 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
Все прогрессы — реакционны, если рушится человек. Андрей Вознесенский
Медицинские аспекты вреда здоровья - основа для решения вопроса для определения степени вреда здоровью и других вопросов, с ним связанных. Однако всё в демократическом государстве имеет правовой аспект. В русском языке слова право, правильный, справедливый - однокорневые. Они показывают, что право воспринимается, как правильное и справедливое решение вопросов. Основной закон нашего государства — Конституция РФ гарантирует право граждан России на охрану здоровья. Оно закреплено также в «Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан». В последних дается характеристика охраны здоровья – это совокупность мер политического, экономического, правового, социального, культурного, научного, санитарно-гигиенического и противоэпидемического характера, направленных на укрепление физического и психического здоровья человека. Защите здоровья и другим проблемам с ним связанным, уделяется внимание в ряде других законов и Правительственных постановлений, регулирующих вопросы профилактики, лечения, а также обеспечивающих правовую защиту в случаях возникновения болезней и травм. Гражданский кодекс РФ предусматривает возмещение материального, морального вреда лицами виновными в причинении ущерба здоровью. Большое место в защите прав граждан на охрану здоровья занимает Уголовный кодекс, особенная часть которого содержит главы и статьи, которые предусматривают ответственность за преступления против причинения вреда здоровью граждан, половой неприкосновенности, защиты семьи и несовершеннолетних. В связи с тем, что о правовых вопросах судебно-медицинской экспертизы даже заинтересованный читатель осведомлен недостаточно, в 1998 году нами была подготовлена книга «Экспертиза вреда здоровью. Правовые вопросы судебно-медицинской практики» (М, «Экспертное бюро»), которая устарела, особенно в связи с новыми нормативным документами. В 2001 году был утвержден федеральный закон «О Государственной судебно-экспертной деятельности» (31.05.01 № 73 ФЗ), в котором 4 глава посвящена особенностям производства судебной экспертизы в отношении живых лиц. Все это привело после продолжительного вакуума в законодательстве впервые принять закон о внесении изменений в статью 52 «Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан», по которому порядок определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека устанавливается Правительством РФ, затем вышло Постановление Правительства №522 от 17.08.07, утвердившее эти Правила. Медицинские критерии, и, в соответствие с вышеуказанным постановлением, были разработаны и утверждены Минздравсоцразвития 24.04.08 г, которые с 16 сентября 2008 года вступили в законную силу. Однако стоит подчеркнуть, что приведенная правовая нормативность не гарантирует соблюдение законности, как единства права и неукоснительного правильного его применения на практике. Отчасти это зависит от качества нормотворчества, но, не в меньшей степени от точного, объективно и теоретически научно обоснованного вывода судебно-медицинского эксперта. Любая система правовых норм, в частности и вред здоровью, не одномерны и поэтому сложные и мелкие конструкции могут быть не учтены. Это объяснение относится и к медицинским критериям, которые не предусматривают всё многообразие вреда здоровью и что-то пропускают. Это надо уметь учитывать и обосновывать, не увлекаясь радикальным применением созданных норм, которые постоянно будут подвергаться модернизации. Все эти существенные обстоятельства, основанные на принятии ряда федеральных законов и других нормативных документов, явились основой для этой статьи, освещающей правовые вопросы определения вреда, причиненного здоровью человека, в соответствие с изменившимися законодательными, правительственными и ведомственными документами. В последнее время, наряду с разрастанием проблемы врачебных ошибок и профессиональных правонарушений медицинских работников, в средствах массовых информаций, широко обсуждается роль судебно-медицинской экспертизы в решении следственных и судебных решений. Все чаще отмечаются различного характера дефекты, судебно-медицинских экспертиз при определении вреда, причиненного здоровью. Нередко они зависят от некачественной деятельности лечащих врачей или представляемой ему медицинской документации, на основе которой, подчас без собственного обследования (экспертизы) выносится заключение эксперта. Более того, новый Приказ МЗиСР №346н от 12.05.2010 г., утверждающий «Порядок организации и производства судмедэкспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях РФ», по-прежнему допускает возможность производства экспертизы живого лица только по медицинскому документу, а при невозможности получения оригиналов, допускается исследования их заверенных копий. Это будет приводить к ещё более