 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
В сорок пятом СССР и США Разделили управление Кореей: В декабре на Севере — привет! — Ким Ир Сен, из «левых» президент! А на юге угнездился Ли Сын Ман, Антикоммунист, антихрист тот! Левый мир надеждой обуян, Что страна объединится. Ну — вот-вот!
Но возникшая «холодная война», Эти планы поломала быстро, И с подачи Трумена тогда Вдруг ООН Корее выставила «выстрел»… Не скрывали оба-два «прижима» Что подмять стремились под себя Две корейских вкусных половины Под одним — тем иль иным — режимом…
Кстати, Ким считал своей столицей Град Сеул, что за тридцать восьмой Параллелью к югу находился, А Пхеньян формально лишь играет роль, Что — по Конституции 48-го года… Год назад весеннею порой Вышло в этот мир явиться мне… Примет как меня он: со щитом иль на щите?..
* * *
Когда скончался «лучший наш языковед», И физкультурников «надежный верный друг», Мне было шесть. Желая получить ответ, Спросил отца: «А почему рыдают люди вдруг?» Ответил он: «Вопрос твой неуместен! Мы с ним победу одержали над врагом! Вошли в Берлин. Факт этот в мире всем известен! Как дальше жить? Бороться как? Ведь умер ОН!»
В Баку отца перевели. Семь лет уж мне. В газетах всех одно — «Тайвань…Тайвань…» Орет пацан: «Я — Чан Кай-ши на острове!» Гидрант пожарный был тот остров… «Хватит, Вань!» Водил ватаги «первый парень» по двору — Куплеты Курочкина хором распевали… Хороший город был тогда Баку… И стариков азербайджанцы уважали…
Война в Египте! Мне, конечно, страшновато. Послевоенное я, как никак, дитя! А это первая — при мне. Лишь в сорок пятом Война закончилась, и страх берет меня, Что будет всё опять в крови сукно, Что снова смерть, сражений карусель! И страшно так — знал войну уже давно,— Что я залез к родителям в постель…
Депо пожарное! Красивое, зараза! И там, где боксы, над дверями — буквы в ряд! «XX съезд! Решенья в жизнь твои — не фразу — Мы претворим!» Да... Много лет назад… Я ж «Серенады Солнечной Долины», Что Миллер Глен оставил миру навсегда, Ору, как будто с воровской «малины» Пришёл. Или с концерта! Во — загнул! Беда…
А в телевизоре мелькает наш Никита: Пиджак. Под ним — узор рубашки вышитой! «Был в США. А то! Их карта будет бита! Мы кукурузой их забьём! Уже зимой!» Я ж «Серенады Солнечной Долины» Играл всё в лоджии, терзая свой баян! Не знаю — может быть, отведал бы дубины — Услышь меня сказитель наш — Боян!
Да! Были люди в то, скажу, лихое время: Кузнец Кириллов с домом в «Огонёк» попал! А дом — великолепный русский терем! Никто нигде такого не видал! А я играю «Чаттануга, чучу!» — Учился музыке второй уж год тогда… И вся «политика», конечно, сбилась в кучу В моих мозгах, но это — не беда!
Ну и, конечно, прибыл в дом Никита, И кузнеца, естественно, поднял на щит: «Вот как себе устроить можно «Dolce vita»! Лишь только руки засучи — всё в них горит!»
А у меня рыдает «Тонкая рябина», Ведь перебраться к дубу ей не суждено… Влюбился! Тщетно... Плачет маленький мужчина, Баян заставив слезы лить и пить вино…
Смотрели часто мы венгерское кино И, честно говоря, его любили очень! С Рутткаи Евой фотографии давно Альбом девчонки перелистывали к ночи…
А Латинович Золтан — вот король экрана!.. Вдруг наши танки в Будапеште! Боже мой! Мне девять. Пятьдесят шестой, и это — рана. Но кто нанес её? Вопросик непростой…
Международный Геофизический год. Тысяча девятьсот пятьдесят седьмой. Советский взлетает спутник Над нашей землёй голубой…
«Путь к звёздам», фильм, дух покоривший русский, В этот же год — на экранах О том, как мечтатель калужский Выдумывал стратопланы,
Стремился в полёт дерзновенный Вслед за своею мечтой И верил что детям Земли Жить не одною Землёй… Как первые космонавты Сажают на воду корабль — В целом авторы угадали, Она лишь не та деталь…
Трагедия новых профессий — Отцу нет на Землю пути, Но мысль о семье, не о смерти: «За сыном моим посмотри, Сергей! Мы же были друзьями…» На плёнку читает он… И сыну слова доносит Сквозь годы видеомагнитофон…
И я посмотрел бы ещё раз Тот фильм, чуть наивный для нас, О том как раньше мечтали, Чего не хватает сейчас… Сейчас нам подай всё сразу — Но это можно понять: За семьдесят лет ни разу Стране не пришлось ПОЛУЧАТЬ!
Отдай всё что есть ради «завтра», И вспомнят потомки тебя! А рядом на шарике этом Другая лежит земля… Там нет подобных примеров. Там каждый строит жильё, Семью, жизнь, бизнес, карьеру Не завтра. За время своё…
Немногие только лишь знали, Что лет не пройдёт и пяти, Как в дивные звездные дали Советский корабль полетит! Как снова огромная гордость Охватит советский народ, Могучие новые силы Он вновь по войне обретёт!..
Сейчас, забежав на полвека Истории просто вперёд, Скажу прямо я — заблуждался «Великий советский народ»: Гагарина вешнее утро Мелькнуло улыбкой Судьбы, А мы окунулись в болото Застоя великой страны.
Не сам эту мысль — было страшно — Я вдруг для себя отыскал: Учёный-экономист вчерашний Когда-то опубликовал: Мы были тогда на подъёме, Оставив войну за спиной. Пришла экономика к коме В стремительной гонке такой!
Кто сделает крепче дубину, Чтоб в мире боялись её?! За океаном? В Сибири? Ответ был давно предрешён… Я помню, как темпы развития Нам в «Правде» преподносили, И мы, прочитав сразу цифры, Конечно, сравнили. Сравнили:
Десять процентов в год круче, Чем в Америке четырёх иль пяти! Но тот же Эйнштейн, не чукча Придумал теорию относительности… Больше десять процентов от ста Или пять — от полутора тысяч? Догонять нам ещё лет до ста, Если и не до тысячи…
Но кто обращал внимание На такую вот, вроде, «мелочь»?! У нас цифра больше – и ладно! А кто возражает — неуч! Не можешь читать — поможем! Не хочешь — силой заставим! Читай: «Магадан заложен Для каждого, кто не с нами…»
Но это страна узнала Уже много лет спустя, Хотя по ночам шептала Об этом — днём было нельзя… Пока же на пике века Шальная нас радость несла! Казалось — всё для человека, Тонны стали и чугуна!
Мы все говорили ближним — Меняется быстро мир! Жизнь поворачивается к хижинам! Да сгинет дворцовый пир! И новых уже революций Приходит свой черёд — Латинская Америка К социализму идёт!
