Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Вне рубрики
Памяти Георгия Николаевича Данелии
(№5 [358] 10.04.2019)

https://www.m24.ru/articles/utraty/04042019/155253

4 апреля 2019

Егор Москвитин

 "Кот ушел, а улыбка осталась". Памяти Георгия Данелии

Нажмите, чтобы увеличить.
Георгий Данелия на съемочной площадке. Фото: Николай Малышев. Фотохроника ТАСС
 

      Когда итальянец Тонино Гуэрра и его русская жена Лора Яблочкина спрашивали Георгия Николаевича Данелию летом 2000-го года, почему он перестал снимать, он, глядя в московские сумерки, отшучивался: "Не успел сесть в трамвай новой жизни – так и еду на подножке". Тогда друзья посоветовали писать книги – и так родилась трилогия "Безбилетный пассажир" – "Тостуемый пьет до дна" – "Кот ушел, а улыбка осталась". Это лирика с пронзительным чувством красоты и с мудрым взглядом на абсурд истории. Истории, которая была особенно беспощадна к художникам-долгожителям, то бичуя, то искушая их. Данелия все ее провокации переживал как само собой разумеющееся: в его мемуарах нет ни героики сопротивления, ни самолюбования, ни назидания. Только шутки, тосты и радость.

     Заметнее всего это не начищенное до блеска благородство было проявлено, кажется, в конце восьмидесятых и начале девяностых. В вышедшей на заре "гласности" сатирической фантастике "Кин-дза-дза" (1986) нет желания отыграться и отстраниться: диктатуру фильм изображает как круговую поруку, в которой виноваты все. Привилегии на планете Плюк определяются цветом штанов, и новая Россия скоро тоже запестрит штанами самых разных цветов и покроев. Но Данелия предпочтет снимать кино о тех, кто ходит в рванине. Например, трогательную "Настю" (1993), которая в год выхода могла показаться простодушной лирической сказкой о Золушке – чуть ли не диснеевским проектом в России! А сегодня видится как мудрое предостережение о том, куда приводят мечты о волшебном преображении по щелчку пальца. 

     А еще "Орла или решку" (1995) – остроумнейший фильм, которому хватило двух минут, чтобы описать всю пропасть, образовавшуюся между людьми в смутное время. Герой – влюбленный, благородный и, конечно же, нищий – идет к "новому русскому" просить помощи. Вокруг него скачет друг в шапке-петушке и науськивает: "А если он тебя воду из унитаза пить попросит? Станешь?" И вот наши голодранцы встречаются с бывшим товарищем, царственно выныривающим из иномарки. Не успевает он и слова сказать, как герой кричит ему: "Сам пей воду из унитаза!" – и уходит. Казалось бы, комичная ситуация, гэг – но в две минуты укладывается настоящий эпос. Возможно, взгляд Данелии на абсурд истории и был эпическим. История – это страшно, но это не вечность. А значит, история меньше, чем человек.

    Трагедия хорошего безвольного героя в "Осеннем марафоне" (1979) у режиссера человечна настолько, что диву даешься: разве сатирикам положено так сострадать? С этого фильма начинается многолетнее товарищество Данелии со сценаристом Александром Володиным – скромным человеком, закаленным фронтом, но бесконечно милосердным. Его не стало гораздо раньше, в 2001-м году.

      В одном из последних интервью он, 82-летний ветеран, рассказывал, как сжималось его сердце при чтении "Снежной королевы" – от мысли, что злая красавица в конце сказки осталось совсем одна. Тот же стыд за любую жестокость – и не только свою, а всеобщую – объединит Данелию и Володина в фильме "Слезы капали" – истории Кира Булычева про осколок волшебного зеркала, сделавший хорошего взрослого человека злым. Но самым магическим станет третий фильм этих великих утешителей – "Настя", в которой девочка с белоснежной душой превратится в девушку в белоснежных нарядах. И тут же попросится обратно, в родной пруд к другим гадким утятам. Но дело, впрочем, не в интонации Володина, а в родстве душ.

     Данелия рассказывал (и слава богу, что не только кино и литература, но и периодика сохранит столько его рассказов!), что ему порой приходилось смягчать и чужие сценарии – например, жесткий исходный текст "Пути к причалу". А потом режиссер переживал, что не полезь он со своим гуманизмом, кино могло бы выйти лучше. Но и эти признания – проявления любви и нежелания быть беспощадным к другому.

