Часть первая

Предыстория

Матильда, а по-простому Мотя, человек исключительно одухотворенный и любящий всякие художественные и другие изыски. 

Периодически организовывает выставки картин в Германии... 

Одна из них, необычная, намечалась в Гамбурге.

Художница – настоящая баронесса фон..., неважно, лет семидесяти от роду, безукоризненно воспитанная и богемно-эстетствующая дама, выставляет свои картины o жертваx войны по мотивам фотографий времен сороковых годов, в той самой галерее, где Матильда собиралась провести следующую выставку. 

Кроме исключительной одухотворенности, Мотя страдает исключительной общительностью, причем общается с самыми разными людьми. Поэтому она совершенно случайно сообщила о выставке своей хорошей знакомой по имени Каля. 

Каля, в анамнезе доктор, профессор филологии международного университета (так она всем представляется), в настоящем – пишет в газетах околоискусственные статьи с грамматическими ошибками и периодически уходит от сурового мира в компании с вином и сигареткой. Мир жесток... Каля уходит довольно часто...

Но она добрая, и Мотя с ней поэтому дружит. Узнав о выставке, Каля решила тоже поучаствовать, написать статью – и развила бурную деятельность по организации дешевой поездки в Гамбург. Дойче бан предоставляет возможность всем гражданам дешево кататься  на один билет, стоимостью 30 евро, в выходные могут ехать 5 человек (и скинуться, соответственно, на этот билет по 6 евро) – и всем хорошо – все едут и всем дешево.

Собственно история 

 Каля собрала друзей на поездку – несколько граждан, желающих задешево приобщиться к культуре.

Они покорно ждали Матильду, и она пришла – прекрасная, породистая, крупная женщина – в шубе, тяжелых дорогих кольцах и бутиковом шарфике (для общения с баронессой). 

Матильда проводит психологические тренинги – ее чудный город маленький, и oна знакома лично со многими, в том числе и с теми, кто сейчас стоял на вокзале. Она мягко попросила Калю (высокую, худую женщину в вельветовых штанах с узором из турецких огурцов) отослать избранников по домам. Они бы не выдержали мотивов выставки, в их возрасте и с их нервами. А Мотя не выдержала бы их дольше, чем полчаса. В ее возрасте и с ее нервами.

 Остался один – мелкий субтильный мужчина лет семидесяти пяти в кепке (от фирмы Ллойд, на что он неоднократно ссылался, хотя это старинная фирма, занимающаяся туризмом и не имеющая ничего общего с кепкой), по имени Аарон Плотник.

 Вместе с кепкой Аарон едва доставал Моте до плеча. Аарон оказался находкой.

Помимо кепки, к левому запястью Аарона голубым шелковым бантом был привязан изрядно потертый черный портфель искусственной кожи с биографиями его различных родственников, в нем же лежала смятая старая газетка, которую он всегда и везде подкладывал под портфель. Чистоту надо соблюдать, знаете ли!   Аарон трепетно относится к родственникам и пишет их биографии на досуге, а потом, рассовав все по полиэтиленовым пакетикам, чтобы не загрязнились, дает ознакомиться всем окружающим. 

К портфелю резинкой от трусов, (весьма потертой), привязан ярко-желтый огромный плотный пакет из аптеки, с уставшим пингвином и c провизией, как пояснил Аарон, чтоб не тратить деньги на чай, булочки и почему-то на финики. Хотя он, (Аарон), – миллионер, чтоб вы правильно понимали, владеет пиццерией и готов прямо завтра доставить Матильде килограмм пиццы совершенно бесплатно, с вручением на центральной улице Любека, почему-то в 20.40 вечера. Когда всё закроется и Мотя будет умирать с голоду. Причем этот акт он готов совершать каждый день. А еще он иногда может и на такси проехать. За 5 евро. 

К правому запястью Аарона голубым шелковым бантом была привязана грязная серо-голубая поцарапанная трость. "Чтоб пускать золотую и серебряную пыль в глаза" всем встречным...

На его шее висели серебряные бусы и болтался синий элегантный галстук-бабочка.

Представили себе? Из кармана невероятных размеров пиджака торчал устрашающий грязный платок неизвестного цвета. Голубые атласные банты на запястьях, бусы и бабочка... сверху кепка ... да, и перстень!! На левом мизинце Аарона красовался крупный круглый перстень, усыпанный розовыми блестящими стеклышками. А с лацкана пиджака вниз головой болталась камея.

