В России, где большинство населения воспитано в 50-е – 70-е годы, крайне трудно объяснить разницу между гражданским и корпоративным поведением.

Советский Союз создавался как строго корпоративное государство, само гражданство в нем представлялось как знак лояльности начальству и его идеологии, как стартовая позиция к вступлению в КПСС, и кто открыто не принимал такой интерпретации, становился «отщепенцем», диссидентом. (Напомню, гражданства можно было и лишить за резкое отступление от государственного курса.)

Тот факт, что этого корпоративного государства не стало в 1989-91 г.г., объяснялся массовым скрытым присутствием в СССР «несоветских» элементов (элемент – в данном случае употребление корректного по смыслу слова и термина советского языка случайно совпадают). Это были, на уровне массового сознания, Прибалтика, Армения, часть Молдавии, значительная часть Украины, а в остальных частях СССР, включая Россию, – те люди, которые застали и запомнили реальность до октября 1917, внутренне не признали правоту советской власти (по крайней мере, сталинского периода) и с этим свидетельством случайно выжили в годы репрессий и в войну. Или близкое к ним первое послеоктябрьское поколение. А еще – эмиграция первой волны. На рубеже восьмидесятых – девяностых люди такого плана были многочисленны и активны. Они молчали или не были слышны долгие советские десятилетия, но, когда появилась возможность, громко сказали достаточно правды, чтобы непривлекательная советская государственная ложь не устояла.

Сейчас людей этого поколения и этого плана почти не осталось. Речь не только и не столько о знаменитостях, речь о том, кто бабушки и дедушки. Сегодня они – комсомольцы 50-х. Сегодняшний средний чиновник не слышал на съездах пусть и во многом фальшивых, но культурно значимых речей действительно выдающихся деятелей «многонациональной советской культуры», выросшей из дореволюционной русской. Сегодняшний чиновник, в переносном смысле (а часто и в прямом) воспитан на мелкой советской попсе, на бесвкусице и цинизме, который поощряет примитивную субординацию, но даже ее обессмысливает. Этому чиновнику, - и огромной части сегодняшних граждан, - невозможно объяснить, в чем разница между гражданами и работниками канцелярии или банка, почему граждане страны имеют право объединяться и протестовать, тогда как те, кто, скажем, добровольно пришел работать за зарплату в «Газпром», внутри компании не имеют на это права. Гражданство для них – это свод дисциплинарных обязанностей.

На самом деле общих для всех граждан обязанностей всего две: соблюдать закон и защищать страну от реальной и полномасштабной агрессии внешних врагов. Президент – это не директор, который дает заплату в обмен на выполнение поручений. Это человек, избранный большинством для защиты прав и безопасности всех. Оппозиция (меньшинство) может требовать смены власти, но власть, действующая от имени большинства, не вправе вмешиваться в структуру оппозиции, поощрять ее или наказывать, создавать «новую», более «эффективную» оппозицию.

Ответственность и забота власти – это стабильность страны и общества, но эта задача решается ответственной аналитической работой и диалогом с представителями реальных интересов и мнений, стоящих в рамках Конституции, международных обязательств страны, в рамках общепризнанных норм морали. Государство – это не фабрика, не учебное заведение и не войсковое соединение. Гражданство – это не служба, не работа, не свод обязательств. Развитие отдельно взятой фабрики и страны в целом достигаются очень по-разному.

Общество граждан, если оно хочет иметь шанс развития, не должно быть коллективистским и максималистичным, в этом обычно и бывает лицемерие. Общество граждан не имеет перед собой задачи единомыслия и единых правил поведения, оно имеет перед собой, казалось бы, минимальную, но на самом деле очень трудную, трудоемкую для всех и ответственную задачу соблюдения баланса разных интересов в рамках стабильности и минимальных норм морали.

_____________________________
© Коган-Ясный Виктор Валентинович