На заседании коллегии МВД РФ в декабре 2009 года было отмечено, что за январь-ноябрь в России зарегистрировано 2 млн. 775 тыс. преступлений, что на 6,3% меньше, чем за аналогичный период прошлого года. Почти на 6% сократилось число тяжких и особо тяжких посягательств (744,5 тыс.). Уменьшилось количество убийств, умышленных причинений тяжкого вреда здоровью, изнасилований. Казалось бы картина благоприятная. Однако, профессор криминологии Д.А.Корецкий (Наше время, 13.08.2010), замечает, что с 2006 по 2009 год число обращений граждан в органы МВД выросло на 18%, а число возбужденных уголовных дел снизилось на 28%. Автор замечает, что несмотря на то, что не за каждым  заявлением стоит  преступление, трудно предположить, что основная масса обращений не имеет под собой никакой почвы.

Анализируя выступления, звучащие на ежегодных коллегиях МВД РФ об итогах деятельности милиции, становится ясно, что оценка работы ведомства всецело определяется только цифрой зарегистрированных и раскрытых в основном, только тяжких и особо тяжких посягательств. 

Поэтому в официальных статистических отчетах, докладах и интервью высокопоставленных руководителей ведомства акцент делается на количественной и качественной характеристике убийств, умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, тяжких корыстно-насильственных посягательствах (грабеж, разбой, вымогательство), а в последнее время особо пристальное внимание уделяется вопросам борьбы с незаконными вооруженными формированиями, захватами заложников и террористическими актами. Такое положение можно объяснить тем, что состояние именно тяжких преступлений традиционно связывается с возникновением угрозы для национальной безопасности.

Признавая опасность указанных криминальных форм, все же не стоит забывать о том, что сегодняшний убийца, бандит, разбойник и пресловутый террорист задолго до совершения тяжкого преступления совершает акты хулиганства, нанесения оскорблений и побоев окружающим, которые являются своеобразной «школой» будущего злостного преступника. Обоснованно эти деяния в науке и практике именуются нормами с двойной превенцией, поскольку,  если первый же преступный «дебют» повлечёт адекватное реагирование, второй ещё более жесткое наказание, то тяжкое преступление может и не состояться. И наоборот: ослабление борьбы с малозначительными преступлениями или вообще - их игнорирование, есть питательная среда для роста наиболее тяжких криминальных форм. Адекватные ответные меры тормозят антиобщественную установку, а их отсутствие наоборот – способствует её дальнейшему развитию. Поэтому акцент в борьбе с насильственной преступностью должен быть именно на предупреждении преступлений небольшой тяжести.

Это правило можно переложить на регулирование любых правовых отношений. Например, увеличение штрафов и усиление требовательности сотрудников ДПС к пассажирам с непристегнутым ремнём безопасности, по наблюдению автора,  привело к росту соответствующей правопослушности; прецедент в Калининградской области, с вынесением штрафа в 2.000 рублей за выброшенный водителем окурок, должен быть не исключением, а правилом, тогда и на улицах станет чище и закон реже будет нарушаться, причем не только  административный. 

В настоящее же время, правоохранительные органы чаще сталкиваются с последствиями преступлений, а не предупреждают их. Профессор Д.А. Корецкий справедливо отмечает, что в механизме противодействия преступности отсутствует наступательность, работа «на опережение». Не учитывается предыдущий опыт, не анализируются ошибки и просчёты, не разрабатываются меры по их устранению [1].  Фактическое отсутствие ранней профилактики правонарушений в сфере быта оставляет потерпевшего наедине с истязателем, что часто приводит к убийствам; не выявление лиц, страдающих психическими расстройствами и склонных к насилию, имеет следствием  всплеск убийств на сексуальной почве, половых преступлений, в том числе в отношении малолетних [2]. Примеры можно продолжать.

В связи с этим важно признать, что обеспечение криминологической безопасности должно превосходить характер и направленность криминогенных и криминальных угроз. В иерархии форм деятельности по обеспечению криминологической безопасности на первом месте должна быть защита от источника угрозы, а уже потом – воздействие на сам источник [3]. Поэтому, говоря о защите от тяжкого криминального насилия необходимо иметь четкое представление о том, что его состояние в далеком и ближайшем будущем всецело зависит от эффективности предупреждения менее опасных правонарушений, в первую очередь умышленного причинения лёгкого вреда здоровью и побоев. Между тем, борьбу с ними нельзя признать удовлетворительной.

