотрудниц института, сохранивших кунсткамеру Петра I и другие музейные ценности, награждена Орденом «Знак Почета». После ее смерти в 1973 году часть архива поступила в Пушкинский Дом. Мне удалось увидеть этот архив, и низкий поклон этой женщине за то, что сохранила для нас память о Георгии Андреевиче…
У нас было несколько адресов, где Вяткин останавливался в Петрограде, где он, пусть кратковременно, встречался и жил со своей женой после 1915 года до конца войны. У каждой двери каждой квартиры мы постояли… Двери оказались именно те, что и были много-много лет назад, это было вполне очевидно! И как же нам хотелось позвонить, подождать, а вдруг он откроет нам дверь, выйдет и спросит: - Вы ко мне?.. Харьковская страничка Ранней весной 1914 года Георгий Вяткин, уже прошедший солидную школу литературного труда в Томске, приезжает в Харьков и становится сотрудником газеты «Утро». В этом городе он проведет почти два года. Первая публикация на страницах харьковской газеты появилась немного раньше - 12 января 1914 года, это был рассказ «На заре». В редакции «Утра» в то время работали такие известные литераторы, как В.Д. Бонч-Бруевич, Ю. Стеклов, В. Брусянин, Демьян Бедный. Печатал свои произведения Александр Блок. Вяткин приехал в Харьков уже вполне сложившимся литератором с серьезным жизненным опытом, со своими литературными взглядами. Как и в Томске, трудоспособность и разносторонность интересов не могли не удивлять и не восхищать современников сибирского поэта. Большое количество публикаций в газете «Утро» на самые разнообразные темы – яркое тому подтверждение. Рецензии на книги и сборники, на театральные постановки, участие в разделе «Новости литературы и искусства», статьи к памятным датам в культуре, просто репортажи и, наконец, собственные лирические проникновенные зарисовки в прозе, и, естественно, стихи – всё это принадлежало перу одного человека. В статьях, посвященных творчеству таких писателей, как Лермонтов, Куприн, Салтыков-Щедрин, Чехов, Георгий Андреевич раскрывал и собственные литературные пристрастия, и взгляды на литературу. Г.А. Вяткин ярко проявил себя эрудитом, влюбленным в творческую фантазию, в русское слово, и глубоко уважавшим художественные заветы Российской литературы. Он писал: «Крещенная в крови декабристов, не однажды томившаяся в казематах и замерзавшая в сибирских снегах, и все-таки не утратившая своей благородной силы, эта литература дорога нам, как утешение, как святая святых…». А 15 июня 1914 года в редакции газеты «Утро» состоялась памятная встреча братьев Буниных, Ивана и Юлия, с Георгием Вяткиным.
Скитания. Сонет И.Бунину И на моей суровой стороне Леса шумят певучим нежным шумом, И в полусне, печальном и угрюмом, Поют, поют о солнце и весне. Я в них бродил. Отдавшись смутным думам, В таинственной и хрупкой тишине Не раз внимал я их незримым струнам, И нежность их теперь поет во мне. О, Север мой, люблю тебя - до боли, Но даль зовет, но сердце жаждет воли И новых стран, где ярче жизнь и свет. Немало мук, немало испытаний. Но счастлив я, - я знаю боль скитаний И радость встреч, которой слаще нет. Приведем несколько строчек из письма Вяткина к И.А. Бунину: «СПб, 17 окт. Дорогой Иван Алексеевич, право не знаю, как благодарить Вас за присланный Вами оттиск «При дороге». Снова мне хочется сказать Вам, что я всей душой люблю каждую строчку Вашу – особенно стихи. Хочется сказать, что обаяние Чехова перешло к Вам – я не нахожу более лучшего выражения. Словом, хочется сказать то, что Вы уже не раз слышали. Да и боюсь показаться Вам не в меру чувствительным… Позвольте просто так: большое, большое спасибо за большую радость… Ваш душою Г. Вяткин».