частым ошибкам и злоупотреблениям при определении вреда, причиненного здоровью человека. Играет роль отсутствие или недостаточное взаимодействие эксперта со следователем, которое должно оптимизировать действия эксперта. Однако наиболее важным, на наш взгляд является правильное восприятие результатов экспертизы, их проверка и оценка судебно-медицинским экспертом и следователем, которое, несмотря на требования УПК практически не проводятся. Любой юрист понимает, что без аналитического разбора исходных данных и конечного результата, подчас влияющего на ход расследования или судебного разбирательства, нельзя добиться надежности экспертизы. Легко критику строить однобоко, но без внедрения в горизонтальные и вертикальные рычаги, от которой она зависит, достичь желаемого результата невозможно. Расширяя актуальную проблему мы считаем нужным затронуть ряд тем, без обсуждения и решения которых экспертиза превратится из серьёзной медицинский отрасли науки в ремесло, не отвечающее своему истинному назначению. Содержание правовых норм об уголовной ответственности за причинение вреда здоровью, деление преступлений на виды, связано со степенью общественной опасности деяния и медицинской оценкой причиненных телесных повреждений. В связи с этим, правовая идентификация телесных повреждений всегда преломлялась через их судебно-медицинское определение. Критерии отнесения телесных повреждений к тому или иному виду, определялись ведомственными актами Министерства здравоохранения, которые, как правило, подлежали согласованию с Генеральной прокуратурой и следственным комитетом, Верховным судом, Министерством юстиции, Министерством внутренних дел и Комитетом государственной безопасности СССР. Реформирование уголовного закона почти всегда влекло изменение и Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений. Так, определение вреда здоровью производилось долгое время на основе ведомственных документов, не имеющих юридической силы: сначала приказ Минздрава России №407 от 10.12.96, фактически применявшийся 5 лет, оказался не согласованным с Министерством юстиции РФ, поэтому не мог влечь правовых последствий и служить основанием для регулирования соответствующих правоотношений [1]. Следовательно, во-первых, содержащиеся в них критерии не могли лежать в основе экспертных решений, во-вторых, такое заключение эксперта не соответствовало законности, т.е. требованию допустимости доказательств, и, наконец, не могло входить в совокупность доказательств, лежащих в основе приговоров. Таким образом, стало понятно, что эксперты находятся в правовом вакууме. Тогда Генеральная прокуратура и Главный СМЭ направили ведомственные письма [2], в которых Вам рекомендовали временно руководствоваться критериями, изложенными в Правилах 1978 года, используя терминологию уголовного закона (!) Тем самым представители исполнительной власти присвоили себе функции законодателей, реанимировали Правила 1978 г. и уполномочили экспертов интерпретировать правовые категории этих Правил и УК РФ 1996 года, что представляется недопустимым по причине явного выхода экспертов за пределы своей компетентности, определённой законом (Закон РФ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31 мая 2001 года N 73-ФЗ). Наше утверждение верно ещё и потому, что содержание Правил 1978 и 1996 года не являются зеркальным отражением друг друга. Они оперировали различной терминологией (например, телесное повреждение, вред здоровью) [3], отличаются признаками, характеризующими причинение вреда здоровью (например, заболевание наркоманией, токсикоманией, утрата профессиональной трудоспособности) и, что самое главное, давали разную оценку одним и тем же телесным повреждениям. 71% экспертов со стажем работы 6 лет и более считают, что Правила 1996 года и содержащиеся в них критерии медицинской оценки полученных травм наилучшим образом защищали права потерпевших граждан; остальные 29% специалистов отдают предпочтение Правилам 1978 года, однако, отметим, что последние имеют стаж работы 3-4 года, соответственно практического опыта для сравнения ведомственных нормативно-правовых актов у них нет. Существующая судебно-медицинская оценка телесных повреждений не отражает действительные последствия травмы для здоровья человека – так считают 8% респондентов. Эксперт со стажем работы 37 лет указал: «последствия сложного перелома, подвергаются медицинскому лечению и восстанавливаются организмом пострадавшего в течение не менее 2-х лет, а эксперт обязан диагностировать вред здоровью средней тяжести». Таким образом, медицинские критерии определения степени тяжести причинённого вреда здоровью, содержащиеся в Правилах 1978 г., в сравнении с Правилами 1996 г. предлагали принципиально более низкую оценку для некоторых травм и предопределяли отнесение преступления к меньшей степени тяжести. Следовательно, фактически с 1996 по 2008 г. вся