 |
||||||||||||||||||
|
|
|
|
 
В 2009 году исполнилось 30-лет со дня создания Совета университетских издательств СССР (СУИЗа). В контексте близящегося юбилея АСКИ, это событие заслуживает особого разговора, поскольку СУИЗ (мало кто сегодня об этом помнит) был непосредственным предшественником Ассоциации книгоиздателей, отмечающей в нынешнем году свое двадцатилетие. Мне довелось иметь самое непосредственное отношение к созданию обоих этих издательских союзов, и я хорошо помню историю и обстоятельства их появления на свет. С чувством удивления прочел недавно в Интернете, в одном из интервью последнего времени, довольно вольную версию создания АСКИ. Живя вдалеке казалось, что история создания Ассоциации книгоиздателей СССР известна и еще памятна всем ныне практикующим издателям. «Ах, детские сны мои, какая ошибка!» - пел Булат Окуджава. Исправление истории уже идет полным ходом. Именно поэтому, пожалуй, после некоторых колебаний, я решил откликнуться на настойчивую просьбу вице-президента АСКИ О.В.Филимонова написать краткие заметки о том времени. Колебания мои понять нетрудно. Прежде всего, психологически непросто самому окунуться в атмосферу тех давно прошедших, безумно увлекательных, но и весьма непростых лет. Нелегка и попытка рассказать о ней тем, кто знает о нашем времени лишь по немногим, подчас поверхностным и нередко ангажированным публикациям, свободным от всякой ответственности за сказанное интерпретациям. Основная же сложность проистекает не столько из естественных пробелов памяти (благо, в те годы записные книжки мною велись, хотя и пунктирно, но более-менее регулярно, поэтому возможно сверять по ним адекватность воспоминаний), сколько из желания воссоздать в их жизненной достоверности особенности интеллектуального, политического и культурного контекстов того весьма отдаленного времени, когда мы жили и действовали в границах исчезнувшего ныне государства, следуя иным правилам социальной игры, одновременно и не веря в обещания светлого будущего, и сохраняя наивно-романтическую веру в неизбежность света в конце любого туннеля. Историкам хорошо известно, что для корректного прочтения прошлого не следует забывать: ни одна из предшествующих эпох не терпит снисходительно-покровительственного и упрощенческого к себе отношения. Вопреки активно насаждаемому мифу, наше время не было населено одними лишь номенклатурными «красными директорами», конъюнктурщиками, попадались и иные. В нем были не только карьеристы-лизоблюды, каковых предостаточно и ныне, но и преобразователи, не только ведомые, но и ведущие (разумеется, не в нынешнем телевизионном смысле этого слова). С увеличением временной дистанции становится все очевиднее, что во многом, несмотря на несомненную идеологическую зашоренность и интеллектуальную косность советского партийно-государственного режима, на достойную сожаления скудость наших тогдашних материальных возможностей и искусственное ограничение профессиональных и человеческих контактов, то время в конечном итоге оказалось гораздо талантливее и щедрее на творческие новации и интеллектуальные прорывы, о которых в начале 21 века вновь начинает грезить послесоветская Россия. Кто-то когда-то сказал, что запреты оттачивают ум и закаляют волю. На нашем веку в запретах недостатка не было… …В сентябре 1977 г. в Москве прошла первая Московская международная кижная ярмарка (ММКВЯ). Событие знаковое по тем временам. Среди многочисленных советских участников – скромный стенд Издательства Московского университета. Среди многих зарубежных – коллективный стенд Ассоциации американских университетских издательств (AAUP). Контакты, разговоры, взаимное листание книг, желание лучше понять коллег, невольное сопоставление и ясное ощущение несовершенства нашего исконного, суверенного пути. Эта самая первая в моей жизни международная книжная ярмарка как-то особенно сильно высвечивает вещи, в общем-то очевидные : убийственная мертвечина ведомственной разобщенности, тиски так называемого двойного подчинения, сановное безразличие со стороны двух номинально патронирующих организаций (Госкомиздатов и Минвузов СССР и республик) низвели советские университетские издательства до уровня второсортных, провинциальных и нищих по своим материальным и финансовым возможностям совучреждений. Резкий контраст по сравнению с тогдашним состоянием университетского книгоиздания США. Ситуация не может не поражать своей парадоксальностью : как раз в этот период СССР немало гордится своей университетской наукой (не случайно, что именно в конце семидесятых годов ректор МГУ академик Р.В.Хохлов становится первым вице-президентом АН СССР, причем второй дополнительный пост первого вице-президента учреждается « под него » по решению Политбюро ЦК КПСС с тем, чтобы особо подчеркнуть равенство потенциала и качества академической и университетской науки). Советский Союз имеет все основания испытывать гордость за достигнутый уровень университетских фундаментальных и прикладных исследований, но при этом совершенно не инвестирует в развитие университетских публикаций, без которых, как известно, резко падают мировые научные рейтинги университетов, тают возможности международных книжных обменов. Ситуация, в моих глазах, выглядела явно аномально. В том, что в этом выводе не было никакого преувеличения, я убеждаюсь все более после окончания ММКВЯ-77. Послав официальные запросы в Госкомиздат и Минвуз СССР, обратившись в Отдел пропаганды ЦК КПСС, пытаюсь всеми доступными мне в то время путями узнать, сколько же университетских издательств существует в СССР. Это было нужно для того, чтобы понять, насколько реальна и целесообразна идея создания в нашей стране Ассоциации университетских издательств. Из полученных ответов становится ясно, что абсолютно никто, ни одна из упомянутых инстанций не может дать ответа на самый простой вопрос о численности этих издательств, а о чем-то другом и вовсе говорить не приходится. Многоопытный завсектором издательств Отдела пропаганды ЦК КПСС И.Ф.Сеничкин, раздумчиво глядя в окно на часовню-памятник героям Плевны в Ильинском сквере, говорит мне : « Если вам, Александр Константинович, все-таки удастся узнать, сколько вас в Союзе, ради интереса, сообщите мне. Может пригодиться ».
