 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
1 Елочные базары пестро темнели в черноте декабрьских вечеров; и ёлки казались таинственными, как зачарованные страны. Острый и славный аромат хвои дарил ощущение счастья; и на истоптанном снегу, когда выбирали чудное новогоднее древо, суммы ветвей и чёрно-зелёные, мягкие иголки создавали причудливый орнамент. Выбранную и купленную везли на санках, причём верхушка её, равно и нижние ярусы пружинили от движения, покачивались. Город плыл и играл огнями, переливался движеньем людей и машин, и всё время кто-то входил и выходил из дворов, как из бесчисленных коридоров. Важные троллейбусы проплывали мимо, неспешно везя скарб различных судеб. Сворачивали, и шли вдоль огромной стены старого, коммунального, многоквартирного дома, шли, замедляя шаги, точно искусственно удлиняя путь, ибо запах снега, мешавшийся с упоительной хвойной струёй, были великолепны. А жили тогда на первом этаже, и широкие окна были посажены низко к асфальту, но забраны белыми, в пандан снегу, решётками. Ёлка вносилась торжественно и важно, нижние ярусы её ветвей слегка корректировались при помощи ножниц, доставалось ведро, наливалась вода со специальными добавками, и устанавливалось древо, медленно поднималось оно, упиралась главою в потолок. – Вот там держи, - говорил отец, и мальчишка держал, и лёгкие уколы были нежны, как ласка. – Осторожно, Лев, привязать надо. – Мама вставляла реплику. – Да, да, - соглашался отец, точно привычный ритуал терял детали, год ожидая в запасниках радости. Привязанная и установленная между двумя окнами ёлка виделась роскошной и без украшений, но доставались и они: из недр антресолей изымалась старая, с ободранными боками и крышкой коробка, важная, как старинный ларь, и крышка снималась так, будто врата распахивались… Мишура мерцала серебром, играла розовым и синими цветами сверху, потом, завёрнутые в фольгу или бумагу доставались – являлись на свет – игрушки… Их доставали осторожно, освобождали от обёрток, раскладывали, думали, какую куда лучше повесить. Верхушек было две – на выбор; отец забирался на стремянку и украшал ёлочную вершину яркой звездой. – Болгарский гномик разбился. Жаль, – говорила мама. Знакомые болгары подарили чудесные игрушки: тонкие, хрупкие, брать надо было – с замиранием сердца, не дай Бог, уронишь, и тогда хрустящие брызги, криво отражающие реальность комнаты, лягут на пол, оставив оттенок грусти в душе. Ёлка одевалась постепенно, игрушки вешались густо, сверкали; важные, как вельможи шары, поворачивались слегка, играя выпуклыми боками; и гирлянды, пропущенные меж ветвей, точно соединяли дорогами фантастическую страну. – Последний штрих, – говорила мама и приносила вату. – Ну, сынок, давай. И мальчишка, отделяя от плотного рулона кусочки, кидал их на лапы, старался попасть поглубже, в таинственную зелёно-чёрную глубину; он кидал вату, чувствуя сладкое, волшебное умиление в сердце, он предвкушал новогодний праздник, ожидать который приходилось так долго, что не хотелось его завершения, и он, мальчишка, разбрасывая искусственные снежинки, вполне был уверен, что может быть бесконечным мгновение, может, что вырастать – необязательно, а если захотеть, то спокойно можно навсегда остаться в детстве, с папой и мамой, в пределах чудного новогодья… 2 – Мам, а ты не помнишь, где болгарские ёлочные игрушки? Когда-то, в советскую эпоху, во время жизни в советской Атлантиде, были знакомые болгары, даже один родственник дальний, присылали разное – в том числе новогодние игрушки: из тончайшего стекла, богато расписанные шары, гномиков с ватными бородами и в бородах, покрытых серебром, ещё фигурки… – Вспомнил, сынок! Побились все – сколько лет прошло… Прошло действительно очень много лет. Жили тогда в коммунальной квартире, в центре Москвы, в знаменитом, огромном доме, где потолки были больше трёх метров, и огромная ёлка, что устанавливали между окон, наряжалась постепенно, долго, слоями, и шары цвели на ней, как экзотические плоды. По приглашению ездили (всё в то же советское время) в Болгарию, но летом дело было, и распускалась она цветами и солнцем, лучше которых не видел потом никогда. * С поздним сынком своим наряжаете нынче маленькую, искусственную ёлку, и всякие ленточки, обезьянки, дождик, переливаясь и играя, размешаются на и в искусственной хвое естественно, следуя изгибам фантазий малыша, но не хватает при этом чего-то… Собственного детства? Жизни в той квартире? Папы, умершего так давно, что вся взрослая жизнь прошла без него? – Па, - дёргает тебя мальчишка. – Да, сынок. – А что такое болгарские? – Страна такая есть малыш – Болгария. Когда-то нам из неё присылали ёлочные игрушки. Таких тогда в Союзе не было. Вот вспомнилось что-то… Нынешняя ёлка готова – осталось накрошить снежку: ватного, потушить в комнате свет, зажечь фонарики. В определённом возрасте прошлое много привлекательнее будущего, но малыш – счастливо глядящий на ёлку, – опровергает грустное утверждение. 3 Вариант Нового года без снега, кочерыжного хруста сметанных или блещущих синевой дорожек, великолепных сугробов, в которых переливается фонарный свет, кажется в Москве таким худым, что взрослый, пожилой человек готов обратиться к деду Морозу, если бы возможность такая предоставилась, – вдруг… Дети пишут ему письма, формулируют крохотные свои желания, и закорюки крупных буквиц выглядят смешными, славными… Но едва ли славным можешь воспринять переплетенье чёрных сучьев за окнами: когда ожидаются пышные гирлянды, серебряные ювелирные богатства зимы… Дождик курится: вялый, нудный; а во дворе вчера орали коты, перепутав декабрь с мартом. Значит – будет, как будет; аргументы против погоды нереальны, и единственный способ нейтрализовать депрессию – это принимать данность, как есть… Можно глядеть картинки в интернете, набирая поочерёдно: Новый год в… Дальше идут снежные места мира, с дорогой роскошью кипенного изобилия: Вадуц, Рейкьявик, Хельсинки – полыхают разноцветно огни, гирлянды, развешенные повсюду, превращают миры в изобилие разноцветного света, и… Однако прогноз сулит 31 снег – неужели дождёмся? И впрямь: с утра последнего дня идёт плавный, тихий, слабый ещё, изобилия не сулящий, но всё же такой светлый, чистый… Дети, выбегая во двор, ликуют; радостно носятся псы: всё изменилось! Праздник будет… Он был бы в любом случае – но так, в снежном обрамлении – намного естественнее. И лучше. ___________________ © Балтин Александр Львович |
        
|
