(Серии 1, 2, 3 см. в №№ 357, 358, 359) 

Страсти по Камеруну

Семинар 1

Мотя живет активной общественно-полезной жизнью волонтеров – социальных работников для заключенных тюрем. Раз в год для таких работников проводят семинары повышения квалификации. Участники весьма разнообразны. 

Есть странная женщина по имени Зигильда. Она организовала общество помощи отдаленным деревням Камеруна. Посылает туда 30 евро в месяц на покупку хлеба, поскольку, по ее мнению, все должны есть хлеб. Жители отдаленной деревни Kамеруна не едят хлеб – они покупали себе на эти деньги много-много пальмового вина и весь год классно жили. Потом Зигильда с мужем поехали проверить, все ли сыты – оказалось, что все не столько сыты, сколько пьяны, причем все время. Теперь Зигильда мучается комплексом, что она споила целую отдаленную деревню Камеруна. А вместо хлеба они продолжают есть бананы, к которым привыкли в процессе своей личной эволюции. Но Зигильда настаивает, что каждый должен есть пшеничный хлеб!!!

Потом Зигильда отволокла туда на самолете пару больших пластиковых бочек, чтобы собирать воду в период тропических дождей. Жители отдаленной деревни Камеруна объяснили ей, что эта самая вода тропических дождей – плохая и не хотят ее собирать в бочки, любезно предоставленные Зигильдой. (Наверное, они в курсе там, в Камеруне, в отдаленной деревне, какая у них вода хорошая, а какая – плохая, но это я так думаю).

Зигильда рвет и мечет. Делится с остальными участниками семинара проблемами твердолобости жителей Камеруна.

Мотя тихо заметила ей, что если жители этой самой деревни никогда не ели пшеничный хлеб, то он им и не нужен. Они кушают бананы и счастливы. И детей у них по семь-восемь на отдельно взятую семью деревни. Размножаются – значит, все хорошо. Нет?

«Нет!!!» – сказала Зигильда и поделилась следующим проектом – она хочет построить школы с окнами и дверями, потому что сейчас дети отдаленной деревни учатся в пальмовых хижинах без окон!

Мотя попробовала объяснить, что, видимо, в деревне Камеруна очень тепло? Нет? «Да!, – сказала Зигильда, – градусов 45-50 все время почти»... Тогда им просто чуток прохладнее там сидеть без окон в пальмовой хижине, чем с окнами, куда будет вплывать жара. На что Зигильда завопила, что все должны есть хлеб, рачительно собирать воду в период дождей и учиться в школах с окнами, а не под сенью пальмовых хижин!!! Что она несет свет немецкой культуры и правильной жизни в отдаленную деревню Камеруна, а они не хотят этому свету следовать и продолжают ecть бананы.

Зигильду успокаивали всем семинаром, и, чтоб совсем успокоить, почти все записались в общество помощи отдаленным деревням Камеруна... за 30 евро в месяц. Kроме Моти.

Нервная хохотушка Брунгильда 180 см ростом и килограммов 160 весом похохатывая, басом шутила, что ей срочно нужен топор, чтоб всех порешить, ха-ха, потому что они все действуют ей на нервы. Такой вот понимающий социальный работник пеницетарной системы!

Украшением семинара явились два по-разному косоглазых пожилых гомика с пушистой собачкой в оранжевом платьице. Oни ее уложили в украшенную кружевами и рюшиками белую корзиночку и в особо напряженные моменты семинара нежно поглаживали собачку, иногда переходя на поглаживания друг друга, когда думали, что никто ничего не видит.

Был и один пожилой дядечка, который сказал, что он не любит русских, потому что его папа в плен во время войны попал, а он из-за этого так и не получил высшего образования.

Оказался всего лишь военно-морским офицером... и председателем какого-то добровольного общества, и еще кем-то. Теперь он на пенсии и занимается вот социальной работой. А кем бы он стал, если бы папа в плену не побывал?! А?! Bот так-то! Поэтому русских не любит... всех... И Mотю заодно, потому что у нее "ярко выраженная славянская внешность".

Ну уж не полюбил – и ладно...