Из жизни Данелии, как и из жизни Гайдая, рождались легенды, складывающиеся в ренардический цикл отношений советских художников и власти. Вот один лис-режиссер перехитрил цензуру, пригрозив устроить атомный взрыв в "Бриллиантовой руке". А вот другой протащил в фильм "Совсем пропащий" (1973) чернокожего студента Феликса Имокуэде родом из капиталистической страны. Цензоры были против актера-иностранца, но Данелия придумал для него легенду: мол, сын коммунистов, и уже пострадал на родине за идею, как не протянуть белую руку помощи? Протянули – и в итоге получилась признанная во всем мире экранизация Марка Твена, боровшаяся даже за Золотую пальмовую ветвь в Каннах.

      Озорство этого фильма – ребяческого, но мудрого – родом из предыдущей картины – "Не горюй!" (1968). В ней молодой человек, полный надежд, сталкивается с неповоротливостью времени. Но фильм учит не отчаиваться – а видеть в этом непоколебимом порядке шанс на вечную юность. То же озорство затем отразится в "Афоне" (1975) – например, в уморительной сцене, где взрослый бедокур, устав, лежит на железной кровати у окна – а под окном такие же матерые лоботрясы кричат, чтобы он выходил погулять. Только вот отгоняет их не строгая мама, а "дальний родственничек", сыгранный Евгением Леоновым. Леонов и впредь будет постоянным спутником Данелии. В "Мимино" (1977) он окажется тем ангелом в ушанке, который поможет сбитому летчику вернуться в небо. А в фильме "Кин-дза-дза" сыграет чатланина – и примирит нас, пацаков, с существованием чатлан навсегда.

Но чаще всего в эти дни, конечно же, будут вспоминать "Я шагаю по Москве" (1963). Кто-то будет благодарить Данелию и сценариста Геннадия Шпаликова за весть об оттепели. И за напоминание, что по жизни можно шагать и гулять, а не только маршировать, ездить на кортежах и передвигаться короткими перебежками. Кто-то – за навсегда сохраненную на черно-белой пленке молодость. Сам Данелия говорил, что цвет его фильма – розоватый. Таким он запомнил утреннюю Москву, в которую вернулся перед съемками после долгой экспедиции, и в которую тут же заново влюбился.

      У другого мудрого классика, Копполы, есть фильм "Молодость без молодости", точно описывающий ощущение, с которым безвольный человек может прожить целую жизнь. Данелия таких людей всегда любил и защищал (вспомним "Осенний марафон"), но своим молодым героям он хандрить запрещал строго-строго. "Я шагаю по Москве" – сказка про ту редкую жадную молодость, когда хочется и жениться, и в армию; и пахать по ночам, и гулять целыми днями. Три книги Данелии делятся бесценным сокровищем – советом о том, как растянуть эту молодость на всю жизнь. Это не страницы мемуаров, а карусель невероятных историй, калейдоскоп поразительных встреч. Самое время их прочитать – и только потом пересмотреть фильмы. Они после книг рождаются заново, правда.

*

https://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2019/04/04/798380-umer-georgii-daneliya?utm_campaign=newspaper_6_4_2019&utm_content=140737489030252&utm_

medium=email&utm_source=vedomosti

Олег Зинцов

Умер Георгий Данелия

4 апреля 2019

Его фильмы были идеальным балансом «грустно» и «смешно

Нажмите, чтобы увеличить.
Фото: Николай Малышев. Фотохроника ТАСС
 

     Мало чьи фильмы так разошлись на цитаты. «Ларису Ивановну хочу!», «Робертино есть у вас? – Нет. – Почему? – Подрос», «Такую личную неприязнь я испытываю к потерпевшему, что кушать не могу», «Коза орала нечеловеческим голосом», «Женщину вынули, автомат засунули», «Тостуемый пьет до дна», «Весь этот горький катаклизм», «А он: «Коктейль, коктейль!» Хиппи лохматый!», «Желтые штаны! Два раза «ку»!»

       Перечислять это можно бесконечно, и, в общем, уже неважно, кто какую шутку сочинил, хотя Данелия работал и над сценариями большинства своих картин. Дело ведь не только в словах, мы помним эти интонации, мы с ними выросли и с ними умрем, хотя бы для того, чтобы не было так грустно. Как комментировал один из его героев сюжет индийской мелодрамы: «Умер. Кончилось кино».

      У Данелии был идеальный баланс вот этих «грустно» и «смешно», в этом смысле «Осенний марафон» должен быть в палате мер и весов, если б создать такую и для человеческих чувств.