 Условием поездки, сказала Матильда ледяным тоном, будет упрятывание желтoгo пакета в портфель и снятие с руки этого чудовищного кольца.  

Не хотите желтый пакет, я могу переложить в черный, у меня в портфеле есть все, заявил наглый старичок. И это – вообще-то аметисты, победоносно взглянув на Мотю, продолжил Аарон, указывая на кольцо. 

Но надо сказать, что по странному, абсолютно необъяснимому стечению обстоятельств, именно сегодня, на пальце Матильды красовался действительно старинный итальянский перстень с аметистами, который она крайне редко надевала, разве что для встречи с баронессой. Если вы хотите увидеть аметисты, посмотрите на мой палец, заметила Мотя. 

Ну ладно, тогда это – Сваровски, горделиво пояснил Аарон, – его, взглянув на Мотю, продолжил Аарон, мне подарила одна итальянка, за то, что я подарил ей горячую ночь.

Мотя почуяла, что можно развлечься:). 

 – Аарон, – вежливо сказала она – это не Сваровски. это "КИК" (*сеть дешевых магазинов)… 

– Что вы понимаете в Сваровски! – возмутился Аарон, – я лично беседовал с ним в его штаб-квартире в Австрии! 

 – Пару веков назад? – задала коварный вопрос Мотя, – сколько ж вам лет, Аарон? 

 – Да! Мне семьдесят пять, – сказал Аарон, – но я – Контактер! И у меня есть одна немка-любовница 33 лет, что ждет от меня ребенка! И еще одна – турчанка! фотомодель! Красавица!!! ей 30 лет!!! И я прихожу к ней и запросто шарю в ее холодильнике! (видимо, для него это было важным при общении с женщиной, иметь безраздельное право шарить у нее в холодильнике. Он из Питера. Пережил блокаду. Был,  практически, вечно голодный). 

– На сегодня это два места в Любеке, где я запросто в любое время могу скинуть свое нижнее белье.

– И это правда, – странно поблескивая глазами, подтвердила полупьяная Каля.

 Тут Аарон интимно заглянул Матильде в глаза и сказал – на сегодня, дорогая, вы будете моей женой! 

Мотя вежливо отказалась. 

 – Зря, – заметил Аарон, – за это завтра я привезу вам 36 килограмм еды! 

Мотя вежливо отказалась и от еды.

Аарон окинул взглядом Матильду и Калю и скомандовал: «Вы – в поезд»! Он взял инициативу на себя. Я  приведу еще одного на наш билет! будет дешевле! и привел.

К вагону вскоре подошли энергично взбрыкивающий тростью Аарон, и бомжеватого вида тусклый немец в свалявшемся флисовом шарфике и вишнево-оранжевом вязаном свитере под не- застёгнутой засаленной курткой.

 – Это мой друг! Китайский хайль-практикер! – отрекомендовал попутчика Аарон, – он едет на съезд хайль-практикеров в Петрикирхе! 

(При этом он не забыл отобрать у него 5 евро за билет, заметьте, какое благородство, не предполагаемые 6!).

 – Где вы взяли этого бомжа, нервно поежилась Матильда. Хайльпрактикеры не ездят на поезде с попутчиками за 6 евро!

 – Хольгер Бюттер, – благовоспитанно представился китайский хайльпрактикер.

 – Ха, – сказал Аарон, слегка недослышав – ты хоть и хайльпрактикер, но имя у тебя женское!!! Красивое русское женское имя Ольга!!!!

Учитывая, что Аарон со всеми говорил только по-русски – этот пассаж остался непонятным его новому другу.

Друг посмотрел на Мотю и спросил: 

 – Mне кажется, вы умеете говорить по-немецки?

 – Умею, – сказала Мотя.

 – Вы не могли бы мне перевести слова этого господина? 

 – Не стоит, – сказала Мотя.

И тут вступила Каля – и перевела... Немец офигел и стал доказывать, что это совсем даже красивое немецкое МУЖСКОЕ имя, а не русское женское. Аарон закусил удила! Правда, потом они все помирились и дружно ввалились в вагон на Гамбург.

Аарон со значением посмотрел на Матильду и вдруг сообщил: 

– Я – вхож к масонам... Видите одежду на мне? 

– Конечно вижу – пиджак у вас хороший, – вежливо откомплиментила его Матильда.

 – Беру у масонов за копейки! Буквально за двадцать копеек!!! Могу и вам взять! 

 – Спасибо, – сказала вежливая Мотя, – мне не идут мужские пиджаки.

