Привычное восприятие обычного не всегда бывает адекватным реальности. Один и тот же предмет можно привычно долго воспринимать как нечто плоское, например, Землю, а на деле она оказывается круглой. В результате, очень непросто, зачастую болезненно, а временами трагически, но происходит смена привычных представлений об окружающей реальности на более ей соответствующие. По этой причине бывает очень полезно отступить от привычного взгляда на предмет и попробовать рассмотреть его вне привязки к распространённому по отношению к нему стереотипу восприятия.

На сегодня самым стереотипным мнением по поводу статуса Тайваня следует назвать его относимость к большому Китаю при категорическом несогласии тайваньцев к такому подходу, что привычно квалифицируется в терминах сепаратизма. Памятуя о возможной ошибочности привычного восприятия, есть смысл попытаться взглянуть на обозначенное рассуждение в отрыве от распространенного стереотипа. Поскольку степень распространённости того или другого мнения не может быть бесспорным критерием его правильности, что подтверждается, например, упомянутым долго существовавшим мифом о плоской земле на четырёх китах.

Прежде всего, имеет смысл указать на один весьма показательный факт из длящейся уже более века текущей тайваньской реальности. Начиная с 1895 г., то есть с перехода Тайваня под японское управление в результате поражения Китая в войне с Японией, остров в течение практически 120 лет никогда не был китайским, за исключением короткой паузы с осени 1945 г. по осень 1949 г. Как  известно, после разгрома императорской Японии Тайвань решением союзников был возвращён под юрисдикцию Китая в 1945 г., но после провозглашения на материке КНР в 1949 г. остров продолжил своё некитайское «плавание» уже сугубо самостоятельным курсом.

 Кроме того, следует упомянуть другой также абсолютно бесспорный факт. До 1971 г. именно тайваньское правительство Республики Китай было законным представителем Китая в ООН, то есть, формально, с 1949 г. по 1971 г. Тайвань просто не мог быть обвиняем в сепаратизме. Более того, в грехе сепаратизма пребывал именно материковый Китай, руководимый коммунистическим правительством в Пекине. Иными словами, группировка Мао Цзэдуна, добившись успеха в гражданской войне и совершив государственный переворот, узурпировала власть в стране и устранила законное  правительство, которое было вынуждено укрыться на Тайване, но которое не переставало быть международно признанным представителем всего Китая. Таким образом, обсуждение проблемы сепаратизма в современных китайско-тайваньских отношениях совсем не следует замыкать на тайваньской стороне. Как минимум формально, в послевоенный период первой стороной, вступившей на путь сепаратизма, был именно Пекин. То есть, автономизация Тайваня была лишь ответом на сепаратистские действия коммунистического Китая.

Таков совсем непривычный взгляд на весьма устоявшееся представление о тайваньском сепаратизме, которое в ориентирах на указанные бесспорные факты вполне возможно трактовать как, мягко говоря, не совсем соответствующие действительности. В логике такой трактовки применительно к Пекину уместна ассоциация о нарушителе, призывающем к поиску другого виновного в совершенном им самим нарушении. Образно говоря, речь про вора, желающего скрыть собственную вину в краже под крик «держи вора».

Однако, отступление от привычных рассуждений по поводу тайваньского сепаратизма совсем не ограничивается только событиями последних 120 лет, что само по себе отнюдь не мало. Не менее иллюстративна для текущего китаенезависимого статуса Тайваня его более ранняя весьма продолжительная история.

В 1542 г. от Р.Х. стараниями португальских мореплавателей на европейских картах впервые появился «прекрасный остров», на португальском языке - Формоза, Именно так ими был назван нынешний Тайвань, где в текущую ковидную эпоху можно услышать, например, такое рассуждение.