судебно-медицинская экспертная деятельность России находилась вне правового поля. По сути неправовые «Заключения» автоматически принимались следствием без должной оценки. Между тем, оно не имеет заранее установленной силы или преимуществ перед иными доказательствами, должно быть проверено с точки зрения достоверности, относимости и допустимости, при наличии сомнений должна быть назначена повторная или дополнительная экспертиза. Но оценить решение эксперта следователи не только не хотят, но и попросту не могут в силу слабой профессиональной подготовки. Так, 63% следователей МВД и 41% следователей прокуратуры, 22% судей признали, что содержанием документов, регламентирующим порядок судебно-медицинской экспертной деятельности вообще не интересовались, 45% респондентов, кроме того, признались, что в «Заключении» читают только выводы эксперта, а значит, даже очевидные экспертные ошибки остались не выявленными. Так, лицу нанесены повреждения при ДТП. В карте стационара однодневного пребывания нет никаких данных кроме диагноза: ушибленная рана головы (без размера, глубины, локализации), а в выводах не только квалификация вреда – легкий, но и даже возможность нанесения её внутри машины [4]. Это Заключение также не было поставлено следствием под сомнение. Новые «Медицинские критерии» от 16 сентября 2008 г. проблему правового регулирования суд.-мед. экспертизы не разрешили. Не вдаваясь пока в содержание документа, хотелось бы отметить тот факт, что Медицинские критерии, повторимся, по сути предопределяющие приговор суда, - вновь утверждены ведомственным приказом, а не Федеральным законом, что противоречит мировым стандартам защиты неотъемлемых благ человека. Интерес вызывает п.24 «Критериев» в части ухудшения состояния здоровья человека, вызванном характером и тяжестью травмы, отравления, заболевания. Оно противоречит как иным положениям Критериев (п.6.1, п.25), так и уголовному законодательству, включающему в вину все последствия повреждения причинно связанные с ним. Другой вопрос - об ухудшении состояния здоровья в связи с «сопутствующей патологией», который традиционно, но по нашему мнению, не справедливо, не расценивается как вред здоровью. Дело в том, что данное положение нивелирует приоритетную защиту прав потерпевшего, на которого тем самым возлагается весь риск наступления более тяжких последствий. При этом за смерть человека, имеющего тонкие кости черепа и умершего от удара по голове никто не в ответе. Выходит, сама жертва виновна в трагедии, а не преступник. А ведь человек мог жить долго, стать известным врачом, математиком, музыкантом и не волноваться за собственную жизнь, но это возможно лишь в той стране, где здоровье человека на деле является высшей ценностью и охраняется суровым уголовным законом. В нашей же стране санкции за преступления против здоровья намного ниже, чем в других государствах мира, и это - факт [5]. Индикатором уровня защиты всегда является строгость наказания за нетяжкие преступления. Если изучить судебные решения по делам о побоях и умышленном причинении лёгкого вреда здоровью, то сумма штрафа среди 200-т изученных приговоров судов РО была в пределах 5-10 тысяч рублей (при максимальном штрафе - 40 тысяч), если заявлялся иск о компенсации морального вреда, то сумма не превышала 10 тысяч рублей. Вот как оценивает государство выбитые зубы, сломанный нос и др. «малоприятные» травмы потерпевших. Поэтому выиграть иск в 640 тысяч долларов за то, что, выйдя из кафе и сев в машину с горячим кофе, вы пролили его на себя, получив ожог, для России является фантастикой, однако в США такие прецеденты есть. Для того чтобы повысить защищенность от посягательств на здоровье считаем, что обострение предшествующих заболеваний, должно вменяться преступнику (кстати, это мнение разделили 35% опрошенных нами экспертов со стажем работы свыше 10 лет), при этом 10% указали, что «необходимо выработать временные критерии продолжительности обострения болезни». Уголовную ответственность надо дифференцировать по принципу знания или не знания о наличии у лица болезни, при этом осведомленность будет отягчающим признаком. Считаем интересным обсудить вопрос о дополнении ст.111 УК РФ, соответственно и медицинских критериев, признаком обезображивание тела человека, поскольку важная роль в образе человека, несомненно, принадлежит не только лицу (что предусмотрено законодательством), но также привлекательной и приятной для окружающих и самого человека, форме ног и рук, состоянию кожных покровов всего тела. Немногие смогут преодолеть комплекс и оголить изуродованную шею, руку или ногу, спину с массивными рубцами, обожжённую кожу груди. С карьерным ростом модели, актёра такие травмы вообще не совместимы. Или разве не является тяжким последствием полное неизлечимое облысение в результате отравления ядом или обливания головы кислотой. Критерий обезображивания тела человека должен быть криминализирован. Профессиональное изучение положений «Критериев» подробно описано, например, в журнале «Медицинская экспертиза и право». Внутри медицинского сообщества они характеризуются как наспех разработанный и впопыхах принятый нормативно-правовой акт, не соответствующий принципу законности [6]. Д.