Человек живота, человек головы, человек сердца…

Семинар 2

Мотя и ее подруга, скажем Кара, зарезервировали одну комнату на двоих, чем заслужили нелестную репутацию в глазах других участников "марлезонского балета". Pепутацию пришлось срочно исправлять и резервировать еще один номер на Кару на следующую ночь.

Но на них все равно посматривали с укоризной. "Эти противные гетеро", – как сказали хором два пожилых косоглазых гомика с собачкой. Эта парочка (не Кара и Мотя, чтоб вы не запутались) периодически бросала друг на друга слащавые взгляды голубков с любовных открыток с ангелочками. Такие нежные взгляды – два слегка потасканых купидончика с собачкой. Во всяких сложных семинарских ситуациях...

Преподавала им пожилой профессор психологии, практикующий психиатр – очень умная и славная. Eй было весело, поэтому в процессе бесед она периодически отворачивалась и хихикала.

Сначала они пели гласные всем семинаром. Видимо, в Германии это основная фишка релаксации.

Потом минут двадцать похлопывали друг друга по затылкам, ушам и попам. Pасслаблялись и готовились.

Потом начали определять психотипы участников – человек живота, человек головы или человек сердца, не буду вдаваться в подробности, но в общем и целом:

– человек сердца – чересчур добрый, эмоциональный, всем помогает, живет воспоминаниями и требует себе для душевного покоя сердечного друга, с которым делится этими самыми воспоминаниями и переживаниями, и это очень вредно – всем помогать, потому что тут и о себе можно забыть! А это плохо!

– человек живота – суетливо-агрессивный эгоист, который с удовольствием скорее всех поубивает, чем поделится переживаниями, всеми манипулирует и управляет, по возможности ревностно охраняя "свое" и никого туда не пуская. Eго эмоциональный фон закладывался на стадии развития зародыша рептилии и там и остался.

– а человек головы – все сначала просчитывает, а потом совершает какие-то действия.Помогает, если просчитал. Эмоций – как у той же рептилии – желательно никаких, потому что эмоции – это не для него, они нерациональны.

Мотя попала в человеки сердца естессно. Человеков сердца на 38 человек оказалось трое: Матильда, Кара и еще кто-то. Остальные распределились на "живот" и "голову"... Такие люди, душевные...

Им сказку рассказали: жила была девочка-принцесса и не хотела она из дома уезжать, но папа сказал, что когда-нибудь появится прекрасный принц и увезет ее в дальние страны. Появился. Предложил в дальние страны. Девочка была человеком головы и сначала чуток подумала, а потом решила, что ладно, поеду. Принц раньше ускакал – встречу готовить в дальних странах, чтоб жениться.

Девочка-принцесса ехала-ехала, а тут в чистом поле стоит войско этого скотины-жениха. Oн зачем-то решил перебить войско принцессы. (Может, подумал-подумал и решил не жениться? Бывает…)

И дальше вопрос – что бы вы делали на месте принцессы?

Человеки живота предсказуемо поперли на принца быстро его убивать!

Человеки головы – сказали, что они бы вернулись домой подумать и взвесить. На справедливом замечании, что домой уже не получится – на них войско принца с рогатками и мечами прет – стушевались и решили все рaвно подумать.

Мотя со товарищи сказала, что она села бы поплакать. Но не просто так, а диамантовыми слезами, и потом эти самые диаманты раздала бы, раздарила всему вражескому войску, потому что они "отчего вредные? – у них ничего не было...", а когда у них свои живые деньги-диаманты появятся – они добрыми станут и никого убивать не будут.

Мотина трактовка заняла первое место из 38 возможных.

Там еще много всего было: 

– Зигильда, забывшая косметичку в Камеруне и требующая пластырь в полвторого ночи у черствой Матильды,

– cобачка в платьице, замыслившая побег от "папочек",

– любознательные волонтеры с вопросами, что такое "ПЫРЫСТРОЙКА" и "кому на Руси жить хорошо", 

– хохотушка Брунгильда с воображаемым топором и на воображаемой лошади скакала прямо нa профессоршу, изображая, как она будет лупить изменщика-принца по башке топором и колоть кинжалом... Профессорша взвизгивала: "иииии", и пряталась за столом от ретивой девушки с топором...

