НА ВСЕМИРНОЙ СЦЕНЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СЛОВА

Русская поэзия – неотъемлемая часть всемирной литературного процесса, и её оригинальный путь – отнюдь не на обочинах всемирных магистралей, но одна из проверенных самой историей перспектив. Испанский ген в русской поэзии народно национален естественно и просто принят  в творчестве Хулио Матеу и Арсения Тарковского, очаровывает нас именно в своём неповторимо русском своеобразии, как очаровала гренадская область мечтателей и энтузиастов, открытая не без помощи Владимира Владимировича Маяковского в поэзии Михаила Светлова отечественной молодёжью ещё в 1926-м году. «Гренада моя» - так мог пропеть вслед за Михаилом Светловым не один российский поэт. Пропеть вне зависимости от национальности именно на русском языке. Такое братское отношение к испанцам не только одной «Гренадской области-волости» подготовлено ещё Пушкиным и Лермонтовым, наследующим лучшие стилевые уроки Михаила Васильевича Ломоносова, который не считал зазорным для россиян  говорить на испанском языке, испанской поэтической речью, находя в самом испанском слове особое стилевое очарование. Это приятие  испанской речи гениальным создателем самой науки о стилевом разнообразии русского литературного языка наметило  испанскую магистраль на всемирной маршрутной карте русской поэзии.   Как легко и просто чилийский сенатор и дипломат Пабло Неруда стал собственным корреспондентом АПН! Сами границы стран при этом обрели лирическую условность! И трагическая песнь о его друге Гарсиа Лорке в душе каждого любящего поэзию россиянина  звучит с давних пор как плач по российскому поэту, стирая границы административных карт с живых сердец.  В гимне поэтов всех стран на литературном фестивале фестивалей сами слова Россия и Поэзия приобретают дипломатический статус синонимов не без участия Пабло Неруды во всемирной судьбе русского поэтического слова. И эта судьба отнюдь не только глобальная, но и мундиальная, испанская не менее, чем английская.

Испанские ритмы пульсируют и в самом сердце эстетических поисков современной русской поэзии. Эти ритмы заданы именами Хосе Луиса де Гонгоры и Франсиско Кеведо. Метафорическая усложнённость стиха в его поэтической образности и кристальная ясность в душевной чистоте его лирических суждений – такова амплитуда самого ритма этих эстетических поисков, запрограммированная диалогом российских метафористов и концептуалистов, внутренним диалогом для каждого современного российского поэта, но не противостоянием течений и групп. Далёкий семнадцатый век испанской поэзии – это сама современность русской поэзии нашего актуально художественного «сегодня» и «здесь».  И не будем бояться использовать парадигмы из, к примеру, японских или испанских имён, если мы хотим видеть историю русской литературы  по-настоящему всемирной!   Мурасаки Сикибу и Сэй-Сёнагагон, Гонгора и Кеведо – это реальные величины русской литературы на всемирной сцене  художественной словесности. С особой ясностью, во всей исторически чёткой определённости понимаешь это, читая такие книги, как «СТИХИ, НАВЕЯННЫЕ ТВОРЧЕСТВОМ САЛЬВАДОРА ДАЛИ» Галина Богапеко (М.: Издательство «У Никитских ворот», 2022. – 124 с.).

В ЛИЧНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ ВЫБОРА 

Галина Богапеко, известный, заслуженный  поэт, отмеченный многими регалиями член Союза российских писателей (СРП), Московской городской организации СРП, действительный член Академии Российской  словесности, издаёт в течение семи лет три значимые для своего творческого пути и эстетических маршрутов современной русской поэзии книги: «Небеса в зеркалах. Избранное» (М.: Издательство «Спутник». 2017. – 310 с.), «Сцепление миров. Избранные стихи» (М., 2017, - 256 с.), «Стихи, навеянные творчеством Сальвадора Дали» (М.: Издательство «У Никитских ворот», 2022. – 124 с.). Третья книга представляет собой значительно дополненный одноимённый ей раздел второй книги, которого нет в книге первой. Во второй книге отчётливее выявлена перспектива фантазийного мира, заявляющего свою определённость в самой реальности. Звёзды и зеркала, мир отражений этой реальности  даны в объективности личной лирики  и  даже в гражданском строе публицистических образов. Поэтическая реальность первой книги  убедительно художественна и  в экзотике жизни заграничной, и в повседневности российской обыденности. С книги первой начинают звучать мотивы шутливые и даже скоморошеские, несущие в своём зародыше смеховой, поддевающий обывателя эпатажный мир маэстро Сальвадора Дали, сеньора-карнавала, сеньора философско-смеховой стихии праздника свободного и высокого в своих стремлениях творчества.

Сюрреализм сеньора маэстро-карнавала именно поднимается над реальностью, он возвышенно патетичен даже в кошмарах, оставляя далеко под собой низкое и гнусное, мелкое и экскрементальное, не способное подняться до высокого и экспериментального. Выбор Дали для героя своей третьей книги – это личный выбор поэтессой возвышенного и прекрасного, свободного в своей чистоте и ясности творчества, эксперимента, метафоры как механики, сцеплениями миров движущей саму мысль. Дали – интеллектуальный герой  лирического выбора, самого лирического творения крупнейшей российской поэтессы. Ахматовская гордыня одиночества без героя и страх Цветаевой оказаться во власти своего героя сменяется одически возвышенным приятием такого интеллектуального, пусть эпатажного, пусть так по Достоевскому тараканистого маэстро-карнавала, словно ёрничающего: «Да, вот он я, сижу себе в кристально чистом стакане, возвышаюсь прекрасно до абсолюта обоими своими усами. Структурируйте меня и все мои фантазии всеми гранями всех своих стаканов на здоровье, не теряя чувства юмора, разумеется!»