«Барбудос» победили! Куба! Мне двенадцать. И знаменитый марш мы стали распевать! «Эх, если б было мне сегодня восемнадцать, Я добровольцем бы — к Фиделю! Воевать! Но эта мысль ко мне тогда не приходила — Дань просто отдаю эпохе той! Опять влюблен и безответно. Очень мило: Она ведь старше на полгода! Боже мой!
Да если бы! Вот старый снимок с ней: Пацан. Острижен. И совсем не великан. Она — на выданье! Как говорится, всё при ней! Какой уж тут «возвышенный роман»! И вновь — такой вот рыцарь я неловкий… Опять, конечно, песни льются не свои: В кино одноименном Ваня Бровкин Играл и пел, страдая от любви…
Четырнадцать. Переменился сразу мир! Не потому, что не ребенок я. Подросток! Нет, в день апрельский новый родился кумир: В эпоху Космоса страна шагнула просто! А мы бушуем: почему директор нас С занятий всех домой не отпустила?! Ведь слух прошёл, что показали класс Директора другие. Понимают: Космос — сила!
Вот мне семнадцать… Мир — перед войной! Ракеты русские на Кубе как-то вдруг «Мешать» американцам стали. Прямо «ой!» …Да кто же такое стерпит, милый друг! Но, слава Богу, всем ума хватило: И удалось решить конфликт Никите с Джоном … А я всё тот же — по своей страдаю милой. Она же — в техникум и — новые препоны…
Вот — выпускной! Столы расставлены «покоем»! Учителя впервые с нами пьют вино! Что впереди? Учиться буду в высшей школе! Отличье высшее не зря ведь мне дано! Но почему-то поступили все другие, А я… отправился работать на завод… Причина в чём? Я расскажу в часы иные… Ну а сейчас в сентябрь заглянем. В тот же год…
В один из дней студенты нынешние все, Собраться вдруг решили. Школа — чаша. Прослышал. Чтоб не грустно было мне, Я к ней: «Пошли! Все будут рады! Ты же — наша!» Наверно, догадались вы давно, Что был отказ ответом непреложным. Да… Детство в прошлом… Новое кино Берёт начало в этой жизни сложной…
Ну, нет! Стремлений я своих не изменю! Хоть через год, но одолею все препоны! Наперекор Судьбе я поступлю И подчиню себе её законы! Пока ж закончилась эпоха жизни детской… Победе двадцать лет у нас в стране Отметили… «Освобождение», фильм советский Свой триумфальный начал путь. Пора б и мне… Вот школа позади, и Золотой Медали цвет, Казалось, вмиг откроет дверь любую! Но вот любимый университет Не пожелал в студенты! Ни в какую! Ах, так! Ну погоди тогда, физфак! (Не физкультурный, а физический, по моде!) И вот решил я — в общем, не дурак — В столицу: «Бауманку» брать при всём народе!
Но это — через год. Его прожить И не бесплодно — вот сейчас задача. Но где и как? Мне быть иль не быть? За что бы взяться после неудачи? Но риторически я спрашивал себя: Завод. И токарем работать я умею! И с первых чисел памятного сентября Освободил родительскую шею…
***
Четвёртый цех, и плановая гонка! Станок ИЖ-250 в руках моих. И каждый день от гонга и до гонга Я зарабатываю первые рубли… Каминский Коля, Алексанр Конкин И токарь Фонов, мастер хоть куда, Что на станке живого выточит ребёнка И жизнь вдохнёт! Вот это да!
Он помогал, давая мне уроки, Казалось, не токарные порой — Я познавал тогда подводные пороги Рабочей жизни, так казавшейся простой… Вот, скажем, нужно резать заготовки, Ну а тиски не держат — хоть ты вой! В тот день я все полотна для ножовки Переломал в инструментальной кладовой…
И, глядя на мои тогда мытарства, Иван Михалыч твёрдою рукой Как повелитель своего участка-царства Вдруг показал, как нужно выиграть бой: Он вывернул тисков винт до отказа. С резьбы всю грязь столетнюю — долой! И щедро смазал ту железную заразу, Сказав: «Теперь попробуй, дорогой…»
И всё. Пошла работа как по маслу, А я ведь потерял почти полдня, Но к полночи всю ту железа массу «Перепилил», вознаградив себя… Спасибо Вам, Иван Михалыч Фонов! Я этот случай помню до сих пор… Мне снились заготовок тех вагоны Ещё неделю… Но мы дали им отпор!
Да токарь был он просто превосходный, И как же пел в руках его баян, Когда на праздник как-то всенародный Он нам играл, вдруг вдохновеньем осиян… «А как мечталось стать мне баянистом! — Сказал однажды он наедине.— Но стружку мне приходится со свистом Снимать с железа, и не только мне…»
Да, жизнь — не тётка: пирожка не поднесёт! За всё платить приходится без меры. И Фоновых в стране — невпроворот, Не нужно долго бегать за примером… Они стоят в цехах за верстаком, Снимают стружку, фрезеруют плиты… Лишь единицы вам поведают тайком: Заветные мечты у них разбиты…
***
Вот Юрка, парень с нашего двора. В успехах был особых не замечен... Звёзд с неба не хватал он никогда — Вдруг — журналист! Вот это, братцы, встреча!! «Ты что здесь делаешь? — Сейчас? Сижу пишу О коммунисте молодом я зарисовку…» А я принёс заметку о толпе, Что расписание собрало на остановке.
Три километра нам от проходной До сборочного. Путь, и впрямь, немалый. А многие живут за городской чертой, В глубинке. Электричкой добираться надо… И вот в автобус мы набьёмся так, Что на подножках — виноградными кистями Висим! И давка — не вздохнуть никак! И масло с бутербродов — меж штанами…
Две-три минуты. Транспорт — как изводит он! И так тебя поездка «изжуёт»! Ну а автобус — что? Опорожнив «салон», Он в новый рейс, конечно же. Вперёд! Да где там! Нет! Стоит на остановке И ждёт. Кого? Да вовсе никого. Он расписанье соблюдает строго. Но для кого придумано оно?
Водитель «загорает» четверть часа И трогает машину как коня... Ну а на проходной рабочих масса Уже бушует! Ведь вот-вот — начало дня! А у шофёра снова — расписание! Минут пятнадцать вновь он не у дел. И целых… двадцать мест на это вот катанье! Я в руки взял бумагу! Не стерпел!
И так! И эдак! И разэдак — всяко было! И яда весь запас излил я здесь! «Ну что ж,— сказал Редактор.— Это мило. Но вот бы шире нам на это посмотреть…» Короче говоря, моя заметка Пошла в набор, но выстрел — холостой! «Да. Ситуация сия — не редкость, Но уезжают все…» Вот так-то, дорогой!
Да, уезжают все, включаются в работу, Но долго ещё судят меж собой, Что так и эдак. Что с такой «заботой» Давно податься лучше «на покой»… Кто для кого? Иль труд для человека, Иль человек в труде лишь — пристяжной?! Вот так автобус ПАЗ, железная помеха, Вдруг заболеть заставил головой…
Уж так ли славно всё? Так, как учили нас? Уж так ли верно все газеты нам твердят: Рабочий, дескать, есть передовой наш класс, И весь народ за ними — в один лад… Рабочий и народ. Понять вот это как? Сам — о себе, себе ж противореча? Ну нет! Такая с жизнью встреча К хорошему не приведёт никак…
* * *
Будит меня гудок. На проходной — мы с отцом. Лучшее время дня. Мы уходим вдвоём. Я — так за свой станок, Он — в плановое бюро. Вот уже пятый годок Он на заводе, но…
Не был отец инженер, Не изучал сопромат. Начал как офицер: Рига, Чаньчунь, Сталинград… Парнем был из села, Мечтал быть учителем, вот… Но Гитлера вдруг звезда Вышла на горизонт.
