Главная
Главная
О журнале
О журнале
Архив
Архив
Авторы
Авторы
Контакты
Контакты
Поиск
Поиск
Обращение к читателям
Обращение главного редактора к читателям журнала Relga.
№05
(407)
21.07.2023
Общество
*ЗНАКИ ДАВНОСТИ. Авторский проект Сергея Мельника. Выпуск № 18. Время игр ушло («Новое русское слово», 1995, 1996 гг.)
(№8 [398] 01.08.2022)
Автор: Сергей Мельник
Сергей Мельник

Помните, у Николая Олейникова: «Страшно жить на этом свете. В нем отсутствует уют…» Некомфортно по многим причинам, и отсутствие свободного доступа к информации в связи с запретом в России множества источников – уж это кажется не самой большой проблемой – во всяком случае по сравнению с тем, что переживают сейчас украинцы. На самом же деле, закрытие СМИ – вовсе не «мелочь», которой можно пренебречь.

Приходится, хоть и с горечью, признать: эта мера – разумеется, бессмысленная в современном информационном обществе, – что называется, легла на душу значительной части наших сограждан (прав ведь «наше всё» Александр Сергеевич: в большинстве своем «мы ленивы и нелюбопытны»). В этом смысле, соглашусь с главредом «Независимой газеты» Константином Ремчуковым, который (в одной из программ на созданный закрытыми эховцами ютьюб-канале «Живой гвоздь») вычленил ключевое отличие пропаганды от информации: пропаганнда не должна быть правдивой, поскольку на нее – именно такую, какую «ваяют» пропагандисты – сформирован социальный заказ...

Но, знаете, отключить любимую радиостанцию – это вам, как говорят, не фунт изюму. Я уже писал , как нелегко было смириться с потерей привычного радиоэфира пожилым слушателям «Эха Москвы» в Тольятти, когда – в феврале 2020 года – на волне 107,9 Мгц вдруг заработала музыкальная станция. Теперь зачищено вообще всё. 

С чего вдруг, спрашиваете? Были ли прецеденты и исторические аналогии? Да сколько угодно. 

Сегодня, например, все чаще, и небезосновательно, вспоминаются невыученные уроки гражданской войны на территории бывшей Российской империи. Помните, к какому выводу пришла комиссия, расследовавшая преступления большевиков на юге России: «Полное разнуздание страстей и похотей является главной приманкой для темной массы народа. На этом и на терроре большевики строят свою власть» (по: С. Мельник. Первоисточник // Столица. – 1991. – № 20). Строили, опираясь на тех, кому любая война, что называется, мать родна. Для остальной части населения Ленин и его гвардия придумали фишки, призванные обезволить людей, напрочь выбить у обычного человека вековую почву под ногами. Я имею в виду сразу три апокалипсические по сути реформы – административную, введение новой орфографии и переход на григорианский календарь, – обрушенные на головы людей, привыкших мыслить и соизмерять себя с пространством и временем (пусть их и тогда было немного). И конечно, глобальный слом «системы навигации», которой россияне пользовались из поколения в поколение: переименование улиц, площадей (а затем и целых городов), снос памятников. 

И уже вслед за этим были пущены в ход самые эффективные виды оружия массового поражения – голод и репрессии. 

Вы скажете, опять же, таков был «социальный заказ»: большевики уловили глубинные чаяния большинства населения. В этом есть зерно. Война – родна мать тем, кто ничем не дорожит. Многим просто нечего было терять, и виной тому – вовсе не «проклятые помещики и капиталисты». Как не вспомнить выдающегося социолога Питирима Сорокина, который, анализируя процессы в деревне начала нэпа, писал («Современное состояние России», Прага, 1922): «До коммунизма у нас в деревне не было настоящей мелкой буржуазии, у крестьян – глубокого чувства и положительной оценки частной собственности»...

Повернутый на краеведческих материалах, перечитал недавно один из документов – «Сборник статистических сведений по Самарской губернии» (Том 2. Ставропольский уезд. – Издание Самарского губернского земства. – М., типогр. С. Бестужевой. – 1884). Фрагменты из этой публикации мы привели в свое время в книге «Ставрополь на Волге и его окрестности в воспоминаниях и документах» (авт.-сост. В.А. Казакова, С.Г. Мельник. – Тольятти: ГМК «Наследие», 2004). И вот абзац, который в свое время, при редактировании, что называется, «не зацепил» – но, на мой взгляд, очень даже дополняет наблюдения Питирима Сорокина:

«Как зажиточные, так и маломощные крестьяне по складу своих понятий имеют между собой много общего: для всех их земля не представляется поилицей-кормилицей, сторицей вознаграждающей тех, кто любит ее, ухаживает за ней. В тот самый момент, как приходится запрягаться в соху и борону, на волжской пристани открывается сезон более легких заработков. Крестьяне поковыряют землю кое-как, бросят в нее семена и бегут на пристань. Своих детей-подростков родители не учат земледелию, а стараются отдать или «в ученье» какому-нибудь ремеслу временно проживающим мещанам, или, поучивши их немного в школе, стараются пристроить к купцу в приказчики... С наступлением весны и вскрытием Волги почти все мужское, а частью и женское население, торопясь скорее покончить полевые работы, стремится к пристани на заработки: подвозить к пристани хлеб, набивать «в кулье» муку, носить на баржи и т.п.» 