      И не только «Осенний марафон». Данелия – это кино, которое можно пересматривать в любой непонятной ситуации, будь то «маленький раскардаш» или «Всё, погиб! Пускаю пузыри!» В любое время, с любого места. У всех есть такое кино, но обычно у каждого свое, а вот Данелия – он такое кино почти для всех, включая тех, кто родился уже после СССР и для кого Грузия, конечно, заграница.

     Пересматривая сегодня «Мимино», поражаешься, как тонко, смешно, мягко и человечно обыграны там советские идеологические клише о дружбе народов. И вот те клише давно похоронены, а кино осталось. Потому что дар Данелии – вглядываться в саму человеческую природу, подмечая в ней одновременно самое смешное и самое лучшее. Меняются эпохи, мода, язык, идеологии, а возьми человека за шиворот, встряхни, выпей с ним, «всего-то по 150, а разговору» – и обнаружится, что по сути он все тот же, хоть отправь его в другую галактику, не об этом ли «Кин-дза-дза», самая уютная из сатирических антиутопий. Не пророческая, как может показаться сейчас, а просто заглянувшая чуть глубже поверхности и отразившая не столько социальное, сколько идеальное – каким может и должен оставаться человек в самых идиотских обстоятельствах.

      Вот такой – нелепый, потерявшийся, пьяный, случайно улетевший в космос – он и дорог Данелии. Над ним он подтрунивает и с ним тетешкается. И вот такого человека умел он достать из любого артиста. И ах какие это были артисты! Леонов, Басилашвили, Волчек, Кикабидзе, Неелова, Гундарева, Яковлев, Любшин сыграли у него одни из лучших своих ролей. Но, кажется, Данелия мог достать то же самое из любого актера, как доставал и достает это из любого зрителя. «Осенний марафон» не был бы великим, если бы его мог примерить на себя лишь тот, кто изменял, кому изменяли. Но он понятен и близок каждому, кто хоть однажды был растерян, неловок, глупо соврал, ощутил ужас выбора.

Виктория Токарева, соавтор сценариев «Мимино» и «Джентльменов удачи», вспоминала, как Данелия однажды сказал ей: «У меня было в жизни два потрясения. Первое – это я сам, и о нем я снял «Не горюй». А второе – это ты, и о нем я снял «Осенний марафон». Это поразительная цитата, говорящая не столько об отношениях двух конкретных людей, сколько о восприятии мира вообще. Есть знаменитая работа философа Мартина Бубера «Я и ты», в которой говорится о том, что такое выбирать и быть избранным, страдать и действовать, о диалоге между человеком и человеком, человеком и миром, человеком и Богом. Ключевая фраза этой книги: «Всякая действительная жизнь есть встреча». Так вот, Данелия за любым комическим и нелепым, кажется, всегда видел именно этот горизонт. Возможность сказать что-то главное всем своим существом. А уж упаковано это главное могло быть в самую простецкую форму.

           Ну, например, «не горюй!»

  

https://www.kommersant.ru/doc/3933071?utm_source=newspaper&utm_medium=email&utm_campaign=newsletter#id1179827 

Андрей Плахов 

Хранитель легкости 

"Коммерсантъ", №60 от 05.04.2019 

     В Москве в возрасте 88 лет после продолжительной болезни скончался Георгий Данелия — режиссер культовых «Я шагаю по Москве», «Мимино», «Кин-дза-дзы!», любимый несколькими поколениями кинозрителей.

Нажмите, чтобы увеличить.
Фото: Дмитрий Духанин/Коммерсантъ
 

     Архитектор по первой профессии, Георгий Данелия был генетически связан с кинематографом, в котором работали его мать и ближайшие родственники — режиссер Михаил Чиаурели, актрисы Верико Анджапаридзе и Софико Чиаурели. Данелия родился в Тбилиси (тогда еще называвшемся Тифлисом), но вырос в Москве, там же в 1956-м поступил на только что открывшиеся Высшие режиссерские курсы к Михаилу Калатозову, автору фильма «Летят журавли».

     Его дебютные ленты «Сережа» (совместно с Игорем Таланкиным) и «Я шагаю по Москве» стали манифестами оттепельного кино. В центре второй из этих картин — лирический образ столичного города, переживающего пору любви, надежд и прекрасных иллюзий.