Отличный завтрак для чемпиона тараканьих бегов русской эмиграции подан среди прочего самой смелой в  гала-хороводе Гал – Галиной Богапеко. А до этого всего лишь покрутила в Крыму свой ус из локона Галина Домбровская (Помнится, бега начались именно из Крыма!). Вот такой невербальный хоровод. А на завтрак чемпиону книга! Всемирная российская историко-поэтическая эстафета начинается. Не каждый отважится в ней поучаствовать. Ну, теперь можно и за книгу взяться, посмотреть и почитать. Можно надеяться великий Сальвадор не обидится на самозванца, претендующего разделить завтрак с чемпионом. Испанцы так благородны и щедры в своей гордости быть испанцем и быть самим собой! Спасибо Тебе, великий гранд искусств. Русское «спасибо» даже во французском прононсе (всё-таки французский – не зря язык дипломатичного общения!) так шоколадно звучит, так по-испански, где, в Испании, шоколадницы давно переиграли Лиотара, создав целый мир шоколадных кофеен. Нужно сказать, первая книга с шоколадной обложкой! Цвет обыгран в медальоне второй! Обретает конфетный вид на обложке третьей, ну, прямо материализуясь в итоге! Искусство? Магия поэтического слова! И пусть завидует Оппенгейм со своим «меховым прибором»! Бывают и меховые медальоны с каштановыми завитками! Читаем! Читаем замечательную дали-книгу! Свежее дыхание вдохновения на дальних волнах так волнующе близко! Так шоколадно-каштаново ароматно!      

ОБРЕТЕНИЕ ГЕРОЯ

Поэтесса  зачаровывает магией имён столь звучных и блистательных, что в  их хоровод, не просто эрудиции, но высокой учёности и подлинной образованности, скромно потупляя взор, сделал бы свой шаг и самый послушный ученик всех возможных отцов-инквизиторов. Но и благородная искренность своего, не заёмного  поэтического слова, естественность, спонтанность самого поэтического чувства, обволакивают  читателя в унисон глубинным ритмам самой природы вне чудес магии. Особо близко принимаешь к сердцу имена тех, кто раскрывал свои дружеские объятия и на заре твоей туманной юности, брал под опеку  покровительственного слова своего дружеского круга и твоё литературное отрочество: «Неизменно чувствуешь главное: с тобой беседует (тебе открывается) добрый, щедрый, поэтически остро чувствующий человек – точнее сердце женщины. Женщины сильной и слабой, понятной и загадочной.» Так отозвался о поэзии Галины Богапеко Кирилл Ковальджи.  Отзвуки и звуки всемирного, но такого российского и до боли советского «бессмертья и бездомья» услышал в поэзии Галины Лев Аннинский, член жюри литературной премии «Ясная поляна». 

Известнейший литературный критик Лев Аннинский о поэтическом слове Галины Богапеко  авторитетно заключает: «Первоначальный устой бытия». Кирилл Ковальджи, который открыл поэтический путь, подняв литературный шлагбаум журнала «Юность»  перед дебютными шагами многих дарований, категоричен  в фольклорно звучащей формуле своего вердикта о поэтическом слове Галины Богапеко, самом истоке поэтического слова популярной поэтессы. И вердикт   этот лаконичен  и не подлежит  апелляциям: «Это живое!» Вот и в моих руках на днях оказался непроизвольно взятый томик эстетических фрагментов Петрарки. «К чему бы это?» - само собой всплыло в мозгу, бережно хранящем в памяти и юношеские гадания по книгам поэтов.  А вскоре и так быстро летящее время наступающей крымской весны 2022-го года распахнуло  передо мной глянцевую обложку навеянной творчеством Сальвадора Дали книги. И в первом же стихотворении книги имя Петрарки.        

ПЕРВЫЙ ЧИТАТЕЛЬСКИЙ ВОСТОРГ

Поэтесса, предлагая нам, ваш покорный слуга, дорогие читатели, книгу навеянных творчеством Сальвадора Дали стихотворений, ставит перед собой наивысшую задачу. Как современно, с НТР-овской научностью оформлена эта благородная задача! И вместе с тем эта чудесная книга,   словно мастером-камнерезом древности, увековечена, словно самой природой,  тысячелетиями  отлита в литосфере, в сцеплении сферических миров ноосфер астральной симфонии симфоний: «Он – Дали! \\ Oh my God! \\ Вопреки мод \\ Он – множество икс \\ Сегодня и завтра. \\  Творчество – его личный код , \\ Непревзойдённый микс. \\ Он не коронован лавровым венком, \\  Как Петрарка. \\ Воссоздать  Бога \\ Смысл? (Галина Богапеко. Стихи, навеянные творчеством Сальвадора Дали. – М.: У Никитских ворот, 2022. -  С. 13)