Это – к вопросу о почве. О той самой, на которой построили свою власть большевики. Конечно, те, кто готовил этот отчет (а отвечал за него Иван Маркович Красноперов – человек, которого уж точно не заподозришь в тупом верноподанничестве и консерватизме, да и в его «команде» были такие же, как он, убежденные сторонники народничества [1]), могли бы не оставить в тексте абзац, который представлял русских крестьян в столь невыгодном свете. Но ведь оставили! Потому что не пропагандой занимались, не созданием сомнительного мифа об идеальном «народе-богоносце» (в отличие от не менее известного публицист, секретаря 

Самарской земской управы в 1890-е годы Александра Пругавина, тексты которого я анализировал в одном из выпусков «ЗНАКОВ ДАВНОСТИ»). Был такой факт – крестьяне чураются земли-кормилицы, и могли ли статистики – пусть даже оппозиционные по своим взглядам, но работающие с цифрами – погрешить против научной истины? 

Нет, не все мостили дорогу большевикам...

        Примечаниe:

  1.  Известный ученый – историк, экономист, статистик Иван Красноперов в 1860-х годах был приговорен к каторжным работам за связь с революционными кругами – по делу о «Казанском заговоре». Вскоре после суда был помилован и отдан под надзор полиции. В 1882-1893 Красноперов служил заведующим статистическим бюро в Самаре.
    Соавтором статистических исследований по Самарской губернии (совместно с И.М. Красноперовым) был и подозреваемый в политической неблагонадежности студент Петровской сельскохозяйственной академии Петр Россиневич. Согласно распоряжению Самарского губернского жандармского управления с декабря 1883 г. он был подвергнут негласному надзору полиции, в июне 1886 г. выехал из Самары в Ставрополь, где находился под негласным надзором полиции. (По: Деятели революционного движения в России: Биобиблиографический словарь: От предшественников декабристов до падения царизма: [В 5 т.]. – М.: Изд-во Всесоюзного общества политических каторжан и ссыльно-поселенцев, 1927-1934).

Возврашаясь к теме «ленивых и нелюбопытных». На самом деле, те, кто по каким-то причинам не установил VPN, лишили себя не только новостей из разных источников (которые, конечно, требуют труда сопоставлять разные источники и делать свои собственные выводы), но и многих интеллектуальных удовольствий, вовсе не лешних в это угрюмое время. В частности, они остались в стороне от интереснейшего обсуждения, развернувшегося сразу в трех заблокированных Роскомнадзором изданиях: о роли так называемых методологов – представителей известной философской школы Георгия Петровича Щедровицкого – в формировании идеологии «русского мира». Дескать, именно методологами или теми, кто впитал их философию, была вброшена идея, положенная в основу нынешней геополитической катастрофы. 

Если кому-то из вас, дорогие читатели, тема эта интересна – не поленитесь, почитайте [2]. Вот политологу – и некогда политтехнологу Путина – Глебу Павловскому она кажется надуманной, о чем он с негодованием – дескать, разве нет сегодня тем поважнее? – сообщил в одном из стримов на том же «Живом гвозде». И, признаюсь, я с ним абсолютно согласен. Поскольку нет оснований считать, что концепция пресловутого «русского мира» в нынешнем понимании (а есть ли оно, понимание?) и воплощении, горькие плоды которого все мы теперь пожинаем, – законное детище представителей методологической школы Щедровицкого. 

Я, конечно, ее не заканчивал, но несколько уроков, что называется, взял. И однажды даже упомянул об этом в одной из публикаций в рамках этого проекта. Первый раз – в 1988 году, когда предложили принять участие в одной из организационно-деятельностных игр в Тольятти [3] под руководством самого Щедровицкого. (Сохранился даже сертификат об этом: действительно, игры проводились в формате подготовки кадров и повышения квалификации: документ выдан ИПК работников ПО «АвтоВАЗ»). 

Пообщался с ними и в девяностые, и в начале нулевых, когда редактировал вузовские газеты в Тольяттинской академии управления (ТАУ) и Тольяттинском государственном университете (ТГУ). Для многих не секрет, что ТГУ в нынешнем его виде появился на свет и функционировал не без участия методологов, в основном бывщих сотрудников и выпускников ТАУ, которые трудились в составе, в частности, университетского Проектно-аналитического центра и Медиа-центра (как главный редактор газеты «Тольяттинский университет» я работал в составе именно этого подразделения). Все эти структуры были ликвидированы после трагической гибели первого всенародно избранного мэра Тольятти и ректора ТГУ Сергея Жилкина.

Позднее, в свое время, я обязательно вернусь к этой истории. Сейчас о другом.

Действительно, к выпускникам школы Г.П. Щедровицкого можно (не готов оценить, с какой степенью натяжки) причислить и Сергея Кириенко. В моем архиве сохранилась фотография, сделанная во время его выступления перед сотрудниками и студентами Тольяттинской академии управления в июле 2000 года. А в печатном органе ТАУ «Актуальной газете», первым редактором которой был я (и это был интереснейший стартап), в одном из первых выпусков этой газеты Кириенко, в ту пору полномочный представитетель Президента РФ в Приволжском федеральном округе, тепло отозвался об уроках ГП, как называют Щедровицкого последователи и ученики. 

Не просто так, конечно. Была годовщина ГП, и мы решили ее отметить серией публикаций с великими, среди которых были и основоположники школы, и наиболее известные представители методологического сообщества. Так, мы опубликовали пространные интервью с двумя из четырех здравствующих еще в то время отцов-основателей Московского методологического кружка – всемирно известным писателем и философом Александром Зиновьевым (скоро, кстати, 100-летие со дня его рождения) [4] и социологом Борисом Грушиным [5], а также с выдающимся урбанистом Вячеславом Глазычевым и философом и искусствоведом Олегом Генисаретским.