     Начиная c фильма «Тридцать три», Данелия вступил в избранный клуб советских комедиографов, однако сатирические и эксцентрические краски в его режиссерской палитре все равно пасовали перед лирическими. Настоящей гармонии материала, жанра и стиля он достиг в картине «Не горюй!», снятой в Грузии и ставшей одной из визитных карточек грузинской школы кино c ее тонкой философичностью, ритуальным мифологизмом и в то же время верностью фактуре жизни. Данелия мечтал снять на Кавказе экранизацию толстовского «Хаджи-Мурата», но эта идея так и не воплотилась. Кавказский след вновь всплывает в лирической комедии «Мимино»: мало кто умел так тонко, метко, но необидно обыграть национальные особенности жителей многонациональной страны. Этот фильм, как и многие другие данелиевские, стал источником ушедших в народ цитат и приобрел славу культового.

        Незлобивость, деликатность были присущи Георгию Данелии как мало кому из его коллег по профессии.

     Только человек, полностью лишенный снобизма, мог найти ироничную и при этом уважительную интонацию, с какой показан простонародный герой «Афони». Столь же правильная интонация в диапазоне от нежности до сарказма — в «Осеннем марафоне», где в фокусе внимания режиссера оказался представитель близкого ему круга, мятущийся и вечно бегущий от самого себя интеллигент-«марафонец».

     Перестройку Данелия встретил неожиданным поворотом в область фантастики, и это опыт, воплотившийся в фильм «Кин-дза-дза!», принес ему легионы новых поклонников.

Фантастика в ту пору больше ассоциировалась с такими режиссерами, как Андрей Тарковский или Стэнли Кубрик, а вот соединение фантастического жанра с комедийным оказалось революционным прорывом.

     И хотя технически картина была выполнена очень скромно, а летательный аппарат художники Александр Самулекин и Теодор Тэжик конструировали подручными средствами, эффект оказался сногсшибательный. В Доме кино среди критиков картину приняли прохладно, а вот студенческая аудитория МГУ подняла ее до небес, назвала главным кинособытием ХХ века. Появилось целое поколение, которое знает фильм буквально наизусть. И хотя Данелия снял с тех пор еще немало хороших грустных бытовых комедий, таких как «Настя», «Паспорт», «Орел и решка», все равно жизнь вернула его на склоне лет к анимационному сиквелу под названием «Ку! Кин-дза-дза». Оправдалось интуитивное предвидение мастера, что инопланетный Плюк — это мы. Не другая цивилизация, а уродливое образование типа суверенной демократии — по сути, феодальное средневековое общество с диктатурой денег и культом мракобесия, в котором расплющен гуманизм.

      Данелия — редчайший человек среди кинематографистов, у которого, кажется, не было врагов. Он один из немногих крупных режиссеров, который мог позволить себе заявить: «Я боюсь режиссерских находок и стараюсь их избегать», и это было правдой. Он сторонился политических и коллективных кампаний, чурался громких слов, но при этом снимал чувственное, доброе и нежное кино о толерантности и человеческом достоинстве. В его мире почти не было харизматичных негативных героев, но никогда не возникало ощущения лакировки действительности. Он владел секретом легкого дыхания. Но не надо думать, что оно давалось просто.

   Режиссер признавался: «Надо задумываться над каждым бытовым жестом, над ритмом, чтобы было интересно и уютно смотреть. Вроде легкие фильмы, а затрачено внутри много. Легко не получается: пока не испробуешь тысячи вариантов, результата не будет».

     Помогало взаимопонимание с теми, с кем он работал,— с композитором Гией Канчели, сценаристами Ревазом Габриадзе и Викторией Токаревой и, конечно, с избранным составом актеров — от Евгения Леонова и Леонида Куравлева до Олега Басилашвили и Марины Нееловой.

       Почему-то ни один из фильмов Данелии не лег на цензурную полку. А могли бы — тот же «Афоня», например. Режиссер как-то сам заинтересовался почему и спросил «сведущих товарищей». Они сказали:

      Люди у тебя обаятельные, а не отвратительные. Ведь начальство, цензоры смотрят фильмы не в одиночестве — кто с водителем, кто с поварихой, медсестрой, с женой, детьми».

     А возглавлявший Госкино министр Камшалов признался: «Сын мой охренел совсем, пятый раз твою “Кин-дза-дзу” смотрит».

         Уже перед премьерой «Ку! Кин-дза-дзы», последнего фильма Данелии, мы записывали у него дома интервью для “Ъ”, это было в апреле 2013-го, и уже тогда Георгию Николаевичу было нелегко говорить и дышать. Между тем это один из немногих известных мне кинорежиссеров, кто прожил свою долгую жизнь, сохраняя легкое дыхание весенней оттепели.

