* * * 

Мариуполь, где поле подсолнухов в море

переходит, и флаг украинский являет

всем, кто зряч – и Тебе,

где над каменным молом

шар скользяще-ликующий меж тополями, 

 

а кораблик-верблюд под двумя парусами

тащит глобус увесистый  «русского мира» -

эта  ложь неуклюжая тянет, как камень,

мир на танках, в броне  - тяжело  и немило.

 

Помни имя своё – и забудь своё имя,

это две стороны одного семафора

на границе. Вот море. Подсолнухи. Ими

прирастает любовь – безутешно и скоро.  

 

Как легко изменить этот мир, разрушая.

Только в самом начале нам что-то мешает…

2014

 

* * * 

Как уберечь мальчишек от войны?

Тут не поможет ни семья, ни школа,

и так ли уж для этого важны

двенадцать форм английского глагола?

 

Мне новости приходят прямо в кровь, 

минуя сайты,  блоги и фейсбуки – 

не НТВ же слушать. Катастроф

этических оправдывать не будем, 

 

поехали посмотрим. Тут - война.

Совсем под боком. Рядом. С Украиной.

Во мне, внутри развёрнута она,

она в тебе, во всех. Нас раскроили

 

по их лекалам. Взгляд из-под моста -

там те же клёны,  тополя и липы…

Мир в бесконечность верить перестал,

стал маленьким, несчастным, серым, липким.

 

Пиши своё и говори своё, 

не слушай тех, чужих, они - прозреют,

из нас упорно делают зверьё

десятки современных фарисеев.

 

Нацбол – похоже на игру с мячом.

Похоже, доигрались. Знает мастер,

как перекрасить наше «ну и чо?»

в защитный цвет господствующей власти…

2014

 

* * * 

Я из тех, недобитых, по малости лет позабытых

неучтённых статистикой, радужной и показушной,

недостреленных, меченых огненным соком обиды

несогласных, нетрадиционных, неместных, ненужных

 

Пригаси огонёк, рядом с горем улыбка некстати,

не живи – здесь война, а не утро в июньских ромашках,

ты родился не вовремя, знай своё место, приятель,

за версту обходи свои радости, аки монашка,

 

не до них. В этом сером аду все равны и безлики,

солнца не было на небе двести неправедных  суток,

я цепляюсь за мир рыжей проволокой повилики –

просто неба живём,  может, всё-таки включим рассудок?

 

Это я виновата – но как доказать свою правду?

Не смогла – я ж кричала, но кто же за громом услышит,

за стрельбой, за враньём, с БТРами через ухабы…

Разве что – первый снег. Или звон колокольчиков свыше.

 

В страшном месяце августе кладбищу нет передышки.

Нас спасёт красота? Эта радуга, блин, коромыслом?

Телевизор включу, просто хочется голос услышать

чей-нибудь, чтоб живой, не вникая в чудовищность смысла…

2014

 

* * * 

Бедный город!

И мальчики в касках.

Блокпосты,

пара спрятанных танков.

Что потом мы об этом расскажем,

как мы вывернем всё наизнанку,

что напишут на их обелисках?

Как посмотрим в глаза украинцу?

Непредвиденных факторов риска -

избежали? Ввозили гостинцы,

оголтело орали и врали,

чтобы криком заткнуть свою совесть,

обучались имперской морали,

к роковому прыжку изготовясь.

 

Сонный ком, только ниточка кофе

еле брезжит во мне, извиваясь

чутким графиком, кардиограммой

ни на что не нацеленной жизни. 

Белый сквозь аромат абрикоса

луч предутренний ласковый брызнет,

только чайки кричат виновато

и не верят в незыблемость храма….

 

Боже мой, как всё хрупко и страшно,

правда чаще всего некрасива,

медь и бронза батальных сюжетов

есть проекция крови и грязи.

Как её воспевают поэты

в дрессированной чистенькой фразе -

от газетной желтухи вальяжной

до слепой пропаганды спесивой.

 

Мы и в самых серьёзных вопросах

остаёмся  на уровне стёба.

Взявший меч от меча и погибнет -

не пора ли очнуться, для жизни?

Время лечит – а кто его просит?

Заметают сознанье сугробы.

Снежный вихрь, задержись на изгибе

и возьми на крыло пассажирку.

2014 

 

В степи под Херсоном 

Тиха украинская ночь.