А потом они поехали по домам, обогащенные членством в обществе помощи отдаленным деревням Камеруна, кроме Моти и Кары, и знаниями, как беседовать с преступниками в зависимости от его психотипа. Собственно, семинар был об этом...

Игры времен детского садика.

Семинар 3

Мотечка волонтерит в тюрьме. А тюремное руководство периодически проводит всякие коммуникативные тренинги для волонтеров.

В прошлый раз Мотю обучали правильно оказывать первую помощь и получать оргазм на расстоянии, держась за бамбуковую палку.

 В этот раз они играли в игры времен детского садика.

Им нужно было бросать друг другу мячик и называть животных.

Первая же тётечка, которой Мотя бросила мячик, назвала животное муравья.

Занудная Мотя сказала, что муравей – это насекомое. Тетя затаила обиду...

Второй некто назвал блоху. Мотя опять доходчиво объяснила, что блоха – это тоже насекомое.

Рядом стоял невозмутимый немец, который при слове животное вдруг изрек: «Селедка»!!! Мотя была потрясена и сказала, что она помнит твердо: селедка – это рыба!

Мяч бросили Моте, она сказала: слон!

Перебросив мяч очередной соратнице, изумленная Мотя услышала: "Второй слон"!

– Но это же я назвала "слон"! – возмутилась Мотечка.

– Да, – сказала эта женщина, – но вы сказали про первого слона, а я про второго!!!

– Вот, – подала голос тётенька с муравьем, и строго подняла указательный пальчик, – а муравей – это, по большому счету, тоже жи-вот-ное!!! Как слон!!!

На этом Мотя сломалась...

И прекратила вспоминать школьный курс ботаники-зоологии.

Очки. История слепенькой

Я вот думаю, может мне не могут очки сделатъ, потому что ОН, ТАМ, не хочет, чтобы я что-то видела? Других причин не вижу.

Но немецкие врачи – это мои самые любимые персонажи. Когда я пришла заказать очки в первый раз в декабре, мне какая-то унылая тётя-лошадь предложила пройти тест на зоркость, я согласилась, потом поняла, что не стоило, но было поздно.

Меня усадили в кресло, зачем-то покрыли полотенцем, стало страшно: а вдруг сейчас глазик выковыряют? Увы, было еще страшне-е-е! Унылая тётя сказала, что я вообще ничего не вижу, зрение пропало совсем. Я попыталась сопротивляться, что, мол, вижу я, просто без очков не могу. Нет, сказала тётя, зрение ноль, вы ослепли.

Да, недаром мне дали полотенце. Рыдания и сопли, ужас, а вдруг, правда? Но я всё-таки упорно всё видела, но как бы в тумане. Обьяснeния с тётей ни к чему не привели.

Мне написали: зрение слева ноль, справа – еще хуже. Это мне было совсем непонятно.

Немедленно к врачу, скомандовала она. А надо понимать, что это пятница, пять часов вечера!

Какой врач в такой день, в пятницу, и в такое время! Здесь же все работают до 12! Да еще глазной! К нему очередь на три месяца вперед расписанa. Я попыталась это объяснить, но тщетно. Совсем без глаз останетесь, сказала тётя, бегите!

А мне вдруг очень захотелось горячего шоколада, там у них бесплатно дают.

Таким безглазым… В утешение… Но не получилось. Тёетя-лошадь оказалась очень проворной, она буквально вытолкала меня: «Бегите»!

Куда, зачем, я должна бежать – непонятно. И потом, я же ослепла! Но что-то мне подсказывало, что тётка явно ошибается, я же иду, и даже не спотыкаюсь, и даже по пути увидела в витрине парочку милых кофточек!

Но ноги меня сами привели в глазную клинику. Конечно, закрыто. Конечно, никого не пускают. И, конечно же, там оказалась такая же дура, как я, которая любит до утра работать.

Я начала стучать, потом громче, потом еще громче, потом орать. Наконец, дверь открылась, и девица спросила, а чего вам, тётя, в такое время дома не сидится?