*

https://snob.ru/entry/175102 

Саша Щипин

Слезы капали. Памяти Георгия Данелии

5 апреля 2019

 На 89-м году жизни умер Георгий Данелия — режиссер, который создал мир, полный смеха и слез, любви и жалости, и заставил нас поверить в его реальность

      Вообще-то Данелия и некролог — явления почти несовместные. Дело даже не в том, что нам сложно принять его смерть: все-таки 88 лет, воспаление легких — ну, а чего вы хотите, как сказали бы усталые люди в белых халатах. Просто во вселенной его фильмов люди вообще редко умирали, а если смерть все-таки случалась, в этом не было ни пафоса, ни трагедии — только тихая грусть. Глупо произносить торжественные надгробные речи: для прощания с режиссером, кажется, больше подойдет тост или какая-нибудь из его историй, смешных и печальных, которыми наполнены его картины и книги. Что можно сказать о Данелии? Что мы выросли на его фильмах? Во-первых, это и так все знают, а во-вторых, это неправда: мы не выросли на них — это они вросли в нас, так что мы продолжаем ими жить, даже не всегда это замечая.

     Еще три дня назад я с друзьями ехал по Грузии, слушая в автобусе «Чито-грито» из «Мимино» — про небо, про горе и радость, про смерть с песней на устах. Один из наших спутников, Георгий, огромный и все равно почему-то беззащитный, потом плавал в аквариуме, раздавая корм разноцветным рыбам, отчитывая невоспитанных мурен и так нежно обнимая стройных акул, что девушки вокруг немедленно хотели оказаться на их месте. Другой, Гиви, вдохновенный тамада с печальными глазами, в это время переворачивал с ног на голову весь Батуми, словно Малыш Мак-Гарри из рассказа О. Генри, чтобы выполнить наш случайный каприз, — и кажется, оба они могли быть героями картины Данелии. А может, они ими и были — просто мы не поняли, что это его фильм. 

      Иногда кажется, что ту Грузию, которую мы знаем и любим, целиком придумал Данелия, но это тоже неправда: на самом деле, он придумал весь наш мир. Москву с босоногими девушками, бегущими по лужам, негостеприимную Вену с жуликоватыми эмигрантами, пыльный Плюк, нашу вторую родину, и сказочные Холмогоры, куда нас всех однажды заберет большой и справедливый Коростелев. 

     Георгий Данелия окончил Московский архитектурный институт и некоторое время работал в Институте проектирования городов. Потом, случайно увидев объявление о наборе на режиссерские курсы, он занялся кино, но, кажется, всю жизнь посвятил именно проектированию — только уже не городов, а жизни. Сейчас уже сложно сказать: то ли Данелия так точно описывал окружающую действительность, то ли она сама менялась под влиянием его фильмов. 60-е годы — это «Я шагаю по Москве», 70-е — «Афоня», «Мимино» и «Осенний марафон», 80-е — «Кин-дза-дза», 90-е — «Паспорт» и «Орел и решка». 

    При этом он никогда не стремился снимать актуальные и злободневные фильмы. Формально среди картин Данелии есть только две сказки — «Слезы капали» про осколок волшебного зеркала и «Настя» про дурнушку, превратившуюся в красавицу, — однако сказочными у него были все истории, включая те, в которых нет и намека на фантастику. Даже когда действие происходит во вполне узнаваемых декорациях и, кажется, с хорошо знакомыми тебе людьми, все равно герои чуть лучше, чем мы привыкли думать, их беды не так ужасны, как мы ожидали, а их счастье немного ярче, чем мы готовы себе обычно позволить. А все потому, что Данелия просто любил своих героев — то есть любил нас. Он смеялся над нами, но в смехе его не было ничего обидного, он жалел нас, однако жалость его никогда не была брезгливой и снисходительной. У него, кажется, и отрицательных героев не было: попадались глуповатые, встречались нечестные, но зло в мирах Данелии, кажется, отсутствовало напрочь — даже в многострадальной галактике «Кин-дза-дза».