В нижеприведенной таблице отражены сведения о регистрации преступлений, предусмотренных ст.115»Умышленное причинение легкого вреда здоровью», 116 «Побои» УК РФ, в России [4]. 

Видно, что, за исключением 1999 года в регистрации деяний наблюдалась тенденция «шагового» активного снижения вплоть до 2004 года, после - отмечен рост преступлений. За 10 лет число зарегистрированных случаев умышленного причинения лёгкого вреда здоровью выросло на 23,9%, побоев на 188%.

Анализируемая динамика противоречива, что, во-первых, можно объяснить  началом функционирования института мировых судей (1999 год), уполномоченных принимать решения по заявлениям, принятым непосредственно от потерпевших граждан. Эти факты побоев «выпадают» из регистрации МВД, а единых или специальных учётов нет. Поэтому, часть деяний фиксируются учетами МВД РФ, информация о других попадает в статистику Судебного департамента (в связи с разным порядком начала уголовного преследования), что отрицательно сказывается на усилиях по специально-криминологическому противодействию им; во-вторых, особым порядком процессуального производства по делам частного обвинения; в-третьих, смещением в акценте борьбы с преступностью на тяжкие посягательства, поэтому не повлекшие тяжких последствий нападения случайных лиц, обычно, остаются фактовыми преступлениями, а также  декриминализацией хулиганства и учёта таких случаев как преступлений против личности (ч.2 ст.115, ч.2 ст. 116 УК РФ).

Так, перевод в 2003 году побоев и лёгкого вреда здоровью, совершённых из хулиганских побуждений, в разряд дел частного обвинения, фактически лишил граждан доступа к правосудию. Десятки тысяч потерпевших, не выдержав обременительной процедуры сбора необходимых документов для подачи заявления в суд, отказались от уголовного преследования. Одновременно росло чувство безнаказанности преступников, ведь установлением неизвестных хулиганов вообще никто не занимался до тех пор, пока Постановлением Конституционного Суда РФ от 27.06.2005 N 7-П. было признано не соответствующим Конституции РФ положение статьи 20 УПК РФ в той части, в которой она не обязывает прокурора, следователя, орган дознания и дознавателя принять по заявлению лица, пострадавшего в результате преступления, предусмотренного статьями 115 и 116 УК РФ, меры, направленные на установление личности виновного в этом преступлении и привлечение его к уголовной ответственности. Ситуацию поправил недавно принятый ФЗ от 12.04.2007 N 47-ФЗ, внесением изменений в ст. 20 УПК РФ, отнеся ч.2 ст.115 УК РФ и ч.2 ст.116 УК РФ к делам публичного обвинения. 

Между тем уровень хулиганства с 2003 по 2007 год снизился в 6,9 раз (!), причем только в прошлом году в сравнении с 2006 годом на 28,6%. В сложившейся ситуации было логичным предположить рост числа обращений в суды граждан, получивших лёгкий вред и побои вследствие хулиганских действий, однако трудности в сборе доказательств, установлении насильника, значительные материальные расходы (оплат услуг защитника) сыграли свою роль - значительного роста преступлений, предусмотренных ст.115, 116 УК РФ, вопреки всем ожиданиям не произошло. Следовательно, можно говорить о кратном увеличении за этот период и без того высокой латентности побоев и умышленного причинения лёгкого вреда здоровью.

Иншаковым С.М., Корсантия А.А., Максименко И.В. и др.  было проведено системное исследование латентной преступности в России в 2001-2006 гг., в ходе которого авторы пришли к выводу, что коэффициент латентности для Южного федерального округа по ст.115, 116 УК РФ выше, чем во всех других регионах страны, и для ст.115 УК РФ составил – 33,44, ст.116 УК РФ - 37,32, следовательно, статистика отражает только 3% умышленного причинения лёгкого вреда здоровью и 2,7% фактических побоев. Выводы ученых представляются достоверными не только из-за солидной эмпирической (опрошено 25362 человек в 52 городах, изучено 789 материалов уголовных дел, 580 постановлений об отказе возбуждения уголовного дела) и научной базы, но также их сопоставимостью с другими исследованиями [5]. 