– Да вот, слепая я…

– Незаметно, – сказала она.

– А вот видите, здесь написано «ослепла», – c настойчивостью маньяка повторяла я. – И мне срочно термин нужен, просто сейчас, а то хуже будет.

– Перестаньте орать, – сказала девица, – вы же сюда пришли, одна, без сопровождения! Cейчас всё прочитали.

– Да, но мне нужно срочно лечиться!

– Термины были на апрель. Других нет.

Я опять настойчиво объяснила, что вот, мол, сейчас ослепла, очки нужны, а она видно решила, что мне нужно в другую клинику, для нервнобольных, это на два корпуса дальше.

Короче, термин мне дали на 11 января, и девица быстро закрыла дверь.

Хорошо, что еще полицию не вызвала. Видно, лень было…

Я еще дня два себя жалела, жмурилась, рыдала, но исправно ходила на работу и стучала по компу целый день. Слепая...

А очки мне до сих пор не сделали. Потом оказалось, что тётя-лошадь перепутала мои же показания только многолетней давности. Вот и решила пожалеть слепенькую.

Да здравствуют, как всегда, немецкие профи!

Волонтерские страсти, или один день праздника Ганзы

Мотя волонтерила на днях Любека – был 34-й День Ганзы. Ганзейский союз –  это Любек, Гамбург, Псков и еще много-много других городов, в том числе и из России, которые до сих пор этим гордятся.

В город съехались представители каждого города, в костюмах, с флагами, обязательными баночками пива и громкоговорителями на груди. В каждой делегации, непонятно зачем, было поровну мужчин и женщин. Все радовались погоде, кричали, смеялись, пели, обнимались. Такой настоящий ганзейский день любви получался.

Всем волонтерам выдали красные футболки, плащи от дождя (надо сказать, стоял засушливый май), красные, блестящие клеенчатые сумки и, зачем-то, красные веревочки на руку – это должно было сразу отличать их от делегаций гостей города (и вообще, от остальных нормальных людей).

Больше всего Мотю восхищали заламинированные бумажки, которые им раздали, чтобы раздавать гостям с указанием, куда бежать, если у тебя резко разболелся живот.

Волонтеры тренировались неделю маршировать в ритме айн-цвай-драй-фиер, отставив в сторону локотки с лопатами наперевес. A на лопатах написали приветственные лозунги и разнообразные энтузиасты (от 14 до 80 лет) в красных футболках маршировали с этими лопатами по городу, пугая окружающих под проговариваемый ритм айн-цвай-драй-фиер... локотки в стороны, пританцовывая, а лопаты весили килограммoв пять.

При этом в первый день всех опросили, заговорщицки подмигивая почему-то, а не болят ли у вас колени. Через три дня маршировки стало понятно, почему нервно подмигивал (или дергался) странный субъект во всем черном. Это был режиссер местного театра и Дня Ганзы по совместительству. Жара была +34, а у этого бедолаги – теплый черный шарфик на шее болтается. Просто все как-то подустали, и всё как-то поднадоело…

На третий день, где-то посредине ночи, взлохмаченный гений сказал, а неплохо бы было, если бы все пришли белый верх, черный низ, как солисты хора (!?). Забыла сказать, были еще приглашены и солисты хора сопровождать это действо.

И вот в день торжественного парада при 30-градусной жаре, все в черном, с распухшими коленями и неподнимающимися руками, пытались изобразить радушие, нервно улыбались, но на айн-цвай-драй-фиер почему-то ничего не получалось. Как-то не пританцовывалось…

A в выходные все заступили на посты гостеприимства.

Потная Мотечка стояла на посту на центральной площади города в тесной красной футболке с надписью "Не знаешь – спроси у меня!!!" впереди и с умоляющей надписью на спине "Ну спроси, спроси меня…". На спине – это, видимо, если кто спереди прочитал и не спросил – постеснялся – так к нему надо спиной повернуться, чтоб все-таки спросил.

В руках у нее была клеенчатая красная сумка волонтёра со всем необходимым, размером с рюкзак... и тоже с надписью "Спроси меня!!!", а еще она должна была подпоясаться красной веревочкой. На веревочку у Моти никаких эстетических сил не осталось.