Сказал математик ему : — Не быть вам артиллеристом! — Это ещё почему?! Орудие. Шнур. Выстрел! — Но чтобы стрелять из пушек, Нужна математика, знаете? У вас — ни плохо, ни хорошо... Не то, чтобы, но… Хромаете…
Уел комсомольца учитель! Его! С новым билетом!? Ну ладно, других учите, А я — с комсомольским приветом! В тридцать третьем неблизком В Севастополь уехал, на юг. В училище артиллеристов, Где песни другие поют!
Четыре года курсантских! Время промчалось быстро, И два «кубаря» лейтенантских Рубинами светят в петлицах… За эти четыре года Одно не забыл он — её, И звали девушку Оля. Такое вот имя. Своё!..
Она уже в пединституте Вологодском училась тогда… И вдруг наступила минута, Когда постучалась Судьба! Вошла, проскрипев сапогами, По-воински честь отдала… — Я вот за тобой прибыл, Оля. И ждут в Оренбурге дела…
Южноуральские степи. Школа артиллерийская. Кто вынести сможет эти Коленца судьбы российские? Он — курсовой офицер, Она студентка-заочница, И дочка, бой-девки пример, Вот-вот в этот мир попросится!
И выйдет вся точно в маму: Учительница от рождения. Справляться с ребятами станет В детсадике без затрудненья! — Ну, Оля бой-девка у вас! — Сказала раз воспитательница.— Коль нынче она у нас — Спокойна я: она справится.
Да, Оля ещё одна! И стала семья почти полная. Но ещё не родился я, Да обо мне и не помнили! И чтоб это случилось весной, Сразу после зимы, Отец вдруг не пришёл домой — Убыл по дорогам войны…
Долгих четыре года Стрелял из зениток своих Отец, командир батареи, По самолётам чужих… Стрелял и дивизионом, Продвинулся — факт непростой. Ещё потому что помнил Об Оле одной и второй…
Победа! Второе мая! Девятого в Праге — «ура»! И сумасшедшая радость Пошла по стране, пошла! Бегут на Восток эшелоны, Победною песней звеня, Но мимо спешат вагоны Тех мест, где их ждут у огня…
Демобилизация, вроде, Идут за парадом парад! Так думал и враг, что давно уж Держал у границы солдат, Грозил нам на дальнем Востоке, Нацеливаясь на Сибирь… — Слезай! — прозвучала команда. Сухая бескрайняя ширь…
Ни капли воды здесь. Нет тыла — Тылы далеко за спиной. И голая степь. Это было — Такой вот театр боевой. Сгорают в машинах покрышки — Жара! Солнце бьёт наповал! — Да-а… Прямо скажу вам, братишки, Суворов не так воевал…
— Ещё он сказал про оленя,— Замолк. Понял — гнёт не туда. — Кто вспомнил опять оленя?! Зачем нас прислали сюда?! Затем, чтоб мы были, ребята! И все, что у нас за спиной! Затем, чтоб разбить супостата, Живыми вернуться домой!
Отец был поблизости где-то. При звании новом — майор! Всё слышал, а мог бы он это И сам говорить — не в том спор! Фашистам сломали хребет мы! И многие в землю легли… И вот мы в пустыне, а где-то Хинганские горы вдали…
В двадцать четыре дня Сломалась та война И в памяти осталась у меня, Нет, не со слов — из книг она… Потом — Чаньчунь, шифрован буквой Ч На обороте фото, что прислал Маме отец. И не было, наверно, лучше дня, Ведь был уж мир, когда он ей писал…
Потом и Москва, где сказали: «Учиться вам надо, майор! Где б это вы сделать желали? Таким вот, как вы лишь, — простор…» Сказал, не мигая от света, Отец, лишь сдержав сердца стук: «Училище. Верховного Совета…»,— «Добро! И успехов, мой друг!»…
На крыльях к жене он авралом: — Открытый мандат на руках! — — Так быть же тебе генералом!» — Сказала, от счастья в слезах… Прошёл через сито густое — Ни пятнышка, ни уголька! И дело его боевое — Уже у кадровика!
Бумаги листает. Все скрепки Знакомы. Тверда того кисть. Нигде ни одной нет зацепки: На диво прозрачная жизнь! «Ну что же, майор… Поздравляю. Ты — наш, нет сомнений. Иди…» И вдруг в жар майора бросает — По росту ему не пройти!
И кто б мог подумать об этом — Здесь каждый курсант — гренадер! А в нём — сто шестьдесят четыре, И не наврал ростомер… — Зато вам в любые другие Училища путь открыт! — Да нет, товарищ полковник. К другим душа не лежит…»
И в Главном Артуправленьи Открыты любые пути: — Выписывать куда назначенье? Москва, Ленинград, Сан-Суси? — Спасибо, по заповеди солдатской Дано уже так я живу: Чтоб быть от начальства подальше… — А к кухне поближе?.. — Ну!..
Служил я в столицах немало И даже контужен здесь был… Зато не бывал за Уралом…— Хабаровск? — Он мне уже мил!» И вот через год он, дежурный, Начальству звонит своему: «Товарищ полковник, родился!— Кто?! — Сын! Делать что, не пойму!
— Как так? Сашка, разум теряешь! Ты, право, по жизни чудак! Машину мою забираешь И — пулей в роддом! Только так! Тебя на сегодня подменят — Свободен ты до утра! А в воскресенье отметим Рожденье солдата! Ура!
Такое моё начало — Из жизни военной оно. В скрижалях судьбы начертало — Военным мне быть суждено. Носить, как отец, портупею, И в кобуре — пистолет… Военной какой Лорелее Отдать свой приоритет?..
Вот Харьков, и снова сначала: Курчатовский в нём институт Немало «орлов» защищало Науку военную тут… Баку и Бакинский округ По профилю ПВО. Командуюшего заместитель По кадрам «всего лишь». Ого…
Сказались все двадцать лет боя: В армии — с восемнадцати лет… В здоровье пошли перебои, И нервов тех юных уж нет… Все силы отдал без остатка. Награду вручили ему: Боевое Красное Знамя Отнюдь не в военном дыму!..
Ростов. Боевой подготовки Отдел в СКВО. И должность уже генеральская, Хоть он и полковник всего… И вот уже в шестидесятом Уходит полковник в запас На собственном сорок пятом! В расцвете карьеры как раз…
Был на заводе рабочим год, Но опыт организации Сой проявил… Рационализация... И вот уже он в ПДО. Пять лет пролетели мгновенно, И вот мы идём на завод. Который близко от дома, Где наша семья живёт…
Я набираюсь опыта. Детальки свои точу… Здесь нас догоняет Юрка: Сказать, говорит, хочу! — Ну что же... Давай — говори. (Отец — с иронией доброй). А то вот погаснут звёзды, Ночные мои фонари.