Один из авторов настоящей работы (Надтока Е.С.), изучая состояние преступлений против здоровья в Ростовской области в 1999-2007 гг., сопоставил отчёты Бюро СМЭ по РО, ИЦ ГУВД по РО и Управления Судебного департамента при Верховном суде РФ в РО и пришел к выводу о том, что уголовному наказанию подвергаются только 4% причинителей лёгкого вреда здоровью и 2% лиц, виновных в побоях (!). 

В Бюро СМЭ по Ростовской области в 2007 году было обследовано 18474 граждан, у которых диагностирован легкий вред здоровью и побои, число подсудимых за этот период составило 2.280 человек, осужденных - 441. Если исходить из того, что все обследованные получили травмы при криминальном нападении, получается, то лишь каждый 42-й виновный подвергся наказанию. В отношении 1.683 дело было прекращено (1.341 за примирением сторон, 342 по реабилитирующим основаниям), однако в условиях разгула криминала вызывает серьезные сомнения обоснованность прекращенных уголовных дел в связи с примирением сторон - за этими фактами могут скрываться случаи принуждения и запугивания потерпевших. 

Эффективность наказаний, назначенных судами Ростовской области в 2007 г., по ст.115, 116 УК РФ: штраф (51%),  условное лишение свободы  (11%), условное осуждение к иным мерам (15%) представляется сомнительной, так как избираемый размер штрафов вряд ли способен оказать сдерживающее воздействие (диапазон суммы штрафа в 50-ти изученных делах был от 1000 до 5000 рублей (и это при верхнем пределе в 40000 рублей). Учитывая, что подавляющее большинство причинений вреда здоровью приходится на сферу быта, а при условном осуждении преступник не изолируется от ближайшего окружения, полагаем, что это создаёт условия для новых насильственных конфликтов. 

Статья, устанавливающая ответственность за побои, является нормой с двойной превенцией, которая фактически сведена к минимуму, ведь частный порядок возбуждения уголовных дел о причинении лёгкого вреда здоровью их хулиганских побуждений (ч.2 ст.115 УК РФ) и побои из хулиганских побуждений (ч.2 ст.116 УК РФ) фактически лишал потерпевших возможности отстоять свои права в законном порядке. Такое положение изменилось лишь недавно, когда ФЗ от 12.04.2007 N 47-ФЗ  внес изменения в ст. 20 УПК РФ, отнеся эти категории преступлений к делам публичного обвинения.

Жертвы уличного злодея должны были рассчитывать на самих себя, поскольку закон считал это делом частным и прокурор возбуждал дело только в исключительных случаях (п.4 ст.20, п.3 ст.318 УПК РФ). Органы предварительного расследования должны были принять участие в установлении обидчика, однако, как показывала практика, делали это неохотно, а от того – нерезультативно. 

Побитый в конфликтах, где не усматривается хулиганский мотив, и сейчас вынужден обращаться в суд в частном порядке, верно составить необходимые документы, указать данные виновного. Из-за плохо собранных материалов с первого раза принимают документы не у всех желающих, другие - подают второй, третий раз, а многие, залечивая душевные и физические раны, вообще перестают предпринимать что-либо. 

Приведенные выше данные о рассмотрении побоев в судах похожи на практику, изученную в Оренбургской области А. Левахиным. Он пишет, что «около 35% заявлений, которые все-таки были приняты и рассмотрены мировым судьей, выносятся постановления о прекращении дела в связи с примирением сторон. Трудно сказать, была ли на то воля потерпевшего либо его запугали, "задобрили", уговорили или иным образом вынудили примириться. И такое тоже бывает. Оставшиеся 3-4% дел рассмотрены с вынесением обвинительного приговора и 1 - 2% с вынесением оправдательного приговора» [6].

На наш взгляд, эффективность правосудия с минимизированным числом осужденных сомнительна. В огромном количестве прекращенных дел (в 5,6 раз превышающем число осужденных) кроятся принуждение, запугивание, давление на потерпевших. Кроме того, хулиганство и побои являются нормами с двойной превенцией, а вследствие непродуманных решений законодателя (частный порядок возбуждения) их профилактический эффект сводится к нулю. 