За строчками этого стихотворения чувствуются слов, жест женщины! Эстетика фразы, произнесённой, словно мимоходом рождённой среди коммуникаций мегаполисов электронной  деревни? Не так ли рождаются соревнования? Пофантазируем на их тему, ведь были когда-то турниры поэтов. Соревновались и мудрецы – в краткости. А некоторые – в лаконичности не только слова, но даже жеста.  Пять строк японской песенки танки! Четыре строчки русской частушки! Три строчки опять японские, но хокку! Две эпитафий! Моностих от Валерия Брюсова до Владимира Вишневского! Кто короче? Ещё короче! Может, жест паузы молчания мимоходом? Просто жест? Просто шаг мимоходом? Короче только «Крик» Эдварда Мунка. Здесь мимоходом оказывается не автор, но здесь не поднимается над реальностью никто. Нет, музы не замолчат, сколь ни тревожны голоса пушек. В это хочется поверить, читая стихотворения Галины Богапеко, навеянные творчеством великого испанца, так благодарного Богу, за счастье быть испанцем и счастье быть именно Дали. Дали с его предчувствиями удалось то, что не смог Гойя. Подняться над реальностью. Этому насмешливо учат кончики его усов. И за это делает его, испанского и всемирного сюрреалиста  своим интеллектуальным героем, смело входя в танцующий  хор Галин. И даже французский поэт Поль Элюар здесь не возразит. Даже крымский философ Анатолий Домбровский не был бы против этого. Даже старый добрый российский Бармалей Леонид Ильич, со смехом поаплодировал бы этой новости женского рода. Он ведь предпочитал всем табачным изделиям сигареты «Новость», а читал журнал «Цирк», мечтая и самому увидеть литературные новости со своим литературным именем.

Прочтя книгу Галины Богапеко, состоящую из стихотворений, навеянных творчеством Сальвадора Дали, беру на себя смелость, дорогие читатели, известить вас, а впредь повторить эти свои слова ещё не  раз: «Преодолена проблема проблем нашей поэзии. Отважная поэтесса из Москвы Галина Богапеко рискнула направить свои шаги между Сциллой и Харибдой двух кошмаров. Между одиночеством гордыни без героя и страхом одиночества нерешительности оказаться во власти героя. Этот  героический путь завещали в наследство всем поэтессам в предчувствии эпохи всемирных гражданских войн Анна Ахматова и Марина Цветаева. Само направление направлений всем поэтессам до чего верно нашла в своих эстетических поисках наша так всемирная в своём личном русском выборе Галина Богапеко!» Интеллектуальный герой поэзии найден, обретён! Даже академик Юрий Михайлович Лотман  улыбнётся,  чарую своей обаятельной улыбкой, из мозаик, выкладываемых коктебельскими музами. Даже предводитель всех литературных памятников и сподвижник гениального структуралиста Лотмана Борис Фёдорович Егоров, который в компании с Анной Андреевной Ахматовой литературные чаи смаковал! 

НЕ ЛОВЯ МУХ, НО  И ПЕРЬЕВ, ГРЕБНЯ, ПРОЧИХ АТРИБУТОВ ИССКУСТВ   НЕ ТЕРЯЯ

Определимся сразу, что самое главное в предлагаемом нами своём эссе - приближение к границам творчества нашей поэтессы. Галиной Богапеко создан мир и определён его герой. И всё это осуществлено как итог внутреннего и закономерного историко-литературного развития поэтессы, признанного мастера,  профессионала представителя профессионалов творческого пера самой высокой пробы! Определено главное, исторически верное направление последующего развития, движения как такового, литературного пути. И в самом дальнем приближении критик здесь читатель и друг. Это - прежде всего. Мир и слово поэтессы он принимает, основываясь на презумпции  их первородной самодостаточности, верности произнесённых словесных формул, изначально отметая возможные сомнения. Иначе и не представить. Только так можно воспринимать поэта и его творчества. С такими мыслями и чувствами приближаться даже к отдалённой черте границ мира поэта.

Автор прав в своём творчестве изначально, автор – творец. Автор задаёт нормативность своего творимого мира, потому что автор – это  движение, путь, процесс, а не шлагбаум на пути, который всегда есть остановка, это жизнь в её трепетном рождении. Форма автора предпочтительна для осмысления предлагаемого автором мира, пусть даже она будет не сразу вам ясна. Лучше стараться смотреть глазами автора, и  мысль автора сами прояснятся. Ну, например, читаем в «Содержании» одной из книг: «Коктейль, фантазии, реальности и снов». Раз так написано, то так и надо читать. С интонациями двух, нарастающих по законам градации уточнений (именно двух!). Ну, а если в корпусе книги на соответствующей объявленной в «Содержании» страницы видим текст без запятой, то так и надо читать, ведь чтение, да и сама книга, - это процесс: «Коктель фантазии, реальности и снов». Что автор написал, то и верно. Редукция, да ещё полугласного «Й» перед сонорным «Л», - это так естественно, живо! А куда исчезло уточнение? Да оно по законам авторской эстетики миксировалось, исчезло. Теперь, после первого взгляда, перед нами не коктейль и фантазии, и всё это из реальности и снов, а коктейль именно из фантазий, из реальности, из снов. Коктейль или «коктел»? Да, при взгляде внимательней верна редукция. Именно так будет верно: «кок» (петух, гребень петуха) «тель, фантазии, реальности, снов.» Словно пройдя через миксер, слились в одной субстанции, в «коктель»  фантазии, реальности и сны.  «Тела», размягчённые в «тель», обретающие жидкое состояние тела в неологизме, вбирающем в себя нечто, так похожее на «отель», «кок», «ок» и «ель», метафоричное в веере своих лексико-семантических вариаций слова. Ну, конечно, не вздумайте, боже вас упаси, дорогие читатели в миксер палец свой совать и другие части живых организмов, существ тех или иных! Главное, старайтесь понять, осмыслить, не стесняясь к помощи очень старого и, поверьте, доброго Фрейда. Художественная литература – это условность, вероятный фантазийный мир наших мыслей. Старайтесь понять этот мир, но не теряйте здравого смысла, сохраняйте свои критические границы, оберегающие ваше критическое «я»! 