       Данелия всегда умел соединять вещи не то чтобы несочетаемые, но требующие какой-то ювелирной точности спайки. Обычно много говорят о том, что его фильмы одновременно грустные и смешные — собственно, саму формулировку «лирическая комедия» придумал именно Данелия, — однако гораздо важнее то, как он сплавлял воедино современность и сказку. Мы словно смотрели на себя и свою жизнь его глазами, начиная верить, что можем быть такими, какими видел нас режиссер, — смешными и несчастными, но все-таки не совсем пропащими. И мир благодаря этому становился чуть лучше, приближаясь к чертежам архитектора Данелии, планировщика городов и вселенных. Кажется, что если бы он все-таки снял фильм про нас сегодняшних, что-то могло бы измениться в нашей унылой и бестолковой действительности, но теперь Георгий Данелия уже навсегда уехал в свои небесные Холмогоры, оставив нас одних. Придется справляться самим: в конце концов, он научил нас любить и жалеть, а это не так уж мало для того, чтобы изменить мир.

*

https://eadaily.com/ru/news/2019/04/05/ne-goryuy-my-eshche-vstretimsya-pamyati-georgiya-daneliya-posvyashchaetsya 

Екатерина Минасян (Тбилиси) 

«Не горюй», мы еще встретимся: памяти Георгия Данелии посвящается

5 апреля 2019

    Ушел. Тихо и скромно. Так же, как жил. Это его фильмы производили эффект взорвавшейся бомбы. Сам он привлекать внимания к своей персоне не любил. Он уже много лет не снимал картин. Больше писал. Последняя книга вышла с символичным названием «Кот ушел, но улыбка осталась». Но нам, которые смотрели его картины по сотни раз и знали все диалоги героев наизусть, было спокойно от того, что он здесь, с нами, пока…

С одной стороны, ты вроде как понимаешь, закон природы таков, люди проживают долгую, замечательную жизнь и уходят. А с другой, не можешь смириться с такой утратой и не можешь писать о нем в прошедшем времени. Так же, как и писать не от первого лица. Потому что все, что касается его творчества, — это сугубо личное и дорогое. Георгий Данелия вошел в жизнь каждого из нас. Притом с самого же начала, с детства. И его творчество сопровождало нас всю жизнь. Данелия — это наше ДНК, набор качеств, определяющий человеческую сущность.

        Язык гения и его сила

       Он оказался в Москве через год после рождения, но оставался грузином всегда. Не сними он любимого всеми «Мимино», в Cоветском Cоюзе не узнали о Грузии с той стороны, с какой рассказал о ней Данелия. Только после того, как Данелия создал гениальную комедию, мир узнал о том, что каждый кавказский мужчина «хочет Ларису Ивановну», и это нормально. И о том, что грузин и армянин живут в вечном споре, кто круче и лучше из них. И о том, что грузин открутит голову любому за поруганную честь женщины, и многое-многое другое. Хотя фильм-то о дружбе между людьми и месте человека в жизни, а это уже общенациональные и вечные ценности жизни.

     В своих картинах Данелия рассказывал об очень сложных вещах очень простым и понятным для всех языком. В этом и состояла гениальность режиссера. Вплести в сюжетную канву свою фирменную и неподражаемую иронию. Показать зрителю несовершенство человеческой природы и заставить посмеяться над самим собой, что является, по сути, самой большой силой. Смеяться над бытием и персонажами так, как это делал Данелия, мог только он — человек с абсолютным чувством юмора.

«Я всегда выступаю адвокатом своих героев. Они все с недостатками, огромное количество глупостей делают, как Афоня или Мимино, но они никогда не переступали ту черту, после которой человек становится противен», — говорил о своем отношении к героям мэтр.

         Кому доверил бы Данелия снимать фильм…

    С молодым кинорежиссером Эдуардом Оганесяном мы познакомились в Тбилиси лет шесть назад. Он тогда снимал тут свой фильм. После съемок картины он вернулся домой, в Москву. Приблизительно в тот же период ему позвонили по поручению Георгия Николаевича Данелии и передали, что он посмотрел его короткометражный фильм «Азниф» и он ему очень понравился. «Азниф» часто сравнивали стилистически с фильмами Данелии. Фильм молодого режиссера дошел до мэтра кинематографа через ВГИКовских друзей Эдуарда, которые и просили Георгия Николаевича посмотреть его. Спустя какое-то время Эдуарду позвонили и пригласили к нему домой.