В невыгодное положение ставит законодатель потерпевшего и в случае переквалификации деяния с публичного на частное. Тогда, если в материалах нет заявления потерпевшего, дело, как показывает практика, могут прекратить [7].

Получается, что любой потерпевший должен быть хорошим юристом, чтобы просчитать все возможные процессуальные решения и, на всякий случай, подать собственное заявление убедившись, что его приобщили к делу. На наш взгляд, изменение квалификации не должно влечь автоматическое прекращение уголовного дела из-за отсутствия жалобы потерпевшего, ведь начало уголовного преследования возможно и без жалобы жертвы - п.4 ст.20 и пп.2 и 3  ст.318  УПК РФ [8].  

Противоречит тенденции роста насильственной преступности и политика проведения систематических и массовых амнистий.  Частое и широкое амнистирование приводит к мысли об их истиной цели - разгрузка пенитенциарных учреждений. В выгодном положении оказываются только осужденные, а о восстановлении нарушенных прав потерпевших от преступлений говорить не приходится.

 В этой связи вызывает интерес постановление об амнистии Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 26 мая 2000 года «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», в котором предписано прекращать уголовное преследование независимо от мнения потерпевших, в том числе на досудебной стадии (п.8). Не нужно быть квалифицированным юристом, чтобы понять обидную подоплеку этого указания: государство единолично решает простить побившего или ограбившего преступника, причем мнение жертвы никто не спрашивает.

Получается, что при амнистировании на досудебной стадии потерпевший лишается ряда своих прав, указанных в ст.42 УПК РФ, а при необходимости компенсации ущерба вынужден обращаться в суд в порядке гражданского производства. Но такой процесс весьма обременителен: в гражданском праве на истца ложатся материальная и организационная нагрузка. Поэтому, фактически актом амнистии, распространенным на досудебную стадию производства по уголовным делам, государство не обеспечивает, а затрудняет потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного им ущерба.

Между тем, КС РФ указал, что распространение амнистии на досудебную стадию не  лишает потерпевшего права на доступ к правосудию и права на эффективную судебную защиту в установленных законом процессуальных формах, поскольку а) и привлекаемое к ответственности лицо, и потерпевший вправе (по УПК РФ) протестовать против прекращения   уголовного преследования по акту амнистии; б) при обсуждении вопроса о применении амнистии на стадии судебного разбирательства суд принимает решение в обычном процессуальном режиме, а положения УПК на сей счет не могут противополагаться процедурам, изложенным в акте об амнистии; в) «обязанность государства обеспечивать восстановление прав потерпевшего от  преступления не предполагает наделение потерпевшего правом предопределять необходимость осуществления уголовного преследования в отношении того или иного лица, а также пределы возлагаемой на это лицо уголовной ответственности. Такое право в силу публичного характера уголовно-правовых отношений может принадлежать только государству; г) формы доступа к правосудию в Конституции не определяются, но в федеральном  законодательстве  установлен  достаточный  порядок  защиты нарушенных преступлением прав и законных интересов потерпевшего, в том числе в форме искового производства при прекращении преследования по уголовному делу; д) в целом отраслевое законодательство не лишает потерпевшего права на доступ к правосудию и на эффективную судебную защиту, однако парламент мог бы принять дополнительные нормативные решения, «включая специальный законодательный акт о порядке объявления и   применения амнистии, относительно процедур, компенсирующих для потерпевших по уголовным делам отказ государства от уголовного преследования совершивших преступления лиц вследствие применения акта об амнистии» [9].

Значит, государство отстаивает интересы в первую очередь преступников, а не потерпевших. Поэтому, на наш взгляд, п.8 вышеуказанного постановления противоречит статьям 46 ч.1, 52, и 55 ч.2 Конституции РФ вследствие необоснованного лишения потерпевших от преступлений права на полную судебную защиту.

Кроме того, мы согласны с И.В. Нестеренко, который полагает, что «издание многочисленных актов об амнистии… по сути представляет собой присвоение Государственной Думой РФ функций судебной власти. Это противоречит нормам Конституции РФ и других федеральных законов и дискредитирует реформируемую в настоящее время судебную систему в глазах общества» [10].