И уж тем паче, дорогие читатели, при виде словосочетания «гармоничный секстет» в названии одного из стихотворений постарайтесь представить себе именно музыкальное произведение, а не название  жёсткой поэтической формы «секстина». И не только потому что этот литературоведческий термин не очень благозвучен, уж очень ассоциируется с «тиной», а это уж почти из разряда «путрефактос» (гнилья) у Сальвадора Дали. Жёсткость для сюрреализма, особенно в вариации Дали, не характерна, но и гнилья гений не любил. Популярность же форм поэзии жёстких очень далеко способна завести, особенно если её ещё акростихами разнообразить, в тину, прямо скажем, ещё ту, непролазную и губительную. За примерами назидания далеко ходить не будем. И пусть помолчат базуки, а то замолчат испуганные музы. Само упоминание об этих базуках, смутьянках хрупких миров, у автора в конце стихотворения, последним словом, но далеко не итоговым, а игровым, своеобразным эхом омонима к имени философа, прячущимся в экзотическом словце из разряда отнюдь не элитарных,  милитаризирующих сознание лексиконов.

ВАРИАЦИИ НА ТЕМЫ ДАЛИ? ЭТО ИНТЕРЕСНО…

Всего в книге 53 текста, которым предпослано предисловие заместителя главного редактора журнала «Вестник  Российской литературы» Елены Вороновой, члена СП России, члена-корреспондента Академии литературы РФ, кандидата филологических наук «Рискнуть собой, чтобы раскрыть себя». Повторим библиографические данные издания, что позволит воспроизвести саму ситуацию коммуникации в её процессе, не прибегая к пересказам и цитации: Галина Богапеко. Стихи, навеянные творчеством Сальвадора Дали: М., Издательство «У Никитских ворот», 2022.  - С. 6 - 11. Книга сопровождена послесловием  «Возраст воздуха» Евгения Чигрина (Там же, с. 112 - 119). В вышедшем за пять лет до сюрреалистических «Стихов, навеянных творчеством Сальвадора Дали»   «Сцеплении миров» (из раздела этого сборника избранного выкристаллизовалась, проросла посвящённая Дали  композиция анализируемых и комментируемых веяний) всего 26 текстов. Они под тем же общим названием располагаются перед следующими за ними итоговыми разделами «Качели философий», «Наследие», а также  «Послесловие» и «Эссе, критические статьи о творчестве Галины Богапеко (Колосенко)». В рецензируемой эссеистом книге стихотворения, навеянные творчеством гениального испанца, перемежаются чёрно-белыми репродукциями его картин и фотографиями его и Галы Дали, к сожалению, авторы фотографий не указаны, а сюжеты не расшифрованы редакторами и комментаторами. Книга открывается девизом-эпиграфом. Им служит четверостишие классика персидской и таджикской поэзии Омара Хайама (ок. 1048 -  1122), выдающегося философа и математика своего времени. Снискали ему  всемирную славу именно  рубаи (четверостишия). Омар Хайям - поэтическая фигура в мировой культуре легендарная, из его многочисленного поэтического наследия    принадлежащими одному автору строго признаётся не более 66 текстов. Использованное Галиной Богапеко для эпиграфа стихотворение Омара Хайяма явно было создано в минуту, когда восточным мудрецом и гедонистом, любящим пройтись по базару и способным даже при виде кувшинов местного гончара предаться философским размышлениям, овладевают настроения, которые соответствуют философии солипсизма в духе идей и образов древнего грека Платона: «Внутри и вне \ Вверху,  внизу, вокруг - \\ Театр теней, нет ничего другого; \\ Волшебный ящик, Солнце -  \ В нём  свеча, \\ А мы лишь призраки \ Бесплотные на стенах». Идея солипсизма в предложенном оформлении естественно вписывается в современный технотронный мир коммуникаций. Поэтесса тем самым создаёт и образ своей героини, которая бы не побоялась стать игрушкой в руках своего героя, но которой не дано королевской гордыни, жеста власти жреца и даже почти божества, что было дано героине Анны Ахматовой. А героиня Анны Андреевны была, как известно, способной оказываться во власти искушений воспарить над тем, из чего росли её собственные стихи, даже их почву при знать сором. Эпиграф из Хайяма демонстрирует скромность современной интеллектуалки. Героиня Галины Богапеко не впадает в гордыню, но не чурается мирских радостей, всю философическую условность которой она не без иронии способна принять. Эта лирическая героиня нашего новейшего времени  не  впадает  ни в юродство самоуничижения, чем подкупила современную ей литературную элиту, и самые демократические слои героиня Ксения Некрасова, ни в демонические круговерти страстей, подобно героине Марины Цветаевой. Ничто так не украшает девиц и даже сеньор, дам почтенных, как скромность. Солипсизм – не макияж философский, но разновидность интеллектуальной скромности, приличествующая образованной городской современнице наших таких непростых времён. С такими мыслями мы и открываем книгу  стихотворений, навеянных лирической героине Галины Богапеко. В круговерти всех времён нашего не худшего из этих  времён времени, почему бы и не подпасть под власть так чарующего своей экстравагантностью испанского гения. Ах, как не вспомнить здесь вашему покорному слуге эссеисту, дорогие читатели, короля поэтов вдохновенно порывающемуся к перу от восторга, быть «в чём-то норвежском, в чём-то испанском»! Да-да, Игорь бы Северянин смог разделить настроения и стихотворения, навеиваемые творчеством Сальвадора Дали. Попробуем и мы. Встречал свои 16 лет ваш покорный слуга, дорогие читатели,  в уюте семейной и дружеской компании с бокалом шампанского и ананасами. А значок с  ликом любимого Сальвадора Дали носил на груди тоже скромно, почитая за компанию со своим пра- пра- предком, который ради цирковых красавиц-наездниц забывал об обязанности философией заниматься в таких университетах, как Ягелонский, и прочих своих дедушек не забывая даже в их пра-далях, но никак, ну, никак не разделяя, к примеру, патетики так называемой культурной революции. А поднимал свой бокал 16-летия ваш покорный слуга-эссеист, дорогие читатели, не где-нибудь, а в степном спокойном северо-крымском городке Джанкое, где ещё помнили медовый месяц родной для Игоря Северянина, Александры Михайловны, известной феминистки, а не только посла народной красной империи в Швеции, ну, совсем недалеко от Норвегии. Так что разделим умеренные гедонистические радости с философской скромностью солипсизма, дорогие читатели, рискнём покачаться в мыслях и на волнах настроений и стихотворений, навеянных творчеством короля философской шутки, гения живописи Сальвадора Дали, пообщаемся с лирической героиней московской поэтессы Галиной Богапеко, доверяющей нам свою книгу под философско-поэтическим штандартом Омара Хайяма. Нам уж не 16, а 61, но мы опять  в чём-то испанском, на этот раз сюрреальном, навеянном творчеством САЛЬВАДОРА ДАЛИ.  