      — Это был для меня небольшой шок. Он был уже тогда затворником и не выходил из квартиры на Чистых прудах, — рассказывает Эдуард Оганесян. — И я знал киоск, такое подвальное помещение, где он брал коньячок, когда они встречались с Гией Канчели. И я знал, что он очень любит грузинский сыр. И вот мы пришли к нему, а у него на одном кресле сидел его кот Афоня, а на другом он сам. Вся комната была заставлена книгами. Он тогда работал над мультфильмом «Кин-дза-дза». На столе дымились горячие хачапури. И вот мы с ним сели говорить. И первое, что он сказал, это было то, что если бы он начал фильм и по состоянию здоровья он не смог бы его закончить, то он бы мог его доверить только мне. В те минуты для меня подтвердилось мое ощущение всегдашнего родства с ним. Конечно же, я понимаю, что миллионы людей испытывают то же самое с ним. Но я сейчас говорю о себе и о нем. О связи между нами. Данелия всегда был моим любимым режиссёром. Не потому, что я поступил во ВГИК и учился режиссуре, — я проникся чувством к его картинам еще задолго до моего выбора. Для меня вообще было некой загадкой, как один режиссер может снимать такие разные фильмы.

   — Мы говорили о профессии, — продолжает Эдик. — Это бездонная тема, и мы долго обсуждали. У человека может быть три отца — биологический, крестный и творческий. И вот он им для меня и был. И главной темой нашего разговора было то, что вообще происходит в кино. Я являюсь поклонником в кино только одного жанра — трагикомедии, когда и смешно, и грустно. Того самого, в котором снимал Георгий Николаевич. Только он мог так по-настоящему копаться в человеке. Настолько искусно и по-доброму. Он всегда говорил: «Впереди всего должна быть любовь к человеку. Ты должен его любить. Даже если это антагонист». Если мы начнем разбирать его кино, таковых у него и не было. У него были люди на грани. И это самое интересное состояние. И это вопросительное состояние: куда идти дальше? Вот об этом он нам и рассказывал. Он не давал никаких напутствий свысока. Мы говорили о том, что критика в Советском Союзе не очень отличалась от критики сейчас. Всегда нужно было быть не только режиссером, но и немного стратегом, продюсером. И что не все его фильмы, он считает, получились и не все фильмы давали ему делать такими, какими он хотел их делать.

      Я спросил его, а вот как на уровне сценария понять, правильно это или нет? И он мне на это ответил: «Если ты чувствуешь, что ты от этого кайфуешь, это, наверное, самый главный признак». Он мне говорил: «Многие вещи в творчестве инстинктивны». Это и есть, наверное, его секрет — безмерная любовь к людям и творческое чутье. Еще я понял, что он хулиган. И быть хулиганом в этом жанре просто необходимо. К тому же он тбилисец, он не мог по-другому.

         Самый чистый фильм и самая большая несправедливость

    — Гия старше меня, но мы принадлежим к этому самому уходящему поколению, — рассказывает известный грузинский режиссер и друг Гии Данелии Георгий Шенгелая. — В художнике я уважаю индивидуальные черты. Так вот, в Гии этими чертами были мягкий юмор и большой талант. Он был безумно талантливым человеком и выделывал иногда такие трюки, что мы удивлялись и поражались. Гию в особенности любили за его неподражаемый юмор, как называли, грузинский юмор. Хотя мне это понятие незнакомо, я этого никогда не понимал. Возможно, потому, что режиссер драматически-трагического характера. Искусство тем и примечательно — вы все чувствуете, понимаете. Мы ведь с Гией были и друзьями, и родственниками. Я тогда был женат на Софико Чиаурели, двоюродной сестре Гии Данелии. Их матери были сестрами. И мы много и подолгу общались. Я люблю все его картины. Но любимой для меня остается «Я шагаю по Москве». Наверное, потому, что это очень чистая картина. Все то, что делалось позже, и интересно, и глубоко, и с иронией. Но этот фильм для меня занимает отдельную нишу.

     «Вообще, смерть — самая большая несправедливость. Жизнь устроена нехорошим образом. Потому что в тот самый момент, когда человек достигает совершенства, он уходит. Создатель должен был подумать о том, чтобы талантливых людей оставлять вечно живыми», — замечает Георгий Шенгелая.

     Данелия всегда был, есть и будет. А его физический уход — всего лишь переход в другое качество или состояние, и, наверное, правильнее всего воспринимать его как одну из его трагикомичных мистификаций. Где в самом конце обязательно появится главный персонаж и, подмигнув, скажет:

      «Не горюй, мы еще встретимся. Где-нибудь там, в другом измерении. Да, грустно, да, печально, но не думаешь же ты, что вот на этом все и заканчивается???»