Георгий Андреевич, используя свои обширные литературные знакомства, приглашал публиковаться в газете Блока, Брюсова, Куприна и других. Многих из них Георгий Андреевич, равно как и Бунина И.А., просил прислать в газету «Утро» свои произведения. И они присылали. Так, 25 декабря 1914 года читатели «Утра» увидели на страницах газеты три стихотворения А. Блока, которые ранее нигде не публиковались. В этом же номере печатается стихотворение В.Я. Брюсова и рассказ самого Г.А. Вяткина «Песнь сердца». В конце января 1915 года Георгий Вяткин покидает Харьков. Сначала едет в Москву, далее в Петроград, потом возвращается в Сибирь. В Петрограде происходит единственная встреча Вяткина с Блоком. Из дневника Александра Блока известно, что 30 января в Петрограде у него состоялась встреча с Вяткиным. «У меня Георгий Андреевич Вяткин» - писал А. Блок.
Лишь пять лет разделяло рождение этих поэтов. Вяткин был моложе, но по существу они оба принадлежали к одному поколению литераторов, которое Александр Блок характеризовал широко известной фразой: «Мы - дети страшных лет России». Георгий Вяткин сполна прочувствовал события этих лет на собственном опыте, но самое страшное его ждало еще впереди… Уже полгода Россия вела боевые действия, Вяткин успел побывать на фронте в качестве корреспондента газеты «Утро» в октябре-ноябре 1914 года. Газета печатает его фронтовые заметки. В 1915 году в свет выходят один за другим литературные альманахи и сборники, посвященные войне. На страницах «Невского альманаха» рядом располагаются стихи А. Блока и Г. Вяткина. В Москве в конце 1915 года вышел из печати сборник «Клич. День печати», сбор от которого полностью передали жертвам войны. Среди авторов этого сборника – лучшие писатели России, в их числе И.А. Бунин, А.А. Блок и Г.А. Вяткин. Вернувшись на родину, в Сибирь, Вяткин выступает одним из организаторов большого литературного сборника произведений сибирских авторов «Жертвам войны», который издается в 1915 году в Омске. Сам он публикует в этом сборнике свое стихотворение «Еще полна душа тяжелою тревогой…». До призыва на военную службу он вновь сотрудничает с «Сибирской жизнью», другими периодическими изданиями Томска и Омска. Осенью она возвращается к месту учебы в Петроград, а Георгия Андреевича призывают на войну. На Великой войне 1 августа 1914 года Германия объявила войну России. Чувство патриотизма мгновенно охватило всю Российскую Империю. Уже а следующий день толпы демонстрантов, людей разных чинов, званий и состояний, двинулись к Зимнему дворцу, чтобы получить монаршее благословение на священную войну. Рабочие прекратили забастовки и вышли с портретами царя в руках. Все пели «Боже, царя храни». Желание постоять за честь Родины было всеобщим. В октябре 1915 года Георгий Андреевич был призван в армию как ратник 2 разряда. По законам Российской Империи к ратникам 2 разряда, то есть льготникам, относились единственные работники в семье, единственные сыновья. Они подлежали призыву только с разрешения Думы. Служить ратники 2 разряда могли во вспомогательных частях. Георгий Андреевич получил звание «чиновник военного времени». Такие были законы. О войне Георгий Андреевич знал не понаслышке уже с октября–ноября 1914 года. Как корреспондент газеты «Утро» он отправляется на фронт и печатает в нескольких номерах газеты свои репортажи «По кровавым полям». Позднее тема Великой войны (так называли в то время Первую мировую войну) становится одной из главных в его произведениях.
Февральскую революцию Г.А. Вяткин встретил в Пскове в должности помощника уполномоченного по информационной части комитета Всероссийского союза городов при Северном фронте. Этот фронт был создан в 1915 году, прежде всего, для обороны Петрограда. Штаб фронта разместили во Пскове. Через некоторое время Г.А. Вяткина откомандировали на должность делопроизводителя управления комиссара Северного фронта, здесь его застал Октябрьский переворот В Пскове у Вяткина и его жены был свой маленький уголок, где они не слишком часто, но встречались во время его отлучек с фронта, впрочем, такие встречи иногда происходили и в Петрограде, куда он изредка наведывался. Ей также не чужды были фронтовые будни, летом 1916 года Капитолина Васильевна служила в приемнике для раненых при Всероссийском союзе городов. Фронт постепенно приближался к Пскову, и в 1916 году был всего в 250-300 км от города. Судьба города висела на волоске.