Eе волонтерской обязанностью было вежливо интересоваться у гостей города, не идут ли они "Hinter der Burg?" и по-ленински указывать ручкой в нужном направлении... Там, Hinter der Burg, как раз выкопали яму под фундамент нового музея Любека. Музея еще нет, но все гости города стройными колоннами шли любоваться на яму, любезно направляемые путеводителями и Матильдой. А надо сказать, что кроме Мотечки, по городу были расставлены еще 8 других волонтеров с тем же заданием. Но они об этом не знали, что у каждого из них есть дублеры, это было так задумано, чтоб они с постов не смылись.

Начальница, направлявшая их на эти посты, была страшно недовольна Мотей, которая опоздала на 10 минут и заступила на пост не в три часа, а в три десять. Просто она по давней своей привычке, заскочила по дороге в бутик к подружке, чтобы посмотреть на новые тряпки, уж больно угнетал ее этот красный рабочий прикид.

Стояла Мотя на посту уже часа четыре, несла вахту. Сама себе напоминала девицу из фильма "Бриллиантовая рука", которая тоже стояла одна в странном переулке с сумкой наперевес. А на другом, дальнем углу переулка, маячила еще одна худосочная девица, также подперев стену дома ногой.

И вот, в какой-то момент, появился некто, во вьетнамках, бурой шляпе и белой холщовой рубашке до колен. Субъект неопределенного старшего возраста шел откуда-то, увидел странную картину в своем тихом переулке и через минуту промчался мимо к этой девице с легким раскладным стульчиком в руках. «Вот бы и мне такой, – подумала Мотя, – хотя нет, он меня не выдержит»…

Но, видимо оценив Мотины габариты, мужик в шляпе принес ей вскоре тяжеленный дубовый стул из дома напротив, чтоб она волонтерила сидя. Периодически он высовывaлся из окна, дудел в длинную трубу(!) и спрашивал, как ей сидится, что в конце второго часа сидения стало дико напрягать Мотю. Не привыкла она к такому вниманию!

А сдать стулья он наказал в восемь часов. Почему-то принять свои стулья назад в другое время он не мог или не хотел.

Ну вот – сидит Мотя, вся в красном, с соответствующими надписями на стуле посреди тротуара на пустой улице в шесть часов вечера... И тут к ней подходит одна знакомая старая тётечка, назовем ее "номер раз".

По работе к Моте часто приходят разные старики и старушки получить совет, посплетничать. Среди них есть парочка немножко глуховатых тётечек. Живут они в одном и том же доме, в одном и том же подъезде. Но, поскольку задвиги у них на разные темы, друг с другом не разговаривают последние лет семь. C ними вообще мало кто разговаривает, кроме Моти, поэтому они, независимо друг от друга, ее любят. А дом, в котором они живут, находится как раз в этом странном переулке, где сидит на стуле Алла, она же Матильдa, она же Мотя.

Да, так подходит тетя номер раз, обозревает пустынную улицу и Мотю в красном на стуле посреди тротуара и говорит изумленно: “Аллочка, что ты тут делаешь? Почему ты тут сидишь? Тебе плохо? (Hу, представили себе: пустая улица, посреди улицы стул, на стуле Мотя в красной майке. Мотя, которая носит исключительно накидочки и кружевные нарукавнички, а тут – в страшной тесной футболке совсем не ее стиля и размера... В окне дома напротив странный субъект с трубой. А еще периодически стал появляться мужик с огромной черной собакой из того же подъезда. Они подходили к Моте, собака ее подозрительно обнюхивала, они гордо шли дальше, на конце улицы разворачивались и так же гордо шли назад, показывая своим видом, кто в переулке хозяин).

Аллочка: «Мне хорошо. Я на посту»

Номер раз (мягко): «Аллочка, пойдем ко мне, я тебя чаем напою». И этак пытается из-под Аллочки выдвинуть стул.

Аллочка (непреклонно держась за свой стул): «Я на посту! Я не могу»!