Среди навеянных творчеством Сальвадора Дали стихотворений Галины Бокапеко,  поэтессы, успешно работающей в технике, как уведомил нас, Кирилл Ковальджи, потока сознания можно жанрово и тематически различить  несколько отнюдь не исключающих друг друга  групп. Тексты экспрессии выражают общий восторг, восхищение гением (с. 13). Они могут содержать и восторг перед его музой (с. 94, с. 98), их супружеской парой (с. 102), но и себя забывать грех, особенно, если твоё имя Галина. И себя надо хоть скромно, но представить (с. 94). Тексты- представления воспроизводят образные представления героини, вызванные живописью Дали (с. 50, 56), могут быть связаны с музыкой и философией (с. 14). Могут представлять собой призывы, приглашения войти в ментальные состояния (с. 16, 17, 38, 42, 49), имеющими подчас и откровенно автобиографический характер (с. 44, 60, 62, 64,70), который подчас сопряжён с современной историей России (с. 76, 92). Но преимущественно связаны с конкретикой картин Дали (с.46, 52), но такого приглашения может и не быть, когда героиня  ограничивается описанием (с. 96). Картины могут и не быть указаны прямо (с. 48). Героиня поэтессы  пробует представить категориально  время (с. 80), пространство (с. 81) как таковые.  Произведения  текстов книги могут  быть откровенно внутренними видениями, погружающегося в самоё себя сознание (с. 20, 24, 40), но иметь и внешний характер (с. 25, 30, 34), нейтральный характер в своём  внутреннем или внешнем явлении (с. 26, 28, 32, 35, 36). Естественно, что, прежде всего, они связаны с картинами или высказываниями Дали (с. 66, 68, 74, 90), хоть могут и не содержать призыва войти в другую ментальность (56).  Библейская (с. 54), античная (с. 66, 68), русская литературная (с.  82), китайская официально-патетическая (с. 83) и древняя мифологическая (с. 84, 86), древнеиндийская (с. 84), иная в почтенной неведомости вашему покорному слуге, дорогие читатели,   образность может при этом очень мило сопрягаться с уютными бытовыми подробностями современной российской городской жизни (с. 88). Живопись испанского гения не погружает в сны аутсайдера реальности, это  его выигрышное очко в играх самой истории (с. 106)  пробуждение мозга (с. 105), будущее (с. 109), право быть самим собой (с. 110), право на выбор (с. 111)  – таков итоговый вердикт лирической героини поэтессы предлагаемой и восторженно прочитанной вашим верным слугой, дорогие друзья, критиком-эссеистом. Такова стенограмма самого общего нашего чтения вместе. Суггестивный лиризм поэтессы обворожителен! Так или иначе, но не разделить поэтических веяний Галины Богапеко невозможно. Конечно, диапазон древних мифов здесь эссеисту не под силу во всей его внушительной исторической мощи, но их хоровод в общей режиссуре книги так манящ и привлекателен!

ВАРИАЦИЯ ПЕРВАЯ

Остановимся теперь на некоторых текстах особо, посвятив ответные вариации, отдельным стихотворениям по своему выбору, а начнём с ответной критической вариации эссеиста, естественно, прозаической. Итак, вариация на стихотворение Галины Богапеко «Жираф в огне», опубликованное на странице 96, сами цифры числа которой напомнили мне китайских рыбок гармонии, но пребывающих в размолвке, драма которой заключена и в упоминаемом автором «Предчувствии гражданской войны». Но вначале возьмём на себя смелость и приведём текст полностью: 

ЖИРАФ В ОГНЕ

Вот полотно, совсем непросто

Прожить, прочувствовать, раскрыть.

Жираф в огне похож на монстра,

Нам неизвестна его прыть.

А на переднем плане, ростом

С гиганта, женщина стоит.

Её лицо, её предплечья,

Как будто с них содрали кожу.

Пеналы выдвинуты в вечность

– без мыслей, памяти. Похоже,

Она в отчаянье, о Боже!

