Причины раскола известны – это официальная церковная реформа, заключающаяся в установлении единообразия в богослужебных чинах. На языке, присущем любому переломному времени, ситуацию можно обозначить лозунгом «даешь единой церкви единый культ».

      Другое дело, что до широкого введения книгопечатания реформа была невозможна. Книги рукописные делались непосредственно на местах – в церквах и монастырях – по местным оригиналам. Ясно, что как результаты ручной работы они имели определенные местные отличия, содержали в себе в определенной мере индивидуальные отпечатки личности переписчиков.

     Вторая половина XVI века в России знаменательна появлением первой печатной книги русского первопечатника Ивана Федорова. В большинстве источников, особенно для массового читателя, первая русская книга датируется 1564 годом, хотя есть документальные данные о том, что были более ранние издания – недатированные. В Москве создается Печатный двор, кстати, казенный (в отличие от частных типографий в Европе), под патронажем царя. Тогда же принимается решение о снабжении всех церквей печатными богослужебными книгами. Но с чего печатать, если рукописные источники так разнятся между собой?

     Решение, которое принимается царем и патриархом Никоном: признать нормой тогдашние печатные греческие книги и, как указывает известный исследователь русской церковной истории И.М.Никольский, «книги, напечатанные в Венеции, а также славянские требники для литовских униатов, напечатанные там же» [1, с.131-132]. Именно по этим изданиям начинают «выправлять» русские книги. В результате, когда Никон заменил старые книги и обряды новыми, получилось как бы введение «новой веры».

     Естественно с этим одномоментно не могло согласиться большинство верующих православных людей. И, как следствие реформы, Московское государство с конца 60-х годов XVII века по начало XVIII потрясается восстаниями: от знаменитого Соловецкого возмущения 1668-1676 г.г. и крестьянской войны Степана Разина 1760-1671г.г. до Булавинского казацкого бунта 1705-1717 г.г. «Почти все эти движения носят религиозную окраску, так или иначе, примыкая к расколу или отзываясь на него» [1, с.140].

Нам, как в большинстве своем лицам невоцерковленным, несомненно, трудно понять в полном объеме сакральный характер раскола. Однако фактическое разделение до сего единого русского православного народа на две непримиримые друг к другу части очевиден любому даже неискушенному в богословии человеку. Иначе как исторической трагедией это назвать нельзя.

1. Особым обилием и разнообразием актов государственной власти о старообрядцах отмечена эпоха царствования Петра I. Историки с одной стороны отмечали наличие конструктивной и прагматичной политики властей в отношении раскола. Так в 1705 году Выговская община беспоповцев была приписана к Олонецким металлургическим заводам с признанием за ней права на определенное самоуправление. А «в 1711 году поморские старообрядцы приобрели право беспрепятственно заниматься торгами и промыслами». Но, как отмечают историки, это было скорее исключением, чем правилом [2, с.529]. Петровская эпоха олицетворяется, к сожалению, с гипетрофированной узаконенной жестокостью в отношении церковных инакомыслящих, их пособников и даже сочувствующих им лиц. Так по указу 1714 года началась перепись всех раскольников и был введен для них двукратный подушный налог. Наличие «прописки» и платы по драконовским счетам давало право проживать на прежнем месте и исповедовать старую веру. За бороду с 1718 года следовало платить пошлину 50 рублей в год – деньги в ценах того времени весьма значительные. Уплативший пошлину обязан был постоянно носить на груди бляху утвержденного образца. И что поистине чудовищно «позже родилось еще одно нововведение – все старообрядцы должны были отныне носить на спине желтые лоскуты материи» [3, с.422].

«Потаенных и незаписных» раскольников с 1718 года надлежало отсылать: мирских – на каторгу, монахов и монахинь – в монастыри для исправления… Для феодалов, скрывающих и защищающих раскольников на своих землях» предусматривалось наказание в виде казни. «Раскольническим «попам» и наставникам запрещалось отправлять требы. Православным священнослужителям, отправляющим требы раскольникам, грозила ссылка на галеры и отписка имущества в казну» [2, с.530]. Естественно, что ввиду всего означенного старообрядцы предпочитали бегство «в глухие места и на окраинные территории», а также за границу. Именно таким образом какая-то часть приверженцев старой веры оказалась и на территории современной Латвии, разнообразив ее этнический состав и привнеся в ее жизнь элементы своего оригинального быта и культуры.