Действующее уголовно-процессуальное законодательство, на наш взгляд, также далеко от приоритетной защиты интересов законопослушных граждан в сравнении с преступниками. Так, например, прекращение уголовного преследования  ставится в зависимость только от согласия виновного (ч.2 ст.27 и ч.4 ст.28), выбор формы судопроизводства и состава суда определяется ходатайством обвиняемого (пп. 2 и 3 ч.2 ст.30);  в надзорной инстанции возможность пересмотра приговора в худшую сторону для осужденного исключается  (ст.405).

Кроме того, новый УПК РФ отошел от главной линии борьбы с преступностью, в особенности от её предупреждения. Теперь предупреждение преступлений среди задач уголовного судопроизводства не названо, а принятие мер по устранению обстоятельств, способствовавших совершению преступлений, сформулировано как права, а не обязанность органов дознания, предварительного следствия и суда. По словам председателя Мытищинского городского суда К.А. Кадолко, «в настоящее время деятельность суда по вынесению частных постановлений сводится к реагированию на процессуальные нарушения органов следствия. Какой-либо систематической, целенаправленной деятельности в плане криминологического воздействия на общество и его членов не ведется» [11]. Из 100 изученных уголовных дел представление об устранении причин и условий преступлений находились только в 22-х.

Современное состояние борьбы с нетяжким криминальным насилием, в том числе позволяет говорить о серьезном нарушении известных закономерностей. Так,  росту числа тяжких насильственных преступлений должен сопутствовать опережающий рост, в частности, побоев и лёгкого вреда здоровью, в противном случае можно говорить о том, что борьба с менее опасными посягательствами на личность ослаблена. Согласно некоторым источникам, на одно лицо, получившее тяжкий вред здоровью, приходится 13-14 лиц, которым причинен лёгкий вред здоровью.[12] В действительности же ситуация выглядит прямо противоположно. На протяжении последних десяти лет число зарегистрированных преступлений, предусмотренных ст.115 УК РФ, было то в 1-2 раза (1997,1998, 1999, 2000, 2001, 2002, 2005, 2006, 2007 гг.), то в 3-4 раза (2003, 2004 гг.) меньше зарегистрированных ТВЗ, но никогда не превышало их - не то, что в 13-14, а вовсе не превышало. Нарушение статистической закономерности свидетельствует об ослаблении борьбы с нетяжким насилием, что дает основание прогнозировать рост более тяжких криминальных форм.

Изложенное позволяет прийти к следующим выводам:

•  Несмотря на декларирование приоритетов безопасности личности в реальности среднестатистический гражданин отнюдь не чувствует себя защищенным.
•  Криминологический эффект от действия некоторых законов не улучшает криминологическую ситуацию, а усугубляет её. 
•  Законодательство и судебная практика крайне либеральны к преступникам, интересы жертв при этом отодвигаются на второй план.
• Высокая латентность побоев усугубляется частным порядком возбуждения уголовных дел. В результате жертвы насилия отказываются от уголовного преследования преступников, одновременно растёт число фактов самосуда;
• Воспитательный и предупредительный эффект наказания зачастую не достигаются. Назначение штрафа за побои в общественном сознании ассоциируется с возможностью откупиться за содеянное. 
• Правоохранительные органы, как правило, работают с последствиями домашнего насилия, а не выявляют и предупреждают его. На «малозначительные» правонарушения, такие, как побои, вообще не обращают внимания. Это способствует закреплению антиобщественной установки личности и создает предпосылки совершения более тяжких преступлений.
• Общественная антикриминальная активность практически парализована, поэтому жертвы насильственных посягательств могут рассчитывать только на собственные силы. 

