Дело было в конце июня. Я постоянно сидел дома, было очень скучно. И от этой скуки у меня в голове как-то родилась мысль сходить на рыбалку. В один жаркий вечер я собрал ребят, они взяли с собой лопату и косу, и пошли на речку. Речка находится примерно в километре от моего дома. Дошли до реки, нашли место для ловли. Первый пацан, зовут его Саша, взял лопату и сделал мне подъезд, чтобы я мог на коляске подъехать близко к реке. Второй, Лёша, взял косу и выкосил камыш, чтобы было открытое место. Такое место, где рыбак сидит в камышах и ловит рыбу, называют кладкой или прогалиной.
Сразу в этот же день я взял с собой два килограмма пшеницы. И после того, как была сделана кладка, я рассыпал пшеницу примерно там, где у меня будут плавать поплавки. Когда я всё это сделал, было уже часов девять вечера, и мы пошли домой. В десять я лег спать, с тем, чтобы встать рано.

Утром встал в пять утра, взял с собой две телескопические удочки по пять метров длиной, на которых была леска 0,3 мм и крючок «шестёрочка». В половине шестого был на месте. Только закинул одну удочку, не успел взять в руки вторую, чтобы размотать и закинуть её, как вдруг на первой удочке поплавок задергался, я резко подсёк, и маленькая краснопёрка, мы так называем плотву, оказалась в руках. В голове мелькнула мысль, что сейчас одна плотва будет клевать, и никакой рыбалки не получится. Поменял червя и снова забросил удочку, и опять не успел взять в руки вторую удочку, как поплавок повело. Тут я подсекаю коробка, так мы называем карася, у меня прям всё в душе повеселело, закидываю - через 15секунд опять повело поплавок, снова вытаскиваю коробок, уже побольше, грамм на 300. И так за три с половиной часа я поймал 5 кг рыбы и примерно в половине десятого приехал домой, поспал до двух часов, потом поехал опять на речку, на вечерний клёв, но клёва уже не было: поймал с десяток плотвин и ушёл домой.
На второй день я опять встал в пять утра, пошёл на речку, поймал ведро карасей и очень обрадовался. Но на следующий день начались мои неудачи. Как обычно, пришёл на речку в шесть утра, поймал 16 карасей, но клёв ещё не кончился, как закапал дождик. Пришлось ехать домой, потому что, если дорога намокнет, я до дому не доеду: дорога от кладки до асфальта - метров двести - земляная. Когда доехал до дому, дождь уже кончился, обратно на речку ехать было уже бессмысленно. В эту ночь прошёл хороший дождь, и утром я не доехал до своей прогалины. Плохая погода продолжалась, наверное, дней пять.
На шестой день я поехал опять на своё место, но опять ничего не поймал, хотя с вечера прикармливал червей, как и в самый первый день. Так я ездил ещё четыре дня, и ни одного коробка не поймал. После этого стал ездить через день-два, но опять никаких успехов. И вот как-то вечером я сидел на своей кладке, тягал потихоньку плотву (что делать остается?) и уже засобирался домой. Тут подъезжает ко мне на мотоцикле мой знакомый - Юра и предлагает мне рыбу, а так как я уже давно не ел хорошей жареной рыбы, я у него взял. Он мне дал карпа грамм на 500, сазана, тоже грамм на 500, и ещё одного сазана, грамм, наверное, на 800. Я спросил, где он взял такую рыбу, он сказал, что на «Крупском» поймал. Так у нас один водоём называется, который находится в пяти километрах от моего дома.
Я тоже захотел съездить на такую рыбалку, но в этот вечер нашёл ни одного пацана, чтобы пошел со мной, а одному опасно так далеко на коляске ехать. Потом нашел, договорились. Как обычно, встал в пять утра - пока поел, пока собрался, поглядел на время, - было уже без десяти шесть. Пока туда шли, пацан, его зовут Володя, толкал меня километра два, чтобы на обратную дорогу заряда на коляске хватило. Когда приехали туда, было уже половина восьмого. Оказалось, что этот водоем зарыблен, там ловить нельзя. Мы подъехали к сторожам, которые охраняли речку от любителей рыбной ловли, в надежде, что нам разрешат половить. Они сказали, что нас не пустят ловить рыбу, так как хозяин не разрешает, но если мы не спешим, то можно подождать хозяина, он должен подъехать. В половине одиннадцатого подъехал сын хозяина и главный рыбинспектор по Кавказскому району. Мы у них попросили разрешения половить, они нам разрешили. Размотали удочки, только закинули, посидели минуты три - гляжу, поплавок ушёл под воду, подсекаю, и что есть силы, тяну, уже почти дотянул до берега, как сазан, грамм на 500, обрывается и уходит. Немножко обидно, но что же поделать? Забрасываю снова через пять минут - клюёт, тяну - опять сазан. Этого я уже не упустил. И вот так мы примерно с половины одиннадцатого до двенадцати поймали пять штук. Потом рыба перестала клевать, но сторожа успокоили, сказав, что рыба начнёт ловиться в два часа дня. В это время начнётся вечерний клёв. И правда: мы просидели два часа - ни разу не клюнула. Зато в минут десять третьего у меня поплавок ушёл под воду, подсек сазана, наверное, с килограмм. Мне сразу стало веселее, и после этого у нас пошел лов. С двух до пяти мы поймали 18 рыбин - три карпа, остальные сазаны, каждая рыбина весила по килограмму. Получилось почти половина мешка рыбы! Володя поймал шесть рыбин, остальные я. Я был счастлив, как никогда, чуть ли не по небу летал от такой рыбалки. У меня такой рыбалки никогда в моей жизни не было.
До сих пор нахожусь под впечатлением. Если разрешат, через недельку еще поеду - туда же…



______________________________
От редакции
Мы писали об этом парне, который лишился обеих ног в Чечне [см.: RELGA, №11 (101). 09.11.2004]. После этого была трудная борьба за его жизнь. Ему помогали выжить много людей – правозащитники и соцработники, врачи и медсестры (столичные, ростовские, краснодарские, районные), родные и близкие – бабушка, сестра, отец, сводный брат, просто люди, - много разных людей. Особенно много сделал для его спасения В.В. Коган-Ясный. Усилиями этих людей его жизнь была продлена, однако не спасена. Организм не мог справиться с таким разрушением, медицина была уже бессильна, и он умер.
Незадолго до своей смерти он написал свой первый рассказ, который В.В. Коган-Ясный направил в «Новую газету» и в нашу редакцию. «Новая» опубликовала его еще при жизни (№53 с.г.), а мы – не успели. Помещаем рассказ в своей редакции, но практически без изменений. Из текста видно, как он хотел жить…