м.н., профессор Тучик Е.С. приказ, утверждающий новые критерии, прямо назвал «дефектным», действие которого «необходимо приостановить» [7]. Таким образом, сложилась ситуация, когда несовершенный ведомственный акт, по сути, осуществляет регулирование в уголовно-правовой сфере, определяет перечень преступных деяний, и может в любое время их изменить. Конечно, это недопустимо и противоречит принципам уголовного процесса. Кроме правового положения, существуют и другие вопросы СМЭ. Один из них связан с проведением экспертиз на основе медицинских документов. Такая процедура в настоящее время является повседневной практикой, при этом, если описания заболевания недостаточно, эксперт отказывается устанавливать тяжесть вреда, причиненного здоровью. Следователь на основании этого прекращает уголовное дело, хотя обязан сделать все от него зависящее, чтобы получить недостающие для экспертизы материалы и назначить повторную экспертизу. Практика показывает, что эксперты из 6-ти прав, указанных в ст.57 пользуются лишь двумя - изучение предоставленных материалов и отказом от дачи заключения в случаях, если их недостаточно. Фактически игнорируется возможность ходатайствовать о предоставлении дополнительных материалов (даже не вызывается сам потерпевший); участвовать с разрешения дознавателя, следователя и суда в процессуальных действиях и задавать вопросы, относящиеся к предмету судебной экспертизы (например лечащему врачу); давать заключение в пределах своей компетенции, в том числе по вопросам, не включенным в постановление; и, что немаловажно, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда, ограничивающие его права. Безынициативная работа говорит о том, что эксперты «замкнулись» на профессиональной деятельности и не связывают её с выполнением задач уголовного судопроизводства и конечной целью – защитой прав потерпевшего.Современное уголовное судопроизводство основывается на исполнении предписаний уголовного и процессуального законодательства. Среди основополагающих идей уголовного права особое место принадлежит принципу вины (ст. 5 УК), который означает субъективное вменение и личный характер уголовной ответственности. Объективное вменение, т.е. привлечение лица к уголовной ответственности за невиновное причинение вреда, не допускается (ч. 2 ст. 5 УК). Принцип виновной ответственности последовательно закреплен в ряде международно-правовых актов, в частности во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. Этот принцип закреплен и в ст. 49 Конституции РФ. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" обращается внимание судов на то, что "при рассмотрении уголовных дел должен соблюдаться закрепленный в ст. 49 Конституции Российской Федерации принцип презумпции невиновности, согласно которому каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. К доказательствам по уголовному делу относятся любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определяемом УПК, устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ч. 1 ст. 74 УПК «Доказательства»). В соответствии с положениями ч. 2 ст. 74 УПК в качестве доказательства в уголовном судопроизводстве допускается заключение и показания эксперта наряду с показаниями подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля; заключением и показаниями эксперта; заключением и показаниями специалиста; вещественными доказательствами; протоколами следственных и судебных действий; а также иными документами (признанными уполномоченным лицом доказательством). Собирание доказательств, их проверка и оценка в целях установления обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК, составляют сущность доказывания (ст. 85 УПК «Доказывание»). К субъектам доказывания относятся: судья, дознаватель, следователь, прокурор, подозреваемый, обвиняемый, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители (ст.86 УК РФ). Эксперт в данную группу не входит, а в п. 2 ч. 4 ст. 57 УПК «Эксперт», прямо указано, что эксперт не вправе самостоятельно собирать материалы для экспертного исследования. Из положений УПК РФ следует, что Заключение эксперта не имеет заранее установленной силы или каких либо преимуществ перед иными доказательствами, должно отвечать требованиям относимости, допустимости, достоверности, проверяться дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле (ст. 87 УПК «Проверка доказательств»). Определить относимость доказательств, которое характеризует их содержание, означает установить их взаимосвязь с обстоятельствами, необходимыми для правильного разрешения уголовного