К весне 1978 года удается найти адреса 12-ти университетских издательств, связаться с ними, выяснить их отношение к возможному созданию Ассоциации. Все были сразу же «за ».Это радует и наступает время заниматься подготовкой проекта устава. Через некоторое время от имени инициативной группы, в состав которой согласились войти В.С.Гамкрелидзе и Н.И.Бердзенишвили (издательство Тбилисского университета), О.Д.Текутьева (издательство Воронежского университета), Е.И.Бойко (издательство Киевского университета), П.Г.Буга (Минвуз СССР), при неоценимой помощи В.Л.Затолокиной (издательство Московского университета), я направляю написанный собственноручно проект Устава и обстоятельную записку, аргументирующую необходимость создания Ассоциации сразу в три адреса – Госкомиздат и Минвуз СССР и Отдел пропаганды ЦК КПСС. Через некоторое время, после показавшегося нестерпимым молчания адресатов, получаю приглашение на беседу к первому зампреду ГКИ СССР Ираклию Иосифовичу Чхиквишвили. Чай с печеньем, приятный и неспешный разговор о жизни, об университете и книгах. Чуть позднее к нам присоединяется главный редактор Главной редакции общественно-политической литературы ГКИ СССР (попробуйте, кстати, перевести название его должности на любой иностранный язык) В.С.Молдаван – наш Нельсон, как его называли, из-за черной повязки на глазу, все московские издатели. После прихода Молдавана начинается беседа о том, ради чего меня и пригласили в Комитет. Обращаясь к Молдавану, как к вновь пришедшему, И.И. Чхиквишвили, со своим сочным грузинским акцентом, говорит : - Слушай, Василий Савельевич, вот тут Александр Константинович предлагает, понимаешь, создать какую-то Ас-со-ци-а-цию университетских издателей. Что-то вроде второго Госкомиздата. Ну, ты ведь читал его записку, сам знаешь. Скажи, а зачем нам второй Госкомиздат ? Госкомиздат у нас уже есть !... (Пауза) - Он, по моему, чего-то не понимает. Молодой еще. А ты сам понял, зачем нам эта Ассоциация, ? И потом, слушай, к чему он это слово иностранное взял: ассоциация ? Что, в русском языке своих слов нет ? Как бы ты это назвал по-русски, Василий Савельевич ? Звонит « вертушка », И.И. прерывает монолог : - Да, Борис Иванович ! (поворачиваясь к нам : это Председатель !). Да-да. Да! Как вы отдыхаете там, в Барвихе? Хорошо ? Да-да, да ! Вот, как раз он здесь, у нас. Мы с Василием Савельичем с ним беседуем. Да, Борис Иванович, вот и я ему говорю: зачем ? Помнится, был у нас такой академик, который, кажется, тоже хотел какую-то ассоциацию создать. Так он уже, по-моему, не академик. Да, Борис Иванович ! Хорошо ! Я вам потом доложу! ». Закончив беседу, Чхиквишвили поворачивается ко мне и, поиграв черными кустистыми бровями, с ласковой улыбкой говорит : - Ладно, будем завершать ! В общем, так : не нужна нам твоя ассоциация, дорогой ! (Пауза) Не время ! (Пауза) Вот так ! Борис Иванович думает, и я с ним тут согласен, что нам нужен Совет университетских издательств ! (Пауза) – И тебе придется им поруководить, раз ты знаешь, зачем и почему он нужен !- (Долгая общая пауза). – Всё понятно ? А вот теперь вы, друзья мои, пойдите попейте чайку у Василия Савельевича, доработайте Устав и мы его потом утвердим на коллегии. До свидания, дорогой!. Через несколько дней, по возвращении из Барвихи, Б.И.Стукалин переговаривает с Министром высшего образования СССР В.П.Елютиным, согласовывает вопрос с секретарем ЦК М.В.Зимяниным и в результате в 1979 году появилось соместное решение коллегий ГКИ и Минвуза СССР о создании Совета университетских издательств СССР, председателем которого я оставался до моего перехода в издательство «Прогресс».