Я окажусь в отделе, И будет не до тебя… Да, собственно, я и на месте! Прощай. До другого дня… Немного идём мы С Юркой — Мне шагать дальше всех. — Ну! Что у тебя за новость? Ответствуй, Большой Человек!
— Собственно, это не новость. Присказка, каламбур… — О чём? О политике повесть? И много ли в ней фигур? Давай, торопись — подходим К развилке наших путей… А то скажешь «А» — заводит! И жди твоё «Б» много дней…
— Ладно — история наша. Как жили до наших дней? Ответь! — Какая наша — Страны иль семьи моей? — Ну ты зануда ярая, И языкат по-прежнему… Так вот — мы жили по-старому, А будем теперь — «по-брежнему»!
— А-а! Это «шпилька», значит! И прямо в повестку дня! Скажу тебе — посудачит О ней не одна семья… Ну, Юрка — разбежались! Тебе — налево, я — вперёд… — Что у тебя сегодня? — Меня хромоникель ждёт…
Отличный сплав! Впридачу Приятно точить на станке, Но как угадать с подачей? — Вопрос всегда голове. То стружка течёт спиралью Длинною, как река! А то вдруг кусочки стали Стреляют под облака!
Да в облака бы — мило… А вот когда прямо в нос! — Кожа — раскалённое мыло, И дым до самых волос! Подачу — безотлагательно Долой, и — на «стоп» мотор! Да и убрать желательно Из носа тот «метеор»!
А стружка, она же синяя! Горячая — это не чай Опрокинуть нечаянно — Градусов триста, чай… И «греет» так, «инфузория», Что просто не взвидишь свет!.. Вот такая история Случилась назад много лет…
* * *
Но всё проходит — пройдёт и это Лето, за ним — сентябрь. Я снова тяну за столом билеты — Надо же в вуз поступать! И не в Москву поехал, А в маленький Таганрог! А «Бауманка» и не снится — Уж больно к ней путь далёк…
Что же, смирился со всем И выбрал полегче как? Что-то вроде, но не совсем, А в общем — совсем не так! Ведь, по большому счёту, Ни та, ни эта стезя Были — не по расчёту, Но и не для меня…
Отца слова — «ума палата»! Этого мне — с лихвой: Как? С медалью из злата — Вот эдакий и такой?! Да расшибусь, заболею, И всем будет что сказать!.. А нужно ведь только было Себя самого отыскать…
Но снова грызу удила, Однажды зубы сломав: И поступаю — Дела! — Волею ум поправ, Снова пошёл дорогой, Вроде бы, и прямой, Но путь этот долгий и строгий Не был угадан мной…
И лекции — на кухню наряды, И удовольствия — ноль… А рядом такие ребята — Тянуть свою стыдно роль… Вот Юрий Лобеев, скажем — С Тихого — не слышен оттуда крик! С далёкой Камчатки нашей Приехал на «материк».
Закончил одним из первых. Женился. Трое детей. И внуков сейчас уже нянчит — Наследников сыновей… Инженер. Парторг завода. Директор по коммерции… Можно сказать — за кордоном: Молдова — страна с перцем…
И «Чарли », а Виктор — попросту. С фамилией Пустовит. Приехал, горя желанием Учиться, а врач говорит: «Нет, молодой человек, К экзаменам не допущу! Давление. Гипертония… Сдамся — себе не прощу…»
Но он уломал врачиху! С условием «если что…» И сдал, поступил так лихо, Как мало сумел бы кто! Вернулся домой всем на зависть, В город Новороссийск, И в гавани нефтяной «Шесхарис» Провёл трудовую жизнь!
Заведовал автоматикой По отрасли нефтяной… О, если б вы видели, братие, Кабинет у него какой! Но это всё в прошлом было: На пенсии второй год, Но дело своё не бросил — Спокойнее лишь живёт…
Стала большой семья : Внуков вокруг него — Как сказано, целых семь «я»! Горой — за деда своего! Гапонов сказал нам где-то На кафедре нашей морской: «Лобеев не проживёт пустоцветом! Спокоен я за него…»
Вот это же про Пустовита Мы все теперь можем сказать. Недаром зовут его Виктор — «Привыкший всегда побеждать»! И был ещё Виктор, другой. В Бресте побыл года два — Потом вдруг — под Москвой! Военный — как дважды два!
А вокруг одни подполковники, Так что оторопь вдруг берёт! И хоть офицер был молоденький, Но виду не подаёт! Но время прошло. Академия Давно уже позади… И службы срок близок к пенсии: В запас, подполковник, иди…
Вот эта известная троица — «Троевити» — у всех на виду! Учёба и дело — всё спорится. Всегда и со всеми — в ладу… Но все остальные им были подстать, Ведь группу «экспериментальную» Одних медалистов решили набрать На факультете. Нормально, а!?
И было три девушки в ней всего: * * *, Ольга, Лидия… Но не уступала ни одна, ничего! О них бы писать Овидию! Была простушка в виду Ольга, Но подступись, попробуй! Лида замуж пошла на втором Курсе. Тоже — своя дорога.
Мы с * * * сходились чаще. Ох, тоже была непроста! Математику — без фальши! — Ловила, словно с куста! И всё, что на ней основано, Усваивала влёт! Способности были врождённые — Судьба не всем даёт…
Бывал у неё я дома… А как принимали родители! Преподаватели оба — Студентов умных ценители. А я был вороной белой Среди нормальной стаи: И как ни старался делом В цвете чёрном «предстати»,
Напрасны были потуги — Не так устроена голова! Скажем, бежит синусоида Экраном осциллографа. Значит, формулой «синус икс» Она отображается. А у меня в голове волна В блёстках солнца качается!
Как модуляции процесс Описать математически? Немного сложнее, но — не эксцесс. А я чисто эмпирически Вижу механическую модель — Из иголок с толкателями… И это ставит меня «В контры» с преподавателями…
Женись, говорят друзья, не опаздывай, Все шансы ведь у тебя! И как у Христа за пазухой Покатится жизнь твоя! Немногим такое выпало, А в жизни один расклад. Что ж до учёбы — вытянут! Не первый такой ты., брат…
Урвать возможность такую, Но… На этом вот «выезжать»?! Мне, привыкшему, не вкруговую, Честно своё получать? В школе в учёбе быть первым, И вдруг, потеряв волну, Кричать, растрясая нервы: «Спасите! А то утону!»
Фактически сесть на шею Хорошим людям? За что?! Я ж никогда не сумею Вернуть этот долг. Да никто Не сможет чужими руками Свою судьбу отковать … А главный подводный камень — Совесть нужно продать…
Нет… В мутный омут лучше Броситься с головой! Только бы совести сушу Не подмочить той волной… И пусть задыхаться буду, Пока не вынырну вновь, Чем плыть по кривым протокам И это вот звать «любовь»…
Я, * * *, тебя понимаю — Мы дружим уже столько лет. Судьба у меня непростая, Но чёрных пятен в ней нет! Усилий и лет я немало, Затратил на свой «status quo»… И стоило, право, бывало, Спускаться на самое дно…
Но были же и минуты — Лишним себя не чувствовал! В лаборатории электроники: ФАВТовская, уютная! Видел расчёты свои Живыми на приборе, Значит, могу освоить Премудрости эти… Григорьев
Василий Савельевич Повёл на завод — на практику, Чтоб видели «молодые» Цели своей автоматики. От автоматической линии токарной Повеяло холодом на меня: Я же сам токарь «старый» — Умирает профессия…
Да, слишком тогда размахнулись: Поезда на магнитной подушке! Не по зубам оказались Стране дорогие игрушки! Но мы уловили главное. Мысль выразил староста: «Работать нужно в КБ! Мы поняли — постараемся!»