Естественно, ни в реплике Кириенко, ни в этих эксклюзивных, специально для «Актуальной газеты», интервью никакого «русского мира» или чего-то подобного и в помине не было (было бы – непременно бы «выскочило»).

Не было этого и в интервью сыном ГП, известным методологом, политтехнологом Петром Щедровицким и одним из основателей игрового движения в СССР Сергеем Поповым, которые я сделал еще в середине девяностых в тольяттинской академии и опубликовал в газете «Молодежный акцент». В то же время оба интервью вышли в старейшей газете «Новое русское слово», которая выходила в Нью-Йорке и вовсе не была оторвана от российской действительности, поскольку значительную часть контента готовило её Московское бюро. Сейчас это трудно даже представить...

Сегодня я решил дать одновременно оба этих интервью. Многое, очень многое из того, о чем мы тогда говорили, сегодня, увы, сбывается. А что касается «русского мира» – как мне представляется (и судя по текстам), им грезилось только одно: повышение конкурентоспособности России, и не на поле брани – на мировых рынках.

Что же касается последних нашумевших публикаций одного из методологов, Тимофея Сергейцева, – это его личные «умозаключения». Полагаю, ГП его плохому не учил.

        Примечаниe:

2. Информация появлялась на разных сайтах СМИ   

3. Начиная с 1988 года Г.П. Щедровицкий провел в Тольятти несколько организационно-деятельностных игр. Первая ОДИ – «Перспективы и стратегия развития системы «АвтоВАЗтехобслуживание» – состоялась в конце ноября-начале декабря 1988 года. В 1989 году ГП в Научно-техническом центре ВАЗа ВАЗе игру по теме «Перспективы и программы развития автомобилестроения в стране». В 1991 году заказчиком оргдеятельностной игры выступил предшественник ТГУ – Тольяттинский политехнический институт, руководство которого решало проблемы повышения эффективности подготовки инженерных кадров. Игра называлась «Содержание, методы и организационные формы подготовки инженеров в техническом вузе XXI века».

4. Из интервью Александра Зиновьева (Лариса Белянчикова. «Главное – преодолеть рубеж, когда вы сами начнете думать!» Александр Зиновьев – о времени и о себе // Актуальная газета. – 2004. – №2. – 11 февраля. – с. 6): «…В связи с моими выступлениями сложилась небольшая группа воспринявших мои идеи людей, ядро которой составили Мераб Константинович Мамардашвили, Георгий Петрович Щедровицкий и Борис Андреевич Грушин. К моменту начала работы над диссертацией, в которой я сформулировал идеи методологии науки, кружок уже существовал. В то время я был старше, я прошел войну. Тем не менее, общение в кружке было неофициальным, дружеским. Мы принимали участие в различных факультетских мероприятиях. Темы методологии вышли в центр философской жизни тех лет. В стране в целом назревали антисталинисткие настроения, складывались условия для предстоящей десталинизации страны. Войну прошла масса людей, а то, что делалось в стране, вызывало протесты. И то, чем мы занимались, служило материалом для объединения этих настроений в каких-то кругах.

Кстати, текст диссертации издали только к моему 80-летию небольшим тиражом, всего 500 экземпляров. А до этого она была запретной, нелегальной. Распространением ее как раз Щедровицкий занимался. Так моя диссертация оказалась первой работой в «самиздате».

5. Из интервью Бориса Грушина (Лариса Белянчикова. Борис Грушин: «Мы всё время вели войны за свой предмет» // Актуальная газета. – 2004. – № 3. – 15 марта. – с. 1, 3): «…Мы прожили вместе большую часть нашей жизни, познакомившись еще в 1949 году. Наш философский факультет был совершенно особым образованием в МГУ: все остальные жили относительно спокойной жизнью, а мы были в центре идеологической борьбы, поскольку в 1947 году вышла книга Александрова «История западноевропейской философии» (положившая начало кампании борьбы с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом – ред.) и состоялась знаменитая дискуссия по этой книге. 

На факультете в то время была очень бурная и достаточно опасная жизнь. Мы действительно были в ситуации, кода «ходили по краю», все время находились на грани фола, на нашем курсе было 4 ареста за первые три года. Мы же кончали факультет еще при жизни Сталина: я – в 1952 году, Щедровицкий – на год позже, в 1953-м… Оформление кружка произошло к 1953 году, когда состоялась первая настоящая, хорошо продуманная социальная акция – организация защиты диплома Георгия Петровича. Заведующий кафедрой логики, на которой учился Щедровицкий, поклялся, что не пропустит его диплом. Зиновьев, Щедровицкий и я составили программу акции и выиграли ее! С тех пор Георгий Петрович стал в нашей четверке подлинным мотором: он был настоящий стратег развертывания нашей достаточно серьезной деятельности. В 1953 году мы вместе защитили его диплом, в 1954-м приняли участие во Всесоюзной дискуссии по логике. Там выяснилось, что мы не принадлежим ни к формальным логикам, ни к диалектическим, а создали новое образование. «Есть такая партия, – сказал Щедровицкий, – которая называется диалектический станковизм»…

Мы настаивали на содержательно-диалектической логике, основывавшейся на новом прочтении «Капитала» Маркса. С другой стороны, мы очень иронически относились к собственной деятельности и поэтому называли себя станковистами, по аналогии с описанием подобного «течения» у Ильфа и Петрова. В «Золотом теленке» художники-артельщики писали не маслом, а гайками, фасолью и горохом. Ильф и Петров назвали своих художников диалектическими станковистами. По аллитерации можно провести параллель – мы чувствовали себя «диастанкурами» – античными Диоскурами. 