Уже в сентябре 1979 года на ММКВЯ впервые был представлен коллективный стенд «Книги университетских издательств СССР». Так получилось, что он сразу же стал хорошей рабочей платформой для расширения круга университетских издательств. Посещение его Первым секретарем ЦК Компартии Узбекистана Шарафом Рашидовым и беседа с ним (Послушай, брат! А где тут наши? А ты точно уверен, что у нас в Ташкенте нет университетского издательства? - Уверен.) позволили всего за несколько месяцев оформить создание издательства Ташкентского университета. Благодаря состоявшемуся разговору с Гейдаром Алиевым (на этот раз в более византийской стилистике) редакционно-издательский отдел Бакинского университета был весьма оперативно преобразован в университетское издательство. Выездные сессии СУИЗа в Тбилиси, Ереване, Киеве, Минске, Ленинграде, Воронеже и т.д. не только привлекали внимание местных властей и прессы к самому факту существования под боком высокопрофессиональных научно-педагогических издательств, но и позволяли иногда решать с административным и партийным руководством университетов, городов и областей вопросы развития типографской базы, заработной платы, штатной численности, выделения дополнительных помещений и многое другое. Помимо внутрисоюзной работы правление СУИЗа подписало договоры о сотрудничестве с рядом зарубежных ассоциаций. Крупные делегации советских университетских издателей в начале 80-х годов совершили не одну продолжительную поездку по университетам США, принимали участие в конвентах Ассоциации американских издателей (AAP) и в ежегодных книжных ярмарках ABA в Бостоне, Вашингтоне, Нью-Йорке, Лас-Вегасе, неоднократно организовывали и проводили коллективные выставки университет- ской книги за рубежом - в Индии, в Югославии и т.д. Основными задачами СУИЗа того времени было создание и поддержание научно-издательских связей как внутри страны, так и за ее рубежами, расширение самостоятельной работы университетских издателей по уступке и приобретению прав (хорошо известно, что ВААП никогда не проявляло сколь-нибудь продуктивной активности в продвижении научной литературы из-за отсутствия кадров, способных вести эту работу). Важным производным результатом создания СУИЗа стало и возникновение в СССР коллективного негосударственного органа, способного и уполномоченного вести диалог с профессиональными издательскими союзами и ассоциациями различных стран. Первые контакты с Международной ассоциацией издателей (IPA), членом которой ныне является АСКИ, контакты и беседы с ее тогдашним генеральным секретарем Алексисом Кучумовым, ее будущим президентом, крупным французским издателем Аленом Грюндом также восходят к этому времени.
Многое тогда удалось. И, разумеется, ни разу в нашей деятельности не возникало ни мысли, ни желания подменить собой Госкомиздат или Минвуз. Оба министерства, как кажется, ценили нашу, ничем не угрожавшую им самостоятельность и помогали нам, по мере возможностей и, как мне казалось, с большим удовольствием, нежели раньше. И это было важно. Однако для всех нас, тогдашних, особенно важным и ценным оказалось человеческое измерение этого союза : университетским издателям конца семидесятых - восьмидесятых годов удалось создать настоящее издательское братство, не раз обеспечивавшее поддержку и защиту интересов членов Совета в существовавших тогда политическом и законодательном контекстах. Построенный не на авторитарном правлении, не на иерархическом подчинении авторитету старшего (московского) брата, а на принципах взаимного уважения и взаимного же интереса друг к другу, Совет университетских издательств стал той замечательной нишей свободного и доверительного человеческого общения, которое позволяет многим из нас вплоть до настоящего времени сохранять дружеские связи с бывшими коллегами, оказавшимися ныне по разные стороны национально-государственных границ, образованных в результате борьбы личных амбиций самопровозглашенных политических элит. Опыт создания СУИЗа совершенно неожиданно оказался востребован 10 лет спустя, в кардинально изменившихся условиях. Причины, по которым возникла и в 1990 году была реализована идея создания Ассоциации книгоиздателей СССР (АСКИ), были совершенно иными, нежели те, которые привели к образованию СУИЗа. Для их понимания в контексте соответствующего времени необходимо учитывать целый ряд новых факторов, появившихся только в процессе начавшейся в СССР перестройки. Перестройка безжалостно обнажила многое из того, что ранее тщательно прикрывалось, пудрилось, латалось и штопалось. Она же дала обществу надежду и пока еще потенциальную возможность исправлять то, что было необходимо исправить. А исправлять предстояло очень многое. К концу советской эпохи наше книгоиздание, бывшее точным зеркалом общественно-политического строя, в котором оно функционировало, оказалось, равно как и сама официальная идеология советской власти, задвинутым на самую отдаленную периферию мировой издательской и интеллектуальной практики, переживало глубочайший кризис. В статье-интервью «Книжному обозрению» («Я – издатель, тем и интересен…», №5, 3 февраля 1989 г.) я писал: «Давайте для начала вспомним основные симптомы этого кризиса. Что называют чаще всего ? Поток серой литературы, бюрократизацию издательского дела, ведомственность <…>, безнадежное по своим масштабам научно-техническое отставание полиграфической базы постоянный дефицит бумаги. Я бы добавил к этому : падение – донельзя – престижа издательского дела в глазах общественного мнения, в результате чего почти любой из нашего цеха может сегодня признать: «Я – издатель, а потому и неинтересен».
Многим в эти годы с трудом давалось признание очевидного: мир во всей своей полноте и сложности давно привык жить без нас, без нашего псевдосоциалистического образа жизни, без зияющих вершин нашего научного коммунизма, без наших извечных претензий на владение высшей истиной в философии, в экономике, социальной теории и во всем прочем. Для всех тех моих друзей-издателей, кто имел открытый ум и пользовался им не только от случая к случаю, это было очевидно и понятно задолго до начала перестройки. Многие из нас были внутренне (и некоторые достаточно давно) готовы к тому, чтобы совместно с государством, натворившим немало дел за истекшие 70 с лишним лет, приступить к решению давно назревших проблем, к разборке образовавшихся завалов, к расчистке путей к будущему. Однако довольно быстро возникло ощущение, что протянутая нами рука повисла в воздухе: противоречивый, поверхностный и непоследовательный ход перестройки, поток непродуманных популистских решений и кампаний по демократизации экономики и управления при одновременном сохранении всей полноты распорядительных функций у государственных органов, лавинообразное накопление фундаментальных, жизненно важных и никак не решаемых экономических проблем страны ставили под большой вопрос саму способность слабеющего государства прийти на помощь. Нарождающееся гражданское общество с наивным изумлением начинало осознавать, что о равноправном сотрудничестве с государством мечтать пока не приходится.