Не спят мальчишки в БТР-ах,

но не стреляют. Музы, прочь.

Вступают пушки. Время серых.

Так много звёзд. Тут все видны,

Весь Зодиак пришёл на помощь.

Так долго не было войны.

Зачем нужна она, не помнишь?

Нас упрекают тополя –

толпой выходят на дорогу.

Молчите, музы. Спи, земля.

Россия, хватит врать, ей-богу.

2014

 

* * *

Правды никто никогда не узнает.

Ложь победит. Прогремит назидательно,

станет учебником, лозунгом к Маю,

темой экзамена,  хлебом издателя,

 

дети запомнят, кого ненавидеть –

тем горячее потом опровергнется.

Дерево правды ажурно ветвится  -

осознающим себя человечеством.

 

Правда одна. Отпечатана  где-то,

хоть в облаках – если люди отбросили

ветхим тряпьём.  Правда – вето Завета,

нас сосчитают по осени – взрослыми...

2014

 

* * *

Уходищь, год Троянского коня?

Четырнадцатый, проклятый, военный,

как век назад… Ты надломил  меня,

я  думала, мир – лучше… Сизой пеной

кипит слепая трусость,

лживый бред

из стольких уст – я думала, мы – люди…

Так вот к чему – вся пошлость прошлых лет,

вся  вакханалья их  гнилых прелюдий.

 

Такой философический бордель…

Кого увидим лет через двенадцать?

Воспитанных для армии людей,

которые не верят, не боятся,

не думают – уж это ни к чему,

за нас в ответе тот, вверху, у власти,

а мы – верны…. И сирому уму

непостижимо впредь иное счастье…

 

Война всё спишет – подлость и подлог,

Крым, Мариуполь, Славянск… что там дальше?

Чей дом ещё мы отвоюем впрок,

какой ещё в слова подпустим фальши?

Уходит год Троянского коня.

Чужая ложь из моего экрана

прорвётся напролом, сметёт меня –

язык гипертрофированно, странно

 

звучит – чужой до одури, узды, 

кнута боится – вот его основа.

Бывалый конь не портит борозды.

Риторика вранья годится снова.

Я этим летом не была в Крыму –

не в это время и не с нашим счастьем.

Троянский конь в моём дому – к чему?

Скорее уходи. Не возвращайся.

Декабрь 2014

 

Под Гуково

Север области. Снег, потому что февраль,

но не много – зима к нам добра.

К ним. Сидящим без газа, угля и тепла…

Мы – без завтра. Они – без вчера…

 

Всем – не легче. И глобус единый на всех

нас несёт, бестолковых, во тьму.

Что-то кончилось в небе. Закадровый смех –

«не достанься же ты никому!»

Февраль 2015

 

* * *

Полупустой автобус – тоже благо

неистребимой жизни – сквозь войну.

Не перебежчик ты, простой бродяга,

не дезертир... Огромную страну

кроили наспех,  ночью, по живому,

по-свойски – мы ж сочтёмся, мы ж свои.

А Спрут не спал и плёл свои оковы,

тенета, скрепы, ближние бои…

 

Он не отпустит – это баобабы

планету разрывают на куски,

как пел Экзюпери. 

Страна могла бы – 

но Спрут велик... И страхи велики.

Мы выжили, мы дети тех, кто выжил,

мы внуки их,  -  и вот идём во тьму,

и  правда самых главных детских книжек

опять не научила ничему.

 

Ты говоришь с надменностью мейнстрима.

Не страшно, я привыкла – в меньшинстве.

Всё лучшее, что было – было мимо

имперской паранойи в голове.

 

Где сила есть – уму не удержаться,

не помогли семь пядей. За черту.

А на земле становится всё жарче,

но Арканар пока ещё в цвету….

2015

 

* * *  

Там, волнуя траву, мягко стелются овцы,

сами – волны, опаловы, пеги, черны,

и невинны… Их суть - из бесчисленных опций -

там, где стелются овцы – нам не до войны.

Где в зените акации отяжелели

знойным маревом, и опоили июнь,

воздух гуще, и овцы плывут еле-еле

по летейским волнам, и неслышно поют,

в серебре встань–травы, в сонмах ласковых духов,

с детским сонным доверьем левкои звенят,

отголоски беды не касаются слуха

и не тронут тринадцатидневных ягнят.