дела и входящими в предмет доказывания. Допустимость - требование, предъявляемое к процессуальной форме получения доказательства и оформления. Во-первых, доказательство должно быть получено надлежащим субъектом доказывания (должностным лицом или органом, осуществляющим производство по уголовному делу). Во-вторых, оно должно быть получено из предусмотренного законом (ч. 2 ст. 74 УПК) источника. В-третьих, необходимо соблюдение установленной законом процессуальной процедуры собирания доказательств. В-четвертых, порядок получения доказательства должен быть зафиксирован в соответствии с требованиями УПК (ст.204 УПК РФ). Достоверность доказательства определяет соответствие содержащихся в нем сведений действительности и определяется в ходе расследования либо судебного разбирательства посредством сопоставления доказательства с другими собранными по уголовному делу уликами. Сведения считаются достоверными, если в ходе проверки были подтверждены другими имеющимися в деле доказательствами. Определение целесообразности назначения экспертиз, входит в компетенцию лиц, ведущих предварительное расследование и суда, и только судебно-медицинская экспертиза является обязательной, если нужно установить:
Следовательно, содержание правовых норм об уголовной ответственности за умышленное лишение жизни другого человека, причинение вреда здоровью, деление преступлений на виды, связано со степенью общественной опасности деяния и медицинской оценкой причиненных телесных повреждений. В связи с этим, правовая идентификация вреда, причиненного здоровью человека всегда преломлялась через их судебно-медицинское определение. Реформирование уголовного закона почти всегда влекло изменение и Правил судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений. Определение вреда здоровью производилось долгое время на основе ведомственных документов, не имеющих юридической силы: сначала приказ Минздрава России №407 от 10.12.96., фактически применявшийся 5 лет, оказался не согласованным с Министерством юстиции РФ, поэтому не мог влечь правовых последствий и служить основанием для регулирования соответствующих правоотношений [8]. Значит, во-первых, содержащиеся в них критерии не могли лежать в основе экспертных решений, во-вторых, такое заключение эксперта не соответствовало законности, т.е. требованию допустимости доказательств, и, наконец, не могло входить в совокупность доказательств, лежащих в основе приговоров. Например, п.38 Правил 1996 года предусматривал, что потеря слуха на одно ухо относится к тяжкому вреду здоровью. Согласно примечанию п.9 Правил 1978 года такое повреждение является средним. Пункт 39.3 Правил 1996 года, потерю одного яичка относил к потере органа, и по этому признаку был отнесён к тяжкому вреду здоровью, в соответствии с Правилами 1978 года такое повреждение оценивается по длительности расстройства здоровья, относится к вреду здоровью от лёгкого до средней тяжести. Пункт 37 Правил 1996 года наряду с иными обстоятельствами, приводящими к потере речи, указывал потерю голоса - в действующих Правилах 1978 года такого критерия нет. Механизм, то есть способ нанесения повреждения не всегда интересует следователей, не всегда исчерпывающе на него могут ответить и эксперты. Но беда состоит в том, что эксперты, особенно не зная обстоятельств дела, отвечают трафаретно, что особенно важно доказательно не объективизируют свой вывод. Обычно они считают, что повреждения тупым предметом нанесено при ударе, при котором действительно могут образоваться разные виды повреждений. При наличии ссадины, помимо этого указывается трение, а сдавление не упоминается. Даже при укусе зубами избегают определять механизм, а о сдавлении не упоминают. А ведь каждый механизм тупого предмета в классическом варианте имеет свои конкретные признаки. Мы не раз встречали при полном отсутствие динамического действия, признаков скольжения на коже или одежде указание на трение. Или не определялся механизм сдавления, когда имелись его признаки (отпечатки твердых предметов и структуры одежды) или сдавлении шеи руками, при наличие овальных кровоподтеков на шее, мелкоточечных кровоизлияний (экхимозов) на шее и груди делался вывод о неоднократных ударах тупыми предметами. Механизм образования повреждений при разных видах транспортной травмы, различие особенностей повреждений по фазам падения с высоты, отображаются в морфологических признаках повреждений в соответствие с локализацией. Каждый вид повреждения острым орудием имеет свой механизм, по которому его можно распознать. При определении механизма повреждения и восстановления события нельзя забывать об одежде, которую в последнее время некоторые криминалисты стали отделять его от тела и направлять отдельно в криминалистическую лабораторию. Дело доходит до абсурда, когда при автомобильной или огнестрельной травме её снимают с трупа на месте происшествия. Приведем