В 1990 году, в журнале «Деловые люди», созданном незадолго до этого «Прогрессом» совместно с медиагруппой Робера Эрсана SocPresse (Франция), я писал по этому поводу следующее : «Противостояние государственного и общественного интересов, пожалуй, нигде и никогда не проявлялось с такой последовательностью и отчаянной непримиримостью, как в России. Ситуация практически не изменилась и в настоящее время, когда впервые, по крайней мере за советский период, эти интересы стали во многом совпадать. Ситуация в издательском деле – частный пример общего правила. Десятилетиями издательское дело в СССР было неотъемлемой частью идеологической машины партийно-государственного аппарата. Оно внесло свой вклад в формирование того типа советского человека, который ныне оказывается одной из наиболее сложных проблем при попытках реализации политической, экономической, правовой реформ в СССР. Понадобились многие сотни миллионов рублей государственных инвестиций и дотаций для того, чтобы воспитать общество, убежденное в превосходстве своего способа жизни над всеми прочими. Спесь люмпена дорого обходится особенно сегодня, когда общество и государство (вот, казалось бы, зона прямого совпадения их объективных интересов) нуждаются в деловых, инициативных, образованных людях, четко знающих различие между рынком и базаром. Выведение общественного сознания из интеллектуального тупика, размыкание культурных, цивилизационных горизонтов, - а ведь именно в узости их кроются причины той легкости, с которой мы сегодня приобретаем общественные и национальные комплексы страха, краха, катастрофы, неминуемого провала, – важнейшая задача по адаптации людей к изменившимся условиям и правилам жизненной игры.
Операция по исправлению индивидуального косоглазия требует денег. Исправление благоприобретенных дефектов общественного сознания требует весьма существенных инвестиций. Гражданское общество начинает понимать : создание благотворительных фондов, ассоциаций научного знания, независимой гуманитарной академии, школ бизнеса без привлечения средств госбюджета – это здоровая реакция общественных сил на объективные потребности жизни. Установление 45-процентного налога на издательское дело, двукратное увеличение цен на бумагу и полиграфию, прекращение финансовой поддержки большинства издательских программ, сведение практически к нулю госзаказа на книги – вот единственная на сей день реакция государства на потребности нового этапа. Чья реакция более адекватна? Вопрос риторический… Издательский бизнес в СССР входит в полосу тяжелейших испытаний, не оставляющих места для иллюзий : в первую очередь увеличатся проблемы тех издателей, которые будут более всех работать на общественный интерес, продолжая выпускать книги по философии и истории, бизнесу и менеджменту, учебники и детскую литературу, словари, энциклопедии и справочники. Трудно придется тем, кто будет осуществлять практическую работу по возвращению страны в культурный и интеллектуальный круг мировых цивилизаций – через издание книг и журналов на иностранных языках. Есть надежда, пусть робкая, на помощь союзных и зарубежных общественных фондов и организаций, болеющих за будущее нашей страны и общества. Какую новую форму помощи изобретет родное государство ? Доживем - увидим». Стремительное обрушение множественных идеологических и политических препятствий, отгородивших от населения СССР весь остальной мир, политическая воля и смелость М.Горбачева, пытавшегося своим «новым мышлением» сблизить нашу страну с соседями по планете, оказались недостаточными для изменения внутренней ситуации в стране. Слишком велика оказалась дистанция, отделяющая нас от других. Следовало запастись терпением и настойчивостью. Особое значение для тех издателей, которые осознавали необходимость глубокого обновления, приобретал вопрос о способности Госкомиздата нормативно, интеллектуально и политически обеспечить процесс перестройки издательской отрасли. Здесь и начинались проблемы. Попытаемся хотя бы кратким перечнем обозначить те законодательные и нормативные препятствия, которые делали затруднительным или невозможным расширение сотрудничества с зарубежными коллегами, не позволяли сокращать дистанцию между нами. Прежде всего, СССР в те годы был неподписантом ряда важнейших международных соглашений по авторскому праву (начиная с Бернской конвенции), конвенции ЮНЕСКО о ввозе материалов образовательного, научного и культурного характера (Флорентийское соглашение 1950 г. и Найробский протокол к нему), и др. Первое существенно осложняло издательскую работу по уступке и приобретению прав, создавало нам не по нашей воле репутацию пиратов ; второе – делало нерентабельным импорт зарубежной литературы и даже собственных печатных изданий, изготовленных на зарубежной полиграфбазе; ограничивало возможности книжно-журнального экспорта. Проблемы такого типа должны были решаться законодателями по представлению МИД СССР, ВААП, ГТК, ГКИ, но ни одна из перечисленных организаций не торопилась выступать с подобной инициативой. А кроме них, в тогдашней системе, делать это было некому.