Действительно, наша четверка являла собой беспримерный образец мужской дружбы. Это было что-то совершенно невероятное: у нас у всех были семьи, но эти семьи были далеко-далеко на заднем плане. Мы принадлежали друг другу, встречались каждый день и действительно могли претендовать на роль Диоскуров…

Тема моей дипломной работы «Проблема логического и исторического в «Капитале» Маркса». Родоначальником темы был Зиновьев (он выступал вторым оппонентом во время защиты моего диплома). Вместе с ним мы работали над логикой «Капитала» с 1949 года. К выпуску, к 1952–53 гг, мы были вполне созревшие, определившиеся с научной проблематикой люди. И не только с проблематикой, но и с мировоззрением. Мы решили открыть новый мир, который был неизвестен до нас. Это все вылилось в бурную, очень яркую работу. Александр Александрович Зиновьев стоял во главе всего этого дела. Мы его за глаза называли Учителем. Он, в сущности, совершил очень крупное научное открытие: он раскусил метод Маркса – восхождение от абстрактного к конкретному и впервые в философии грамотно этот метод истолковал…

Мы… стремились раскрыть приемы и процессы самого мышления, познания и расчленения вещи. То есть всего того, что Щедровицкий затем блистательно доведет до конца. Он – единственный из нас, кто создал и сохранил научную школу…» 

* * *

Сын бродячего философа: «Я пытаюсь повысить конкурентоспособность России»

(Новое русское слово. – 1996. – 5 апреля. – с. 22)

Не обойтись без преамбулы... Два года назад не стало Георгия Щедровицкого. Если кому-то что-то говорит аббревиатура ММК – Московский методологический кружок, – тот поймет, о ком идет речь. Писатель Александр Зиновьев, социолог Борис Грушин, философ Мераб Мамардашвили, умерший за год до Щедровицкого, и сам Щедровицкий – более сорока лет назад оказались под крышей философского факультета МГУ. Они задались кощунственной по тем временам целью – создать теорию мышления. И заложили основы так называемой содержательно-генетической логики (вопреки логике формальной, чистой схоластике). И хотя впоследствии пути их разошлись, каждый из них – по-своему – порядком встряхнул и обогатил философские представления о мире.

Знаю, что извилина (или след, или борозда, кому что нравится) «бродячего философа», как называли Щедровицкого, – настолько глубока, что было бы глупо пытаться даже просто обозначить ее в одной публикации. Интересно, сколько строк отвел ему – Человеку года и Интеллектуалу мира 1993 года – Международный Биографический Центр (Кембридж) в своей книге «Men of Achievement»...

Может быть, кто-то еще расскажет о нем более обстоятельно. У меня же другая тема. И другой герой – ученик Щедровицкого, его сын.

Петр ЩЕДРОВИЦКИЙ. Психолог по образованию, кандидат философских наук, член Ассоциации политических экспертов и консультантов и консультант ряда правительственных организаций. С 1989 года руководит сектором региональных программ развития Российского института культурологии Министерства культуры России и Российской Академии наук. Инициатор ряда проектов локального экономического и социокультурного развития. Автор нескольких книг и десятков научных публикаций по социальным, национальным, экологическим и образовательным проблемам. Президент Ассоциации инновационных школ и центров. Наконец, основатель собственной школы – Школы культурной политики при Конфедерации Союза Кинематографистов РФ, имеющей филиалы в ряде регионов России и в ближнем зарубежье. Школа Щедровицкого готовит преподавательский и управленческий персонал в сферах образования, культуры, политики, предпринимательства – иными словами, менеджеров в области «культурной политики».

Сам Щедровицкий основной своей профессией считает философию: «Я философ методологической ориентации, я не занимаюсь политикой».

И всё же, говорят, Щедровицкий занимается «чистой» политикой. Более того, делает карьеру политического лидера...

— Я не занимаюсь политикой. Прежде всего я занимаюсь ценностным, или рамочным консультированием – то есть консультированием не конкретных сделок и контрактов, а программ развития деятельности и программ, связанных с выработкой видения ситуации, философии фирмы, корпорации, идеологии некоторых профессиональных групп.

А другая половина времени уходит на то, что называется общественной деятельностью. Встречаюсь с молодежью, с профессиональными группами, выступаю на ассоциациях, конференциях, помогаю складыванию общественных организаций. А вот с политическими партиями я не работаю.

Тем не менее, если судить по вашим публикациям и радиокомментариям, вы неплохо контролируете ситуацию с политическими силами в России.

— Да, конечно.

Если взять нынешний расклад политических сил с учетом опросов социологов – той же службы Бориса Грушина – кажется, что страна опять на перепутье. И буквально в считанные месяцы всё может резко измениться: крен влево, национальная обособленность, жесткий авторитаризм... Как вы относитесь к этой версии?

— Понимаете, опросы социологов фиксируют вчерашний день. И то, о чем вы говорите, было уже год назад. Всё, о чем вы говорите, уже произошло. А будет совсем другое, конечно...