 – Неважно, – отмел все возражения Аарон, – если я одеваю свою турчанку!!! Фотомодель!!! То что – я, своей жене шмотки не принесу?!

 – Позвольте, Аарон, но у вас же есть живая и здоровая жена Фая! Я точно знаю! 

 – Да, есть! Но я с ней в разных энергетических потоках и сейчас в процессе разъезда! К тому же она больная и плохо спит!

 – ???

 – У меня в одной комнате комп стоит, а в другой спит Фая! Я ж Контактёр, я вам сказал! И у меня ночное вдохновение!

А в три часа ночи я всегда ем свой бутерброд с красной рыбой! Мне нужно! А Фае воняет – она не любит запах красной рыбы!

В какой-то момент Аарон заметил, как Каля развивает беседу с немецко-китайским хайльпрактикером, попахивая вчерашним перегаром и бурно включился.

Псевдокитаец Хольгер был вынужден поставить ему все возможные диагнозы и тут же, на скорую руку, полечить. Аарон вытянул у него все его номера телефонов и сказал, что он за ним придет, когда их мероприятие по посещению выставки завершится.

Лицо практикера выражало смесь легкого ужаса и надежду, что он больше никогда не встретится с Аароном. Еще Аарон успел раздать немецким соседям заламинированные в фольгу биографии родственников на русском языке и требовал восхищения. При этом просил не запоминать имена – поскольку люди известные и зачем им черный пиар?! зачем?!

Потом Аарон достал из кармана пробничек вонючейших духов и сказал, что если Моте только захочется – он прямо завтра принесет ей 40 пузырьков таких духов, просто 40 пузырьков!

– Ставки растут, – заметила Матильда, – мы начали с килограмма пиццы, продолжили 36 килограммами еды и закончили 40 пузырьками духов.

– Да, – согласился Аарон, – а еще я возьму вас в ближайшее время на тайный джазовый концерт! Мы пойдем туда вместе – у меня пропуск от маcонов. Вот вам брошюрка, – тут он ловко выхватил из бездонного кармана рекламный буклетик, быстро оторвал от него адрес и отдал Моте. 

– Это чтоб вы адрес не запомнили и не пошли туда сами, потому что без меня вас не пропустят и будут крупные неприятности. А я куплю вам билет по дешевке, всего за 5 евро! 

В конце концов они доехали до Гамбурга. Хайльпрактикер в поношенных кроссовках резво и очень быстро бежал с вокзала, втянув голову в плечи, мотивируя, что он опаздывает на съезд и не забыв галантно поцеловать кончики пальцев Кале и Моте. Оправдывая свое звание хайль-практикера (хоть и на пенсии), он успел прокричать на ходу, что Аарон очень нервный и в гневе страшен, так как у него правое плечо выше левого! 

 Аарон оказался страшно горд, что у него обнаружилось такое! И главное –  совершенно бесплатно поставленный диагноз!

– Мы тебя найдем попозже!, – ободряюще прокричал ему вслед Аарон, а Каля, благоговейно закатив глаза, произнесла с интонацией Фрекен Бок: «Он был такой милый... Я договорилась, весной мы с ним будем у реки встречаться. И он даже познакомит меня со своим другом, доктором литературоведения». На этом слове Каля споткнулась, она устала его произносить. У Кали была странная способность выуживатъ у всех, даже у первых встречных, обещание познакомить ее с каким-нибудь известным им доктором, неважно чего… С Мотей ее тоже кто-то когда-то познакомил, ведь Мотя тоже была доктором, правда технических наук.

Но самое страшное испытание поджидало Матильду впереди.

Часть вторая

По пути к выставке благородной компании предстояло пройти мимо шикарного здания "Европа-Центр". В нем находился любимый Матильдой бутик, в котором она еще раньше присмотрела очередную новомодную тряпочку и предложила попутчикам зайти, так как приехали они на час раньше открытия выставки. 

И вдруг, о ужас, Аарон заметил яркую букву "М". 

"Макдональдс", - радостно завопил он. "Какой бутик, когда я вас сейчас напою чаем (бесплатным!!!) и накормлю бутербродами (бесплатными!!!). Мы сэкономим деньги от xайльпрактикера, а вечером пойдем на них в ресторан!"  

"Но я не хочу бесплатный чай, я не хочу в ресторан, я могу уплатить деньги", – безуспешно взвывала Матильда, отбиваясь от повисшего на рукаве Аарона. Каля шла, упрямо поджав губки. Она была заодно с Аароном. Она хотела вечером в ресторан, это так шикарно, за это не жалко пожертвовать и Мотей.

