Режиссёр Андрей Кончаловский и политолог Владимир Пастухов выпустили книгу «На трибуне реакционера». (Кончаловский А., Пастухов В. На трибуне реакционера. М.: Эксмо, 2007. – 320 с.).
Их публикации, печатающиеся под одноимённой рубрикой в газете «Аргументы неделi», составили две самостоятельные авторские части этого сборника. Конечно, ведущий здесь – Кончаловский. И не потому, что его фотография на первом плане обложки, а имя с фамилией набраны шрифтом более крупного кегля (размышления соавтора также интересны, разве что менее эпатажны) – работа этого режиссёра, сценариста, продюсера, актёра вот уже почти 50 лет вызывает неподдельный, хотя и неоднозначный интерес.

Открывая книгу, Кончаловский сразу оговаривается: «Я, конечно, не считаю себя реакционером в прямом смысле слова. Просто я начинаю приходить к выводу, что мы живём в эпоху тирании. Тирании либерализма. <…> Любые понятия, в том числе и либеральные, после бесконечного числа повторений не очень умными людьми обесцениваются. Теряют смысл. Для того чтобы вернуть им хоть какое-то значение, нужно подвергнуть их сомнению. Освободиться от бессмысленных клише «свобода», «демократия», «правосознание», «равноправие» – вот что кажется необходимым для развития политической мысли. В противном случае мы никогда не сможем сформулировать – как это применить к нашей стране».

Так что перед нами самая что ни на есть «либеральная» книга, если иметь в виду свободу публицистической мысли, независимость и оригинальность суждений авторов.
А. Кончаловский – большой, глубокий художник, никогда не боявшийся экспериментов. И его, автора многих сценариев, режиссёра многих фильмов, сделавших славу нашему кинематографу, всегда тянуло в литературу – публицистическую по сути. Начиная от «Параболы замысла», заканчивая последней. Настоящая публицистика – это всегда отражение личности пишущего и это всегда – оперативный отклик на актуальное. Кино также может решать подобные задачи, но всё же художественность там на первом месте. Вот почему, когда представляешь фильмографию Кончаловского, то прежде всего вспоминаешь «Первого учителя», «Дядю Ваню», «Дворянское гнездо», «Романс о влюблённых», а уж затем – «Асю Клячкину…», «Курочку Рябу» и даже «Сибириаду» (последний его фильм «Глянец», этакий сатирической плакате, кинопамфлете, кажется, также – творение кинопублициста). Кончаловский – мыслитель, правда, не из тех, что создают философские трактаты для избранного круга, а из тех, кому важно поделиться своими размышлениями с массами, оперируя фактами как текущей действительности, так и далёкой истории, находя сходные мысли (или отталкиваясь от каких-то высказываний) у классиков – Бердяева, Достоевского, Ключевского, Соловьёва, Солженицына и др. Размышлениями, изложенными доступным ясным языком. То есть перед нами – чистая публицистика, точнее, её разновидность, называемая эссеистикой.
Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции, тем более – с мнением огромной аудитории. Социально-аналитическая газета «Аргументы неделi» распространяется по всей России, в большинстве стран Европы и СНГ (по данным TNS Gallup, каждый номер «АН» читает более 1 млн. человек), да и у книги приличный тираж – 30 000 экземпляров. Потому заострённая полемичность – отличительная черта нового сборника, в котором нередко наиболее спорные места выделены курсивом или вынесены в подзаголовки. Попробуем же сгруппировать эти акценты, дающие пищу для новых размышлений.