Если отвечать впрямую на ваш вопрос, то, в общем, ничего не изменится. Произойдут некоторые ситуативные рокировки – перестановки в структурах представительной власти и на уровне регионов: при выборах губернаторов вполне реальны некие возвратные движения, когда могут вернуться представители предыдущей генерации властной элиты с немножко другими идеологическими ориентациями.

Существенный политический кризис возможен только в одном случае: если президент неожиданно умрет. Тогда будет столкновение двух или трех ключевых группировок, которые держат в руках рычаги власти, основные ресурсы. И оно может приобрести вооруженную форму. Это столкновение никак не затронет, скажем, Самару, но в Москве могут еще раз пострелять. Хотя есть все основания надеяться, что конфликт будет постепенно снят за счет взаимных уступок, усилий и компромиссов со стороны этих группировок.

Это – реальная ситуация. Публичная форма политики входит в некоторое русло культурной приемлемости.

Это вызвано тем, что туда приходят профессионалы, которые понимают, что обилие времени на экранах телевизоров не за кампанию работает, а против: если человек на экран попал, то всем видно, что он из себя представляет... И если вы посмотрите партийные программы, они на 90 процентов похожи друг на друга. Понятно, почему – потому что их пишут одни и те же люди. Есть два десятка записных политических консультантов, которые пишут программы всем партиям. Я их всех знаю. Приблизительно понятно, что они могут написать, какие идеи они туда вкладывают, почему именно так пишут.

И создают некий приемлемый для народа имидж...

— Да. Понимаете, выборы показали, в чем заключается базовая ситуация. Есть приблизительно одинаковое число людей, которые голосуют за три полярные группы: условно – за «коммунистов», «националистов» и «либералов». А 30-40 процентов просто не участвуют в выборах.

Почему сегодня начинает меняться форма публичной политической культуры? Просто что-то надо делать с этими оставшимися процентами: понятно, что для них нужны свои лозунги.

Вообще, современная политическая культура все еще построена на партийных принципах и на том типе политической демократии, который сформировался в последние 100-150 лет. Причем, такая политическая ситуация нигде, ни в одной стране не может устраивать всех. Везде есть радикальные критики политики как таковой, таким образом устроенного политического процесса.

Россия просто проходит это быстрее – везде за сто лет, а мы за десять. И придем к тому же самому. Ничего такого сверхнового не будет.

Вы дважды повторили: ничего не будет, ничего не изменится. Неужели совсем ничего – по большому счету?

— Никакая партия, никакое коалиционное правительство или правительство, фокусированное на интересах какой-то группы, оно особо ничего не сделает.

Вы задайтесь простым вопросом: а откуда деньги брать? Откуда брать ресурсы на то, чтобы произвести какие-то серьезные трансформации? Ведь мы же все сидим «на трубе». Ну немножко к этому добавляют пять-шесть отраслей: чуть-чуть металла, нефти... За счет чего будет происходить переорганизация хозяйственной структуры? За счет того, что кто-то другой придет на верхний уровень? И что он сделает? Скажет: ура, давайте все перестраивать? Поэтому все политические группы находятся в полосе вынужденных решений. Особого маневра у них нет.

Страна подбирается к хозяйственному кризису. Медленно, осторожно. Это очень болезненный этап, и как всегда, мы подходим к нему недостаточно подготовленными. Прежде всего, в силу неэффективности системы управления.

В некоторых областях он уже начался, хотя еще не до конца осознаны его глубина и последствия. Скажем, много говорят о кризисе военно-промышленного комплекса, высоких технологий, о том, что обрабатывающие отрасли промышленности оказались зажатыми между молотом отсутствия платежеспособного спроса и наковальней роста цены за исходные ресурсы – это всё правильно, но это еще не кризис. Кризис начнется тогда, когда в полной мере начнут действовать мирохозяйственные ограничения. Пока они еще не сработали, но намеки на это уже появились – скажем, в области пищевой промышленности, где высока конкуренция с зарубежной продукцией. Только-только намечается такая ситуация в области автомобилестроения, авиастроения...

По-моему, уже наметилась.

— Но ведь тот же ВАЗ пока работает за счет целой серии политических, организационных и прочих мер, в том числе со стороны правительства: принятия некоторых элементов протекционистской политики и так далее.

А в чем, по-вашему, будет выражаться кризис в России? На что это будет похоже – на Америку 30-х?..

— Как именно этот кризис будет проходить, зависит от глубины и эффективности институциональной реформы. Насколько удастся переструктурировать отношения собственности, насколько произойдет капитализация в экспортных отраслях, насколько эти капиталы не будут связаны с задачами поддержки и реанимации самих сырьевых отраслей, насколько будут связаны с задачами поддержки и реанимации самих сырьевых отраслей, насколько будут созданы институты рынка ценных бумаг, государственные институты управления и поддержки социальной политики. Есть проблема разрыва между тем, что нужно, и тем, что есть... При этом я не хочу никого никак оценивать: наверное, многие люди делают то, что они могут. «Не стреляйте в тапёра – он играет, как может» – знаменитый лозунг в американском салуне полностью соответствует сложившейся ситуации.

Итак, кому бы ни перепал сегодня «контрольный пакет» – он все равно не сможет им распорядиться по уму, поскольку нет ресурсов.

— На самом деле Россия еще не попала на передний фронт тех проблем, с которыми ей придется столкнуться. Реально еще не произошло выделения конкурентоспособных социальных и профессиональных групп. Пока в России есть элитные группы, которые имеют некоторую культурно-историческую перспективу, и группы силовые – опирающиеся на свое старое положение, на какие-то региональные ресурсы, на возможности использовать социальные рычаги (типа «угольного лобби»): группы без будущего, но они еще сильны. Пока не выделились те конкурентоспособные профессиональные и социальные группы, которые будут определять лицо страны через 15-20 лет.