«Тогда доставайте зачётки, Автоматики сыновья! Поставлю вам всем зачёты За то, что сходили незря…»
Ну а когда затянул Я с курсовым на семестр, Дома тяжко вздохнул И сразу за кульман полез… Была, помню, суббота… И к полночи в выходной Готовы были расчёты… Прибор придуман мной!
Тридцать минут на еду. Немного — вздохнуть-попить… И «на полном ходу» Пояснительную соорудить… К пятнадцати в понедельник, С невыразимой гордостью Отправился я к «механику» Делиться хорошей новостью:
Ждал он на консультацию, А здесь готов курсовой! С пылу, с жару, зараза! Ни одного «фонаря»! Не впал механик в прострацию, Не покачал головой. Чистоту обработки сразу Исправил. Взглянул на меня…
«Эти бы ваши усилия…»,— Не продолжал дальше он. Понятно: где это видели, Чтоб так завершить сезон… Известное дело: списано! А доказать никак! Не установишь истину, Да и оценивать как?
Оставив аудиторию, налегке, Я вышел, открыл зачётку: Чернилами в нужной графе «Хорошо» написано чётко… А я ждал, максимум, тройку! Ведь ноль был три дня назад! Ну и даёт механик! Да это просто — парад!
Всё это, конечно, было. И без всяких абстракций. А до математики силы Я так и не смог докопаться!.. Представить — что за интегралом! Двойным, тройным, по поверхности… Здесь образов литературных мало, А они лишь у меня и вертятся…
Но как начались основы Кибернетики теоретической, Я понял — готов к вылету Из профессии электротехнической. Прямо, как у Жюль Верна: Раз! И уже летишь. Вот было бы направление верным, И знать бы, куда спешишь…
Ушёл я с третьего курса, Когда на второй уже круг Упрямство меня повернуло — Ещё его «глупость» зовут… И сразу не знал ещё тоже, Что скажет судьба, то есть рок… Но знаю теперь — всё дороже Мне имя твоё, Таганрог…
А группа «моя» — на пятом! Практика, потом — диплом. Женитьбы, замужества — свадьбы Косяк за косяком! Переженились все, Исключая, конечно, меня… А мне торопиться незачем, Фортуна-то — не моя…
Но ранние браки, как правило, Распадаются быстро. Потом зацепи — попробуй: Не подпущу на пушечный выстрел! Есть мнение, что женатый Умирает, как человек. А нужно ли это мне?
Холостой живёт человеком, А вот собакой умрёт… Вот и решай, попробуй, Какой выбрать поворот? Долго и человеком — Жить было б приятно мне, А быстро отдать концы — Какая разница, где?..
* * *
Да, долго я горе мыкал. Пытался, бился и вот Опять тот же самый выход, Но только другой завод… Сборщик локационных станций, И было бы всё неплохо, Когда б не привычка инстанций План гнать лишь в конце срока!
Иду впервые по цеху — Никитин сидит за столом! И куча шасси каких-то, Словно металлолом… Играл он недавно в «Стриме» — Ансамбль в ТРТИ лихой — И вот — на практике ныне. Решил, что и я такой…
Но мне далеко до этого! Как минимум — лет шесть… И то, если этим летом Удастся в вузе осесть… Но вот в каком же именно — Вопрос для меня непростой… В общем, проблема известная — Очередной застой…
Опять бросаться в технику?.. Не хватит ли, брат, тебе? Хватив сдуру лишку «крепкого», Подумай-ка о себе… Нужно ли снова биться Хвостом, как рыба об лёд, Чтобы потом смириться С тем, что не греет… Вот
Такая простая истина. Всё, вроде, понятно в ней… А вот детали сроки— Где-то за семь морей! И как мне туда добраться, Узнать наверняка, Чтоб снова не оказаться У нового тупика?!
Вышел срок обучения. Получен второй разряд… И с мастером Королёвым Отношения предстоят. Почему отношения? Право, Ясно с начала мне, Что это мурло на славу Потреплет нервишки мне!
— Из тебя сделаю человека,— Как-то мне он сказал. «А не много ли чести, калека, Ты себе «оторвал»? Воспитывать — дело родителей, И только их одних! Не вышло — никакие учители Уже не заменят их!»
— Не вздумай меня обмануть! Боже тебя избавь! Я самый хитрый мастер в цеху — Со мной не совладать! И дальше — всё в том же духе! И даже сказал о том, Что справку из психбольницы Всё время с собой носит он…
— Я в армии людей воспитывал… Да не воспитывал, а калечил! Потому и дурдом завизировал «Заслуги твои», увечье! Расхаживает, пыжится… Идиот в золотых очках! И как-то вдруг (сейчас) понял: Это же Жуханоров «в годах!» Сравнение — словно парад, Демонстрация у меня в гостях! Мастер возник сорок лет назад. Жуханоров — ещё десять спустя… И вдруг — оба в одном лице! По манерам — друг друга копия! Вот так жизнь и пройдёт на одном конце Характеристики пустословия…
Шёл год тогда семьдесят первый. До диплома ещё десять лет. И два с половиной из них Ходил я в этот вертеп… И капитан запаса, Идиот, что мастером был, Довёл-таки, зараза, Что я его чуть не убил…
Какое бы было благо Для этого мира всего, Когда бы под чёрным флагом Вдруг пронесли его… Но молоток разлетелся, Когда я грохнул в тиски, На два куска пережжёных… И тут раздались свистки!
Оказывается — наш недоумок Носил и свисток с собой! Господи, как он родился, «На голову» совсем больной! Как управлять ставят его Людьми на заводе военном?! Казалось бы, взрослые люди — Директора, инженеры…
Да и речи об управлении Не было на заводе! Есть планы — изобретение, Антихриста, и не более! Какая же это работа, Если на те же сроки План — литейщикам, обработчикам, Сборщикам и регулировке?..
Первые — понятно: Своё сделали в срок, Выдав за три недели Месячный свой «оброк». А вот четвёртым и третьим Как «растянуть» неделю, Чтоб втиснуть в неё и месяц, И качество, и дело!
«Старые стены» — был фильм такой. Имелись в виду традиции… Традиции — хорошо, Но всеми ли нужно гордиться?.. Как управление — в разнос, У нас сразу — за историю: Дескать, был русский мужик гол и бос, А вот воевал и строил!..