Но существовала также и масса внутриотраслевых и/или межведомственных проблем с более простым алгоритмом решения: адаптирование к новым условиям оптовых и розничных цен на материалы и книжно-журнальную продукцию; пересмотр и при необходимости отмена многих основных тарифов и нормативов редакторской выработки, безнадежно устаревших и тормозящих обновление издательского процесса; снятие бессмысленного цензорского контроля за всем, что не составляет предмета военной или государственной тайны и т.д. Особый блок вопросов относился к возможностям оперативного управления издательствами. Ни одно из сегодняшних частных издательств не смогло бы выжить в условиях, когда оно не имело бы права самостоятельно подбирать руководящие кадры ; регулировать численность персонала (в качестве примера : в сентябре 1987 г. в утвержденном ЦК и ГКИ СССР штатном расписании «Прогресса» числились 1712 человек, многие из которых работали не на издательство, а на всю отрасль либо на инстанции, принося издательству годовой плановый убыток в 3,4 млн рублей); менять структуру издательства и профиль его тематики; самостоятельно определять число выпускаемых книг ; модифицировать и рационализировать организацию редакционно-издательского процесса (согласно инструкциям того времени каждая рукопись проходила 17 обязательных стадий редакционной подготовки); было бы обязано выполнять навязанную государством повинность по обязательной продаже валюты от экспорта тиражей и прав и т.д. Добавьте к этому : в стране отсутствовали рынок бумаги и материалов, рынок полиграфических услуг, издательства почти поголовно были отстранены от сбыта собственной продукции, экспорта и продажи прав, и т.д. Большинство этих и многих других подобных ограничений были в свое время введены в действие Постановлениями СМ СССР и без их отмены по ходатайству ГКИ СССР в перестройку издательского дела можно было только играть. В 1986 году сменивший Б.И.Стукалина в должности Председателя ГКИ СССР Б.Н.Пастухов назначен Послом СССР в Дании. В стране уже начиналась серьезная ломка. Новым Председателем становится главный редактор перестроечной « Советской России » М.Ф.Ненашев. На одной из своих первых коллегий М.Ф. заявил, что сочтет свою личную миссию завершенной , когда Госкомиздат в его нынешнем виде перестанет существовать. Не скрою, что это заявление Председателя Комитета вызвало у меня, да и у многих коллег, искреннее желание ему помочь. Помочь не в развале плохо ли, хорошо ли, но работавшей структуры, отнюдь нет, а в поиске разумного перераспределения компетенций и функций между государством и издателем. Последнее было бы полезно всем. Родовой отметиной всех Председателей Госкомиздата СССР (за исключением, пожалуй, только Б.Н.Пастухова) была их принадлежность к журналистскому цеху. В глазах ЦК журналист был тот же издатель, но на голову выше. Как же могло быть иначе : журналист проходил обязательную выучку на журфаке МГУ у Ясена Николаевича Засурского, а издатель не получал (за ее объективным отсутствием) какой-либо специальной издательской подготовки. А значит издателем мог стать всякий. Так виделось верхам и кадровая политика ЦК была тому иллюстрацией. На номенклатурных директорских должностях крупных московских гуманитарных и литературно-художественных издательств в 70-80-е годы подчас попадались выпускники высших артиллерийских училищ (видимо потому, что « слово у нас тоже должно стрелять »), сельхозинститутов, к дипломам об окончании которых прикладывались обязательные корочки выпускника Высшей партшколы при ЦК КПСС. Но разница между журналистом и издателем безусловно существует и перенос практики работы газетной редакции в издательское дело может обернуться драмой (что впрочем имело место неоднократно при смене председателей ГКИ и позднее ГКП). В особенности это чувствовалось при работе над выбором новых тем и ориентаций в наших издательских программах.
При всем моем уважении к цвету тогдашней перестроечной журналистики, я считал и по сей день считаю, что нас объединяло только огромное желание перемен, а между содержанием и способами нашей работы существовала огромная разница. В те годы я сколь терпеливо, столь и безрезультатно объяснял Егору Яковлеву, М.Ф.Ненашеву, Д.Ф.Мамлееву и работавшему какое-то время под моим началом В.А.Сырокомскому, постоянно толкавшим меня к выпуску «оперативных» сборников статей из газет, что разница между нами весьма велика: журналисты ежедневно засеивают газон, который жухнет через неделю, а издатель неутомимо сажает и выхаживает деревья, а потому имеет иное представление о должном и завидное терпение. Сборник однодневных журналистских статей в глазах настоящего издателя (и серьезного читателя) никогда не станет книгой. Пожалуй, единственным исключением был и остается сборник «Иного не дано», ставший этапной книгой в истории советской политической оппозиционной мысли, но большинство его статей было написано авторами по заказу «Прогресса» и никогда не видело газетной полосы. История создания этой книги заслуживает отдельного рассказа и об этом я когда-нибудь расскажу специально. Характерным в человеческой и председательской манере М.Ф.Ненашева было именно это самое профессиональное журналистское нетерпение вкупе с совершенно искренним большевистским желанием как можно скорее подвигнуть человечество к счастью. Чапаевский наскок без должной подготовки, точная и хлесткая фраза вместо терпеливого маневра и труда по необходимому выкорчевывания старых коряг, препятствующих продвижению вперед.