 «Уважаемый, вы уже вакцинировались? Я, например, решился и укололся. Сам так решил. Пришлось, правда, помучиться с выбором вакцины. Выбрал американскую «Модерну». Рассудил так. У меня в семье два авто: немецкий Фольксваген и японская Тойота. А, уколоться решил американской вакциной. Для разнообразия.» Автор данного рассуждения – господин Се, типичный закоренелый вольнодумец, автор представленного рассуждения, и чрезвычайно доброжелательный человек.

Господин Се

И попробуй людей с такими рассуждениями как-то ограничить в праве выбора или, тем более, что-нибудь им запретить. Народ южный, горячий, затопчут. Это ровно про нынешний Тайвань. Про остров тотального вольнодумия, где практически каждый из разряда закоренелых самостийцев.

Со времени появления на европейских морских картах Формозы жизнь на острове продолжала идти своим чередом: местные народности сохраняли и поддерживали свой привычный образ гармонирования с окружающей природой, для чего им, правда, довелось оттесниться в горные районы ввиду официального включения острова в состав Китайской империи ещё в XII в., учреждения в XIV в. местной китайско имперской администрации и начала эмиграции на Тайвань континентальных китайцев. Среди прочего на остров заходили соседние рыбаки, наведывались японские самураи завоеватели, гостили не особо законопослушные пираты и прочие очень разношёрстные путешественники.

Более менее заметные перемены, как обычно, начались с приходом абсолютно чужеродного элемента, то есть европейцев. Первыми на португальское открытие Формозы обратили внимание голландцы и испанцы, закономерно учинив между собой конкуренцию за доминирование на «прекрасном острове».

В течение 1624-1634 гг. голландцы, вытесненные с Пескадорских островов армией китайской империи Мин, закрепились в юго-западной части Тайваня, отстроив форт Зиландия на территории нынешнего г.Тайнань в одном из его районов под названием Аньпин. Место весьма сладкое и тогда и сейчас. Прекрасная бухта, удобно заходящая от морского берега вглубь суши. В это же время испанцы закрепились на севере Тайваня в локации его современной столицы г.Тайбэй, где отстроили форты Сан-Сальвадор и Санто-Доминго. Раздел сфер влияния на Тайване между голландцами и испанцами в тот период времени иллюстрирует карта.

Распределение зон влияния голландцев и испанцев на Тайване. Южная часть острова (сиреневый цвет) – голландская, северная часть острова (зеленый цвет) – испанская.

https://en.wikipedia.org/wiki/History_of_Taiwan#/media/File:Dutch_and_Spanish_Taiwan.png

Всё «смешалось» в 1644 г., когда на континенте на имперском престоле китайская династия Мин сменилась новой династией Цин маньчжурского происхождения. Среди подданных империи оказалось немало сторонников прежней династии и, соответственно, противников новой. Из их числа роль лидера принял на себя Косиньга (Koxinga, 國姓爺,  Guóxìngyé, букв. «человек с государственной фамилией» - перевод автора; в русском варианте ещё именуется как «коксинга», что неправильно, поскольку в китайском алфавите латинские буквы имеют собственное чтение), так он именуется в западной литературе, или Чжэн Чэнгун (鄭成功, Zhèng Chénggōng) под таким именем он указывается в китайских источниках.

Личность более чем примечательная, из генетически расположенных к космополитизму, самостийности и вольнодумству в его зачастую крайне пиратском смысле. Обозначаемый далее китайским именем Чжэн Чэнгун был рождён в семье китайского пирата Чжэн Чжилунга (鄭芝龍, Zheng Zhilong) известного также как маркиз Тун’аня и Нань’аня, двух городов-уездов на китайском побережье в аккурат через пролив от Тайваня, христианина, крещёного в баптизме под именем Николас Икуань Гаспар (Nicholas Iquan Gaspard). Матерью Чжэн Чэнгуна была японка Тагава Мацу.