Когда же царь Пётр воевал Шлиссельбург на Неве, Ему Шереметьев граф сказал: «Мы, государь, — на войне… И как ни силен будет ворог, С нами ему не сладить! Есть пушки у нас и порох, Ну а народу “хватить”…»
Вот и сейчас любой ценой! К первому план — подай! А что ты сделал, родной, Для этого, плановик-разгильдяй! Сидел — прикидывал на счётах Спущенную «сверху» цифирь? У тебя ж, парень, щёки Уже разъехались вширь —
С затылка же видно! Вечно Ты ешь не свои хлеба! Считать ты — мастер, конечно, Но вот не то всегда… Тебе бы план обработки Сдвинуть на месяц вперёд — Со сборки бы лихорадка Ушла, как по речке лёд…
Так нет — мы народ победитель И в штурм превращаем всё… Стратегию-то воителей Пора бы в утильсырьё! Работа для человека, А не наоборот… Так нет же… и в мутной водичке Экс-офицер (мастер) живёт!
Я план, орёт, не срывал ни разу! Хорошо. Но какой ценой? По-военному. По приказу: Не выполнил — под конвой! Сотню людей против танков — С саблями! И — вперёд! А это тебе — не санки: Есть пушка и пулемёт!
Потом — командиру рапорт. И бровью не моргнёт! «Выполнил батальон задачу!— Потери? — Остался взвод…» То же у него на заводе: Ничего не умеет сам. Пьяный «в дым» капитан!
Да, уже заикнулся я — Чуть не убил «недоумка»… Как!? Это же — статья! Ничего… Зато впредь — наука. Будет ему узелок, Зарубка моя. На память… Впрочем, память ему невпрок: Горбатого могила исправит…
Итак. Две недели завод во сне — За сверхурочные отсыпается. На третьей кто-то зашевелится — Неужели просыпаются?! С чётвертой снова — гонка: Две смены по двенадцать часов! И вечером первого Рабочий уже «готов»…
И нервы на взводе, и кажется, Что это в последний раз… И спирт мастерам разливается Как стимул: подмазать нас… Меня, конечно, на это Попробуй, пойди-купи … Останешься с чем и пришёл: Не любитель я «огненной воды»…
План оказался удачным: В месяц девять приборов! Заработок хороший, значит, И жизнь пойдёт в гору… Поставил я их, собрал. Клею уплотнительную резину, Чтоб влагу не пропускал Прибор спереди и в боковинах…
А время к полуночи уже — Неумолимо приближается. Шестнадцать часов — это же Эксплуатацией называется! Мастер (в мозгах один извив!): — Заклеил? — Дело привычное.— Через два часа — на водооблив: Проверка герметичности…—
— Нарушение технологии! Необходима выдержка 12 часов! — — Не разводи демагогию! Я отвечаю сейчас за всё! — — Ну, «твоё благородие», смотри: Хочешь время потерять — сделаю, Но потом волосы на заду не рви! Не называй чёрное белым… —
— Ты на что намекаешь опять?! А ну, — марш работать! — — А два часа кто же будет ждать? — — Молчать мне здесь, босота! — — Вот что, касатик… Ты не шуми, Мастер! Горе-работник! А через пару часов посмотрим, Кто здесь столяр, кто — плотник…—
— Ты что — головой плохой? Не клуб здесь и не шарманка! — — Да нет. Просто писатель был такой Чехов. И рассказ у него — «Каштанка», Где столяр говорит собаке: Она против него — плотник супротив столяра…— — Ты хочешь сказать я… собака?..— — Не я. Чехов. В школе учился — знать пора…
В общем, препирались ещё часа два! Открываю потом я крышки: Резину тяну, а она … поползла! Да… Плохи с клеем делишки… — Какой клей! — орёт.— Дай мне! Я покажу тебе «технологию» И научу, как перечить мне, Работнички, головоногие…
— Хватит! — говорю! — Уже три ночи! И лично я иду домой! Нормальные люди спят, между прочим, В час поздний такой… — Да я тебя,— говорит…— Что ты меня? Клей обеспечь нормальный! А про технологию поговорим В обстановке официальной…
Запер я шкаф. Ушёл домой. Остался он клеить… Злющий! Приходу утром: результат какой? А он — как в воду опущенный… В общем, с клеем разбирались Технологи, столпы теории… Неправильно его, оказалось, Приготовили в лаборатории…
Значит, я прав?.. Казалось бы — да. Да новая, вот, помеха: Половину заказа у меня увёл Мастер-неумеха! После стольких часов работы И трёх часов сна Вдруг — такой камуфлет: Заработку — хана!
Бывшему моему наставнику Мастер отдал заказ: Тот за десятку удавится, Лишь бы деньги — сейчас! Сутками будет пахать Чёрный, как чёрт в аду: «Четвертак обещанный — отдать! И в отгулы ещё уйду!»
И снова Великого Сна пора! Рабочие — на заводе соседнем! Там — на подсобных работах . Ура! Ведь платят на нашем заводе. Средний. И вот так же я?! Да пропади жизнь такая пропадом! Великая «трудовая семья» Деградирует скопом…
Я в сердцах — молотком по тискам, А надо бы — по мастеру! И вдруг — судорогами лицо: Не в моей уже власти… Только вот этого мне не хватало, А в остальном — пастораль: Солнце, весна, тепло настало, И не грызёт никакая печаль!..
Будут уламывать, время тянуть. Дескать, со всеми случается… А мы… А что вы, дорогие мои?! Думаете исправиться?! Простите, не верится ни на грош: Сколько времени — с заспанной рожей! Лишь к ужину просыпаетесь столько лет, А мне моя жизнь дороже!
А ужин и не заработан ещё — Позавтракать вовремя — дай-то бог ! Нет! Такое-то «дружеское» плечо — Бездарной жизни залог!.. В скобках: сборщика знакомого Встречаю через несколько лет Спрашивает, как ты, где? Редактор. Университет…
— Как ты правильно сделал тогда, Что бросил контору нашу! Гнили, гнили мы на корню, Но не «сварили кашу»… Нужно было и мне за тобой — Следом. Очистить душу… Но поезд ушёл уже мой: Близок локоть, а не укусишь…
* * *
Вернёмся назад, в тот далёкий год. Бросив работу «сборщика-такелажника», Перебрался на соседний завод — Авиационным монтажником… Что за специальность, спросите вдруг? Сборщик — работа не средняя: И чертежи нужно уметь читать, И руки иметь не последние…
Такелажник же — подними, принеси: Голая сила бездумная, А ты нам — гибрид! Что-то, брат, замесил Совсем уж для нас заумное! Вот это заумное и есть наша жизнь! Кто даст спать на работе? Вот две недели ты и торчишь На соседнем заводе!
А там — поднеси, убери: Занятие для ума. Поминутно. Сделал. Хорошо. Посиди, покури — Дадут не менее «путное»… От такого «облагораживающего» труда Кулак ищёт техруководство: Дать бы ему и раз, и два За организацию производства…
В общем, как сказал знакомый, Вовремя бросил свою я роль. Теперь — в мастерской приборной: Паяльник, припой, флюс — канифоль… И как-то однажды была в работе «Средняя доска лётчика» у меня … А я в себе уверен: забота — Не «за того парня». За себя!