Однако, как бы то ни было, в ГКИ СССР после прихода М.Ф.Ненашева начинается движение. Вполне вероятно, что об этом времени могут быть самые разные мнения и воспоминания. И для того у каждого есть свои причины. Но факт остается фактом, если не сами действия и поступки, то искренние и пламенные призывы М.Ф. к обновлению находили отклик у части издательской корпорации того времени. В том числе и у меня. Провозгласив своей целью изменение управленческого алгоритма, сложившегося и работавшего в прежнем Госкомиздате, но более не соответствующего новому времени, М.Ф.Ненашев зачастую публично и по-партийному принципиально высказывал свое недовольство тем или иным зампредом или начальником главка. Критика чаще всего была справедливой, но пользы от этого выходило немного, поскольку прилюдное унижение никогда не способствует исправлению ситуации. В этом достаточно напряженном и натянутом контексте, в 1987 г. у М.Ф.Ненашева родилась и оформилась идея создания при коллегии Госкомиздата совещательного органа - Совета директоров издательств, для предварительной экспертизы всех принципиальных и крупных проектов решений коллегии, принятие которых могло существенно изменить существовавший порядок работы и затрагивало интересы издателей. Несмотря на свой совещательный статус, Совет директоров (В.Н.Адамов «Книга», Э.И.Мачульский «Норма» и А.К.Авеличев «Прогресс») обладал предоставленным ему право вето на принимаемые коллегией решения. Оглядываясь назад, трудно не увидеть популистского характера этого революционного, по тем временам, шага. Обратная же сторона пирровой, для издателей, победы заключалась в том, что вместо необходимой всем нам терпеливой, последовательной и негромкой работы по перераспределению функций издательств и органа госуправления (с минимизацией участия последнего в оперативном управлении издательством), мы получили сценарий постоянно тлеющего и тщательно скрываемого конфликта интересов между аппаратом Госкомиздата и руководителями трех московских издательств. Осложнение ненужное и совершенно излишнее в ситуации, когда у издателей накапливались не решаемые ГКИ проблемы. Столь же популистскими и, как нетрудно было предвидеть с самого начала, деструктивными по своим последствиям, были решения коллегии об обязательном создании во всех издательствах советов трудовых коллективов, которым предлагалось взять под свой неусыпный контроль работу руководителей, этих «жирных котов», как нас, добродушно посмеиваясь, именовал на публике (частично в отместку за работу в Совете директоров и личную независимость) тогдашний первый зампред - Дмитрий Федорович Мамлеев. Сегодня легче всего было бы критиковать тогдашних руководителей ГКИ за их неумение в 1987-1989 годах решать проблемы и организовать перестройку издательского дела, но кто из нас обладал в это время необходимым опытом и знаниями для того, чтобы судить их за явную недостаточность полученных результатов? То, что прощается намного труднее, это противоречивость мер и шагов, навязывавшихся издателям в те годы, и дестабилизировавших нашу работу.
В 1987 году магистральная линия реформ, намеченных ГКИ, была нацелена на демократизацию издательств, на ломку сложившихся структур управления, на повышение независимости издателей в принятии решений. Нетрудно представить, что основная работа по этим направлениям проходила в самих издательствах. Децентрализация управления, наряду с позитивными сторонами, обнажила дефицит квалифицированных и ответственных руководителей, спровоцировала пену демагогии на собраниях СТК, требовала адского терпения и веры в начатое со стороны руководителей издательств. Но породив определенные надежды на перераспределение функций между ГКИ и издательствами, Госкомиздат СССР уже в июне-июле того же 1987 г. начинает прорабатывать и поспешно реализовывать, несмотря на резкий протест членов Совета директоров издательств, идею создания Всесоюзного объединения «Совэкспорткнига», в который должны были в приказном порядке влиться издательства «Прогресс», «Мир», «Радуга», Можайский полиграфкомбинат. Во главе этого очевидно неэффективного монстра (госкорпорации, по нынешней терминологии) должен был быть создан аппарат из… 120 человек (!), которые должны были « снять с руководителей издательств многие им несвойственные функции (?) ». 3 сентября 1987 года объединение было официально создано и на протяжении полутора лет (до своего бесславного роспуска), из-за бессмысленности самого проекта, из-за некомпетентности гендиректора и непрофессиональности случайно подобранных им кадров, тормозило и блокировало работу трех крупных и весьма различных по специфике издательств, а также МПК. Колоссальная трата времени, средств и энергии на ликвидацию ненужного органа управления, за созданием которого, по мысли М.Ф.Ненашева и членов руководимой им коллегии, должно было последовать формирование и других подобных концернов: «Политическая книга», «Научно-техническая книга», «Художественная книга». С этого момента становится особенно ясно, что объективные цели издателей и политика ГКИ начинают всё более расходиться : М.Ф.Ненашев (как и обещал в момент своего прихода) всерьез и увлеченно занят развинчиванием Госкомиздата, но старается не замечать, что весь сокращаемый им аппарат мало-помалу перекочевывает в создаваемые им же всесоюзные объединения. Простая смена вывесок не обещает превращения исполнительных чиновников вчерашних Главков в завтрашних эффективных менеджеров независимых гособъединений. Это иллюзия, на борьбу с которой также нужны силы и время, отнимаемые от решения повседневных и долгосрочных задач, стоящих перед издательствами. В 1989 году, в самый разгар работы по перестройке отрасли, когда многие стены были снесены или расшатаны, а новые еще не поставлены, М.Ф.Ненашев неожиданно переведен на должность Председателя Гостелерадио СССР, а во главе ГКИ поставлен новый журналист – Н.И.Ефимов. Николаю Ивановичу трудно позавидовать, поскольку от былого Комитета уже было отрезано немало кусков, его управленческая компетенция сокращена и ослаблена, финансовые возможности, в связи с общефинансовым кризисом в стране, резко уменьшились. Скромный и не по должности застенчивый человек, он прекрасно видит сложности и тщету своей временной функции, не надувает щек а просто пытается сделать то, что еще в его силах. Вообще 1989-1990 годы – время впечатляющего ослабления позиций государства. Картина ужасает особенно потому, что вместе с атрофией органов управления исчезают в меандрах дышащей на ладан государственной машины ранее принадлежавшие отраслям и предприятиям средства (в первую очередь валютные). Сценарий будущего вырисовывается со все большей четкостью. Издателям необходимо создавать и укреплять собственные тылы, чтобы не оказаться перед разбитым корытом через некоторое время. В воздухе в который раз начинает витать идея создания Ассоциации издателей.