 

Над равнинной рекой – к водопою – склониться

и протечь вдоль неё чуть повыше – туда,

где не так безнадёжно чернеет вода

и ещё пробивается свет сквозь ресницы…

Июль 2015

 

Дорога в обход Украины 

Я когда-то умела одна уходить в ноябри,

вот бы вновь научиться –

и пусть перемочат друг друга

все Дантесы, неважно, а значимо то, что внутри,

утро больше не просит пощады, срывается с круга,

 

власть фальшивит донельзя – наверное, будет война,

что ты, я ж пацифистка, я даже футбол не смотрела,

я  когда-то могла, в ноябри уходила одна,

только как тут уйдёшь – отвлекает  гипноз   перестрелок…

 

Взять дорогу за шкирку и вытащить вдаль, за бугор –

это, в общем, несложно - но душу в объезд не направишь,

сквозь фантомную боль - неизбежный себе приговор

отовсюду – устами детей, и рассветов, и клавиш.

 

Пётр казнил бы меня – я всё время пишу, запершись,

а у нынешних хватка не та, комильфо - а туда же,

скрепы ищут -  и степлером  ржавым  прошьют твою жизнь,

никуда не взлетишь – на обрезанных крыльях лебяжьих.

2016

 

* * *

В резиновом  автобусе  веселье.

Ты пробку, давку, сам себя прости.

В своих больших, распахнутых и серых

всего и не пытайся уместить.

 

С тех пор,  как люди изгнаны из рая,

вот так и ездим – а кому легко?

Младенцы с крокодилами играют,

и Ромул пьёт  волчицы молоко.

 

Как  правду режут – в украинских,  в русских –

на лживые газетные листы – 

в своих весёлых, чёрных, умных, узких –

не фокусируй, сплюнь, перекрестись.

 

В своих зелёных, влажных и раскосых

не отражай чужого торжества,

ведь каждый мелкотравчатый философ

тут  состоит  из антивещества.

 

Не красота спасает мир, а зрячесть,

не слушай – просто жми на тормоза,

пока не отразилась сверхзадача

и  счётчики кровавые в глазах.

2016

 

Автобус Ростов-Одесса 

Золотые подсолнухи, тряска разбитых дорог,

серебристой маслины дичок раскудрявил пространство.

Это родина, мама, любовь, это дети и бог,

всё моё, всё, чем держится мир, соль его постоянства.

Повиличьего цвета растрескавшиеся дома.

Я вольна не спешить, не мудрить, быть блаженно неточной.

Но с другой точки зрения эта свобода – тюрьма,

значит, буду держаться подальше от названной точки.

 

Факты – вещь не упрямая, нет – их довольно легко

размешать, измельчить, выпечь с корочкой, сдобрить корицей,

но всегда горьковато у дикой козы молоко,

и всегда виновата от всех улетевшая птица.

А в разреженном воздухе пули быстрее летят,

это если – в горах, там и мысли мелькают быстрее,

а в степи – зависают…  Лишь дикий горчит виноград…

С точки зрения ангела – быстро летим. Всё успеем.

Вечерами мяукали совы и падали звёзды, 

Млечный Путь завершался парным молоком тёти Маши

рано утром, слова украинские ладились в гроздья, 

большеглазый младенец взрослел на глазах у домашних,

зачарованных тайной явления бога в ребёнке,

в кавунах и веселках, в рождении ливня из зноя,

а хлеба в зерновозах сломали дорог перепонки,

но язык всё наладил, срастил, слил рекой подо мною…

Октябрь 2016

 

* * *

Дальнобойщики слышат в пути дальний бой –

но они огибают войну стороной,

есть дороги в объезд этой спорной земли,

удлинились маршруты, границы легли –

через рожь и овёс след мазута в пыли.

 

Колосится, спешит, осыпается жизнь,

горькой думой исходит зерно, запершись,

но разрушен уют, всех в потоки сольют,

а просыпанных попусту – птицы склюют,

 

жизнь решается всеми, не так уж сложна,

нахлебаешься всласть, исчерпаешь до дна,

и спохватишься, трезвый, с тревогой в груди, -

разве ж только для этого ты приходил?

 

Вор гордится пылающей шапкой своей,

в одичавшей земле лагеря дикарей,

расходящийся раструбом арочный свод

вывел прямо и просто в семнадцатый год.