2. Первое «послабление строгостей» наметилось в эпоху царствования императрицы Елизаветы Петровны. В конце ее правления возникла идея использовать сбежавших за рубеж старообрядцев для заселения новых, отвоеванных Россией, южных земель. С этой целью 2 января 1761 года был издан манифест, приглашавший беглецов назад в отечество [4, с.10].

3. Начатое Елизаветой продолжил ее племянник - император Петр III, процарствовавший всего 186 дней. Однако в этот короткий срок он успел обнародовать манифест от 29 января 1762 года об амнистии «беглых раскольников». В нем, в частности, обещалось, что «им (раскольникам – В.Б.) в содержании закона по обыкновению и старопечатным книгам ни от кого возбранения» не будет, а властям в государстве указывалось, что от «застарелого суеверия и упрямства отвращать должно не принуждением и огорчением», которые ведут к бесполезному для России бегству подданных [4, с.10]. А.Бушков, написавший апологию Петра III, отмечал, что «многие положения петровского указа о веротерпимости во многом совпадали с соображениями, изложенными М.В.Ломоносовым в трактате «О сохранении и размножении российского народа». Великий русский ученый подробно описал ущерб «происходивший от бегства старообрядцев за границу, и предлагал отказаться от насильственных методов в борьбе с ними» [3, с.441-442].

4. Начало царствования Екатерины II ознаменовалось амнистией от 22 сентября 1762 года по случаю коронации «всем содержащимся под караулом по раскольничьим делам, кроме прямых богохульников». В том же 1762 году 14 декабря был обнародован Сенатский указ «О возвращении в Россию к поселению на назначенных выгодных местах раскольников». Указом этим «расширялся перечень территорий, на которых разрешалось селиться возвращающимся из-за границы... старообрядцам» [5, с.909]. Кроме того указом подтверждалось, что «им… и их детям ни от кого никакого притеснения чинено не будет», а также «как в бритье бород, так и в ношении указного платья… принуждения… не будет, но оное употреблять имеют по их обыкновению беспрепятственно» [5, с.911]. Специальным актом 1783 года было даже запрещено «употреблять в официальных документах и даже в словесном «разговоре» самое именование «раскольник» [4, с.10]. Об этом, правда, вскорости, после смерти матушки императрицы забыли. Но с другой стороны Екатерина сохранила и петровские ущемления прав сторонникам старой веры, такие как двойной подушный налог и запрет поступать на государственную службу.

5. Хотя П.Г.Любомиров указывал, что политика властей по отношению к старообрядцам при императоре Александре I осуществлялась «с большими уклонениями в сторону стеснений», нельзя не отметить его указ от 11 апреля 1820 года. И хотя в означенном указе собственно раскольники упоминаются вскользь (им гарантировалась выдача «узаконенного паспорта» и сохранение определенного образа жизни, связанного с ремеслом, промыслом и т.п.), в нем, в частности, говорилось, что «руководствуясь непреложными правилами терпимости, вследствие коих не возбраняется в империи исповедовать каждому спокойно религию свою и допущено даже всякое снисхождение к заблудшим разных сект…» [6, с.131].

6. Известная «жесткость» императора Николая Павловича в делах государственных распространялась не только на врагов престола, коими в первую очередь были декабристы и их последователи, но и, конечно, на раскольников. Правительству была поставлена задача – полностью искоренить раскол в России. Для этого был учрежден «Особый комитет», которым были выработаны энергичные меры для борьбы со старообрядцами. Стали опечатываться молитвенные здания, вывозиться из них иконы, затруднялась общежительство старообрядческих монастырей и скитов. Правилами указанного комитета 1853 года «представлялось министру внутренних дел озаботиться постепенным упразднением скитов, монастырей и т.д.» [4, с.12]. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 года предусматривалась уголовная ответственность за издание, продажу и распространение старопечатных книг и «за заведение раскольничьих скитов», а также «за построение новых и починку старых зданий, предназначенных для службы и моления по раскольническим обрядам». Устроенные молельные дома должны были подвергаться слому. В этот период не проводилось физических расправ с раскольниками, их не сжигали «в деревянном срубе», не закапывали живыми в землю, но они в полной мере ощутили на себе давление огромного государственного аппарата империи.