пример из экспертной практики. На проезжей дороге, в условиях неочевидности, обнаружен труп со следами истирания на плаще, поперечными складками и продольными загрязнениями пылью, на теле трупа при его исследования выявлены следы волочения в виде обширных продольных ссадин, соответствующих направлению следам истирания. Оба этих следа дополняли друг друга и не требовали каких специфических знаний. Дальнейшее судебно-медицинское исследование внутренних органов создавало целостную картину механизма получения травмы. Давность нанесения повреждений определяется по степени заживления. Так, давность возникновения ссадин устанавливается по наличию и характеру корочки, сроки причинения кровоподтеков - по их цвету, степень заживления раны позволяет примерно судить о времени ее нанесения. При установлении давности возникновения повреждений следует знать, что сроки изменения и заживления их, могут варьировать в зависимости от возраста, индивидуальных особенностей, локализации повреждения, оказания ему медицинской помощи и других факторов. У некоторых лиц сразу после нанесения ударов или в ближайшие часы кровоподтеки не видны, а проявляются внешне лишь на следующие сутки. Поэтому в случаях освидетельствования в первые часы после причинения повреждения целесообразно предложить пострадавшему явиться для повторного осмотра на другой день, объяснив причину отложенного приёма. Тем не менее, даже отрицательный результат может удовлетворить следствие. В нашей практике был случай, когда после ограбления магазина 2-го мая гр-н К. проник в проём через разбитое им пятимиллиметровое стекло. На обломке его края были обнаружены следы крови и чешуйки эпидермиса. Через месяц был задержан подозреваемый с той же группой кровью, однако результаты освидетельствования разочаровали следователя: на его теле не было обнаружены повреждения. Наше заключение мы дополнили информацией о том, что повреждения поверхностного слоя кожи - царапины, которые мы ожидали найти, за это время могут бесследно зажить. Это навело его на мысль допросить соседей и родственников и показать, что они видели на правом плече и предплечье подозреваемого в дни праздников царапины красного цвета. В дальнейшем к этим доказательствам прибавились и другие, что явилось достаточным для предъявления обвинения. Таким образом, даже такой вывод эксперта, помог следователю использовать другие виды доказательств, для доказательства участия К. в преступлении. Следует отметить, что научные основы определения давности повреждения у живых лиц весьма ограничены. Ибо цвет кровоподтека, формирование корочки ссадины, грануляция раны зависят от многих факторов: индивидуальных особенностей организма, локализации повреждения, способов лечения или их отсутствия и других. Предлагалось применение тепловизора, разницы электропотенциалов, ультразвукового исследования для объективизации установления давности повреждения. Однако все эти методы остались на уровне разработки и по разным причинам не применяются на практике. При установлении давности переломов костей проводится рентгенографическое исследование образования и изменения костной мозоли и других изменений в костной ткани. Точность срока возникновения переломов зависит в большой степени от продолжительности прошедшего после травмы времени и ряда других факторов. Так что надеяться на точность определения давности повреждения у живых лиц не приходится. Как правило, можно лишь согласиться или исключить подозреваемое время, указать, что повреждение возникло раньше или позже. Поэтому не следует думать, что по внешнему виду повреждения можно точно, в часах или минутах, иногда даже в днях у живого человека, установить время его возникновения. Удивительно, но совсем с этой целью не используются медицинские документы, особенно медицинские карты, в которых описывается и картина повреждения, и состояние потерпевшего, и обстоятельства и время травмы со слов пострадавшего или врача скорой помощи, которые можно учесть. Понятно, что имеются в виду только полноценные медицинские карты, которые являются юридическим доказательством события. Обычно решение вопроса сводится к тому, чтобы установить соответствие между рассказом пострадавшего о времени нанесения повреждений или данными следователя и объективными признаками, свидетельствующими об определенной давности. Ещё сложнее решать вопрос о давности нанесения повреждения по рубцу. По словам потерпевшего К., 10 дней назад сосед, с которым он судится по поводу жилплощади, неожиданно причинил ему ножевое ранение в плечо, по поводу которого он вызывал скорую помощь, хотя отметки о вызове не сохранилось . При осмотре на наружной поверхности верхней трети правого плеча имелся линейный белесоватый плотный рубец, который не мог сформироваться за такое время. По особенностям рубца экспертом установлено, что повреждение возникло значительно раньше. Вскоре