 

Так нелепо-условна прямая стрела,

как морщина на глади мужского чела,

Дальнобойщик увидит все грани земли

и паром, уводящий в моря корабли.

Захлебнувшийся жизнями в ближнем бою -

под колёса Истории бросит свою.

Октябрь 2016

 

Поэт в своём отечестве 

«Я пятая ваша колонна,

незыблемая и сквозная,

в прогнившей с фундамента башне -

на мне ещё держится небо,

во мне ещё теплится слово,

я  смыслы забытые знаю

и буду цепляться зубами

за боль,  уходящую в небыль -

 

В Лумбини, на родине Будды,

в Гранаде, на родине Лорки,

у южной границы России,

которую жаждут подвинуть

срывать ваши фантики буду,

всю мерзость культурного слоя…»

А небо хлестнёт парусиной.

Простреленный небом  навылет –

 

он был мудаком и поэтом,

поэт оказался сильнее

и выдохнул чистое, злое

и  трезвое – прямо навстречу

и граду, и миру, и лету,

и всем, кто восторженно блеял,

рифмуя циклоны и лоно,

утешены собственной речью.

 

Но он уступил под напором

неопровержимых улиток -

нас лучше не сталкивать лбами,

а выждать - когда же отпустит…

Поэма есть маленький подвиг -

но вряд ли попытка молитвы.

В ней смыслов – как снега за баней,

найдёшь,  как младенцев  в капусте.

 

Читатель дуб дубом – но крепок,

плюс дырка в иммунной системе –

поэтому склонен к фашизму -

но вряд ли готов согласиться

с такой оговоркой по Фрейду -

дозируйте темы поэмы

в  разумной  пропорции с жизнью,

 слоняясь в берёзовых ситцах.

Октябрь 2016

 

* * *

Я полагаю, бог живёт в Одессе

и по утрам один выходит к морю,

чтоб солнце встало, несмотря на войны,

шторма и катастрофы во вселенной,

пока друг в друга  целятся Дантесы,

пока считают – с нами это можно -

друг друга мирно подрезают волны,

благоухает ночь самозабвенно.

 

Скажу сегодня городу и морю –

стопа тоскует по твоей брусчатке,

а глазу сухо без волны искристой

и скучно без изгибов и лепнины,

ажурных крыш, мостков, уютных молов,

когда опять запросит мозг пощады –

сбегу туда, где зелено и чисто,

где есть штрихи, нюансы, память, книги.

 

Конечно, здесь – в бутонах ранних улиц,

где площадь распускается несмело,

в листах и во дворах, в случайной фразе -

я здесь дышу – уже не задыхаюсь.

Со мной всё ясно, я пошла на убыль,

на место духа прирастает тело,

но ум да разум не даются разом,

а бесов можно распугать стихами.

 

Он здесь живёт – где музыка родится

где статуям кивают светофоры,

где в перспективах сладко быть бродягой,

где зыбок свет, дрожащий над веками.

Равно свободны от идей, традиций -

тот не утонет в луже, в ком есть море,

по улице, к рассвету восходящей –

как по лучу… Излечит белый камень,

 

срастётся всё, и город держит нежно

меня в своих ладонях, как Венеру,

шаги едва касаются брусчатки,

пора отдать концы и взять начала.

Июнь 2017

  

* * *

В огороде бузина,

а в Киеве сектор.

Надо вычерпать до дна

этот горький вектор.

 

Здесь мы ляжем, но пройдём,

связанные кровью,

всё, чего не смыть дождём,

спрячем в изголовье,

 

что  не вытравить в душе 

даже автомату,

что прошло на вираже

через ридну хату.

 

А в Киеве Бузина…

Омутом дурного сна,

Символом  инферно

слабонервная весна –

Русская, наверно.

 

Дошепчу свой дикий стих

мёртвыми губами,

ворд поправит, бог простит,

прокурор добавит,

 

люди цену назовут

ломаному грошу,

с головы платок сорву – 

им под ноги брошу.

Июль 2017

 

* * *

Эти женские танки-ботинки – к войне,

мода знает о будущем больше меня,

но слепая решительность есть и во мне,

дозревает отчаянный мой жерминаль,

 

белка СМИ носит вести дракона к орлу, 

что-то кончилось в воздухе, утро горчит,

сахарин комплиментов вчерашних - в золу,

полновесны метафоры, что кирпичи,

 

речь становится ярче, но злее, черствей,

одичавшему времени не до стихов,

надо переступать арматурных червей

и сменить свои шпильки на танковый ход.