И символ смерти за спиной,

С рукой, с кровавым мясом,

Грозит губительной войной

И вирусом опасным.

Жираф в огне похож на монстра,

Но держится фигура рослая

Лишь на подпорках острых.

Картина-предзнаменование,

                                          Предчувствия войны в Испании.

Композиция стихотворения подчинена логике обратной градации: строфы, а их всего пять, последовательно дают уменьшение количества стихов: 6, 5, 4, 3, 2. Самим количеством строк в уменьшающихся сериях задаётся ритм, словно подчёркивающий, усиливающий неизбежность катастрофы подразумеваемого финала. 19 строк могла бы завершать 20-я моностихом и пустая 21-я. Это бы дало «верняк» очка нашего века, но это было бы и опасной  своим азартом игрой. Не поэтому ли поэтесса и останавливается на 19 строках? В этой игре строфики использован эффект, который в своих севастопольских  лекциях профессор Егоров, тот, что смаковал в обществе Дмитрия Максимова, чаи с Анной Андреевной Ахматовой, называл «минус приёмом». Аналог «минус приёму» можно прочесть и, вольно интерпретируя  известную  фразу  Александра Кушнера «танцует тот, кто не танцует». Поэты и теоретики литературы мыслят в одном направлении. Воспользуемся сложным ходом использованных ассоциаций для трактовки художественной идеологии строфики «Жирафа в огне» Галины Богапеко.

В композиции книги стихотворение занимает одно из ключевых мест, так как возгласом «О Боже!» перекликается с его немецким аналогом из первого, своеобразной эмблемы стихотворения-восхищения, которое мы уже тоже цитировали. Эсхатологическая идея закреплена в итоговом по типу чёрной утопии электронного будущего стихотворения «Выбор», к которому мы ещё вернёмся.

Будем считать, что композиции мы достаточно ощутимо коснулись «с учёным видом знатока». Поговорим и о другом. Если учесть, обратную градации  строфику, то небезынтересным предметом  возможного разговора была бы рифма. Посмотрим на первую строфу. Наблюдаем чередование нечётных и чётных рифм. Неглагольная, женская, открытая рифма (преимущественно  именная)   чередуется с  закрытой,  глагольной,  мужской рифмой. Вот посмотрите:  «непросто – раскрыть – монстра – рыть – ростом – стоит». Больше  глагольные клаузулы в тексте не встречаются. Обрыв, остановка глагольного ряда. Так решительно она была заявлена в сильных, композиционно акцентуированных позициях! А нельзя ли и здесь выявить приём, семантику художественной нагрузки идеей?  Может быть, бессознательно поэтесса противится на в глубине формальной структуры стихотворения чёрному, утопическому финалу? Да, наверное, так и есть. Это по-женски скрытое, бессознательно утверждаемое нет приближению такого ужасного финала, который мы встретим в «Выборе?». Одним словом, жалко жирафа Галине Богапеко. Не можем не разделить этого гуманистического чувства. Мы солидарны с идеей «грамматического сопротивления». Ну, думается, достаточно нашего «No pasarамan!» в прямом смысле горящим жирафам. А ведь где-то в северных широтах для потехи детям убили взрослые люди так мною с детства любимое  грациозное существо. Ужас! Кошмар!   Вот он европейский выбор. Ваш покорный слуга-эссеист, дорогие читатели,  кстати,  метафорически воспринимал и воспринимаю пожар, огонь в силуэтах жирафов у Дали. Ну, огонь сердца, гормональный пожар, допустим. А жираф – метафора угловатого подростка-акселерата. Вот и весь  Дали. До чего это может быть просто, но так драматично, так по-французски, к примеру, даже трагедийно. Здесь можно вспомнить чашу пунша в руках лицеистов Пушкина! Возможны и проще ассоциации, к примеру, с господином Крюшоном. О гастрономических сюжетах я уже как-то писал по заказу  одного журнала для деловых женин.  Но вернёмся, может быть, к этому в ответных прозаических вариациях, касаясь в них пуншей и крюшонов, но поэтесса развивает гастрономическую тему «Шоколадницей». Вариацию же московской поэтессы восторженно принимаем, разделяем решительно  и «грамматическое сопротивление» «Жирафа в огне», борясь с огнём   в меру сил.

Итак, критическое  варьирование эссеиста. Прошу вашего внимания, дорогие читатели. Ах, пожалуйста, не будьте слишком строги, не торопитесь с насмешливыми «Ха-ха!» А нужно ли оно? Сконцентрируемся лучше на вариациях самой московской поэтессы. Продолжим, именуя в порядке нашего предложения  «Вариация первая», «Вариация вторая» и т. д. Выбор нумерации произволен, но не бессмыслен. Под первым номером о пожаре… Горящем жирафе. Разве это не общепринятый порядок? 01 – первый телефонный номер общеполезных сервисов.

ВАРИАЦИЯ ВТОРАЯ

Под вторым номером идёт у нас «За секунду до пробуждения». Позволим себе привести стихотворение полностью. А «Шоколадница»? О, дорогие читатели! Здесь тигры летят в год тигра. Может быть, мы не будем и о них цитировать полностью? Жирафа, потушили? Слава Богу! Мы ведь ещё собирались и своим новеллистическим эссе ответить на вариации Галины Богапеко. Ну, нет, уж, предвкушая читательские восторги, стихотворение процитируем, приведём полностью, а вот  со своими вариациями на темы жирафа пока подождём. Уж очень они личностно художественны, смонтированы в условном мире из собственных биографических фактов и представлений, к тому же далеко не одной страной ограничивающихся. Итак, пока только «За секунду до пробуждения». Текст Галины Богапеко со страницы с нешуточными номерами  46 и 47. О  нём скажем немного, но это, думается, будет самое необходимое. Без первоисточника поэтессы любые комментарии будут бессмысленны. Начинаем цитирование, которое есть, в сущности, активное прочитывание вместе с вами, дорогие читатели, как говорится, в дружеской компании. Итак, текст Галины Богапеко:

ЗА СЕКУНДУ ДО ПРОБУЖДЕНИЯ

Я вижу афиши, на них – цирковые тигры,

Но я не вижу морского прибоя.