А что делать? Проблема тут очень простая. Если неизвестно куда идти, надо идти вверх... Россия проиграла предыдущий этап мирового развития. Надо спокойно это признать и не выпендриваться... И готовиться к следующему шагу, то есть накапливать ресурсы, прорабатывать те направления, которые будут значимы через 10, 15, 20 или 30 лет, и готовить силы на направлениях постиндустриального развития, современных антропотехник, новых технологий управления, мышления и так далее. Некоторые предпосылки для этого есть. Существует более-менее развитая система образования, система научных исследований, устойчивые предпосылки культурного развития, уникальная история и уникальный опыт личностного самоопределения, в том числе и религиозного. То есть много всего есть – только с этим теперь нужно правильно обойтись.

Конкурентоспособность России не определяется наличием природных ресурсов, долей на мировом рынке и даже культурой производства. Всё это вещи дополнительные и вспомогательные, хотя и очень важны. Но первичными всё же являются массово практикуемые техники мышления: принятие решений, управление, формирование мобильных корпораций. Помните, как в «Теории Z»: каждый средний американец может в 5 раз больше среднего японца, но 10 средних японцев, собравшись вместе, могут в 5 раз больше, чем 10 средних американцев, собравшихся вместе.

Поэтому единственным реальным каналом для России сегодня является рост культуры, образования и управленческих типов деятельности, повышение уровня подготовленности людей к тому, что неизвестно – то есть к тем условиям, которые будут диктоваться не нами. Нужно точно оценить, что есть, и именно это – то, что конкурентоспособно в среднесрочной и долгосрочной перспективе, – поддерживать и желательно, конечно, развивать.

У Бухарина есть хороший тезис: в условиях кризиса надо сохранять контроль над командными высотами. Остается ответить на вопрос, где командная высота. В кратко-, средне- и долгосрочной перспективах, наверное, будут разные командные высоты. Есть то, что позволяет людям жить сегодня; то, что должно им позволить не только жить, но и развиваться завтра; и то, что должно обеспечить конкурентоспособность страны и, следовательно, каждого отдельного человека в стратегической перспективе. И вот эти три горизонта должны быть прорисованы с максимальной долей реализма.

И потом надо произвести сопоставление с тем, что развивают другие страны: если выяснится, что они развивают какое-то направление уже десять лет – зачем браться за это? Будете тратить время, силы, отставать и проигрывать, вкладывать дополнительно. И кончится все одним... как та такса: не добежала...

Конечно, надо признать, что в ближайшее время Россия все равно будет жить за счет сырья. Что отрасли производящие и обрабатывающие будут и дальше сокращаться. Словом, надо постараться сконцентрировать ресурсы на нескольких – нескольких! – направлениях. Их не так много. Это и есть проблема подхода, в этом и состоит ключевой вопрос управления. И все это не так сложно, как кажется.

Если вы сегодня возьмете число устойчивых предприятий – выяснится, что их не больше ста по всей стране. Устойчивых региональных программ развития – два десятка. Межрегиональных инфраструктурных программ, которые должны быть выполнены, – еще десяток. 

Всё это может быть прорисовано – не так много. Тем более что население в России маленькое. Ну что такое сейчас 100-150 миллионов человек в масштабах мира, рядом с полуторамиллиардным Китаем, миллиардной Индией, 400-миллионной Америкой и так далее? Для каждого можно построить индивидуальную программу и производить «штучную продукцию».

Представьте себе: сегодня в России 89 субъектов Федерации. В каждой из этих территорий должны работать около пяти серьезных проектов, связанных с развитием. Каждый из них могут реально контролировать (либо управленчески, либо экспертно), допустим, три человека. Итого, полторы тысячи человек на всю страну – их можно собрать в одном зале. А наша «Школа культурной политики» выпускает от 3,5 до 5 менеджеров в год...

А надо полторы тысячи. Жизни не хватит.

— Но я-то точно собираюсь существовать долго... Но есть еще десятки людей, которые именно так и размышляют. У них есть своя система жестких рейтингов, они понимают, где мертвое дело, а где что-то может произойти. Слава Богу, за последние десять лет появилось это ощущение разделения мифологии и реальных проектов...

– И все-таки, могли бы вы в заключение одним предложением обозначить: чем занимается Щедровицкий?

 –Я отвечу, с одной стороны, несколько высокопарно, с другой – грубо: я пытаюсь повысить конкурентоспособность России.

 

* * *

Время игр ушло и не пришло

(Новое русское слово. – 1995. – 7 декабря. – с. 8)

Сергей Попов «отложился» в памяти народной еще в конце 80-х. «Комсомолка» и ряд московских изданий пристально следили за тем, что творил он со своей командой, и что они доносили до масс. Массам, разумеется, не всегда ясны были суть и конечный продукт проводимых Поповым организационно-деятельностных игр (как, впрочем, и всего игрового движения, развернутого еще в 70-е Георгием Щедровицким и его учениками). Но как факт события эти многие помнят по ключевым словам: первые в стране демократические выборы директора на Рижском автомобильном (РАФе) [6], «суд на Байкале» [7]... Это лишь самые известные игры под началом Попова.

— Давайте вспомним выборы директора на РАФе. По прошествии времени могли бы вы оценить результаты той игры?