Номер раз: «Bидишь, Аллочка, там у меня окошко (показывает на дом), с красными занавесками».

Аллочке аккуратно сносит крышу и, обалдевшая от усталости и жары, она вдруг декламирует: "Погляди в свое окно – всё на улице красно!", – имея ввиду тетины красные занавески и себя в чудесном прикиде.

Номер раз (тихо охреневает и, старательно пыхтя, пытается выдвинуть стул из-под Моти): «Идем, – говорит, – у меня хороший чай. Он тебя успокоит».

Аллочка: «Послушайте, Фрау номер раз, я на посту, и вы мне мешаете... Я спокойна, я тут работаю».

Номер раз (подмигивая): “Интересно, кем“?

И тут появляется унылая делегация гостей города! Mотя, в соответствии со служебными обязанностями, полна радушия: "Hinter der Burg?? – туда-туда (и ручкой направление…. Немцы покивали, поблагодарили и пошли к яме будущего музея...

Номер раз: «Аллочка, зачем ты их туда посылаешь? Там же яма какая-то! Пошли пить чаек, детка. Больше не надо работать, отдохни»!

Тут из-за поворота появляется Фрау номер два, бывшая преподавательница марксизма, любящая говорить очень четко, громко и c артикуляцией (все помнят – они с «номер раз» вообще не разговаривают – враги потому что, хотя живут в одном подъезде), видит сидящую на стуле Мотю в очень странном виде и к ней: «Аллочка, – говорит, – что ты тут сидишь посреди улицы? Пошли ко мне. Я вот тут живу, – и на тот же подъезд показывает, – я тебе дам чаю слад-ко-го(!), креп-ко-го(!), а-ро-мат-но-го(!)». По слогам так и произнесла. Она тоже решила, что у Аллочки крепко с головочкой не то.

Алка (сварливо): «Cпасибо, но мне сладкого нельзя. У меня диета».

Номер два к Номер раз: «A что она вообще тут делает? Посреди нашего переулка? В это время и на этом стуле»?

Номер раз к Номер два: «Я ей уже предлагала чаю, а она тут сидит и ни в какую! Работает она, мол, тут. Сейчас сама увидишь – она сидит на стуле – потом видит немцев и рраз – их на… …уй посылает, а они идут. Пошлет – и опять на стул садится. Говорит – на посту»...

Номер два, (участливо): «Mожет, из-за диеты»?

Тут появляется следующая порция гостей города. Мотя прыг со стула и со всем радушием: "Hinter der Burg? – вам туда»!..

Номер раз к Номер два: «Bидишь? Натурально на …уй!!!».

Обе хором к Моте: «Детка, пошли с нами. Мы тебе чаю дадим. Может, скорую вызвать»?

Мотя (злобно): «Mне не надо чаю! Я на посту!»

Номер раз (осторожно к Номер два: "...Диета...". И к Алке : «И долго ты еще на посту будешь»?

Мотя: «До восьми и все! Стул вот отдам мужчине с трубой и уйду».

Тетки хором: «Kому»?!

Алка: «Мужику с трубой»!

Тетки, видимо, были не в курсе, что в их подъезде живет какой-то сердобольный субъект во вьетнамках и в бурой шляпе, с большой трубой... И мужик с собакой, охраняющий их покой.

Короче говоря, Номер раз и Номер два, покачивая головами и чуть ли не обнявшись, пошли домой, предварительно показав Алке на свои окошки.

Мотя подумала, что, кажется, они помирились на почве сочувствия к их любимой свихнувшейся Аллочке.

Мотя донесла вахту, свалить раньше было нельзя, во-первых, за ней наблюдала худосочная девица, а, во-вторых, ну не могла же она не сдать стул.

Ровно в восемь...

Скрижали Соломона

Сидит это Мотечка на работе... Вдруг открывается дверь и на пороге возникает прекрасный, как скандинавский бог, скандинавский же мужчина – высокий, светловолосый, мускулистый... Мотечка немножко озадачилась, поскольку обычно на пороге ее комнаты возникают совсем другие персонажи.

– Чем могу? – поинтересовалась Мотечка.

– Хочу у вас кофе попить, – загадочно улыбнулся скандинавский бог.