 

Впрочем, что за дела? Берегла, как могла,

сорок вражеских баксов за них отдала,

бог не выдаст, попробуй остаться собой,

не ввязаться в последний решительный бой.

Декабрь 2017

 

Двухэтажки 

Не берусь описать этот цвет –

грязно-жёлтый, лимонно-шафранный, 

в нём - подобны истлевшей листве -

штукатурки унылые раны,

 

а за крышами краны несут

в мощных клювах младенцев прогресса,

долго им пустовать – да не суть,

мы вне области их интереса.

 

Не престижны, да сносу им нет -

двухэтажным коробочкам нашим,

в них от времени лишь интернет,

но любимы – а как же иначе.

 

В них пируют во время чумы,

Сколько стоишь ты, жизнь? Сто солидов.

В них блаженствует маленький мир

и от хаоса просит защиты.

 

В этом доме добры зеркала,

а какие по стеночкам фото!

Ежедневно, такие дела,

Клеопатра идёт на работу.

 

Лучшей в мире зенитной системой

яндекс  радует. Восемь часов.

…Горьким соком травы чистотела

лечат ласточки глазки птенцов.

Январь 2018 г.

 

Крым 

Полуостров раздора лежит, как дитя в колыбели,

в рваных марлях рассветов, в нежнейших молочных туманах,

беззащитен и ясен под небом, а вольные страны

всё не знают – чьё это дитя, наразрыв его делят…

 

Мать лишь та, что жалеет – да что-то никто не жалеет,

кроме бога, а бога здесь много, как в море креветок,

клёв диктует течение, а не наживка – тем злее

в море катер - но море волнует не катер, а ветер… 

Море просит о мире – Анапу, Стамбул, Мариуполь,

и Одессу, и каждый лиман Краснодарского края, –

краем розовым, голос его не уходит на убыль,

нерастраченной вечностью эти валторны играют,

 

и не льстит, и не мстит, и прощенья у смертных не просит,

просто – миром сияет, любовью, нетронутым светом,

все мы вышли из моря,  раздора оно не выносит,

влажной  взвесью балует, жалеет, дарит напоследок…

Июнь 2018

 

* * * 

Мост через балку, трасса вдоль границы -

свернуть нельзя, война, чужая зона,

драконья, злая, в посеревших лицах,

нет ни любви, ни боли, всё резонно: 

 

ослиный крик - железа об железо

истошный визг, скрежещущий сцепленьем

вагонов – мир речист, жесток и резок,

угрюм и норовист, подвержен тленью,

 

уже неважно всё – важнее вечер,

остатки роскоши на дне заката, 

важнее путь, его огни навстречу…

Особый путь – дурная бесконечность, -

так пусть её смягчит амортизатор.

 

Мы  не из гипсовой трухи – но мрамор

их покерфейсов подчищать не будем.

Не просто постом – блокпостом в Фейсбуке

стоят в защиту собственной неправды.

Январь 2019

 

* * *

в нашем доме пахнет серой

наши будни цвета хаки

кто драконий зуб посеял

тот пожнёт дурные злаки

 

один левый другой карий

косят ботают по фене 

прорезными пузырьками 

закипающей сирени

 

эскапизм как способ выжить

из ума пускай нестрашно

для фейсбучных хвастунишек

включим выморочный ящик

 

веб-страница недоступна

спасены от интернета

помнишь как на физкультуре 

правое плечо в соседа

 

научили так и прёмся

к Богу с рейдерским цинизмом

трассами закат искромсан

чаячьим истошным визгом

Май 2019

 

* * *

Проще пареной репы 

и мыслей, распаренных зноем,

придорожной сурепки 

и выбоин в рыхлом асфальте -

мы отравлены постмодернизмом 

и новой войною,

но сегодня жара 

ненадолго ослабила хватку.

 

Ночью падали звёзды – 

к утру расцвели чернобривцы,

или бархатцы – 

слуху имперца претит украинский,

а цветам всё равно, 

им дождаться бы влажного бриза,

в них пульсирует капелькой ртути 

субстанция истин.

 

Мушмула, кипарисы 

и тёзки мои олеандры,

осторожно втекает рассвет 

сквозь раскрытые шлюзы,

это – рай, без притворства, 

мы – изгнаны.  