Таким образом, проведенное исследование позволяет сформулировать рекомендации по повышению эффективности борьбы с преступлениями против здоровья:

1. Закрепленная в Конституции РФ первоочередная защита личной безопасности человека должна иметь реальное исполнение. В частности, следует обеспечить неотвратимость ответственности по делам частного обвинения, которые являются нормами с  двойной превенцией. 
2. Решения и деятельность властей должны основываться на признании приоритета прав и интересов потерпевших от преступлений. Речь  идет не о нарушении равноправия граждан, а о доминирующей охране интересов законопослушного населения. В связи с эти представляется целесообразным осуществлять амнистирование граждан, в том числе на досудебной стадии, при обязательном учете мнения пострадавшей стороны. Широкое применение судами института примирения сторон, на наш взгляд также способствует  безнаказанности правонарушителя.
3. Законодательные решения должны соответствовать криминологическим реалиям. Отсутствие научно-обоснованной концепции борьбы с насильственной преступностью, измерение разрушающих очертаний криминального насилия приводит к выводу о том, что уголовная политика должна быть нетерпимой и жесткой, а не крайне либеральной, какой является в настоящее время. 

Так, широкое применение штрафа за побои, условного осуждения за истязания является фактором, обнадеживающим преступника, а не сдерживающим его противоправное поведение. Управлять криминальной психологией способны краткосрочные, но жесткие меры наказания, поэтому автор предлагает по ст.116 УК РФ предусмотреть ограничение свободы, по ст. 117 УК РФ предусмотреть ограничение свободы и арест. Также предлагается внесение изменений в УПК РФ (ч.4 ст.29, ч.2 ст.158), с целью закрепления прямой обязанности компетентных органов выявлять причины и условия преступлений, реагировать на них письменным сообщением  и контролировать исполнение предписаний.

4. Уголовное правосудие должно ориентироваться на принцип неотвратимости ответственности не только при совершении тяжких и очевидных насильственных посягательств, а в первую очередь, при  деяниях небольшой степени тяжести. Из этого следует, что предупреждение побоев и истязаний является фундаментальной задачей в борьбе с насильственными посягательствами, поскольку становление личности злостного преступника обычно начинается с менее опасных криминальных проявлений.

Литература и примечания:

1. Корецкий Д. Идеологические проблемы борьбы с преступностью. // Законность, 2004, №5. С.5-6. 
2. Воронцов И. Дети под прицелом  //  "Российская газета", №4588 от 14 февраля 2008 г.
3. 3. Лебедев С.Я. криминологическая безопасность: от теории к практике. В сб.: Обеспечение криминологической безопасности личности, общества, государства в современных условиях: Материалы конференции. М.: ИМПЭ им. А.С. Грибоедова, 2007. С.20.
4.  По данным ГИАЦ МВД РФ.
5. См.: Латентная преступность в Российской Федерации: 2001-2006: науч.издание / ред. С.М. Иншакова. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2007. 
6. Левахин А. Куда побитому податься? //  Законность, 2005, № 7.
7. Я. был осужден по ч.1 ст. 105 и ч.З ст.213 УК РФ, однако кассационная инстанция приговор изменила, переквалифицировала содеянное со ст.213 на ст.ст.113 и 116 УК. Президиум Нижегородского облсуда удовлетворил надзорную жалобу Я. и уголовное дело в отношении него по ст.116 прекратил по п.5 ч.1 ст.24 УПК, поскольку потерпевший (от хулиганства) Л. не подавал заявления о привлечении к уголовной ответственности Я. (за побои).// Бюллетень Верховного Суда РФ, 2005, № 11. С.31.
8. Так, Ш. причинил умышленные побои Ерину. Позже потерпевший скоропостижно скончался. Его дочь отказалась от защиты интересов отца в уголовном процессе. Тогда уголовное дело возбудил прокурор. Адвокат Ш. обратился с жалобой по поводу незаконного вмешательства публичной власти в дела частного обвинения. Своим определением от 28.04.2003 г. СК ВС РФ отказала заявителю и подтвердила правомерность прокурорского реагирования ссылкой на ч.3 ст.318 УПК РФ. Бюллетень Верховного Суда РФ, 2004, № 2.
9. «Собрание законодательства РФ», 05.05.2003, № 18, ст. 1748.
10. Нестеренко И.В. Амнистия как институт досрочного освобождения: принятие и последствия исполнения. Автореферат канд.дисс. Ростов-на-Дону, 2006. С.8.
11. Кадолко К.А. Криминологические функции судов общей юрисдикции // Уголовное судопроизводство", 2006, №3.
12. См.: Методика анализа преступности. М., 1986. С.47

__________________________________________

© Надтока Елена Сергеевна, Акопов Вил Иванович