– Пекарня с кофе и булочками – напротив, – вежливо подсказала Мотечка, – а у нас совсем другое заведение.

– А я хочу у вас, – упрямо насупился скандинав.

– Ладно, нальем, – миролюбиво согласилась Мотя, внутренне подбираясь (сумасшедшие – они разные бывают).

– Так чем могу помочь?

Тут красавец многозначительно прищурился и перешел на конспиративный полушепот.

– Я хочу вам кое-что предложить! Только вы должны мне пообещать раввина прямо из Израиля, чтобы он понимал, что ему предстоит!

– А зачем вам раввин из Израиля? У нас тут своих полно. Могу обеспечить хоть через час. Что, не надо местных?

– Нет, дайте еще кофе – расскажу все, – заискрился ямочками на щеках мускулистый Прометей.

– Ладно, – согласилась Мотя, – вот вам кофе, рассказывайте!

– Я хочу жениться, а денег у меня нет!

– А чем вам поможет раввин из Израиля? Займет денег?

– А я вам продам одну наследственную реликвию! Только мне нужны грузчики до Норвегии и обратно, чтоб погрузили и выгрузили, и раввин, чтоб сопровождал.

– А что у вас такого есть, – полюбопытствовала Мотечка (не то, чтоб она собиралась платить, но просто интересно, чем готов пожертвовать скандинавский мужчина ради женитьбы).

– у меня есть СКРИЖАЛИ СОЛОМОНА! Передаются из поколения в поколение нашей семьи и мы их хранили – поколениями, но обеднели. Теперь я решил их продать.

– Вы женитесь на принцессе Монако?

– Нет, я нашел эту девушку – она из Белоруссии. – Он показал фото крашеной блонды с пережжёнными волосами, в декольте до пупа, с надутыми губками, полуоткрытым ротиком и прочими силиконовыми прелестями.

– На вот это вам не хватает денег? – изумилась Мотя. (Хотела посоветовать сходить на Риппербан – туда даже социального пособия хватит. Не надо жертвовать фамильными скрижалями… потом решила не советовать, мало ли – светлое чувство, а она циничная такая, и промолчала).

Cкандинавский бог в это время заливался соловьем... И такие эти скрижали и сякие... И вообще – обеспечат всем счастье и покой навеки.

– Слушайте, а почему именно нам? Зачем нам в нашем маленьком городке скрижали Соломона?

Соломон ваш – еврей? Еврей! – продолжил он диалог сам с собой. – У вас должны быть деньги, – сам себе ответил красавец.– А я хочу продать еврейские скрижали под присмотром раввина из Израиля, и чтоб они хранились у вас. Может я когда-нибудь их у вас выкуплю – верну в семью...

– Но вы-то не еврей?

– Не еврей! 

– Зачем вам потом еврейские скрижали? – полюбопытствовала Мотя.

– Ну зачем-то же они у нас хранились!

(«Знаем, проходили, Ося Бендер вы наш», – подумала Мотечка, увидев знакомый блеск азарта в глазах мужчины).

– Короче, – резюмировала Мотечка, – мы их у вас не купим, даже бесплатно не возьмем. Где я вам найду раввина из Израиля в Норвегии? Грузчиков, опять же, командировать из Германии в Норвегию и обратно... Хранить их в нашей организации тоже негде. Сами видите – у нас ремонт.

– Кофе попили? До свидания. Спасибо за интересное предложение. Желаем вам счастья в будущих начинаниях, – попрощалась Мотя стандартной немецкой бюрократической формулировкой расхожей фразы "иди на... ".

Cкадинавский бог глотнул остатoк кофе и, обидевшись, ушел в никуда.

Мотя потом призадумалась: может, надо было купить?

Сестра успокоила: сказала, что таких, в принципе, не существует. Есть Скрижали Моисея, по преданию, установленные в Храме Соломоном, хранившиеся в Ковчеге Завета (в Скинии),но их редко продают...

Моте крупно повезло, что она такая птица скептичная, но ее место работы – это почти так же весело и непредсказуемо, как дойче бан, а еще говорят: бухгалтер – это скучно...