— Смотря какие результаты вы имеете в виду.

— Социальные: как-никак, впервые в Союзе состоялись выборы директора автомобильного завода. Им стал Виктор Боссерт. Он оправдал ваши ожидания?

— Вообще, на РАФе произошла любопытная вещь. Конечно, это были не выборы – наоборот, планировалась альтернатива выборам в общепринятом смысле. Дело в том, что руководителя бессмысленно выбирать, если он не обладает профессиональными качествами. Поэтому 90 процентов времени в той игре занимал своеобразный профессиональный конкурс руководителей, очерчивался круг претендентов. До игры казалось, что ни один новый руководитель не сможет удержать рабочих, повысить зарплату, сделать производство эффективным, выйти на проектную мощность, запустить новый автомобиль и т.д. Так вот, все эти вещи были решены Боссертом буквально за полгода-год: на заводе появился конкурс на рабочие места, жилье было построено, автомобили начали продавать за рубеж, зарплата стала самой высокой в республике.

Однако главная задача, поставленная нами на конкурсе (а она тогда вообще никем еще не ставилась), – вывести РАФ в самостоятельное предприятие более-менее приличного качества и масштаба – не решилась по совершенно иным причинам. Прежде всего по причине скороспелого отделения Латвии от России. Боссерта, грубо говоря, просто выкинули оттуда. Об этом ни он сам не писал, ни остальные – но фактически Народный фронт (НФ) устроил ему настоящую травлю. Такую, какой даже партийные органы, тоже поначалу травившие его, и представить себе не могли, хотя тоже поработали на славу. Это и понятно: директор РАФа, прошедший такой конкурс и избранный коллективом, стал неподконтролен местным органам, прежде всего партийным. Он ведь, грубо говоря, плевал на них и начал развивать завод, а не строить отношения. Поэтому на Боссерта был чрезвычайно жесткий прессинг: подслушивание, подставки – все что угодно.

Но Народный фронт превзошел коммунистов – было всё, вплоть до угроз членам семьи, попыток их похищения, вторжений в дом... Это было связано с выборами. Противостояние шло по линии чисто политической: НФ Латвии очень хотел представить ее этакой маленькой сельскохозяйственной Швейцарией, и, соответственно, наличие на ее территории российского социалистического «монстра» было невыгодным. Боссерт же стал чрезвычайно популярен среди рабочих, среди – как его сейчас называют – русскоязычного населения, и поэтому его пытались убрать.

Ну а результат все равно оказался обычный и простой. Боссерт занялся более крупными делами, уехал на два года в Америку, учился там, сейчас у него свои предприятия в России. А РАФ... Через какое-то время выяснилось, что без него Латвии трудновато получать российские рубли и валюту. А без российского Горьковского автозавода РАФ вообще ничего из себя не представляет.

— Но, плохо или хорошо, в 1987 году игра была сыграна. А сейчас вы взялись бы за что-то подобное, скажем, на ВАЗе, на ГАЗе?

— Понимаете, в чем проблема: мы еще не доросли до того времени, когда начнут проводить аналогичные игры. Предприятия, фирмы не дошли до того состояния, когда им надо производить расчет, планирование будущего лет на 5 – 10. Игра – инструмент стратегический: скажем, на РАФе лет 5–7 все двигалось по схеме, заложенной в игре 1987 года. Сегодня же, когда каждый руководитель свою жизнь не планирует больше чем на неделю, заказывать и проводить такую игру... тяжело.

— Получается, время игр прошло?

— Тех – прошло, новых – не пришло.

— И даже в городах? В свое время вы проводили игры в той же Риге, в Омске, в Иркутске.

— Город на порядок более сложная система, чем, допустим, завод или группа заводов.

Основная проблема в том, что в России сейчас нет никакого развития городов (хотя раньше были какие-то попытки). Необходимо, чтобы появились отцы города, соразмерные городу по своему человеческому масштабу. И чтобы появились горожане, а не переселенцы и население, рассматривающее город просто как место случайного пребывания: получил жилплощадь – и всё, что выходит за ее границы, является как бы чужим. Поэтому игры на развитие городов – это прежде всего игры на формирование «отцов» и горожан. Наверное, их время ещё придет.

Итак, те игры сыграны. Сегодня Попов увлечен другими делами. Он полагает, что прошла пора «интеллектуальных войн» его единомышленников с наукой «естественно-научного свойства», которую пытались перенести на общественные отношения, и со «стандартной амбициозной» философией. Сегодня ни та, ни другая уже не являются каким-то общественно значимым фактором. В условиях очень быстрого изменения общественной ситуации необходимо разрабатывать «инженерные средства общественных изменений» – их планирование и техническое осуществление.

Этим и занимается Межрегиональная методологическая ассоциация. В ее «недрах» идут разработки по социальной, политической инженерии и другим направлениям. Сергей Попов читает также курс «Финансовая инженерия», отработанный для банковских школ. И не только для них. «Финансовая тема – она как бы наиболее близка массам, и поэтому ее можно читать везде», – считает он.

— «Финансовый рынок» – он в вашем словаре?

— Конечно, он до нас с вами родился.

— Буквально на днях один мой знакомый заявил: «Финансовый рынок в России – о чем речь?..»

— А понимаете, для меня без разницы. Будут финансовые инженеры – они либо сделают финансовый рынок, если он нужен будет, либо не сделают его, а сделают другое. Сделают единую финансовую систему, если это будет нужно. Что за самоцель – финансовый рынок?

— Хорошо, а что есть сегодня?