7. Так уж случилось, что самому большому охранителю православия из русских императоров Николаю II (именно в его царствование к лику святых было причислено наибольшее число праведников) принадлежат заслуженные лавры освободителя старообряцев. Советские историки утверждали, что все политические и религиозные послабления русский царизм осуществил под давлением революции 1905-07 г.г. Датировки в целом совпадают. 12 декабря 1904 года был издан Именной высочайший указ о предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка. Пункт 6 данного акта указывал, в частности, на «высочайшую волю об охранении терпимости в делах веры».

17 апреля 1905 года издается знаменательный для староверчества Именной высочайший указ «Об укреплении начал веротерпимости». В указе закреплялось «стремление обеспечить… каждому из… Подданных свободу верования и молитв по велению его совести» [6, с.350]. Другими словами в акте верховной власти российской империи впервые опосредованно говорилось о свободе совести. (Свободу совести не следует смешивать с веротерпимостью. Определенный уровень веротерпимости в России существовал издавна. Строились и действовали мечети, католические костелы и лютеранские кирхи. В законодательстве империи наличествовали статьи, регулирующие правоотношения, субъектами которых являлись лица инославных исповеданий. В отношении же старообрядцев не было и веротерпимости).

Во исполнение высочайшего указа в тот же день было издано высочайше утвержденное положение Комитета Министров под таким же названием. Положение являлось своего рода рабочим документом, руководствуясь которым правительство должно было обеспечить равноправие старообрядческих общин с другими правоспособными религиозными общинами страны. Положение устанавливало право этих общин на владение движимым и недвижимым имуществом, на учреждение богоугодных заведений, устройство скитов и обителей, сооружение молитвенных домов, открытие начальных школ и преподавание в них закона божьего по старообрядческому канону (по вере их родителей), устройство особых кладбищ для погребения умерших. Положение отменяло запрет на печатание и ввоз в империю из-за границы старообрядческих богослужебных книг и предполагало получить высочайшее соизволение на отмену запрета на поступление раскольников в юнкерские и военные училища и о производстве их в офицерские чины. На духовных лиц старообрядцев возлагалась обязанность ведения метрических книг для записи рождения, браков и смертей их единоверцев. Положение предусматривало порядок решения вопроса об открытии (в положении – «распечатание») всех молитвенных домов старообрядцев, закрытых ранее в административном порядке.

8. В известном манифесте 17 октября 1905 года озаглавленном «Об усовершенствовании государственного порядка» положения предыдущих актов получили дальнейшее развитие. В манифесте была закреплена высшая непреклонная царская воля «даровать населению незыблемые основные гражданские свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести (выделено мной – В.Б.), слова, собраний и союзов». В данном акте наконец-то всеобъемлющий принцип свободы совести пришел на смену обтекаемому и трактуемому по разному понятию веротерпимости.

9. Изданный в тот же день 17 октября 1905 года именной указ был специальным и касался непосредственно старообрядцев. Это подтверждает его название – «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин и о правилах и обязанностях входящих в состав общин последователей старообрядческих согласий и отделившихся от Православия сектантов».
Следует отметить, что старообрядцы не были в полной мере удовлетворены указанными актами и выступали в первую очередь в лице своих Думских депутатов за дальнейшее развитие правовой базы, обеспечивающей свободу совести. В их среде было полное осознание того, что «все изданные законодательные акты не имеют силу закона, они являются второстепенными в правовой иерархии Российской империи и посему являются лишь половинчатыми мерами» [7, с.58]. Это вытекало и из Манифеста от 17 октября, в котором прямо указывалось, что «пользование свободой веры должно найти конкретизацию в законах, которые будут изданы в его развитие» [7, с.58]. Началась борьба (сейчас бы сказали «лобирование») за принятие закона.

10. Испытав значительное противодействие (а в числе пламенных противников закона была и такая выдающаяся личность, как обер-прокурор священного синода, инициатор политики контрреформ, блестящий правовед-теоретик К.П.Победоносцев) закон «О старообрядческих общинах» 17 октября (число 17 поистине носило в то историческое время магический характер) 1906 года был принят Государственной Думой. Однако его окончательное рассмотрение и вступление в законную силу было приостановлено Государственным Советом. Знаменательно, что этот не вступивший в силу в России закон, действовал в независимой Латвии вплоть до 14 февраля 1935 года, когда и был заменен собственным законом республики «О старообрядческих общинах».