Как назло, отстать от них Мотя не могла, у них был общий билет, и она боялась их потерять навсегда. 

Макдональдс был нестандартно длиннющим. Вдоль прозрачных стен стояли бесконечные столики. За странной троицей могли наблюдать отовсюду. Дама в шубе, дама в бомжеватой курточке с капюшоном и безумного вида мужичонка с тростью, блестящим кольцом и в голубых бантиках вызывали неподдельный интерес и внимание. Мужичонка раскланивался со всеми и обещал всем посетителям райскую жизнь на том свете. Хорошо, что немцы не понимают русского языка! 

Заведя своих дам в самый дальний угол, Аарончик отправился за бесплатным кипятком, который и был торжественно, на подносе, принесен через полчаса в трех бумажных стаканчиках. На возмущенное Матильдино: "Г-н Плотник, мы опаздываем на выставку", – он ответил небрежно: "Я же должен был пустить пыль в глаза! Или вы думаете, что кипяток дают просто так?!"  Потом он достал из недр своего кулька смятый пакетик с чаем, и стал по очереди опускать его в каждый бумажный стаканчик. 

У Моти началась истерика, она порывалась уйти, но Аарон исчез снова в поисках бесплатного сахара, который лежал повсюду. Каля нервно рвала на кусочки старую газетку, заботливо расстеленную Аарончиком под своим портфелем на стуле. Вскоре он снова возник с двумя пакетиками сахара и одной упаковкой молока, и сказал, что сейчас мы все поделим и пойдем добывать бесплатные бутерброды.

Оставалось 15 минут до открытия. Матильда, обучая на семинарах всех оставаться спокойными в любой ситуации, не выдержав, схватила за оттопыренный воротник пиджака Аарончика и сказала, что она в состоянии аффекта сейчас его придушит, и ей ничего не будет. С жалостью покидая Макдональдс с немецкими парами, ожидавшими продолжения спектакля, и, пеняя на изорванную газетку, служившую ему верой и правдой долгие дни, а сейчас изодранную Калей, Аарончик все время повторял, что он никогда не забудет черной неблагодарности в виде невыпитого чая и несъеденных бутербродов. Кстати, за бутерброды Матильда расплатилась, сказав очумевшим продавцам, что она не больная жена Аарончика, а это просто он так шутит. Понятно, что кроме кипятка, Аарончик успел прихватить с собой всё, что он успел раздобыть.

По пути к выставке Аарон вежливо здоровался со всеми по-русски, желал приятного аппетита сидящим в кафе, в полный голос обсуждал задницы и прочие достоинства идущих впереди теток и изо всех сил пускал всем в глаза "золотую и серебряную пыль", помахивая ободранной тросточкой и цепляясь за рукав Матильдиной шубы. 

Высокая и задумчивая Каля в вельветовых штанах шла с другой стороны Аарона и порыкивала периодически: "Господин Плотник, ведите себя прилично, иначе она, (то есть суровая Матильда), не доведет нас до означенного места"!

На подходе к нему Аарон остановился, заговорщицки достал из своего портфеля странный полупустой флакон с духами и сообщил Матильде: «Щас я установлю контакт с баронессой – с этим запахом – она на меня просто слетится»!

Побрызгался ... и они пошли покорять баронессу...

Там Матильда на какие-то минут сорок отвязалась от Аарона, который сначала снял свой чудный пиджак и переоделся в ярко-малиновый свитер, оставшись всё в тех же бусах и непревзойденном кольце. Пиджак надлежало беречь, потому что Аарон Плотник, выступая как импресарио известных  джазменов, как бывший представитель бывшей интеллигенции бывшего Ленинграда, зарабатывал в нем по 400 у.е. за вечер в гостиных Лондона и Парижа! А свитер было не жалко, он достался ему по дешевке от масонов. Впрочем, как и пиджак, только пиджак был „приличный“. Он со всеми пытался фотографироваться, установить контакт, и продемонстрировать "перстень от Сваровски"...

Кажется, пришел его звездный час, все забыли, зачем пришли, похоже, что баронесса тоже забыла, что ей пора открывать выставку. Никто не рассаживался по местам, все смотрели на фокусы Аарона, который вдруг заявил, что он знает цирковые номера, и стал подпрыгивать в центре зала, смешно поджав под себя худенькие ножки, слегка отведя в сторону потертую трость.

Мотя успела осмотреть картины, зал и поговорить со всеми, с кем хотела, включая баронессу, музыкантов, спонсоров... и тут...