В упомянутом выше интервью «Книжному обозрению», говоря об очевидном ослаблении вертикали командно-административной системы, я подчеркивал: «Мы находимся сейчас в самом начале принципиально нового этапа выстраивания экономически целесообразных горизонтальных связей партнеров по издательскому делу. Если угодно, мы обучаемся непривычной для всех нас экономической и управленческой геометрии, неэвклидовой геометрии живой экономической действительности. По мере развития этого процесса все более очевидной и прочувствованной становится необходимость создания координационного центра совершенно нового типа. Думаю, что совершенно неизбежно создание Ассоциации советских издателей. Мы говорили о ней много лет, но практически необходимой она становится только сегодня». В 1988-89 годах группа ведущих московских издателей инициирует ряд совещаний с руководством « Межкниги », ВААПа и «Союзкниги» по вопросу о заключении соглашений о сотрудничестве. Цель соглашений понятна: экспортируя тиражи и уступая за рубежом права на наши издания, МК и ВААП периодически забывают отчислять причитающиеся издательству валютные средства. Нуждаются в пересмотре и наши договорные отношения с «Союзкнигой». В меняющихся экономических условиях заключение новых по типу и духу договоров о сотрудничестве становится неотложным. 26 июня 1989 года, на очередном согласительном совещании председатель ВААПа Н.Н.Четвериков дает согласие на создание совместной рабочей группы для подготовки соглашения и выработки предложений по расширению действия издательского копирайта. Чуть позже он перезванивает мне и говорит, что прекрасно понимает необходимость движения в сторону расширения издательских прав, но мы тоже должны понимать, что упремся здесь в действующие постановления Совмина СССР. Четвериков продолжает: - Александр Константинович, ты должен еще учитывать, что многие авторы выступают категорически против издательского права. Аркадий Ваксберг, например, вообще выступает за отмену издательского копирайта. Так что вам нужно будет договариваться не только с нами, но и с Союзом писателей. А вообще, если хочешь мой совет, ты как-то мне говорил о намерении создать Ассоциацию издателей. Подумайте там еще раз, с Ассоциацией мы, пожалуй, готовы будем заключить договор !
С двумя моими соратниками по Совету директоров издательств при коллегии Госкомиздата СССР – Эдуардом Ивановичем Мачульским и Виктором Николаевичем Адамовым меня связывает многолетняя и уважительная дружба. Юрист и замечательный издатель Э.Мачульский многие годы руководил созданным им издательством «Норма», ставшим одним из самых лучших издательств юридической литературы в России, своего рода стандартом серьезного юридического издательства. Именно Э.И., несмотря на нешуточный риск для личной карьеры и твердо обещанные агитпропом ЦК суровые кары, выпустил в свет под личную ответственность ныне знаменитый альтернативный вариант проекта «Закона о печати», подготовленный незадолго до того группой юристов - М.Федотовым, Ю.Батуриным и В.Энтиным. В.Н.Адамов – начинавший свой путь с карьеры журналиста, за годы работы в ГКИ СССР медленно и уверенно эволюционировал в издателя. Его переход в издательство «Книга» позволил раскрыться многим, ранее незаметным чертам его творческого характера. Он умел достойно держать удары судьбы и, уверен, справляется с ними и в настоящее время. Так вот, после разговора с Н.Н.Четвериковым, я предложил Э.И. и В.Н. обсудить дальнейшие шаги. Мачульский сказал: - Слушай, Саш, ты наверняка сохранил еще экземпляр Устава Совета университетских издательств. Принеси его, возьмем его за основу Устава нашей будущей Ассоциации. Если он не очень устарел, конечно… Устав я нашел. Он безусловно носил на себе отчетливые следы давнего времени, конца 70-х годов.. Что-то принципиальное могло быть сохранено, что-то безнадежно устарело, а о некоторых возможных, с точки зрения конца восьмидесятых, юридических новациях в семидесятые годы и мечтать не приходилось. Устав перерабатывался усилиями всей нашей троицы, причем наибольший вклад, бесспорно, внес Э.И.Мачульский. По завершении работы над проектом Устава возник вопрос о практических шагах: проведение учредительного съезда (сроки и место, финансирование, Оргкомитет и пр.), кандидатура(ы) Президента Ассоциации, и др. Мои коллеги были тогда единодушны в своем желании предложить на место президента мою кандидатуру, мотивируя это тогдашней популярностью и авторитетом среди коллег и издательства «Прогресса» и меня лично, как его руководителя. Я отказался сразу же и бесповоротно : в этот сложный период перестройки работа Ассоциации была исключительно важна для установления равноправного диалога с государством и постоянной эффективной защиты интересов издателей от произвола и ошибок разваливающейся системы государственного управления. Совмещать функцию директора крупного издательства, перегруженного огромным количеством самых разных ежедневных проблем, и президента нарождающегося профессионального Союза издателей СССР, которому предстояло серьезно позиционировать организацию в глазах общественного мнения и государственно-политических структур было, по моему глубокому убеждению, недопустимо и вредно. На должности президента Ассоциации мне виделся полностью освобожденный от всех других нагрузок человек, имеющий опыт государственного управления, знающий издательское дело не по работе в редакции газеты, а по собственному опыту, человек, умеющий общаться с самыми различными по интеллекту и статусу собеседниками, ясно выражать свои мысли и убеждать, добиваться своих целей. Мы договорились подумать и вернуться к этому вопросу чуть позднее. 18 сентября 1989 г., по нашей с Э.И.Мачульским просьбе, нас принял Н.И.Ефимов. В предложенной нами Председателю повестке дня было два вопроса: о создании Ассоциации книгоиздателей СССР и о новой концепции взаимоотношений с ВААПом.