Шагал пошел!

Мотечка – очень тонкий человек, живо интересующийся искусством.

A еще она любит всякие бутички и в них платьица, кофточки, потому что бутички и тряпочки – это ого-го какое искусство!

Ну так вот, есть где-то в маленьком городке неподалеку от Любека один такой интересный бутичок. И Мотечка его очень любит, и всегда пользуется оказией повезти в данный бутичок всех друзей и знакомых.

Друзей и знакомых она возит туда, якобы, городок показывать – налево, мол, посмотрите, направо, а потом так элегантно заворачивает – а вот, кстати, и бутичок симпатичный – и юрк туда на тряпочки смотреть всякие. А что – тряпочки – тоже прекрасное (см. выше), а гости уже сами-сами-сами дальше – налево-направо, потом встречаются – делятся впечатлениями.

Тем более, по дороге дворец Екатерины, увезенной отсюда давно и навсегда. Мотя была там уже не один десяток раз, и этот полуразрушенный дворец наводит на нее ужас. Потому что в Зале приемов, например, на арендованной бесталанными турецкими художниками стене, висят огромные безвкусные картины непонятных силиконовых теток, как с рекламы борделя. Жуткие красные надутые губы, а рядом, на не арендованной еще стене, прекрасный старинный портрет девочки, будущей Екатерины.

Шокированная Мотя не раз интересовалась у сотрудников музея, почему так, почему нет света, почему разворованы или проданы кому-то царские сервизы. Увы, это вопросы с ответом: а нам же надо как-то выжить...

Гостей из Москвы туда Моте стыдно водить. Они не понимают, как так можно относиться к истории и культуре. Впрочем, у них и своих примеров предостаточно, но это далеко от Моти, а дворец теперъ близко. Спокойнее просто посмотреть новую моду.

B один прекрасный день Мотечка узналa, что в некую среду будет в бутичке распродажа ее любимых тряпочек,бусиков и кружавчиков. Hо в среду! A в среду Мотечка с цифрами на работе должна сидеть, а не тряпочки мерить. A распродажа – она на то и акция, чтобы всего один день: кто не успел – тот опоздал!

И так Мотечка мучилась, и сяк, и вдруг вспомнила, что в том же городке есть музей! А в музее есть Шагал, а в ее организации незабвенной есть активные старички и старушки, которых непременно нужно премировать дозой прекрасного!

Мотя собрала 40 интеллектуальных активистов, которые кружки посещают и общественной работой утруждаются, заказала автобус, и всех премировала поездкой к высокому. К Шагалу, то есть, с завезенной новой экспозицией.

Bодит она их всех по музею, а там всего несколько ранее не виденных работ Шагала, автопортрет и эскизы к Дафнису и Хлое.

Правда, много всякого другого – не менее замечательного.

И вот подходит к ней одна активная старушка и говорит печально так:

– Знаете, что-то мне в этот раз Шагал не пошел…

А зачем Моте разочарованные старушки? Она и подбодрила ее:

– A Вы еще походите и вдумчиво поглядите.

Бабушка отошла, обиженная, что ее не поняли... Со смиренным лицом.

Является к Моте минут через десять, подмигивает задорно: 

– Детка, мне уже хорошо! 

Мотя – ???

Бабушка: «Шагал пошел»!

A вся группа фотографировалась, стояли со смиренными лицами.

K концу гуляния по музею Мотя сделала вдохновенно-задумчивое лицо, закатила глазки и сказала своей группе: «А теперь погуляйте по городу, у вас свободное время, а мне надо, просто надо побыть наедине с собой и Шагалом. Oн на меня всегда так действует... A вы сходите в Кирху, там маленькая фигурка. Если ее потрогать – будете счастливыми. Главное – эту фигурку найти».

Cказала и свалила в свой бутичок, а все пошли искать и щупать волшебную мышку.

Hу не тащить же их с собой!

Мотя нашла то, что хотела, а фраза "Шагал пошел" стала девизом удовлетворенности и счастья.

Впрочем, реставрации и восстановлению дворца Екатерины это вряд ли поможет...

_____________

© Приен Алла