*

https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/04/04/80098-ne-goryuy 

Олег Басилашвили

Он на многое открывал нам глаза

    Для меня это печальное известие не было неожиданностью. Но я все-таки надеялся на то, что он выкарабкается. На днях ему даже стало лучше. Плюс грузинский характер, мощный, упорный. Должен признаться, испытываю в последнее время страшно горькие чувства.

        Потеряли Сережу Юрского, сейчас Гию.

  Лично для меня он целый этап жизни. Этап мировоззренческого и профессионального роста.

     Он дал мне очень много для понимания того, что происходит вокруг и внутри меня самого. Причем не обучая меня, не читая нравоучений, лекций.

     Дал своим опытом. Попыткой постичь ту проблему, которую ставил в «Осеннем марафоне», вовлекая меня и всех артистов в группе.

    Поэтому мы тоже ломали голову и души над тем, как относиться к нравственной проблеме, поднятой картиной. Над вопросом — кто мы такие на самом деле.

         Он на многое открывал нам глаза.

      Я уважал в Гие Данелии подлинного профессионала, который не кричит о своем профессионализме на каждом углу, но всего добивается. Не забуду, он искал в «Осеннем марафоне» особенного «ленинградского света», рассеянного, неуверенного, как сам Бузыкин. Когда вроде бы и солнце подернуто легким туманом. Словами этого не объяснить. Оператор тоже мучился. Объявили перерыв на обед, все ушли. А я остался сидеть в уголке. И увидел, как режиссер колдует над светом, двигает диги, перебирает фильтры. Он был безумно требователен в работе, прежде всего к самому себе. Казалось бы, сняли хороший дубль, но нет. Ему все не так, он продолжает поиск единственно возможного решения. Эта необходимость добраться до самой сути отличало его от многих знакомых мне режиссеров.

       Очень люблю его трагическую комедию «Не горюй!». Замечательная картина: в самых веселых, беспечных местах тебя прошибает слеза. Это и есть сама жизнь, которую он постиг. Многослойная, разноречивая, многоголосная. Как многоголосие гостей героя Сергея Закариадзе. Горькое веселье — проводы. Вижу эти кадры ухода человека во тьму.

       Гия ушел в эту тьму, над которой горит надпись «Не горюй!».

      Мне сегодня трудно. Чувствую себя осиротевшим. Уходят люди, составляют часть моей жизни, часть меня.

     Но поскольку я из поповской семьи, предки рассказывали, что в православном отпевании есть псалом, призывающий радоваться, провожая близкого в вечную жизнь. Радуйтесь, что его душа вознеслась вверх, что нам предстоит встреча.

  Я благодарю судьбу за то, что мы встретились с этим грандиозным человеком и художником, которому я бесконечно обязан.

Юрий Рост

Ушел Данелия

      Как не горевать, Николаич?

     Мы так любили друг друга. Мы жили в придуманном и созданном тобой мире, который легко сползал с белой простыни экранов и поселялся в нас, порождая светлую грусть, улыбку и надежду.

     Он никого не обманывал, не пугал и ничего не обещал. Только возможность узнать человека в толпе! И даже твой ржавый мир в великом фильме «Кин-дза-дза!» был узнаваем, а значит, не опасен.

    Он, добрый человек Георгий Николаевич Данелия — он оставил нам всем невероятное богатство, наполненное любовью и обаянием. Свои фильмы и книги.

          Как будет одиноко без него.

         Как мне будет невыносимо не хватать его премудростей и споров.

      До последних дней он придумывал картинки, сюжеты, с юмором обсуждая свои похороны.

      — Женя меня подвел, — сказал он о своем друге Евгении Примакове. — Если бы я ушел раньше, он бы позаботился о кладбище.

      Помните сцену прощания из «Не горюй!»?

      — На каком доме тебе повесить доску, Гия?

       — Там, где мы жили с мамой и папой. Не перепутай!

  Что означает «Кин-дза-дза», в чем смысл «Афони» и правдив ли сюжет «Мимино». Интервью с Георгием Данелия (2010 год)

        Он ушел.

        Георгий Николаевич, разреши погоревать!

       Нам нужно, не тебе.

Юрий Рост. "Новая газета"
 

________________________

«Новая газета»,  5 апреля 2019


Белая ворона. Сонеты и октавы
Подборка из девяти сонетов. сочиненных автором с декабря 2022 по январь 2023 г.
Почти невидимый мир природы – 10
Продолжение серии зарисовок автора с наблюдениями из мира природы, предыдущие опубликованы в №№395-403 Relga.r...
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum