https://novayagazeta.ru/articles/2020/12/26/88455-vysshee-obrazovanie-za-granitsey-luchshe-nashego-a-diplom-prestizhnogo-vuza-preimuschestvo

26 декабря 2020

В чем принципиальные различия нашего образования от иностранного, почему «учиться не в России» — мечта многих студентов, и насколько «престижность» образования отвечает сегодняшним реалиям. Об этом на примере Оксфорда, Геттингена, Йеля и других вузов рассказали Олег Морозов, старший научный сотрудник ИГИТИ им. А.В. Полетаева — НИУ ВШЭ, а также студенты, вернувшиеся с обучения за рубежом.

— Какое образование сегодня считается престижным? Как определяется «престижность»?

— Престижность частенько путают с востребованностью. Востребованные профессии на рынке труда, спрос на которые превышает предложение — это одно, а расхожие представления о «хороших» и «плохих» профессиях, которые складываются у абитуриентов и их родителей под влиянием СМИ или после посещения дня открытых дверей в университете — это другое.

В социологии престижность профессии обусловлена не объективными характеристиками, вроде дохода, а субъективным восприятием, формируемым на основе понимания человеком характера и уровня сложности труда, меры моральной ответственности и многих других факторов. Материальное вознаграждение — лишь один из них. Изучать такое восприятие интересно, и это уже давно делается, только нужно понимать, что ваши личные представления о престижной профессии могут не помочь вам при трудоустройстве. Помню, в 2019 году «Газета.ru» опубликовала результаты исследования «ВНИИ труда» Минтруда России, по которым самыми востребованными в России оказались гинекологи, сварщики, инженеры и айтишники.

Боюсь, если говорить о престижности с точки зрения социологии профессий, в лидерах будет кто угодно, но только не сварщик и не гинеколог. Скорее всего, это будет либо чиновник, причем какого-нибудь руководящего звена, либо предприниматель. Кроме того, надо разделять престижную профессию и престижную образовательную программу в конкретном вузе. Последняя сильно зависит от конкурса и стоимости за обучение.

Некоторые думают: если программа популярна, то и работу потом будет проще найти. Это не так. Напомню, мы живем в стране, где почти половина выпускников испытывает проблемы с трудоустройством.

— Какие основные модели образования существуют в других странах, какие считаются прогрессивными?

— Про прогрессивность ничего не скажу, потому что все зависит от того, кто и как считает: одно дело — международные университетские рейтинги, другое — неформальное признание внутри страны и за границей. И к первым и ко второму есть претензии. Поскольку, как мы договорились вначале, образовательные модели существуют только в теории, я бы предпочел говорить скорее не о них, а об образовательных практиках и особенностях, а они сильно зависят от страны, региона или даже университета.

В каждом государстве, штате или кантоне высшее образование уникально, и это нормально, ведь у каждого университета — своя история.

Русскоговорящий человек, попадая в западные университеты, сталкивается с принципиально иными административными системами. Они более сложные, более старые, внутри них больше свободы, чем в российских, хотя они тоже очень иерархичны, правда на свой лад. Ну, например: чем отличаются американские и британские университеты от российских? Прежде всего колледжами, смысл которых без погружения в историю понять очень сложно.

В Великобритании, поступая, скажем, в Оксфордский университет, человек должен выбрать колледж — один из 38 доступных на данный момент. Практические занятия (англ. tutorials) чаще всего проходят в зданиях колледжей, а лекции организует университет. Последний и выдает выпускникам дипломы. Колледжи бывают молодыми и старыми, большими и маленькими, они отличаются друг от друга количеством специальностей, расположением корпусов, символикой, традициями и некоторыми другими нюансами. За каждым колледжем — своя история, свой символический капитал, от которого в академическом мире многое зависит.

А вот пример с Германией. Там колледжей нет, зато есть система факультетов, институтов и семинаров. Система сложная, завязанная на специфике каждой отдельно взятой земли, а их сегодня в Германии 16, не считая вольных городов, где тоже есть свои особенности. Семинаром в Германии может быть не только практическое занятие, как у нас, но и административная единица. Например, в Гёттингенском университете есть философский факультет, состоящий из семинаров по философии, романской филологии, немецкой филологии, скандинавистике, изучению истории данной земли (нем. Historische Landesforschung) и многих других. Идете вы по коридору, а там надпись: семинар открыт по таким-то дням в такое-то время. Почему филология и история изучаются на философском факультете? Так сложилось исторически — немецкие философские факультеты охватывали многие дисциплины гуманитарного и естественнонаучного профилей. Впрочем, в той же Германии есть молодые учебные заведения, вроде Берлинского свободного университета, устройство которых будет сильно отличаться от того, что есть в Гёттингене, Фрайбурге, Марбурге, Тюбингене и других старых университетских городах.

– В чем разница подходов к образованию между Швейцарией и Англией?

— оценивание. В Швейцарии студент получает только одну оценку— за экзамен в конце семестра. В Эксетере учитываются промежуточные экзамены и письменные работы;

— формирование представлений о «реальном мире»: мой университет в особенно много уделяет особое внимание работе с конкретными примерами и кейсами

– Самое важное, что тебе дает учеба?

— В Швейцарии я не делал индивидуальных проектов, только групповые т.к. это важно в сфере бизнеса — находить подход к любым людям. Полезными были практические советы бизнесменов, которые приезжали к нам и делились опытом.

В Англии есть нечто подобное: на курсы приглашаются выпускники и общаются со студентами.

В Эксетере много внимания уделяют проблемам окружающей среды, развитию «зеленого» бизнесу — нам рассказывают об изменении климата, о роли государства и частных компаний в вызванных им процессах.

– Есть ли в твоем окружении понятие «престижного образования» и «престижной профессии», и что они под собой подразумевают?

— В Швейцарии есть представление о «престижной профессии», именно поэтому университеты так много внимания уделяют практической стороне и обучают конкретным навыкам, которые нужны крупным компаниям. Университеты стремятся к партнерству с разными компаниями, чтобы студентам было проще начать карьеру.

В Англии же фокус сдвигается на престиже образовательной организации. Все преподаватели занимаются научной деятельностью, кто-то работает в министерстве образования. Именно статусность преподавателей делает университет престижным.

— А если говорить только об учебе, какие отличия между Россией и западными странами вы бы выделили?

— Во-первых, американские и европейские учебные планы содержат больше элективных курсов, то есть курсов по выбору студента.

Во-вторых, самих курсов там меньше. Например, в Йельском университете студенты слушают примерно 4-5 курсов за семестр. У первокурсников российских вузов их может быть 10 и больше, даже если не считать «физру», БЖД и тому подобное.

В-третьих, западное образование в целом рассчитано на более глубокое освоение предмета, а российские вузы по-прежнему — по-советски — делают упор на широту.

В том же Йельском университете студенты слушают курс по истории Гражданской войны в США или по истории Великой французской революции. В России таких курсов либо вообще нет (мы читаем всю историю Америки и Франции за две или три сотни лет), либо их ничтожно мало. Эту разницу между ними и нами легко увидеть, если зайти на платформу Coursera и изучить тематику иностранных онлайн-курсов. В Германии, знаю, курсы могут быть только лекционными или только семинарскими, что тоже несколько непохоже на российские реалии.

– Сравнивая учебу в иностранном университете с опытом друзей из России, какие главные отличия в подходах к образованию ты видишь?

— высокий уровень ответственности и свободы — сам выбираешь занятия и составляешь учебный план;

— нет факультетов как таковых, поэтому на занятиях встречаешь людей с разных программ, и это дает разноплановость;

— у нас нет учебных групп, поэтому сложнее социализироваться, но общаешься с большим количеством людей.

– Самое важное, на твой взгляд, что тебе дает/дала учеба в университете:

— я сам ответственен за свой успех и будущее; развивается самостоятельность;

— самодисциплина;

— не бояться спрашивать и узнавать.

– Есть ли в твоем окружении понятие «престижного образования» и «престижной профессии», и что они под собой подразумевают?

— престижное образование — Университеты Лиги плюща;

— профессия — в моей сфере — быть врачом узкой и сложной специальности (кардиохирург).

– Если говорить о профессиональной реализации, как помогает ли в этом университет? Формирует ли представление о том, как двигаться после выпуска, или больше сказывается влияние окружения и личные инициативы?

— университет помогает в трудоустройстве после учебы, а во время — воркшопы как устроится на работу, поступить в магистратуру;

— рассылки с вакансиями для конкретных программ, есть возможность уехать работать в другой штат или страну;

— особый сервис для отбора только что выпустившихся студентов и их трудоустройства.

Университет помогает студентам, но конечный выбор за людьми — принимать эту помощь или нет; в моем окружении студентов точных наук очень много людей, серьезно относящихся к своей учебе и практике, работе

В Америке и Европе выбирать можно не только майноры (англ. minor), непрофильные курсы, но и мэйджоры (англ. major), профильное направление, причем выбор этот бывает значительно шире, чем предлагают наши вузы. Возьмем, например, программу Фрайбургского университета «Свободные науки и искусства». Все курсы там имеют общую сумму в 240 кредитов (кредиты или зачетные единицы — ноу-хау Болонской системы). 64 кредита — элективные курсы, 56 — обязательные, а 120 — курсы мэйджора, а мэйджоров на программе 4 и внутри каждого есть свои специализации. На курсы могут записываться студенты разных лет обучения. Второкурсники и четверокурсники могут слушать лекцию в одной аудитории или вместе участвовать в групповой семинарской работе.

Сегодня в России такие ситуации тоже встречаются, но редко, а у людей, получавших образование в СССР, в 1990-е или 2000-е, подобное вообще в голове не укладывается. То есть, мы говорим о мире, где каждый студент выбирает собственный учебный план — то, что он сам хочет изучать.

Это еще одно проявление принципа свободы образования.

В России элективных курсов катастрофически не хватает. У нас учебные планы составляются и утверждаются администрациями факультетов или вузов, там большинство предметов уже определено, по ним студенты и учатся. Кто-то считает, что российская специфика лучше — больше курсов, тем, экзаменов, стало быть, учиться сложнее. Разве это плохо?

Некоторые мои коллеги любят выдавать особенности российского высшего образования за непременные достоинства. Не согласен. Во-первых, тяжелая учебная нагрузка — это не плюс, а минус. У людей из-за этого случаются депрессии, кто-то бросает учебу. К тому же, если человек за год изучает меньше курсов, это не значит, что он получает меньше знаний.

Еще раз: программу можно настроить на глубокое освоение предмета. Во-вторых, как я уже говорил, чем шире выбор, тем лучше. Если человек может сам составлять свое расписание, значит он может сам планировать время, например, снижать себе нагрузку в одном полугодии или освобождать конкретные дни в году — появляется больше возможностей совмещать учебу с работой. В России такое совмещение — огромная проблема, а ведь все больше студентов хотят работать, ходить в автошколу, учить иностранные языки или заниматься спортом. В-третьих, и это самое главное, конструирование индивидуального учебного плана — тоже часть образования: студент учится принимать решения и нести за них ответственность, то есть по-настоящему вступает во взрослую жизнь.

— Есть ли на сегодняшний день сферы, в которых образование вообще не нужно? Каким оно может быть в этих сферах?

— Я почему-то сначала подумал о предпринимателях. Самые известные из них либо вообще не учились в университетах, либо бросали его на полпути — Билл Гейтс или Стив Джобс, например.

Но в искусстве, безусловно, подход к образованию тоже должен быть особенным. Многие революции в искусстве начинались с художников, противопоставлявших себя академической традиции и не боявшихся открывать новое. Если бы не смелость и готовность к экспериментам, появились бы в России передвижники? Творческим профессиям сложно научить, если у человека нет потенциала. Только это не значит, что мы должны теперь позакрывать все мастерские, студии и академии искусства. Даже очень талантливому человеку бывает нужно освоить секреты любимого ремесла, посмотреть на опыт предшественников и взять из него лучшее.

Поэтому в творчестве, да, профессиональное образование бывает необязательно, но существовать оно все равно должно. Повторюсь, чем больше выбора, тем лучше.

— Вам могут возразить, что при такой системе студенты не получат базовых знаний, положенных им по специальности.

— Получат, потому что какой-то процент обязательных курсов все равно сохраняется. И потом, все эти страхи, что, мол, у западных студентов из-за элективных курсов слишком узкий кругозор и они не знают «базовых вещей», выглядят надуманными. Мы живем в XXI веке, в мире с ужасно быстро развивающимся информационным полем. Мы гораздо больше читаем, смотрим и говорим, чем люди прошлых эпох.

Сегодня уже давно пора отказаться от таких понятий, как «база» или «базовые знания». Нет больше никаких обязательных знаний, положенных всем.

Я работаю в «Вышке» с молодыми коллегами. Нам всем по 30 лет. Мы приехали из разных регионов, учились в разных учебных заведениях и ведем разные курсы. Вы не представляете, насколько разная у нас всех «база». Почему кто-то должен решать за меня, что мне положено знать, а чего нет?

Над материалом работала команда «Культура Три» (проект «Пространство Политика»): Аня Калюжная и Ирина Пономаренко.