Сделал. Отдал её на сборку. Готовлю монтаж другой… Вдруг поднимается к нам «на горку» Монтажник их цеха седой… Работа, спрашивает, твоя? Моя, отвечаю. О чём крик? Что ж ты, подводишь, брат, меня? Неладно это, «старик»…
Смотри, отвечаю, брат, хорошенько: Вот пайка и — вот! Увидеть, конечно, трудненько, Но на то и — завод… Тот, смутившись, забрал монтаж — К себе на сборку ушёл… А я, угасив, самолюбия раж, Вернулся к себе за стол…
Работаю дальше в полном спокойствии, А кошки всё ж на душе скребут: Не может этот «зубр производства» Вот так «лопухнуться», и тут… Влетает «седой». Монтаж предо мной — Бряк! Жгут размотан весь! Что ж ты делаешь, молодой?! Брак у тебя вот здесь!
Смотрю и не верю тому, что вижу: Перемычку саму на себя замкнул! А второй контакт «воздух лижет»… В самый раз кричать «Караул!» Каждый миг дорог на сборке! А секунды стучат в голове: Да, у нашего Егорки глаз зоркий, Вот только глядит… Ладно! Хватит мне!
Снова ушёл «на машину» «седой» … Но исправлять-то работу — мне! Паять на месте! А это — ой-ой! И дело совсем не в цене… Кто хоть однажды паял провода, Знает — снимать изоляцию Приходится хочешь не хочешь всегда Для такой операции…
Дома снимаешь обычным ножом Или бритвенным лезвием… В авиации пользуются электроножом… Нарушение приводит к последствиям… У нас в мастерской ток переменный. Розетка ножа обычная… А «на машине» он постоянный, И подключение различное!
Куда я воткну свой, «электрический», Для о?бжига изоляции нож кольцевой?! А время бежит, как в эпохе космической, И всё ближе рубеж роковой… Ну, роковой, это слишком книжно… Но подводить людей не привык! Всё! Время моё, пожалуй, вышло! Пошёл, чувствуя Взгляды как штык!..
Если вы не были никогда на сборке, Зрелище — не для нервных людей: Над тобой, под тобой — в самой тесной каморке Работают, и мешать им не смей! Куда и как мне паяльник вставить, Не знаю — ни сесть, ни лечь! Но прежде чем он припой бы расплавил Изоляцию нужно обжечь…
Работы, в общем, на три минуты. Но в нормальных условиях, А здесь сижу — руки-ноги как в путах! Да… Не способствует брак здоровью… Мой нож не подходит… У них — свои… И провода обжигают… И вдруг успокоился. Зажигалку возьми! — Мне внутренний голос вещает!
Полез я в карман, пошарил, достал Пьезо-чудо карманное. Нажал на рычаг, и огня фонтан Высек — все словно отпрянули! Нет, все остались на месте своём. Даже не двинули бровью Но я-то чуял — сердца кругом Буквально облились кровью…
Я же контакты перепаял, Бирки сдвинул на место, Жгут, как положено, обмотал… Всё! Вновь на свадьбе «невеста»… Да… Были ребята удивлены, И это лишь мягко сказано… Можно было и наложить в штаны Ввиду возможного приказа…
Поднялся по лесенке к своим — Иду, словно плыву я… — Как? — спрашивает меня Вадим. — Нормально. Вот только ног не чую… — Ты, брат, сходи, покури…— Достаёт из кармана «Марку»… — Спасибо… Вот, чёрт меня подери! Лихая была запарка!
Скажете — славный я выдал сюжет? Но ведь вышел из положения? Да… Окажись тогда там военпред, Он бы за такое «решение»… «Категорически с открытым огнём Запрещено работать на сборке! Работал? — Работал…— Что — ход конём?!» — Это мысли. Потом. До большой приборки…
В конце недели, как и везде, Знакомимся с итогами. «С патефонными иголками…» Осадчий же, наш контролёр, Начал совсем не с меня. Ну, рви, думаю, зубодёр! Я и так уж кляну себя…
Кромсай по живому — стерплю. Давай… Ведь, право же — заслужил… Тот же, как говорится, не поднял «хай»… Лишь только проговорил: — Василий, знаете — допустил дефект. Видели мы — переживал… Вот так воспитательный эффект: Ни один упрёк больше не прозвучал!..
Спасибо, Осадчий, за то, как сказал! Я ж всю неделю себя — и так, и этак! Но чтоб человека вот так понимал?! — Первый раз в моей жизни это… Многих мастеров, контролёров знавал — Ведь в сборщиках был, в токарях … И вдруг он сегодня мне показал — Не всегда — верхом. Бывает — и головой в кустах…
Но полежишь, залечишь царапины — И снова готов к параду! Вот только под ноги, по роду — папины, Смотри — не проворонь преграду… А сколько будет ещё впереди Таких вот личных историй! Я буду готов встретить их в пути, Не увлекаясь шпорой…
* * *
В прошлом Осадчий был офицер. Инженер в авиации. В лётчики, увы, не пустил барьер Врачей. Знакомая ситуация… С юности сердце его покорил Полёт острокрылой птицы, И он ей служил, сколько было сил, Хоть в небо не мог устремиться…
Но если вдуматься, жизнь коротка. Вот и запасу — время… И стая серебряных птиц в облаках Скрывается, небо пеня Инверсии следом, чистым, как снег! — То — знаки прощания, знаю… Стоит на краю полосы человек. Фуражку в руках сминая…
— Прощаешься?.. Понимаю, майор. Ты их учил подниматься. Не как испытатель, а как инженер, Как врач был семейный — ассом. — Не утешай, командир — прошло Время моё, и как быстро! Теперь пристроюсь, куда ни шло, Он неба на пушечный выстрел…
— И это ты?! Не смеши опять! Всё равно не поверю. Вот!.. Погоны, конечно, придётся снять… Пойдёшь на авиазавод?.. — На авиазавод? Твоя новая тактика? — …Контролёром на сборке, на монтаже. Не лечение там главное — профилактика На этом «авиаэтаже»…
И снова — дюраль, горизонт чист! Неба оттенок ясен! Кругом — испытатели, турбин свист! Давай — отвечай! Согласен?! — Да как же так сразу-то? Не успел… — Выпить за упокой?! Это успеют и без тебя. Дуй сейчас за женой!
Так, мол, и так. Южный город, река. Фрукты и овощи круглый год. Квартира есть и работа пока Не передумал. Вот… Офицер фуражку разгладил свою, С форсом надел набекрень: — Майор Осадчий снова в строю! Погода — ясный день!