— Очень сложный формирующийся новый порядок. Он будет формироваться еще достаточно долго, десятилетия, и будет ли в итоге финансовый рынок в западном смысле – это вопрос чистой риторики. Чтобы обывателя пугать: нет у нас экономики, нет финансового рынка – и он пугается: надо же, везде есть, а у нас нет.

Вообще, сложная ситуация... Вдумайтесь, в России изменилось – планово или непланово – всё, за исключением Центрального банка. Появились коммерческие банки, и реальные деньги, и расчеты, и валюта, и диллинг, и черт те чего только не появилось, а Центробанк остался точно таким же, как в той системе, где не было никаких денег, а были одни межотраслевые расчеты и взаимозачеты. И Министерство финансов, кстати, тоже абсолютно не изменилось. Чего в России не делается – так это строительства государственной финансовой системы, которая была бы соразмерна изменениям, подталкивала их, осуществляла. Получается дурацкая ситуация: коммерческие банки вовсю пытаются устроить финансовую жизнь, а Минфин и Центробанк как будто этого не замечают и делают свое. И рассматривают те же самые коммерческие банки и все остальное как своих подопечных, и делают с ними то же самое, что делали с государственными предприятиями. Захотели – изъяли деньги, захотели – отпустили.

— Вообще, почему в этой стране нет денег? Где они?

— Во-первых, денежная система еще не сформировалась. Есть несколько денежных систем, которые живут каждая своей отдельной потаенной жизнью.

Одна система – та, в которую включены все старые предприятия. Вторая денежная система – то ли на ней, то ли под ней, то ли поперек – это коммерческая денежная система. Есть в стране еще один очень крупный сектор – международная денежная система. Все они между собой очень плохо ладят. На этом, соответственно, кто наживается, кто разоряется – идет своеобразная финансовая война.

Какая будет денежная система, неясно. Видимо, она сложится уже снизу сама по себе.

А денег не хватает по одной простой причине. Представьте себе государство, в котором не нужны были деньги. Деньги были у населения – это максимум 10 процентов от оборота. Как только предприятия приватизировали, и они стали рассчитываться деньгами, остальные 90 процентов должны откуда-то появиться!..

Может быть, на каких-то следующих шагах поднимется наконец вопрос о денежной системе, о ее строительстве. Пока этот вопрос не стоит.

А воровство, на которое часто ссылаются, – понятие относительное. Недавно стало известно, что Центральный банк все свои валютные деньги – около 200 миллиардов долларов – держит за рубежом [8]. На порядок больше, чем вывезли все коммерсанты, вместе взятые.

Деньги коммерсантов сюда вернутся, и возвращаются. По одной простой причине: уровень заработка состояний, которые сейчас делаются в России, по скорости несопоставим с тем, что можно делать на Западе. А кто может позволить себе рисковать здесь? Только тот, кто здесь живет. Американцы уже отвыкли от делания состояния из ничего, европейцы еще раньше от этого отвыкли. Всё равно это будут делать наши, российские – неважно, какого они гражданства. Так что проблема не в том, кто у кого спёр или как распределились деньги, а в том, как они работают.

Поэтому я и говорю, что денежную систему в скором времени надо будет строить, и строить сознательно [9].

Примечания:


6. Выборы директора на Рижской автомобильной фабрике состоялись 30 января 1987 года.

7. «Социально-экологическая экспертиза на озере Байкал (1988 год)», как называет эту ОДИ сам С.В. Попов.

8. Как известно, зарубежные активы Центробанка заблокированы в первые же дни СВО на Украине.

9. К «строительству суверенного финансового рынка», как сообщается, в правительстве только собираются приступать.

* * *

На фотографиях:

1.
Нажмите, чтобы увеличить.
Георгий Петрович Щедровицкий (23.02.1929-3.02.1994)
 

2.
Нажмите, чтобы увеличить.
Выступление полномочного представителя Президента РФ в ПФО С.В. Кириенко перед студентами и преподавателями Тольяттинской академии управления. Июль 2000 года. Слева направо: бывший мэр города и будущий ректор Тольяттинского государственного университета Сергей Жилкин; президент ТАУ Игорь Богданов; Сергей Кириенко; политик Николай Брусникин; ректор ТАУ, будущий советник министра оразования РФ, ректор бизнес-школы «Сколково» Андрей Волков.
 

3.
Нажмите, чтобы увеличить.
 

4.
Нажмите, чтобы увеличить.
 

5.
 

6.
Нажмите, чтобы увеличить.
Александр Александрович Зиновьев (29.10.1922-10.05.2006)
 

7.
Нажмите, чтобы увеличить.
Борис Андреевич Грушин (2.08.1929-18.09.2007)
 

8.
Нажмите, чтобы увеличить.
 

9.
Нажмите, чтобы увеличить.
Пётр Георгиевич Щедровицкий в Тольяттинской академии управления, 1995 год. / Фото Рината Галеева
 

10.
Нажмите, чтобы увеличить.
Сергей Валентинович Попов со студентами ТАУ
 

_____________________

©️ Мельник Сергей Георгиевич

Чичибабин (Полушин) Борис Алексеевич
Статья о знаменитом советском писателе, трудной его судьбе и особенностяхтворчества.
Белая ворона. Сонеты и октавы
Подборка из девяти сонетов. сочиненных автором с декабря 2022 по январь 2023 г.
Интернет-издание года
© 2004 relga.ru. Все права защищены. Разработка и поддержка сайта: медиа-агентство design maximum