Я слышу клокот анапской жизни, читаю титры:

«Покупайте билеты в цирк, спасайтесь от зноя!»

Это – явь, во сне по-другому, лежу на спинке –

Небо бледно-сиреневое, к рассвету ближе,

Вижу во сне иную картинку –

В небе тигры, как на афише.

Плыву на плите, с плитой,

По жемчужному морю,

Безмятежно расслаблена, в вечном просторе.

Около меня пчела и маленький гранатик,

Который как бы повис от меня ниже,

В отверстии плиты, цвета платины.

Я ничего не слышу…

Я в пространстве сиреневом, надо мной и ко мне

Вырываются из гигантского граната вовне

Чудовище иглистое, рыжая с пастью рыба

И два цирковых, с свирепым рыком, тигра.

Один – ещё наполовину в рыбьей пасти,

Ему самому спастись от напасти,

Другой летит на меня, и в полёте ловко

Вонзает в меня штык винтовки.

И фантастический слон на тонких ходулях-ногах,

Ходулями – в море, спиной – в сиреневых небесах,

Довершает одномоментное сновидение,

Тут сумбур несоединяемых соединений,

Который овладел моей головой,

Нарушил гармонию сна и покой…

Смертельные игры видений! Апелляция восклицания приглашает разделить видение! Что-то беспокоит поэтессу. Тигры, да ещё и с винтовкой один, штыком целит. Слава Богу! Это пробуждение. Если придать видению афиши интерпретацию в смысле бессознательно дающего себя знать чьего-то тигриного либидо, то, наверное, Фрейд не счёл бы видение афиши чем-то страшным и тревожным, грозящим опасностью. Строгий бы синтаксист заметил, что проблемная пунктуация здесь тревожнее. Но! Ведь она приводит в итоге к пробуждению. Сон, хоть и гармоничный, воспринят критично, как сумбур. Хоть и назван ловким агрессор, но героиня пробудилась. Сознание героини целостно! А  вот видение воспринято в качестве сумбура, соединения несоединимого! Но критик не психоаналитик! И критику  ближе не углубляться в сознание автора, а приглашать   к рационализации образов и морализации, оценке своих же образов  автором. В этом отношении Сальвадор Дали предлагает нам тигров, всё видение в холодном кристалле своей живописной манеры, сама холодная гамма – оценочна. Мартышка у Ивана Андреевича Крылова в холоде басни со своими многочисленными очками, а множество мартышек у Тенирса в теплоте и уюте бытовой жанровой сценки. Оба автора хороши! И мартышки чудесны, но жанры разные. И великий испанец со своими тиграми хорош! И с холодом на курорте в Анапе очень кстати. Дорогие читатели, ваш покорный слуга-эссеист напомнит вам: «Не забывайте надевать шляпу! Не получите солнечного улара! Не забывайте и в цирке бывать, но от круга арены с тиграми лучше держаться подальше! Чувство юмора при остроумных репликах клоуна и восхищения при демонстрации ловкости акробатом только полезны!» Но вернёмся к текстам поэтессы.  Наверное, здесь и углублённый анализ форм с их интерпретацией не так уж необходим. Ну, думается, «титры» и прочие буквенные сочетания «тиграми» не станут. Рифмованные слова  останутся отголосками, отзвуками, рифмами, а не обозначенными ими реалиями. Лирическую героиню поэтессы можно признать отважной укротительницей сюрреалистических персонажей, существ, рождённых гениальным испанцем для фантасмагорического карнавала его персонального цирка от сеньора-карнавала, где некоторые могут побывать в своё удовольствие. Ах, отважная поэтесса. Пусть ваша героиня не боится тигров, лучше покормит их рыбкой. Вы ведь не зря им посочувствовали ей словами одному из них: «Ему бы самому спастись от напасти…»  Поверьте,  не каждому удаётся побыть в цирке маэстро Дали, а Галине Богапеко указали путь и проложили дорогу, как думается, её скоморохи, но о них позже.   

ВАРИАЦИЯ ТРЕТЬЯ

Третьим текстом изберём для цитации и варьирования публикующееся в конце книги на 111-ой странице, предложенное  автором в качестве итога с вопросом стихотворение  «Выбор?»  И его приведём полностью, потому что оно значимо композиционно, о чём мы уже говорили с анализом строфики «Жирафа в огне». Итак, текст:

Там блуждают манекены –

Клоны – клоуны – роботы.

Спины подпирали стены…

Руки-хоботы-

Всё хватали, что попало,

И глотали, что попало,

Слева, справа.

Уж вокруг пустынно –

Город вымер!

Роботы застыли…

Выбор?