* * * Александр Мишанов, Вадим Гончаров — Главные мои «сподвижники»: Оба начитаны будь здоров, Оба, как я,— «передвижники». Передвигается у нас Точка приложения сил: Они мореходный закончили класс. Я — ТРТИ, радиозавод «посетил»…
Вадим на Азове пахал волну, Саша ходил по Балтике. У морской романтики были в плену, Набираясь «солёной» практики… — А как же ты попал на завод? — Спросил я однажды Вадима. Авиастроение и — такой переход! Несопоставимо…
— Был я тогда «штурманёнок». Фактически — практикант Без права на управление: ребёнок, Лишь обозначивший свой талант… Задача — вахту свою отстоять, Мотать «на ус» всё новое… Ну и капитану помогать, Коль кажет своё слово…
А капитан был у нас — асс! Швартовался всех быстрее!. Завидовал я ему не раз: Не швартовка — феерия! Был у него номер коронный: Телеграф без «стопа» — назад! И «волго-балт» наш многотонный Замирает как вкопанный…
А ещё — по секрету скажу,— Верную руку имея, Бывало, что отпускал капитан «вожжу», И тут подвернулась моя шея… В рубке у нас над головой Чайник висел в сетке, Что наполнен был не водой, Но субстанцией, более крепкой…
Бывало, на вахте совершали к нему экскурс, Лихо прикладываясь к носику. И это звалось «выправить курс», Ликвидировать, мол, заносы… И как-то в рейсе «довыправлялись»: Вахту стоять никто не может! Что нос нам вот-вот раскорёжит…
Не молился чайнику я один! Что делать?! Сейчас — авария! «Коронка» Мастера! «Витамин», Что применять был не в праве я… Казалось бы просто, но нужно уметь, Я же впервые старался! Дёрнул машинный без «стопа» «назад», Но… лишь сильней разогнался…
Потом суд. Вердикт Фемиды посла: «Не было к управлению основания!»! От приговора меня спасла Призывная кампания… Попал в авиацию я тогда — Самолётное оборудование обслуживал… Вернулся. Женился, но вот жена — Против моей морской службы…
По воле судьбы сюда хожу — Специальность получил в армии… Саша на мель посадил баржу На Балтике. При той же анархии… — Об чём разговор? — Мишанов подсел, глаза щуря… — Да вот вышел у нас спор Насчёт литературы…
«А ведь тебе уже тридцать скоро…», Вдруг чей-то голос шепнул печально. «Не тридцать — всего только двадцать восемь..», Отвечаю я машинально… И вдруг понимаю — это же осень Из дальнего своего далека Мне знак подаёт, даже не просит: Пора, дескать, парень. Давно пора!
Год семьдесят пятый. Новый фильм Вышел в прокат недавно. Название — «Укрощение огня». Судьба героя складывалась трудно и славно: Башкирцев, цели жизнь подчинив, Ломал за преградой преграду! «Всё, брат, ты был душевно ленив — Вперёд! И не за награды…
Немного времени даётся тебе! — Есть шанс найти дело своё!» «Когда?» «Вопрос оставь себе… Речь не о сроке жизни идёт… Творческий потенциал — эта сила — Ограничен у всех людей. А тебя, пожалуй, жизнь одарила Побольше, хоть ты и не Прометей…
Это последнее слово. Гонг... Дальше решай сам!..» Голос внутри вдруг сразу умолк… И я вернулся к друзьям… — Ты что?! — В лице изменился Саша — А?.. — Словно сейчас не жил… Жара, видно, действует наша. — Да брось ты…— Точно.— Вадим подтвердил…
Как раз и отпуск в это лето Выпадал в очередь мне… И поеду-ка я, где давненько не был. А не был на Украине! Во двор зайду, где жила семья Наша совсем недолго… Харьков памятный для меня… А чем? И не сказать толком…
Видимо, тем, что было детство, Светлая жизни пора! Парк Шевченко по-соседству! Во дворе — целый день игра! К концу дня ждал отца из штаба: И он вечер мне посвящал: Показывал буквы, слова: «Это жаба…» Детские книжки читал…
Купил мне кубики с азбукой: Буквы на каждом простые. И стал я слова из них складывать Всякие такие… Картинки в азбуке разные Сравнивал с буквами, запоминал… Отец не учил — показывал, А я думал — играл…
Вот так в пять лет Я уже бегло читал Книжки. Не взрослые, нет, Но текст, но и смысл понимал. А когда появился томик «Охотничьи усмешки» Остапа, Я слушал и хохотал до колик, Когда его мне читал папа!
Прочесть мог сам и я, Но отец получал наслаждение, Когда читал словно про себя Написанное произведение! Как все офицеры, был в обществе «Военохот», Любил походить с ружьишком. А тут такой слушатель-доброхот! И не посторонний — сынишка!
Двадцать два года тому назад — Не день прошёл и не год — Остались здесь его друзья. Одного он вызвал на фронт, Чтоб было за что награждать! И не ошибся — иконостас Тот целый привёз наград! Есть о чём вспоминать…
Вот школа, где мама тогда Была учительницей литературы… Вот Олина школа: с Олей другой Учились здесь две натуры: Оля Гринь — физик сейчас. Оля-сестра — директор школы… Стоп! Это же тот самый пас, Которого ждал так долго!
Дед занимался домами детскими После войны Гражданской… Бабушка — домашняя учительница — Семью вела по-стахановски… Мама педтехникум и институт Одолела на одном дыхании, Очень хотела учителем стать, Гордилась своими познаниями…
Начинал с педтехникума и отец, Но фашизм в Германии пришёл к власти — И батя, учительству положив конец, Повернул по военной части… Сестра, с детских лет уже Была в детсаду «воспитателем»… Так что же я в темноте бреду — Выбор давно обозначен!
Конечно, воспитывать — не моё, Но ведь люблю литературу И чувствую слово, язык. Вот оно Поле моё — культура! Культура чтенья, письма речи — Они уж и так запущены: У молодёжи язык родной К общению не допущен!.
Поездка в детство дала дивиденды. Ответ категорический: Отпуск закончу, подам документы На филологический… На экзамены три недели. Вечерний филфак. Шесть лет — и вот… Будет тогда мне,— неужели,— Тридцать четыре. В запасе — год!
Если — аспирантура, конечно... Стараться придётся — всего и делов! А работать с книгою бесконечно Я был давно готов... Сказано-сделано. И из ТРТИ беглец Из вечных студентов-скитальцев Через год приглашен в университет На кафедру к иностранцам…
Добавить нужно к сему ещё — Чувствовал себя неуютно. Из комсомола ушёл уже И не пристал к кому-то… Попросил рекомендацию в партию. По примеру сестры и родителей — Хотя бы снизить поток анархии, Который все уже видели…
Скажу ещё, забегая вперёд Ещё на шестнадцать лет: Понять, что такое партия Так просто нельзя было. Нет… Рабочий уровень — одно дело, Где общих призывов звук. Другой — уровень начальников отделов: Здесь уже — выкручивание рук!
Но этого я пока не знал, отец — Другое меня занимало: Ведь я попал наконец В настоящей жизни начало! Со временем можно будет во все Способности развернуться! В науку полностью, с головой До усталости сладостной окунуться…
А пока мы сидим втроём: Вадим, Саша и я. — Ну что, мужики? Вы теперь вдвоём, И вас оставляю я… —Точнее, уходим все трое. Мы — в прапорщики, ты — в вуз… Правда, мы едем в Венгрию, А ты — здесь козырный туз!
Заканчивается на этой странице Рабочая моя юность… И нечего, вроде, стыдиться. Всё к лучшему повернулось. Ещё мне полжизни даётся — Если задать вопрос… И нагонять придётся Многое и всерьёз…
Мы пьём, лишь слегка хмелея — Другой в голове нашей хмель! — За новые параллели На картах других земель… За новые перекрёстки В меркаторской сетке Земли. За то, чтобы больше успели И дальше смогли пройти… |
       
|