по запросу эксперта следователь представил ксерокопию его истории болезни, из которой установлено, что, со слов больного записанных, незадолго до поступления, в баре завязалась драка во время которой ему нанесли колото-резаную рану. Сразу же после драки, машиной скорой помощи, он был доставлен в больницу с кровотечением из раны. Таким образом, расхождение во времени причинения травмы, позволили следствию исключить версии о нанесении гр-ну К. колото-резаной раны в указанный им срок, что исключало вину подозреваемого соседа. Таким образом, при установлении вреда, причиненного здоровью человека, установление вида подозреваемого орудия, механизма его использования и давности нанесения травмы, иногда и решение других вопросов рассматриваемой следователем версии, являются одним из объективных доказательств возможности событий преступления. Вопросы могут быть неожиданными, а участие в экспертизе следователя, помогает устанавливать события преступления. В нашей практике был случай симуляции изнасилования и нанесения повреждения острым орудием. На другой день после случившегося и поступило заявление об изнасиловании, в котором указано, что, угрожая убийством сосед нанес ей поверхностное ножевое ранение в грудь. Свидетельствуемая, утверждая, что была в платье, на котором сохранилось повреждение, его представила. По показаниям мужа, он ушел на дежурство, но через час вернулся за термосом и, открыв дверь, застал там соседа с женой в постели. Разное изложение происшедшего и их трактовка вызвала подозрение следователя в правдивости показанной женщиной событий преступления. Следователь присутствовал на приеме в амбулатории, уточнял обстоятельства и поставленные вопросы. При осмотре женщины в третьем межреберье слева действительно имелась линейная поверхностная рана в пределах без расхождения краев длиной 2 см, других повреждений не было. В процессе осмотра, свидетельствуемой было предложено одеть платье, на котором не было следов крови вблизи отверстия, и показать положение, в котором она находилась в момент удара ножом, что она охотно сделала. Оказалось, что при запрокинутых кверху руках, платье существенно сдвигалось кверху и отверстие на нем не совпадало с резаной раной на груди. Не соответствовали также направление и длина повреждения платья и кожных покровов. Наряду с другими данными экспертизы, это послужило разоблачением гр-ки Л. в симуляции изнасилования. Установление событий преступлений возможно при взаимодействии органов, назначивших экспертизу и судебно-медицинского эксперта. Поэтому вначале важно определить полученную экспертом информацию. Оказалось, что при анализе 100 заключений и актов освидетельствования живых лиц в 23% направительные документы содержали недостаточную для эксперта информацию. В других случаях она была скудной, сообщающей лишь когда и какими предметами была нанесена травма, и редко существо событий. Вопросы ставились перед экспертом весьма разнообразные и зачастую однотипные: наличие и характер травмы, степень тяжести вреда здоровью, реже давность и механизм нанесения повреждения. Только в единичных документах вопросы касались событий, при которых причинялась травма. Почти всегда это было при экспертизе автомобильной травмы. Например, могли ли данные повреждения быть нанесены в указанных обстоятельствах? Не характерны ли повреждения при наезде или пребывании потерпевшего внутри автомашины в момент травмы? В каком положении находился потерпевший во время наезда: в положении стоя или в движении? Как видно, судя по степени информации судебного медика и поставленным вопросам, следователя редко интересовали вопросы, связанные с происшедшим событием. Но даже на них эксперт либо не реагировал, либо отписывался, отвечая, что «установление обстоятельств дела не входит в компетенцию эксперта»(?!). Но ведь, например определение давности и механизма причинение травмы и многие другие вопросы, это и есть, среди прочих доказательств, составляющие обстоятельства, которые следователь может учесть или не посчитать это нужным. Приведем несколько примеров ответов судебно-медицинского эксперта на подобные вопросы о подозреваемом предмете и механизме оставления следов в виде повреждения, которые мы выявили, анализируя экспертизы живых лиц. 1. На улице грабитель с силой вырвал у женщины золотую цепь, при осмотре в амбулатории вокруг шеи описаны прерывистые мелкие ссадины одинаковых размеров и формы. Выводы: повреждения в виде ссадин нанесены тупым предметом при ударе(?) и трении. Эксперт не использовал возможность на основании своего осмотра подтвердить образования таких повреждений при подобных обстоятельствах, более того, неправильно определил механизм: вместо сдавления - удар, что противоречит этим обстоятельствам. 