Мыслей меандры

жалко мечутся 

в призрак империи, в призрак Союза…

 

Ладно, справимся, 

будем дышать через раз, чай не баре,

инфантильно смеяться, 

сливать всё, что дорого было,

власть - от бога, мозги – от лукавого, 

правду – гитаре,

ты и впрямь виноват, 

раз корёжит тебя от обиды.

 

С агрессивным «пожалуйста» 

путь пробивая локтями,

это мутное время проходишь, 

боясь замараться,

в вязком воздухе 

твой суперджет не дрожит плоскостями -

только свет и листва, 

как в июне на кладбище братском.

Июнь 2019

 

* * *

бесстрашным  по зубам

разумным  по пайку 

надменным  

чемодан  вокзал  европа

а  воз и ныне там

 и на моём веку

не будет нам 

ни бури ни потопа

 

ни ноевых ковчегов революций

а только труд неравный до слезы

 

они над нами даже не смеются 

а что смешного в блеянье козы

 

то хлопья то крупа

то пыль  то колкий снег

вдоль строгих трасс 

деревья ходят строем

обидно  но – толпа

сомнений точка нет

влюблённости  

в  неяркого героя

 

стихи  бездомны в электронной книге

им нужен том  страница  переплёт

мне нужен транс  но без шизофрении

не компрене  тошнит  знобит  пройдёт

 

веселие руси есть пити – 

не тяну

работаю сиделкой

в интернете

не спят чтобы писать

читают чтоб уснуть

нас много 

для вселенной мёртвых нету

 

они кричат  любая власть от бога

поёжившись выстреливает зонт

и ромбик знака  главная дорога

уже  готовит  новый эпизод

Сентябрь 2019

 

Александровская  колонна    

Монферран и Ньютон не ошиблись – она устояла.

 

Легкокрылый, пари, вознеси и спаси наши души,

осени наши реки – артерии, вены – и сушу,

и холмы, и долины Итили, Кубани, Каялы.

Остаются не конные статуи, не барельефы, 

а – вознёсшийся дух, воспарившее  горное  эхо.

Трепет формы, незыблемость веры – оплот  сопромата,

преходящи и недолговечны другие форматы.

 

…Наверху этой хрупкости жутко бы выглядел Сталин -

как  дракон, подгрызающий корни у дерева мира -

вот Господь и отвёл.  Хоть историю нам подверстали 

в истерических теледебатах – но правды ампира

не  стереть,  просто мир оказался коварней и злее,

чем поверили в детстве  – торопимся, час неурочный,

ангел ранен в крыло, нас укрывшее – перья алеют,

нет сцепления с миром, корней и фундаментов прочных

у настолько живой и такой беззащитной планеты.

 

Карфаген был разрушен, и солью засыпан, и проклят –

мы же  выжили, ангел парит в кружевах интернета,

в кружевах  сохранившейся роскоши прошлого - прошвы,

согревает меня твой маяк безутешным сияньем,

уверяет, что всё разрешимо,  светло и гуманно,

до рассвета дотянем, но двух океанов слиянье –

далеко,  а сегодня планету спасут кабестаны,

мы сумеем вручную – и выстроить, и приумножить,

бог не выдаст – не всё измеряют в кубах и галлонах,

мы не ради имперского духа стоим у подножья

горделивой античной в века устремлённой колонны.

Октябрь 2019 г.

Примечание 

В 2002 году СМИ распространяли сообщение о том, что в 1952 году фигуру ангела собирались заменить бюстом Сталина. Ствол колонны стоит на гранитном основании без дополнительных опор, только под действием силы тяжести. В период блокады Ленинграда монумент был укрыт лишь на 2/3 высоты, и ангел получил ранение: на одном из крыльев остался глубокий осколочный след.

 

Однокурсникам

Из промёрзшего грунта,

носком сапога, как могли,

выбивали свеклу –

и швыряли трофей на подводу, -

да чего мы не делали в самые лучшие годы, 

без усмешек срывая цветы на дорогах земли.

А дороги тогда были крепче,

и наш стройотряд

забивал костыли и 

ворочал смолистые шпалы,

с упоением веря не в то, что вокруг говорят –

а в витальную радость, которая всё искупала.