В книге довольно достаётся интеллигенции, хотя точной формулировки исконно «российского понятия» не дают и авторы. Остаётся непонятным, кто же они, эти интеллигенты – люди с образованием? гуманитарии? Что это – класс? самоощущение? И по какому рангу числить тех же режиссёров, сценаристов и политологов?.. По рангу интеллектуальной элиты, которая на Западе, оказывается, «не считает себя «защитницей народа» и не чувствует себя обязанной – во что бы то ни стало – всегда защищать народ от власти. Она может быть и с властью, и против неё. Кстати, как и все великие писатели»? Так не равнозначны ли эти понятия – «интеллигенция» (в самом высоком значении этого слова) и «интеллектуальная элита»?..
В «Мифах и заблуждениях ХХ века» А. Кончаловский подвергает сомнению следующие утверждения: «Свобода – это наиболее продуктивная цель любой личности»; «Личность, права человека – понятия универсальные»; «Справедливые выборы – единственно приемлемый путь к прогрессивному обществу, только они ведут к созданию демократического государства»; «Либеральные реформы в экономике невозможны при ужесточении государственного контроля»; «Коррупция может быть искоренена – надо только поставить честных людей»; «Марксизм – ложная наука». Часть постулатов, вырванных из контекста, действительно может восприниматься как набившие оскомину стереотипы, но часть – даже без пояснений – очевидно наивны. Не потому ли, что автор хитро вставил словечки «наиболее», «единственный», «только»?..

Эти и многие другие бытующие заблуждения, считает он (и, кажется, здесь нельзя не согласиться), – производные от одного фундаментального: политика определяет культуру. «Убеждением, что правильная политика изменит национальную культуру к лучшему, грешили многие – от Петра I до Мао. Никому из крупных государственных мужей не удалось сдвинуть или изменить как основополагающую «ценностную систему» свод неписанных законов в культуре своего народа. Недаром Плеханов, пророчески предупреждая Ленина о том, что большевики приведут Россию не к демократии, а к культу личности, изрёк историческую фразу: «Российская история не смолола той муки, из которой можно испечь пирог социализма». Под социализмом здесь понимается демократия западного толка. К сожалению, эта истина, как и многие другие, или забыта, или сознательно игнорируется современными российскими политиками».
Взгляд Кончаловского на культуру, на воспитание мне как вузовскому преподавателю особенно интересны. «Так что же такое новый русский снобизм? Быть может, когда человек, имея «Мерседес», с презрением смотрит на соседскую «девятку»? Или когда свысока разговаривает с массажисткой или продавщицей? Когда кичится богатством своего отца или когда шеф неуважительно относится к подчинённым? А может, когда фирменные шмотки рассматривают как признак статуса? Все вместе – это признаки не культуры, а дикости.
А «дикарь с букварём» – по определению писателя Фридриха Горенштейна – опаснее, чем «дикарь без букваря». Можете себе представить, как лондонцы отнесутся к безумцу, который назовёт свой посёлок Cherkizovo или Monino? Почему-то англичане не хотят быть похожими на русских, а мы пыжимся изо всех сил, поэтому и спешим жить в Гринхилле или Freedome».

Всегда существовали молодёжные сленг и мода (не только на одежду, но и на литературу, музыку, театр и др.), некие опознавательные знаки поколения. В восьмидесятые годы Виктор Славкин в пьесе «Взрослая дочь молодого человека» показал трагические для судьбы главного героя последствия гонений стиляг пятидесятых, к коим относился, кажется, и сам Кончаловский. Но то был своеобразный протест против закрытости общества, идеологической зашоренности, всяческой уравниловки. Значение языка, литературы, искусства не подвергалось сомнению. Сегодня же роль этого оберега нации, кажется, сознательно принижается. В чести не образованный, культурный, а ловкий – «при деньгах» – человек. В героях – удачливые бизнесмены, пронырливые политики, но не простые рабочие, врачи, инженеры, учителя. Качество образования не имеет значения – важна справка о нём, т.е. аттестат, сертификат или диплом. На смену культу широких и глубоких знаний приходит культ знаний узких, сугубо практических.