С такими генами прямая дорога на Тайвань, куда он и перебрался в 1661 г. вместе с другими противниками занявшей китайский трон маньчжурской династии Цин. Тем более, в Китае его уже ничто не удерживало после смерти в том же году отца, которому новой династией после длительного заключения в тюрьме была оказана «высочайшая милость» заменой казни через линьчи, то есть длительного нарезания на кусочки-ленточки, гуманным обезглавливанием. Ещё ранее его матушка под угрозой быть захваченной цинскими стражами или покончила жизнь самоубийством или была убита при оказании им сопротивления.

Перебравшись на Тайвань Чжэн Чэнгун выбил с острова голландцев и провозгласил в их владениях королевство Дуньнин со столицей в г.Тайнань, где вскоре умер по некоторым источникам от банальной малярии. Примечательно, что его успешной борьбе с голландцами весьма способствовала поддержка со стороны местного населения, изначально воевавших против, но вставших на сторону Чжэн Чэнгуна ввиду обещанной амнистии и освобождения от обязательного обучения в колониальных школах.

После смерти Чжэн Чэнгуна править королевством Дуньнин начал его сын Чжэн Цзин (鄭經, Zheng Jing), которому в течение 20-ти лет удавалось сохранять независимость от китайской имперской власти, постоянно доставляя ей жгучие неудобства своими морскими рейдами в Тайваньском проливе и неоднократными высадками на побережье континента со своим отчаянным войском. После него у руля королевства встал внук Косиньги по имени Чжэн Кэшуан (鄭克塽, Zhèng Kèshuǎng), который оказался последним правителем независимого Дуньнина, в 1683 г. проигравшим морское сражение при островах Пэнху цинскому флоту, после чего Тайвань был включён состав китайской империи.

Отношение центральной власти к новой островной территории красноречивее всего иллюстрирует рассуждения на сей предмет императора Каньси. «Клочок земли, который получить – не прибыток и потерять – не убыток» (彈丸之地。得之無所加，不得無所損). Или, по мнению его советников, «ком грязи за морем, ничего не дающий для расширения Китая (海外泥丸，不足為中國加廣).

Такое отношение вполне поддерживало обособленность острова от имперских проблем, порядков, унификаций, изоляций и прочих управленческих издержек. Жизнь в новом статусе опять вошла в своё привычное русло: морская торговля с пиратством и рыболовство с сельским хозяйством. И, всё в рамках принципа «столица далеко, император высоко». Достаточно сказать, что через два века официального владения Тайванем, то есть ко времени его оккупации японцами в 1895 г. только половина островной территории администрировалась китайскими имперскими властями. Практически вся восточная часть острова жила вполне себе самостийно.

Японская оккупация оказалась непростым испытанием для островитян. Её 50-ти летняя история вместила в себя целый ряд протестов, восстаний, бунтов местного населения против японской колонизации, либо нейтрализованных на компромиссной основе либо подавленных силой, нередко жестоко. Что иллюстрируется японской картой острова 1901 г., на которой восточная часть все ещё находилась вне зоны японского администрирования.

Японская карта Тайваня 1901 г. с указанием красной разделительной линии между территорией, находящейся под реальным японским управлением (западная часть острова) и фактически находящейся вне зоны японского администрирования (восточная часть острова), так называемый «дикий район» (Savage District)" 

https://en.wikipedia.org/wiki/History_of_Taiwan#/media/File:Map_of_Taiwan_1901.jpg

Но нет худа без добра. В это же время начинается бурное развитие тайваньской экономики: основывается Банк Тайваня, строится железная дорога, связавшая север и юг острова, возводится электростанция, обеспечившая энергией растущие потребности тайваньской промышленности и сельского хозяйства. На остров приходят японские финансово-промышленные гиганты Mitsubishi и Mitsui Group. Уже через 10 лет, то есть к 1905 г. Тайвань достигает состояния экономической самодостаточности и перестаёт нуждаться в имперских субсидиях. Максимально зримо экономические успехи острова были представлены в 1935 г. на выставке достижений, организованной в Тайбэе по случаю 40-летнего юбилея японского управления. На выставке побывал и представитель правящего в тот период в Китае Гоминьдана, который выразил искреннее восхищение достигнутым успехам при столь эффективном японском администрировании.