 

Чайка, блин, Ливингстон

нам однажды махнула крылом –

и она не лгала, хоть и странным вираж оказался –

тут кому повезло да кого уж куда занесло – 

мы наводим мосты через хаос,

выводим к вокзалам

лабиринты дорог – реконструкция в стиле хай так 

началась с перестройки – что выстроили, непонятно,

но кому, как не нам, эти долгие вёрсты верстать,

отвечать за упругость и прочность в беде  вероятной. 

Октябрь 2019

 

* * * 

Ну здравствуй, Новый. Нету волшебства, 

есть правда утра первого числа.

Не бродят три простуженных волхва

ни до, ни после, ни под бой курантов,

никто не верит пошлостям гаранта,

советским фильмам, бонусам билайн,

 

но утро есть. И ничего, что дождь,

недели через три придут мороз

и гололёды. Под трамваев дрожь 

поймёшь - законы климата условны

в отличие, от, скажем, уголовных,

не слушай Грету. Не на тот вопрос

 

ответы ищем. Взрослые уже.

В Дону вода темна, черней вина.

Давай, лети, Сухой наш Суперджет,

пока ещё не пахнет ёлка пылью –

раскрой непромокаемые крылья,

не делай вид, что кончилась война.  

1 января 2020

 

* * * 

Солнце заката в левой руке,

катит Икарус мой налегке,

едем на север, тихо в груди, 

мерно мерцает КАМАЗ впереди. 

Дорога 

в обход 

Украины.

 

Слева горит  фантомная боль,

ей примирить бы небо с тобой,

гроздью минут бесценных «в сети»

гибкий маршрут автобан золотит.

Дорога 

в обход 

Украины.

 

Вiльному воля, скаженому – степ.

Прыгают буквы на чистом листе.

Восстановить бы  преемственность дней,

утро мудрёней, а вечер - больней.

Дорога 

в обход 

Украины.

Март 2021

 

* * *

Дятел долбит тот сук, под которым

хрустнет крыша. Наш домик снесут,

иллюзорны  стропила, опоры –

дятел, смерть моя, долбит тот сук.

 

Как дела? В рифму к штату Айова.

Но уже примыкают штыки.

Нечто злее, циничнее слова

начинается с красной строки.

 

Камасутра гражданских позиций

у готовых к прошедшей войне.

Что стучишь, чернокрылая птица?

Видишь, мост переходит в тоннель.

 

Ерик Грязный в посёлке Гусином -

мир уныл, плоскостоп, близорук,

да бубновый рисунок осины

утешает – «не стой на ветру».

2021

* * *

Это вызрела ваша ненависть – 

рвётся бомбами, льётся «Градами»,

неуслышанность бьёт рефренами,

разобиженность ваша – зрадою,

 

бред особого назначения -

апокалипсис так и выглядит.

От бессилия есть лечение -

в жертву родине  сына вырастить.

 

Но должно же быть

что-то вечное -

между берцами и шлем-масками,

бьётся техника да ломается -

упрощается человечья быль.

 

Я чужой войной переполнена –

я в своей сейчас дезертирую.

Кто засеет вас, льны, подсолнухи,

как найти в себе перемирие?

 

Тут не рукопись – сразу летопись,

гул винтов в ночи, страх во мне включи,

нет убежища, нет и крепости,

где ты, родина? Нет ведь, хоть кричи.

21.03.2022

 

* * *

В позорной войне никогда не бывает победы,

срываются маски рефлексов защитно-условных,

и снова свет клином – до галлюцинаций, до бреда,

до белых нарциссов и алых гвоздик в изголовье,

и стрелы на картах - так радуют первые всходы

драконьих зубов  мракобесия  в век Водолея,

такая цена у непонятой нами свободы -

ни землю, ни небо не чуем теперь, не жалеем.

Без крови нельзя, что ли, было пройти это место?

Да что ж нас опять не спасают ни разум, ни память?

Фанаты идей, в лапах лозунгов липкое тесто,

на что расточили  неяркое чистое пламя?

Апрель 2022

* * * 

Мир, надёжный и прочный 

вмиг становится зыбким.

Расступается почва,

уползает улыбка.

Очевидное – ложно.

По прямой – не короче.

Несусветное – можно.

День – обманчивей ночи.

Всё наглядно и плоско-

без надежды на чудо.

И реакция мозга –

да беги же отсюда!

______________

© Андреева Ольга