1917 год. Три книги В это время Г.А. Вяткин исполнял обязанности помощника уполномоченного по информационной части комитета союза городов при Северном фронте, а также посещал Петроград. Там в издательстве «Огни» находились в печати две книги Георгия Андреевича: поэтическая «Опечаленная радость» и сборник рассказов «Золотые листья». Печатались книги трудно и долго. Георгий Андреевич часто писал по этому поводу издателю Е.А. Ляцкому, волновался. Трудно сказать как, но ему удавалось во время военных действий не бросать свою литературную работу, следить за изданием книг, писать стихи и не забывать отправлять корреспонденции с фронта в «Сибирскую Жизнь». С книгами было сложнее, но судьба оказалась благосклонна к Георгию Андреевичу. Книги вышли из печати, хоть и с небольшим опозданием. Он получил их и соответствующий гонорар за них только осенью 1917 года. В этом же году в родном Омске вышла в свет небольшая книга «Алтай», посвященная прекрасной природе горного Алтая. Интересен и такой факт: в апреле Г.А. Вяткин обращается с письмом к филологу и педагогу Федору Дмитриевичу Батюшкову (1857-1920), дальнему родственнику поэта Константина Батюшкова. В своем письме Вяткин просит считать его одним из членов учредителей Союза Писателей. Еще в 1917 году Георгий Андреевич хорошо понимал важность создания писательской организации. Вероятно, на этом его мнении сказалось и участие в Телешовских «Средах», где в дружеской обстановке проходило обсуждение новых произведений писателей и никто не обращал внимания на «раскрученность» автора, его популярность среди читателей и собратьев по перу. Особенно его привлекало то внимание, которое уделяли маститые писатели молодежи, начинающим авторам, их дружеские замечания и пожелания. Позднее, в Сибири, Вяткин будет активно работать в этом направлении, станет одним из инициаторов созыва и делегатом первого съезда Союза сибирских писателей. Собственно успех был вполне предсказуемым, ведь к 1914 году Вяткин считался самым известным поэтом-сибиряком. Он уже являлся автором трех поэтических сборников, изданных в Томске, имел удачный опыт сотрудничества со столичной прессой, был знаком и состоял в переписке с И.А. Буниным, А.М. Горьким, А.А. Блоком, В.Д. Бонч-Бруевичем и другими крупными деятелями русской культуры. В основном Г.А. Вяткин писал лирику, но некоторые его стихи имели социально-политическое содержание и даже революционную направленность. Его революционные стихи в годы первой и второй русских революций печатали в многочисленных сборниках по всей России: «Под гнетом самодержавия» (1904), г. Давос, «Песни революции» (1905), г. Санкт-Петербург, несколько сборников «В борьбе», Санкт-Петербург, «Песни борьбы», (1906), г. Ростов, «Песни революции» (1906), г. Киев, и многие другие. За это он дважды подвергался обыскам, а в марте 1912 г. был арестован московской охранкой и около недели провел в заключении… И вот заслуженный успех. Одну из книг он назвал «Опечаленная радость», взяв для нее эпиграфом слова Ромена Роллана (1866-1944), ставшего во первой мировой время войны Нобелевским лауреатом по литературе: «Да будут благословенны и Радость и Печаль: они – родные сестры и обе святы. Они выковывают мир и создают души. Они - сила, они - жизнь, они - Бог. Кто не любит их обеих, тот не любит ни одной. И кто познал их, тот знает и цену жизни, и сладость расставания с ней». Позднее Вяткина и Роллана свяжет короткая переписка. Собственно, Георгий Андреевич часто соединял в своем творчестве эти два понятия «Радость и Печаль», ему было близко творчество французского писателя, его идея «гармонизации противоположностей». Предоставим читателям самим насладиться певучими стихами Вяткина из этой книги, вот только отрывки из двух стихотворений: СОНЕТ Избранники с душой благоуханной, Художники, поэты, мудрецы, Достойные и славные борцы За радость жить и мыслить неустанно, Они ушли… Но, правдою желанной Связавшие начала и концы Наш утлый челн к земле обетованной, Они