К слову, в каком-то смысле аналогичные события происходили в это же время на российском Сахалине, южная половина которого по итогам русско-японской войны была уступлена Японии и пребывала в её составе также до 1945 г. Волей-неволей напрашивается «кощунственное» размышление, как мог бы жить Сахалин сейчас, не окажись он после войны в составе советской империи. Может быть не хуже, чем сейчас живётся Тайваню и на Тайване. Было бы, например, два Сахалина: северный и южный. Как на корейском полуострове.

Более того, нет оснований утверждать, что местное население всё без исключения было враждебно японским оккупационным властям. Достаточно упомянуть оказавшегося в 90-е годы прошлого века избранным президентом Тайваня Ли Дэнхуэя, который в годы Второй мировой войны служил добровольцем в японской императорской армии.

Ли Дэнхуэй (справа) с братом Ли Тэнчинь (слева)

 

Ли Дэнхуэй (справа) с братом Ли Тэнчинь (слева)

https://en.wikipedia.org/wiki/Lee_Teng-hui#/media/File:Lee_Teng-hui_with_brother.jpg

Словом, тайваньцы вновь проявили свойственное им вольнодумие, с удовольствием и весьма успешно «предавая» китайские интересы в пользу зримого и ощутимого благополучия и острова и своего собственного. Не очень комплексуя при этом по поводу патриотизма к китайской родине-матери и не мучая себя укорами в коллаборационизме. Кстати, кто-то из матёрых патриотов в этой связи весьма идейно именовал бы их японскими «подстилками».

Однако, японская страница перевернулась в 1945 г. после поражения императорской Японии во Второй мировой войне. Тайвань вернулся в лоно китайской родины и вместе со всей страной оказался в жерновах гражданской войны. И, вновь как три века назад, когда принимал сторонников побеждённой династии Мин во главе с Чжэн Чэнгуном, так в 1949 г. принял побеждённых в гражданской войне сторонников Гоминьдана во главе с Чан Кайши. 

То есть сообщество местных вольнодумцев изрядно пополнилось такими же вновь прибывшими. По другому их назвать никак нельзя, так как «учение Маркса всесильно, потому, что верно» и кто думал иначе вне всяких сомнений был вольнодумцем. Или, по другому, как ещё назвать сбегавших из героически возводимого коммунистического рая, если не инакомыслящими вольнодумцами?

Следует заметить, что местные не сразу ужились с вновь прибывшими. Через начальное размежевание на «нейшэн» (местные) и «вайшэн» (пришлые или, на современном новоязе, «понаехавшие») через «белый террор» и диктатуру, через долгое военное положение, отмененное только в 1987 г. Однако, движимые обычным здравым смыслом все вместе озадачились обустройством нормальной жизни, сумели создать тайваньское экономическое чудо, выбиться в почётный разряд «азиатских тигров» и уже общим, власти и общества, вольнодумием склонились к идее демократии. Более того, сделали это так оперативно и столь успешно, - это отдельная история, - что ныне по индексу демократии Тайвань занимает 8-е место в мире.

Словом, объективно и на фактах анализируя и оценивая привычно распространённое мнение о тайваньском сепаратизме возникает непреодолимое впечатление о его, мягко говоря, удалённости от «сермяжной правды жизни», условно говоря, от «круглости» Земли.. Прежде всего потому, что последние более века остров не был китайским. Но, ещё более, потому, что по факту он не был совсем китайским практически всегда. По этой причине довольно трудно обвинять тайваньцев в сепаратизме, поскольку на протяжении своей долгой истории в составе Китая они пребывали исключительно эпизодически и очень фрагментарно.

__________________________

©️ Сибирцев  Константин Владимирович

Март 2022 г.