11. После февральской революции временное правительство также успело внести свою лепту в дело упрочения принципа свободы совести. 20 марта 1917 года принимается постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений», которым закреплялось равенство всех религий перед законом и отменялись любые религиозные и национальные ограничения. Еще одно постановление со знаковым и давно ожидаемым российским обществом названием «О свободе совести» временным правительством было принято 14 июля 1917 года.

Вслед за светской властью и русская православная церковь, пусть со значительным опозданием, принимает свои внутрицерковные акты «по упразднению клятв Соборов 1656 и 1667 г.г. наложенных ими на старые русские обряды и придерживающихся их православноверующих христиан», т.е. по отмене решений Соборов, спровоцировавших церковный раскол и многовековую трагедию русского народа.

1. Первым актом церкви явилось постановление Патриаршего священного синода от 23 апреля 1929 года, в котором говорилось «об отвержении временем» решений указанных Соборов «яко не бывших» и о признании старых русских обрядов «спасительными как новые обряды, и равночестные им».

2. Поместный собор русской православной церкви, проходивший в период с 30 мая по 2 июня 1971 года своим решением утвердил постановление Синода от 23 апреля 1929 года, отметив, что «Собор… любовно объемлет всех… именующих себя старообрядцами» и «что спасительному значению обрядов не противоречит многообразие их внешнего выражения» [1, с.138].

В свете изложенного хочется обратиться к любопытному мнению члена РАЕН, руководителя Института проблем глобализации Михаила Делягина, как бы перекинуть мостик, соединив на первый взгляд различные, но очень сходные события того же XVII века в Западной Европе и в России.

Михаил Делягин, анализируя современную ситуацию, характеризующуюся колоссальным и, главное, стремительным возрастанием информации, распространяемой в обществе и, в первую очередь, через электронные СМИ и Интернет приходит к неожиданным выводам. Он считает, что «общей причиной, нарастающих в самых различных сферах общественной жизни трудностей… является несоответствие инерционных общественных структур, в том числе и систем управления, резкому росту количества информации, обусловленному распространению новых технологий». Это, по его мнению, порождает в обществе различные катаклизмы. В качестве примера он приводит изобретение Иоганом Гутенбергом книгопечатания (первая книга напечатана ориентировочно в 1455 году), которое с его упрочением и развитием привело к настоящему информационному взрыву, т.е. «резкому увеличению количества информации, повышению ее доступности и качественному росту числа людей, задумывающихся об отвлеченным предметах». Не готовые к этому управляющие системы европейских стран не смогли справиться с информационным бумом того времени. «Результатом стала Реформация и серия чудовищных по своим последствиям религиозных войн…» Известный факт, что в результате тридцатилетней войны 1618-1648 г.г. население такой страны как Германия сократилось вчетверо – с 16 до 4 млн. человек [8, с.9]. Кстати, о коренном изменении самого человека и почти всех важных составляющих его жизни, вызванных упрочением книгопечатной культуры, писал еще в 1962 году известный канадский ученый – яркий представитель техницизма в философии культуры – Маршал Мак-Люэн. Его труд носит красноречивое название – «Галактика Гутенберга. Сотворение человека печатной культуры».

«Таким образом – делает вывод М.Делягин – резкое увеличение количества информации является не только благом… В тех случаях, когда «информационный взрыв» превышает возможности управляющих систем, сложившихся в обществе, он создает для него серьезные системные опасности» [8, с.9].

Параллели более чем очевидны. На Западе книгопечатание вылилось в Реформацию (тоже церковный раскол) и в тридцатилетнюю войну, в России – в раскол и длительную религиозную смуту. История сомкнулась.

     Литература

1.     Никольский Н.М. История русской церкви. 3-е изд. М., 1985.
2.     Законодательство Петра I. М., 1997.
3.     Бушков А.А. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. М. и СПб., 1999.
4.     Любомиров П.Г. Выговское общежительство. Журн. «Родная старина» (Рига), № 8, 1929. С. 10-13.
5.     Законодательство Екатерины II. В двух томах. Т. 1. М., 2000.
6.     Церковь и государство (история правовых отношений). Священник Алексей Николин. Издание Сретенского монастыря. 1997.
7.     Коцелапова И.Я. Вопросы свободы вероисповедания в работе Государственной Думы и старообрядчество. Журн. «История государства и права», №3, 2005. С. 58-60.
8.     Делягин М. Влияние глобализации на международный терроризм. «Балтийский юридический журнал», № 1, 2004. С. 4-9.
________________________
© Багиров Владимир Александрович