Лирическая героиня этого стихотворения оказывается в мрачном мире чёрной утопии. Мир населён не живыми существами, а роботами, глотающими, что попало. Город, в котором даже роботы застыли, вымер. То есть картина, в которой и выбора нет. Здесь надо отметить, что героиня объёмней и выше видимой картины. Героиня видит ситуацию выбора там, где её, казалось бы, нет. Футурология утопии, оказывается, если присмотреться и вдуматься, не так уж и черна. Впрочем, и в темноте-черноте тигры и жирафы отлично ориентируются. Вернуться в прежние миры, прежде всего, саму реальность или понять законы нового, адаптироваться к предлагаемым им условиям. Подумать над тем, а едины ли эти миры, в чём их единство. Солипсизм ведь был для Омара Хайяма временным настроением, а ведь итоговый текст во многом предопределён избранным эпиграфом, тогда и был сделан авторский выбор. Были у него и более пессимистичные, безысходные стихи, но были и другие.   И потом, Хайям был математиком, а не биологом. Выбор за основу, в качестве эпиграфа, девиза, флага его стихов – это математический выбор, а количество самих математик не исчерпывается одной, логик и математик  столько, сколько логик и математиков. Миры вероятностны. Надо подумать, во власти, какого именно кибернетического гения оказалась героиня. Может быть, героиня в одной из знаменитых сказок тысячи ночей и одной ночи или в их аналоге? Или просто лучше взяться за новую книгу, новый замысел? Дали встряхнул мозги и активизировал творческие силы. К Дали всегда можно будет вернуться. Или, может быть, наоборот. Что же? А вдруг  героиня побывает  в Фигерасе? На родине гениального маэстро? Понять лучше и реальный мир гениального маэстро Дали после приобщения к ирреальному миру маэстро Дали? Возможно, Поль Элюар не возражал бы и против визита поэтессы в Париж. А? Вдруг? Одним словом, есть много, друг Горацио, на свете.  Не только же в Анапе с электронными динозаврами встречаться. 

ВОЗВРАЩЕНИЕ В РЕАЛЬНОСТЬ САЛЬВАДОРА ДАЛИ

Лирическая героиня Галины Богапеко в художественном мире своей новой книги позиционирует себя, прежде всего, зрительницей. Именно в позиции  зрительницы она может представить себя персонажем (проективным, думается) картин испанского гения сюрреализма. К примеру, задумчивой  женщиной по пояс в песке (Не она ли праматерь  одной из героинь японского прозаика Кобо Абэ, который вдохновил Санкт-Петербургского маэстро на брегах «Невы» Александра Житинского зачаровать «Лестницей» своего героя?). Но, что важно отметить, в хороводе вовлекаемых в созерцательные размышления древних  сама себя героиня поэтессы не видит. Скромность светского образования поэтессы её от этого удерживает. Но зато она не просто зрительница, а ещё и сновидица! Видящая и лишь ей открывающуюся реальность, а не сон. Она просто смотрящая вперёд, хотя может видеть не только будущее, но и прошлое. Нет, она себя не сочтёт ни одной из Мойр, ни каким-либо иным божеством и даже жрицей, прорицательницей.  Она лишь страждет, что некий хиромант сможет разгадать по её руке, думается, задумчиво простёртой в направлении картины, сможет разгадать иероглифы «живой скрижали» её руки. Оставаясь зрительницей, героиня скромно претендует быть лишь азартным игроком, делающим не лишённую риска ставку на зеро. Но героине  нашей российской поэтессы знаком и азарт, одержимо складывающего свой зеркальный кубик Рубика подростка.  Здесь, думается, действует неизбежный довесок азарта к солипсизму математика и поэта. И по отношению к музе гения испанской живописи, Галина Богапеко столь же скромна и корректна в своей  светскости. Она даже не модель, а лишь соимённица, тёзка музы своего героя. Возможно, именно поэтому ей так важен биографический исток декларируемого в качестве почти манифеста нарциссизма Дали, второго, как самому живописцу «открыли» его родители, рождения в нём своего умершего от менингита старшего брата, тоже именем своим Сальвадора. Рядом с Гала Дали она чувствует себя гостьей элиты элит.

Естественно для гостьи, которая,  воспитана философами-идеалистами, как Рене Декарт, использовать и частичку «ли» дуалиста. Ведь, если сомнение рождает мысль, то с таким же успехом оно может породить и веру. Здесь философские качели – важный, можно сказать, ключевой образ. Оставаясь при всём при том нашей обычной москвичкой, русской женщиной, что чутко подметил Кирилл Ковальджи, лирическая героиня книги не может удержаться от так простительного чувства лёгкого и белого чувства ревности к восхищающей её светской паре на всемирной художественной сцене  музы Нарцисса Гала и самого Дали, скромно доверяющему своей музе свой нарциссизм. Он, её Бог, так мечтательно возвышен и в её сновидении одного из снов, где так доверчиво согрет даже воспаряющий над землёй Марк Шагал. Ах, Анапа, где повстречала электронного динозавра поэтесса, попав в пёструю массовку отдыхающего от будней народа, который всё готов поглотить, от панихид до салюта, побывала Галина Богапеко, как думается, и в стиле стилей нашего времени, в эклектике. Всё готова соединить самое несоединимое эклектика и, слава Богу, примирить, соединяя. И здесь, завершая нашу общую панораму навеянного творчеством великого Сальвадора Дали, позволим себе увидеть в эклектике лирический беспорядок од, в котором рождалось лирическое «Я» од Гавриила Романовича Державина. От высокой поэтической традиции этих од и патетика восхищения своим героем лирической героини московской поэтессы!

В философских мистериях сеньора-карнавала  Сальвадора Дали и возрождает это «Я» нашей отечественной русской поэзии московская поэтесса Галина Богапеко!

_____________________ 

© Пэн Дмитрий Баохуанович