2. В справке медпункта и со слов пострадавшего нанесен удар ножом и руками. При осмотре множество ссадин, на голени рана без описания признаков. Выводы: не исключается повреждения колюще-режущим орудием (?). Между тем, вопрос о действии колюще-режущего орудия эксперт должен был исключить. 3. В предварительных сведениях следователя и со слов потерпевшей, её душили руками. Сразу при освидетельствовании предъявила жалобы на боль и першение в горле, при осмотре - на шее и груди мелкоточечные кровоизлияния. Выводы: «повреждения от удара (?) тупым предметом или о таковой». Эксперт трафаретно, не задумываясь неправильно пишет о механизме, в то время как сдавление шеи, как раз и приводит к подобным изменениям и жалобам. Ответ совершенно не соответствует предварительными сведениями, которые он вполне мог допустить. Во всех случаях автотравмы, иногда, несмотря на подробное изложение события и вопросы, эксперт упорно придерживается своего трафарета: повреждения нанесены тупым предметом при ударе и трении, либо о таковой. А ведь следователь прямо спрашивает его о возможности нанесения травмы при наезде, выпадении, в момент нахождения потерпевшего внутри автомашины. В нашем материале дважды фигурировал вопрос о положении пострадавшего в момент травмы: в движении или стоя. Обычно эксперт просто игнорирует эти вопросы, хотя иногда мог бы по имеющимся признакам на него ответить. Правда, иногда для этого, надо запросить рентгенограмму, проконсультироваться с рентгенологом о механизме перелома, попробовать уточнить у лечащего врача о ненаписанных в медкарте признаках (участвуя в допросе следователя). А если экспертиза проводится только по медицинским документам и неубедительна для эксперта, то, тем более, нужно лично с участием консультанта обследовать пострадавшего. На практике же выбираются простые пути: либо диагноз не принимается экспертом и потому не оценивается; либо на вопрос следователя без какой-либо мотивировки не приводится ответ; либо утверждается, что вопрос об обстоятельствах события не входит в его компетенцию. Интересно, что следователь во всех случаях покорно принимает, эти отписки, не протестуя и не требуя ответа или назначения повторной экспертизы. Для наступления ответственности за причинение вреда здоровью, - как правильно заметила Ю.А.Хрусталева (Медицинское право, №1, 2010), - экспертиза, если для этого требуются специальные познания, должна установить причинную связь между действием их вызвавшим, и наступившими последствиями. Этот подчас сложный вопрос также нередко входит в компетенцию судебно-медицинского эксперта. Автор на основании изучения архивного материала установила, что причинно-следственная связь между двумя вышеназванными заболеваниями или травмой значительно чаще возникают при исследовании трупа, чем при обследовании живого лица. Например, если при производстве экспертизы вреда здоровью установлены предшествующие заболевания или повреждения, то учитывается только вред, причиненный в связи с конкретным событием и связанный с ним причинно. Прерывание беременности в результате заболевания матери и плода должна находиться в прямой причинно-следственной связи с причиненным вредом здоровью и не должна быть обусловлена индивидуальными особенностями организма женщины и плода, которые имелись до причинения вреда. Надо отметить, что такая формулировка приведенного пункта медицинских критерием может вызвать затруднения в установлении истины. Противоречие возникают и при трактовке пунктов 24 и 25 в отношении ухудшения состояния здоровья. Беспокоит то, что сложилась ситуация, когда несовершенный ведомственный акт, по сути, влияет на исход уголовного судопроизводства. Это означает, что судебно-медицинская экспертная деятельность нуждается в более совершенном правовом регулировании. На наш взгляд, неправильно, что ухудшение состояние здоровья человека, обусловленное дефектом оказания медицинской помощи (каковым может быть поздний срок начала лечения по вине медработника), не рассматривается как причинение вреда здоровью. Всё это свидетельствует о том, что эксперты «замкнулись» на профессиональной деятельности и не связывают её с выполнением задач уголовного судопроизводства и конечной целью – защитой прав потерпевшего. Таким образом:
Литература и примечания:
6. Пашинян Г.А., Ившин И.В. Проблемы квалификации деяний, посягающих на здоровье человека, в связи с введением в действие медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека // Медицинская экспертиза и право, 2009, №1. 7. Тучик Е.С. О недостатках Приказа Минздравсоцразвития от 24.04.2008 г. №194-н «Об утверждении медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» // Медицинская экспертиза и право, 2009, №1. 8. В соответствии с п. 8, 10 Указа Президента от 23.05.1996 г. №763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации и нормативных правовых актов Федеральных органов исполнительной власти» _______________________________________________ © Акопов Вил Иванович, Надтока Елена Сергеевна |
       
|