влекли, бессмертные гребцы. И если в скорбной жизненной пустыне Из тьмы веков нам светит и доныне Их вечная и страстная Мечта, Люби их путь, их музыку, их строки… Дитя мое, мы в мире одиноки, Но с нами Мысль. Но с нами Красота. …Верую, с каждой минутой сильней, В крепкий ветер, в кипящие брызги прибоя, В беспредельные дали морей, В буревестника – вестника боя. Все темней, все грозней небеса. Значит, буря не минет… Эй, крепи паруса! Наше Мужество нас не покинет. Верую! …Верую в ясный младенческий смех, В нежные детские взоры… Верую в радость и счастье для всех, Верую в эти земные просторы. Верую: силой твоей, Человек. Жизнь безотрадную, пошлую, серую Преобразишь ты навек… Верую! Мысль и красота – два главных понятия и смысла всего творчества Г.А. Вяткина. Обратите внимание на строку «Наше мужество нас не покинет». Именно эти слова войдут почти в точности в одно из самых известных произведений Анны Ахматовой «Мужество», написанное в годы другой войны – Великой Отечественной: Мы знаем, что ныне лежит на весах Как и Вяткин четверть века назад, она обращается к обездоленным, голодным и уставшим людям, не сломавшимся под тяжестью тяжелых испытаний… Вторая книга, изданная в Петрограде, называется «Золотые листья». В нее вошло 11 рассказов, публиковавшихся ранее в различных столичных литературных журналах. «Золотые листья» - символ Родины, который дарит молодой человек героине рассказа Елене Александровне перед ее отъездом. Такими символами наполнены почти все рассказы Вяткина, и не только те, что напечатали в книге «Золотые листья». Его прозу отличает певучая лиричность, нежное отношение к своим героям, легкость понимания и порой возвышенная чувственность. Его называют нередко женским писателем. Что ж, может быть. Женщина и красота природы, которую Георгий Андреевич воспринимал как равную Человеку одухотворенную сущность, всегда во все времена привлекали настоящих Поэтов… И, наконец, свою третью книгу 1917 года, которую издали в родном городе, Вяткин назвал просто – «Алтай» и посвятил ее величественной красоте этого уголка России. «Вяткин – тонкий и изящный лирик. Несмотря на некоторую перепевность, на старую, в хорошем смысле, школу творчества, у него есть «свое», неумолимо «интимное», что делает его настоящим поэтом, творцом настроения и поэтической углубленности… … у него выработанный звучный стих, которым он хорошо владеет, широкая художественная «образность» и всегда – настроение и искренность. Это его стиль, который дает ему право на свое место и делает его заметным среди художников слова… …Любовная нежность к прекрасной Природе, вся захватила поэта и он хочет собрать всю прелесть ночей и дней, грусть вечеров, сумрачность туманов, чтобы перелить все это в души людей и поднять их к вершинам и солнцу, сделать их проникновеннее и чище». Так писал об этой книге сибирский литератор Н.Николаев в 1917 году. (ГИАОО. Ф 239, оп. 1, д. 654 - Государственный исторический архив омской области) Другой сибирский литератор Ф.Ф. Филимонов написал маленькую рецензию на книгу Вяткина «Алтай»: «…Я сейчас читаю новую книжку стихов сибирского поэта Г.А. Вяткина. О книжке нужно дать отзыв. Мне показалось это сложным и странным. Прекрасная женщина улыбнулась. Дайте, пожалуйста, отзыв о прекрасной улыбке прекрасной женщины. Кудрявый, милый ребенок звонко засмеялся. И на душе у всех стало светло и отрадно… Дайте, пожалуйста, отзыв о звонком смехе… милого ребенка. Г.А. Вяткин – лучший из Сибирских поэтов… И все-таки – это не мешает быть ему настоящим «Сибирским поэтом»… Прекрасные стихи!» 1917 год заканчивался. Самое приятное – вернуться домой после нескольких лет скитаний по фронтам войны, увидеть своих родных, встретиться, наконец, со своей молодой женой, которую так давно не видел и которой он посвятил свою поэтическую книгу «Алтай»… Георгий Андреевич возвращается сначала в Томск, а затем и в Омск. ________________________ © Зубарев Андрей Евгеньевич (Часть 2 см. в следующем номере журнала) |
       
|