...тут объявили фуршет... в честь открытия выставки... Мотя не очень отреагировала, продолжая болтать в небольшой комнатке с редактором одного немецкого журнала.

Она немного успокоилась, забыла об Аароне Плотнике, жизнь стала налаживаться. Вокруг были интеллигентные люди, друзья баронессы, как вдруг в комнату прокрался Аарон с  огромным свертком, завернутым в бумагу и салфетки... 

 – Давайте сумку, – оглядываясь, прошипел Аарон...  – Это бутерброды! Храните их для меня, – пояснил он и быстро слинял...

Через пару минут с диким воплем «где бутербродыыыы????» в комнату ввалился страшного вида бородатый мужик и спросил, кто тут жена Аарона, подозрительно оглядывая мелких немецких благообразных старичков и старушек.

Старички и старушки разбежались по углам, как тараканы... Остались Матильда и редактор...

Бородач недоверчиво их оглядел и вежливо спросил, не вы ли жена Аарона?

– Вы же понимаете, что это не может быть правдой, это такой юмор, – величественно бросила Матильда, – а если вы ищете бутерброды – вот они, – и она достала из сумки сверток и отдала его в руки бородача... 

– Понимаете, этот господин подкрался и все подчистую смел со стола, сказал – моей больной старой жене (!!!), а я отвечаю за организацию (!!!) и бутерброды...

– Идите, – отпустила его Матильда и продолжила обсуждение с редактором...

Прошло минут десять... в комнату снова откуда-то просочился Аарон с бантами на запястьях, тросточкой и портфелем, со свертком в руках и попенял:

– Что ж вы всё отдали?! прячьте! – и опять сунул Моте в сумку сверток...

Ровно через минуту  сцена повторилась в ускоренном темпе – бородач уже точно знал, где бутерброды, за которые он отвечает.

Матильда, не прерывая светской беседы, протянула ему сверток – он проверил, не слишком ли там все помялось и помчался обратно...

На обратном пути они шли мимо Кирхи и вытащили оттуда, со съезда единомышленников, упирающегося китайского хайль-практикера, он не хотел с ними ехать назад ни за 6, ни за 5 евро, затравленно глядя на Аарона Плотника в бантах и кепке – потому что хватит с него сумасшедших русских на всю оставшуюся жизнь, и съезд его еще продолжается.

Матильда просто тихо ждала, пока закончится этот балаган, и, может быть, воспитанный немецкий бомж даст по физиономии интеллигентному питерскому персонажу.

По пути oна узнала от неуемного Аарона всякие дополнительные интимные подробности о масонах, джазе, 30-летних красотках-турчанках, магазинах и закрытых элитных ресторанах для настоящих Контактёров...

С вокзала в Любеке Моте удалось слинять домой без сопровождения...

Дома в сумке она нашла затвердевшие бутерброды и пакетик с финиками, который заботливый Аарончик сунул ей, пока она развлекалась и презирала его за всё на свете сразу.

И жалела за пережитую блокаду…

Наверное, эта выставка посвящалась таким, как он, оставшимся жить, но таким, как сейчас, больным, странным, делающим запасы, что-то ищущим в чужом холодильнике, сторожащим, пока в 20.40 закроются пиццерии, чтобы забрать по дешёвке остатки и раздавать всем голодным. Она не знала, что ей, всегда такой самоуверенной, делать: смеяться, удивляться, негодовать, благодарить, плакать?

Ей стало плохо.

А Каля и Аарон вернулись назад в Гамбург отрываться от реальности. Кале яростно хотелось промочить горло в ресторане за счет миллионера с розовым кольцом и поплавать на кораблике почему-то за счет Дoйче бана, на их билетике, так удачно купленном на вокзале в Любеке. 

Утром на работу Матильде позвонила Каля и поблагодарила за поездку, добавив, что они с Аароном гудели до полуночи...

Следом за ней позвонил Аарон и добавил, что у них с Калей все почти дошло до постели, но он вовремя вспомнил о Матильде, o своей любовнице с ребенком и турчанке-модели и решил не заводить еще одну женщину, чтоб не ранить ее сердце...

Вот так...

Ну, а на тайный вечер джаза в ближайшую пятницу он, конечно же, пообещал прихватить Калю и Матильду в натуральных аметистах и без желтого пакетика…

Всего за 5 евро.

Ведь он же миллионер!..

Главное, чтобы они адрес не запомнили. И не пошли туда без него, видного импресарио в кольце с аметистом от Сваровски…

____________________

©️ Приен Алла Владимировна