…Ежегодные встречи с абитуриентами на вступительных экзаменах ничего, кроме грустных мыслей, не вызывают. Классики только на слуху –произведения Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского, Чехова в лучшем случае читаются по хрестоматиям или вспоминаются «по кино». Попросить перечислить имена главных персонажей, пересказать сюжет, передать хотя бы общий смысл романа, повести, рассказа – значит, рискнуть быть записанным в экзаменаторы-злодеи. Сегодняшние школьники, увы, не имеют базовых системных знаний, допускают массу элементарных орфографических и пунктуационных ошибок. Книга перестаёт быть другом. Домашние библиотеки, семейные чтения заменены индивидуальным блужданием в сети (дети) и просмотром «мыла», разного рода ток-шоу или спортивных состязаний (взрослые). Но семья – продукт эпохи, конкретной среды. К сожалению, информационно-культурное пространство в России разорвано. Всё меньше опорных «узлов» – связующих, объединяющих (имеется в виду некий фундамент, базовые знания, полученные прежде всего в школе – русский язык, литература, история, искусство, которые затем углубляются, специализируются в разном объеме и на разных уровнях). Всё меньше СМИ реализуют просветительскую функцию. Свобода выбора – огромное достижение, но, как и любое сложное явление, может оборачиваться и неожиданной стороной: например, «мозаичностью», «атомизацией» массового сознания. Между тем понятия мировоззрения, менталитета нации предполагают идею позитивного объединения (не путать с единомыслием).

«…Наиболее опасен, так как сразу не опознаваем, моральный вред, который наносится молодому поколению агрессивной рекламой. Реклама «пепси» – «Возьмите от жизни всё!» – рассчитана на молодое поколение. Для рекламного зомбирования используются превосходные символы «красивой жизни»: звёзды мирового спорта, активный отдых… и чувство «вызова и победы». Но задумайтесь: «возьми всё, но ничего не дай» – это прямое воздействие на самые примитивные человеческие инстинкты. Философия потребления как источник счастья и гармонии, идея неограниченной свободы без обязанностей развращают молодые умы, особенно в странах, где отсутствуют серьёзные традиции государственного и правосознания».
Цивилизация потребления ориентируется на производство усредненных, универсальных продуктов (в т.ч. «продуктов» искусства). Более того – на усредненного потребителя. Литература, искусство, кино, театр, видимо, вряд ли могут кардинально изменять жизнь, но именно они выступают в качестве «стабилизатора», они «воспроизводят» людей духа, не дают исчезнуть тонкому слою настоящих интеллигентов. Потому-то деятельность Художника – в том числе художника слова – не бессмысленна.
Стремительное расслоение общества (почти тридцатикратное превышение в доходах у богатых), конечно же, не способствует стабильности. Более того, внутреннее и перманентное ощущение несправедливости нарастает, выражаясь в разных видах агрессии – от физической до языковой. Деньги, культ которых страна переживает сегодня, – на самом деле серьёзнейшая проверка. Заветная мысль «культурологического детерминиста» Кончаловский – о реформе национального сознания: «Исходя из культуры, надо изменять сознание… Простой пример: чтобы отучить воровать, говорить надо не о честности. Честности научить нельзя. Надо научить народ уважать деньги. И уважение к деньгам – во всем мире одна из очень важных этических форм демократии.
А у нас деньги сегодня – эквивалент ловкости, а не таланта, того, кто сколько успел спереть. Тем больше тех, кто в этом преуспел, и презирает народ».
Поведение в быту – также часть культуры. «Ну почему в России так грязно? Считаю, что это не отсутствие культуры, как думали большевики, это определённая культура. <…> Уверен, причина терпимости к грязи связана с отсутствием индивидуальной ответственности в этическом кодексе русского человека».

Каждый текст в книге, ранее ограниченный объёмом таблоидной полосы, посвящён какой-то одной очень серьёзной проблеме. Текст – очень плотный по мысли, афористичный. Тезисный характер изложения диктует компоновку наиболее продуманных, прочувствованных мыслей, выбор самых красноречивых фактов – будь то эссе о страхе как возможности свободы или смерти, постоянная память о которой помогает не забывать, насколько бесконечно ценна каждая секунда нашей жизни, или эссе о таких явлениях, как буржуазность, коррупция и др. Некоторые выводы переходят из одного текста в другой, обогащаясь новыми нюансами, что говорит об их выстраданности, неслучайности.

Продолжая чаадаевскую традицию, Кончаловский-публицист пишет: «Знаю, какие письма я буду получать от читателей – что я и барин, и не русский, и не люблю, да и не знаю, русский народ, и – о конечно! – напишут, что достаточно прочитать Пушкина, Толстого и Достоевского, и тогда будет понятна духовная чистота и сила «народа-богоносца». А я что, не народ?»
_______________________________
© Тулупов Владимир Васильевич