С понятным каждому автору горделивым энтузиазмом мы с Э.И.Мачульским начали подробно знакомить Николая Ивановича с идеями Устава, задачами будущей Ассоциации, взаимоотношениями ее с органами государственного управления. По мере того, как продвигался вперед наш рассказ, лицо Ефимова становилось все более грустным и задумчивым. Он не прерывал нас, не задавал вопросов, не выражал нетерпения, не смотрел на часы, прихлебывал остывший чай и, казалось, погрузился в свои собственные размышления. Закончив, ждем его реакции. Ефимов, наконец, произносит: - Вот, слушал вас и вспомнил Гиляровского. У редактора « Копейки » спросили как-то : « Какова политическая ориентация вашей газеты, господин редактор ? » - « Кормимся, Ваше сиятельство-с, кормимся !.. ». - Это я о себе. После создания Ассоциации это будет самым честным ответом на вопрос о том, чем я здесь занимаюсь. Он помолчал. - Мешать я вам не могу, да и не хочу. Вы правы. Надо уметь защищаться. И когда у вас намечен этот съезд ? Я называю дату – 5 декабря. О ней мы уже предварительно договорились в нашей инициативной группе. - А кандидат в президенты у вас уже есть ? - Есть, Николай Иванович, но он сам об этом еще не знает. Теперь мы можем с ним переговорить, а потом еще раз продолжим наш с вами разговор. Выйдя от Н.И.Ефимова, мы с Мачульским направились прямо в кабинет - «Понимаете, Марат Васильевич, мы обсуждали тут в узком издательском кругу вопрос о будущем президенте. Мнение наше едино, более оптимальной кандидатуры, нежели ваша, мы не видим: вы знаете издательское дело от а до я; вам лично и хорошо знакомы руководители издательств и комитетов по печати всех союзных республик; вы имеете массу выходов в органы госуправления, в парламент. Вас уважают даже те, кто вас не особенно жалует. Придется вам согласиться !». Шишигин озадаченно молчит. Новость его явно ошарашивает.
- « А с Председателем вы этот вопрос обговаривали, друзья мои ? » - « А как его обговаривать, не имея вашего согласия? » - отвечаем мы вопросом на вопрос. - « Да, ребята ! Задали вы мне задачу. Нужно подумать»
М.В.Шишигин согласился только через несколько дней и только после того, как убедился, что может действительно сделать немало на посту президента. Прочитал внимательно Устав, сказал, что многое надо бы переработать, дал свои замечания, которые оказались важными и полезными. Начав работать, быстро втягиваешься в дело. Тогда, вполне естественным путем, и пришло согласие.
После обсуждения Устава мы переходим к кандидатуре президента, называем имя М.В.Шишигина. Мы прекрасно знаем, что Марат Васильевич – один из тех немногих членов коллегии, мнением и опытом которых особенно дорожит Председатель. У обоих, помимо того, сложились хорошие человеческие отношения и, понятно, что М.В. не хотелось бы выглядеть в глазах Председателя перебежчиком. Ефимов поначалу удивлен и несколько растерян, но после краткого размышления говорит, что если Шишигин согласен, то значит так и надо. По внутренней связи он приглашает Марата Васильевича зайти и присоединиться к нашей беседе и мы с облегчением понимаем, что драм и обид здесь не будет. Вопрос можно считать решенным. По различным обстоятельствам, съезд не состоялся 5 декабря 1989 года, как предполагалось первоначально, что позволило не только серьезно и глубоко доработать Устав (этим вплотную занимался уже сам М.В.Шишигин), но и основательно подготовить сам съезд, его повестку, организовать прием и расселение делегатов, обеспечить присутствие прессы и т.д. Учредительный съезд АСКИ состоялся 17 апреля 1990 года в актовом зале издательства « Прогресс » на Зубовском бульваре, 17. Торжественный прием в честь делегатов мы устроили в ресторане не существующей ныне гостиницы « Россия ».
Никто специально этого не подгадывал, но I-й съезд АСКИ прошел в день 60-летия Марата Васильевича Шишигина, ставшего первым (и пожизненным) президентом Ассоциации, и много сделавшим для издателей СССР и России в самые трудные времена поздне- и послесоветских разрушительных реформ и экспериментов.
Поэтому мне кажется логичным закончить эти юбилейные заметки по поводу 20-летия АСКИ поздравлениями с 80-летием со дня рождения дорогого моего друга Марата Шишигина, умудрившегося за свою яркую и непокорную жизнь не только не растерять, но и продолжать наращивать год от года число искренних и верных друзей.
Обнимаю тебя, дорогой Марат Васильевич! Желаю тебе крепкого здоровья, господин Президент ! _________________________ © Авеличев Александр Константинович http://www.aski.ru/default.aspx?s=0&;p=240
|
       
|
